Moments

      – Код, выпей таблетку.       – Не хочу.       – Баркод, я говорю, выпей таблетку.       – А я говорю, что не хочу, – Тин накрывается одеялом с головой и слышит приглушённый голос любимого:       – А уколы в задницу хочешь? Или может капельницу? – Джефф устало присаживается на край кровати и через одеяло гладит плечо и спину своего жуть какого вредного мальчика, – Код, не веди себя как маленький, нужно лечиться, а для этого люди пьют лекарства.       – Почему ты со мной носишься? Я говорил, что мне лучше уехать к маме. А если ты заболеешь? А у тебя съёмки между прочим, – за эти несколько дней после вечеринки Баркод успел по-настоящему сильно разболеться и показал себя не с самой приятной и дружелюбной стороны: когда у него была температура, параллельно с ней поднималась и раздражительность, практически перерастающая в «сучность».       – Я пью противовирусные для профилактики, пью разные травы для укрепления иммунитета, в отличие от некоторых, – Сатур закатывает глаза и внезапно дёргает за край одеяла, стаскивая ниже и встречаясь с больным взглядом, – когда болел я, ты, почему-то, не отправил меня к маме, в больницу со мной поехал, а потом ещё и ухаживал. Так в чём разница? Я тоже тебя люблю, и я тоже беспокоюсь о тебе. Или как это должно выглядеть: «Здравствуйте, я с вашим сыном встречаюсь только для того, чтобы спать с ним и хорошо проводить время, поэтому как вылечите, я заберу обратно».       Код прикусывает потрескавшиеся из-за температуры губы и шипит, ощущая на языке металлический привкус крови. Он понимает, что Джефф прав, осознаёт, что его парень говорит логичные вещи, но Баркода бесит его беспомощность, бесит постоянное желание ныть и жаловаться. Болеющий Джефф так себя не вёл, он понемногу ел, постоянно спал и послушно пил лекарства, морщась от горечи. Но у Кода так не получается, из него буквально лезет негатив и раздражение, и он боится, что ненароком обидит Сатура, ведь помнит как он однажды очень сильно задел сестру, которая просто хотела помочь ему переодеться и сменить постельное бельё. После этого ему пришлось долго извиняться.       – Код, таблетки, – Джефф подсаживается ещё ближе, гладит по спутавшимся, мокрым от пота волосам, и улыбается, когда Тин поджимает губы, – ты сейчас похож на Момо, когда ему сделали прививку: он так же на меня фырчал и обижался, но когда зуд у него прошёл, и он понял, что я хотел ему помочь, то начал ластиться и урчать ещё громче.       – Я не один из твоих котов, – и в противовес этим словам Баркоду хочется натурально зашипеть, оттолкнуть лапой, ой, рукой, ладонь Джеффа и забиться куда-то в угол.       – Да, ты мой любимый вредный Тиннасит, – парень обхватывает ладонями осунувшееся, бледное лицо, проводит большими пальцами по кругам под глазами и подаётся вперёд, касаясь губами горячего лба, – я не хочу, чтобы тебе было плохо или больно, хочу, чтобы ты как можно быстрее поправился, а для этого, тигрёнок, нужно лечиться и пить лекарства, – Джефф обнимает его и ощущает, как Баркод сначала неуверенно прикасается к спине, а потом сминает футболку в кулаках, буквально стискивает Сатура в своих руках и тычется лбом в изгиб шеи, где кожа кажется ему прохладной, или так и есть, по сравнению с его, горячей от лихорадки.       – Прости, – это всё, на что хватает Баркода прежде чем он отстраняется, послушно берёт таблетки и воду, и даже выпивает сироп от кашля, после чего Сатур укрывает его и ложится позади, обнимая и напевая одну из тех песен, которую никогда не увидит свет, но практически такую же важную, как и человек, которому она посвящена. Вредному, местами импульсивному и резкому, но всё равно любимому и самому чудесному.