Moments

      Баркод знает особенность Джеффа ненадолго застревать в образах, знает о том, что Сатуру достаточно провести несколько часов в привычной обстановке, принять ванну или просто поспать, и вот он становится обычным собой: прекрасным, немного ворчливым, но ужасно милым Воракамоном, который ненавидит рано просыпаться, часто дуется, если не обращать на него внимание, и расплывается в счастливой улыбке из-за самых простых, но таких важных для него вещей. И Коду нравятся все эти грани, нравятся милые особенности и черты, но на Джеффа в образе Дэймона парень ловит какую-то гиперфиксацию, смотрит с восхищением, как Сатур отыгрывает воплощение тьмы с безумной, маньяческой улыбкой, и чувствует странную тяжесть внизу живота. Точнее, она совсем не странная, а очень даже объяснимая, но он крутит головой из стороны в сторону, вытряхивая ненужные сейчас мысли, старается абстрагироваться и просто смотреть на то, насколько великолепен его парень в этом образе. И дело тут далеко не только в гриме и одежде, каждое движение, улыбка и взгляд будоражат, цепляют, заставляют неотрывно смотреть и даже бояться, испытывая какой-то животный страх. И такое же животное, неконтролируемое возбуждение.       Они заканчивают со съёмками довольно поздно, Майк и Чорин давно покинули площадку, как и практически все ребята из стаффа, а Джефф задерживается привычно для себя долго, отсматривает снятые кадры, кивает на каждый из них и отпускает всех остальных, решая, что завтра, на свежую голову, будет проще понять, сняли они то, что нужно, или нет.       Тин плетётся следом за Джеффом, который прощается со всеми вальяжным взмахом руки, ухмыляется по-дэймоновски и заходит в гримёрку, прикрывая дверь.       – Я отпустил Расику с Вином, сказал, что мы сами справимся, – как-то непривычно тягуче говорит он, собирается подойти к столику визажиста, но Тин дёргает его на себя, врезаясь в губы грубым поцелуем, и обнимает за шею, проходясь пальцами по шейному платку. – Неужто мой образ так разволновал Баркода? Или мне лучше назвать тебя красивым, любопытным мальчиком Анавином? – Сатур сжимает ладони на боках под толстовкой и внимательно всматривается в глаза Кода, ухмыляясь краем губ. А Тиннасит смотрит на него, блуждает взглядом по точёному лицу и отчётливо видит Дэймона, персонажа, в которого Джефф так глубоко забрался и пока не собирается вылезать.       – Называй как тебе захочется, П... – Баркод не договаривает обращение, прикусывает язык и видит этот тёмный, потусторонний блеск в глазах Сатура, которого, очевидно, и забавляет, и заводит вся эта ситуация. А Коду не хочется болтать, у него есть дела поважнее и интереснее, то, чем он может и хочет заняться прямо сейчас. Например, поцеловать стоящего напротив мужчину, расстегнуть его пальто и...       А что «и» Баркод не успевает додумать, шипит из-за лёгкого укуса за нижнюю губу и целует сам, запускает пальцы в уложенные тёмные волосы и позволяет вжать себя в ближайшую стену. Джефф ведёт себя резче и грубее, чем обычно, толкается в рот языком, сжимая пальцы на ягодицах, и словно подчиняет, не даёт принимать собственные решения, не даёт сказать что-то против или как-то возмутиться. Только вот Тину это было и нужно, ему захотелось той темноты, которая исходит от Дэймона, захотелось подчиняться и быть ведомым, захотелось отдать контроль, почувствовать некую беспомощность, находясь во власти другого человека. Человека, который возбуждает его каждым касанием, взглядом и движением языка, который давит своей аурой, вынуждая прогибаться, и который целует так, будто завтра никогда не настанет.       Баркода буквально потряхивает от такого Сатура, внизу живота разгорается адское пламя, а колени подкашиваются сами по себе, притягивая его к полу. И он подчиняется этому притяжению, скользит языком по языку Джеффа, разрывая поцелуй, и скатывается по стенке вниз, опускается на колени, поднимая голову, и пьяно улыбается, смотря музыканту в глаза. А Сатур облизывает губы, шире ухмыляется и вплетает пальцы в волосы, не нажимая и не принуждая, но явно чувствуя, чего ему сейчас хочется от такого Баркода. Послушного, опьянённого и пиздецки красивого.       – Если красивый мальчик хочет мне отсосать, то я только за, потому что безумно люблю этот рот, – Джефф обводит пухлые губы большим пальцем и давит на нижнюю, тяжело сглатывая, когда Тин всасывает его палец в рот, и громко выдыхает, ожидая большего.       Код обводит палец языком, слизывая с кожи соль, расстёгивает-таки пальто, чтобы добраться к классическим брюкам, которые с тихим шорохом сползают по стройным ногам. И Баркод ухмыляется, ловя поплывший взгляд Дэймона-Джеффа, трётся щекой через ткань о практически вставший член и смотрит вверх снова, дразня своего демона. У которого сегодня нет никакой выдержки.       Поэтому Сатур сильнее сжимает пальцы в волосах, не делая больно, но показывая, кто сейчас главный, и хвалит практически ласково:       – Умничка, мой мальчик, – когда Тин спускает и трусы, облизывает ладонь и направляет член себе в рот, накрывая губами крупную бордовую головку. Джефф стонет, выдыхает едва слышно, свободной рукой опираясь на стену, и ощущает, как Баркод начинает медленно делать ему минет, как двигает ладонью, насаживается губами и сглатывает, дополнительно стимулируя. А Сатур сейчас не может похвастаться хорошим самообладанием, смотрит на Тина с растянутыми вокруг эрекции губами, горящими от похоти глазами и румянцем на щеках. Смотрит, любуется и понимает, что не продержится долго, что наслаждение и вожделение уже танцуют по нервным окончаниям, заставляют мелко подрагивать и давить стоны. Его ведёт от такого Баркода: страстного, послушного и преступно сексуального, стоящего перед ним на коленях. И хоть Джеффу всегда нравилось получать минет в исполнении Тина, нравилось двигаться в его жарком, умелом рту, но сейчас ему это особенно нужно, сейчас он хочет почувствовать что-то сродни власти. И это желание разрушает контроль Джеффа окончательно, выпускает на волю демонов, и он фиксирует голову Тина, придерживая его за волосы, и начинает сам толкаться вперёд, неглубоко и не слишком быстро, но даже так ему безумно приятно, потому что горячий влажный рот вокруг члена и прекрасный парень, находящийся в полном его подчинении, знатно подрывают крышу. И он стонет глухо, издаёт какой-то утробный звук и чувствует, как удовольствие волнами растекается по телу: сладко-пряное, жгучее и вкусное, оно слаще любимого самого дорогого и хорошего вина. Это ощущение – как запретная любовь, слишком опасная, но безумно притягательная.       А Баркод смотрит вверх, моргая длинными ресницами, понимает, что это именно то, чего он хотел: игривый, немного сумасшедший взгляд, который в любой момент может стать тёмной бездной, оскал вместо тёплой улыбки и грубые пальцы, сжимающая волосы. И он подчиняется, плавится в умелых руках, поддаваясь контролю, и продолжает сосать, ласкать языком, а когда Джефф сам начинает толкаться, то просто кладёт руки на его бёдра на случай, если будет чересчур, и старается расслабить горло и прикрыть зубы. А Сатур и не пытается проникнуть полностью, ему слишком хорошо и так, а наслаждение накрывает быстро и внезапно, скручиваясь в паху пружиной. И он смотрит на своего любимого мальчика, имеет его умелый рот и кончает, вынуждая закашляться. Но Тин глотает почти всё, оседает на пол окончательно бескостным телом и только сейчас понимает, насколько он возбуждён и как сильно саднят колени. И он стирает с подбородка капли спермы, вытирает с лица выступивший пот и даже не успевает пискнуть, когда его тянут наверх, вынуждая встать. И Код встаёт, пошатнувшись, но сразу же отвечает на поцелуй, делится горько-солёным вкусом, позволяя ласкать языком рот, и стонет утробно и низко, когда Сатур просовывает руку в штаны, размазывает по плоти выступивший предэякулят делает всего два поступательных движения, толкающих Баркода в яркий оргазм. Мальчишка дрожит всем телом, изливаясь в ладонь, и буквально виснет на сильных плечах, пытаясь прийти в себя.       – Сцена между Анавином и Дэймоном, которую не суждено кому-либо увидеть, – хрипло смеётся Джефф на ухо Коду, прикрывая глаза и прижимая к себе любимого мальчика, – хотя я не ожидал, что тебя так этот образ возбудит.       – Как будто я ожидал, – ворчит Баркод, понимая, что секс вне дома – это всегда не очень хорошая идея, ведь теперь им нужно привести себя в божеский вид, какие-то вещи забрать в стирку и в целом добраться домой как можно быстрее. И пусть сейчас им это кажется чем-то неподъёмным, но пять минут назад им обоим было очень хорошо, а именно такое желание не всегда можно пробудить снова, если не воспользоваться им в моменте.