Moments

      Сатур чувствует себя гудящей, напряжённой струной, которую тронь – и она сразу же лопнет с громким «дзынь», ещё и по рукам кому-то даст. И хоть Джефф понимал, что всё не закончится с последней отснятой сценой, осознавал, что с промоушеном к фильму будет тяжело, но не ожидал, что настолько, не думал, что ему будет хотеться только одного – расслабиться, и не думать ни о чём.       Он трёт лицо, заползая домой, оглядывает полумрак комнаты и слышит шум наверху, доносящийся из ванной.       – Код, я дома! – сообщает он в сторону лестницы, снимает пиджак и обувь и поднимается по иногда поскрипывающим ступеням, заглядывая в комнату и нежно улыбаясь. – Привет, малыш.       – Привет, Пи’! – Тин спохватывается, видимо, задумавшись о чём-то и не услышав крик парня. – Ты сказал, что вы поужинаете все вместе, поэтому я решил приготовить тебе ванную, добавил всякие масла, пену, чтобы ты немного расс...       Сатур обрывает Кода на полуслове, приблизившись в два шага, обхватывает шею руками и целует нежно в приоткрытые губы, шепча едва слышно:       – Спасибо, любимый, это то, что мне сейчас нужно.       И ему, правда, нужно именно это: опуститься в горячую воду, ощутить, как из мышц уходит напряжение, а в голове воцаряется блаженная пустота. Это звучало как какая-то несбыточная мечта в его подсознании, но есть Баркод, который словно опять почувствовал это желание, и, как волшебник, исполнил его. Самый чудесный и заботливый волшебник, второго такого будет сложно найти.       Тин улыбается, сжимает бока Сатура через футболку, чмокает в кончик носа и... собирается уходить.       – Ты куда? – музыкант обвивает пальцами предплечье парня и смотрит в глаза, немного наклонив голову вбок.       – Эм... я думал, что ты захочешь побыть наедине, последние дни у тебя практически не было такой возможности, вот я и решил, что лучше оставить тебя одного, – Баркод как-то неловко пожимает плечами, но послушно идёт обратно в объятия, когда Джефф тянет его к себе.       – Ты прав, у меня не было такой возможности, но ты не помешаешь мне расслабиться, твоё присутствие наоборот делает меня счастливым. Ведь на протяжении этих дней я не только не мог остаться наедине, но и побыть с тобой, – Сатур обнимает руками крепче, стискивая их на поясе Кода, и шепчет, прижимаясь губами к щеке, – я соскучился по твоим прикосновениям, у нас так давно ничего не было...       Баркод поворачивает голову, тяжело сглатывая, поднимает руку и гладит большим пальцем линию челюсти Джеффа, неотрывно смотря ему в глаза:       – Ты же знаешь, как я сильно я тебя всегда хочу?       – Знаю, – парень улыбается, трётся щекой о ладонь Тина, и добавляет интимно, – потому что я так же тебя хочу. А ты пытаешься от меня сбежать.       – Больше не попытаюсь, – одними губами обещает Код, и отступает назад, но только для того, чтобы стянуть майку и снять шорты вместе с бельём.       Джефф смотрит на него, гладит взглядом тугие мышцы и следует его примеру, даже как-то поспешно раздевается, понимая, что сейчас у него нет терпения для того, чтобы дразнить своего мальчика. Который достаёт купленные когда-то ароматические свечи вместе со спичками с верхней полки и поджигает их, не говоря ни слова, а только расставляя по периметру комнаты. Когда выключается свет, погружая их в интимный полумрак, Сатур медленно подходит к парню и тянет его к ванной, вынуждая опуститься в воду первым, и залезает следом, ставя на полку флакон со смазкой.       Баркод смотрит на своего прекрасного парня, кожа которого блестит в отблесках свечей, и придерживает его за талию, помогая сесть между своих ног и растянуться на груди.       Джефф прижимается лопатками к тёплой коже и томно продолжительно выдыхает, опускаясь во вкусно пахнущую воду. Он буквально ощущает, как каждая мышца и клеточка расслабляются, превращаясь в бесформенное, растёкшееся желе, а мысли из головы нестройным шагом покидают свою обитель, чтобы оставить только одну: «Как же я люблю этого парня».       И они сидят так в тишине, разбиваемой только редким плеском воды, касаются нежно друг друга и просто наслаждаются тем, насколько им вместе хорошо. Тиннасит берёт мягкую мочалку, на которую капает гель для душа, и вытаскивает руку Сатура из воды, чтобы вымыть сначала её, аккуратно проходясь поролоном, потом вторую руку, плечи, шею, грудь, подрагивающий живот и коснуться, наконец, основания члена, вызывая томный вздох.       Джеффу нравится то, что с ним обращаются как с хрупкой, хрустальной вазой, укладывает голову на плечо Кода и поворачивается лицом, оставляя нежный поцелуй на шее. Они не говорят, потому что слова сейчас слишком лишние и ненужные, могут испортить будоражащую, невесомую, словно эфемерное облако, атмосферу. Вместо слов они предпочитают прикосновения: ласковые, мягкие, практически неуловимые, и от этого ещё более желанные.       И Сатур хотел бы быть вот так ещё долго, просто подставляясь под руки Баркода и прикрывая глаза от наслаждения, но телу хочется большего, хочется ощутить распирающую нутро твёрдость и услышать хриплые стоны на ухо, вылетающие изо рта Баркода. Поэтому он прерывает их безмолвие шёпотом, проговаривая в самую кожу:       – Растяни меня, ты мне нужен внутри.       От этой фразы по коже Тина бегут мурашки, а кровь к члену приливает быстрее, обжигая жаром низ живота, потому что слова Джеффа звучат словно мягкий, но приказ, которого невозможно ослушаться. Будто Код этого хотел бы.       Баркоду больше не нужно ничего слышать, он тянется к смазке, выдавливает её на мокрые пальцы, растирая гель по ним, и опускает их в воду между разведённых ног Сатура. И пусть лубрикант на водной основе, поэтому часть его сразу же смоется, но растяжка с ним всё равно пройдёт легче даже в воде.       Джефф прикрывает глаза, стараясь развести ноги ещё шире, и глухо выдыхает, расслабляясь и принимая в себя сначала один палец. Давно он не чувствовал наполненность внутри, даже успел от неё отвыкнуть, но тело помнит ощущения и то, насколько может быть хорошо, особенно, когда с ним обращаются так трепетно и ласково, целуют мягко в плечо и шею, касаются губами мочки уха с колечком серьги и проникают вторым пальцем, двигают ими медленно и осторожно, растягивая, подготавливая неподатливые, но эластичные мышцы.       Баркод заворожён происходящим, а сердце то и дело норовит сбиться с ритма, потому что так... необычно: не видеть того, что ты делаешь, ориентироваться только на выученные давно ощущения, на реакции и выдохи возлюбленного, на дрожь его прекрасного тела. Парень скользит языком сбоку по шее, слизывая капли воды, и добавляет сначала третий палец, потом четвёртый, двигает ими аккуратно, медленно прокручивая и немного растопыривая, чтобы потом доставить Джеффу как можно меньше боли.       А Сатуру становится плохо от того, как ему уже сейчас хорошо, как правильно ощущаются внутри умелые, тонкие пальцы, как они задевают комок простаты и как пробегается по позвоночнику жар вожделения. И ему всё ещё не хочется говорить и разрушать своим голосом эту тишину, поэтому он молча тянется к запястью Кода и вытаскивает его пальцы из себя, прикусывая губу. Джефф приподнимает бёдра, вцепляясь мокрыми ладонями в края ванны, чувствует руку Кода, сжимающуюся у него на боку, и то, как крупная головка упирается в растянутый вход. Музыкант опускает медленно на член, который придерживает Тин, немного раскачивается, вбирая в себя плоть миллиметр за миллиметром, понимает, что от напряжения покалывают мышцы рук, но не останавливается, пока не опускается полностью и не стонет громко и протяжно, скользя пальцами по акриловым скользким бортам и растекаясь снова по груди своего мальчика.       Тиннасит давится вдохом, обнимает Джеффа за талию и гладит плоский живот, ласкает костяшками вставший из-за растяжки член и не удерживается, шепчет на ухо:       – Такой тугой и узкий... словно это наш первый раз, и я ещё никогда не был в тебе, Джефф, – «Пи’» теряется где-то в освещённой свечами комнате, растворяется в мыльной ароматной воде и оставляет после себя налёт тихого, искреннего и всеобъемлющего желания. Код продолжает ласкать мягкую кожу, скользит кончиками пальцев от головки к яичкам, гладит мошонку и обводит растянутую вокруг его члена дырочку, слыша то ли всхлип, то ли стон.       Сатура размазывают слова Баркода, его прикосновения и это веющее собственничеством «Джефф».       Почему-то тело так ярко и бурно реагирует просто на имя, что музыканту только остаётся принимать эту реакцию, кусать губу и послушно поворачивать голову, когда Тин касается его подбородка и накрывает приоткрытые нежные губы своими, ныряя между них языком. Код целует тягуче медленно, желанно, ласкает язык Сатура своим и медленно поводит бёдрами, ощущая невероятный спектр удовольствия только от этого.       Джефф стонет прямо в рот, вцепляется сильнее в борта и приподнимается, чтобы у Баркода была амплитуда для движения. И первые несколько минут им хватает простой наполненности и лёгкого трения, особенно, когда член двигается по комку простаты, но с тем, как разогревалась от желания кожа, им обоим хотелось больше и быстрее. Поэтому Сатур поднимается на колени, слыша плеск пролившейся на пол воды, и пересаживается лицом к Коду, располагаясь на бёдрах и снова опускаясь на тугую, горячую плоть. Они стонут громко и в унисон, когда Джефф упирается лбом в лоб Тина, двигаются навстречу друг другу, украдкой воруя отрывистые поцелуи, и смотрят-смотрят-смотрят, влюбляясь заново.       Баркод касается широкой, гладкой спины, гладит позвоночник, свод лопаток, опускается к ямочкам на пояснице и сжимает маленькую, упругую задницу, толкаясь членом между половинок в гибкое, потрясающе красивое тело.       Джефф насаживается на плоть, рассыпаясь на части от удовольствия, в котором боль – лишь пряная нотка, сжимает пальцами сильные плечи и понимает, что он так преступно близко к краю, ко взрыву фейерверка внизу живота и какофонии дрожи по всему телу. И Баркод снова его чувствует, обхватывает под водой изнывающий член, размашисто дрочит в такт движениям внутри и не целует, а просто обжигает дыханием, вырывающимся между пухлых губ.       Сатуру хватает всего нескольких рваных движений и быстрых толчков внутри, чтобы кончить, выстанывая громкое, отбившееся рикошетом от стен:       – Ко-од...       Тин следует за ним, толкается ещё раз внутри дрожащего тела и изливается, всхлипывая от того, как вокруг его члена пульсируют мышцы.       Парни сползают в воду, крепко обнявшись, сухо сглатывают и только сейчас ощущают, что вода стала совсем прохладной. Но из неё нет желания выбираться, как и отлипать друг от друга, вместо этого хочется просто лежать, слушать стук любимого сердца и прерывистое дыхание.       – Ты вытрахал из меня всё напряжение, Пи’Тин, – усмехается Джефф с закрытыми глазами и чувствует поцелуй в макушку и нежные пальцы, аккуратно перебирающие его волосы.       – Не вытрахал, а вылюбил, – поправляет его Код и гладит кожу за ухом. И будь его воля, он бы так и лежал, рассматривая и лаская любимого мужчину, но они могут простудиться, да и уставшему Сатуру нужно в постель. Поэтому Баркод аккуратно выходит и мягко вымывает из него сперму, чувствуя кожей шеи всхлип – мышцы сейчас слишком чувствительные и посылают разряды электричества по телу.       Они заканчивают мыться, выбираются из ванной и обнаруживают на полу лужу воды, свидетельствующую об их страсти. Сатур уже направляется к швабре в углу, но его тянут за руку, вытирают волосы и тело, натягивают на плечи мягкий халат и командуют с ласковой улыбкой:       – Пи’Джефф идёт в спальню, а Пи’Тин убирает беспорядки. Возражения не принимаются, – Баркод касается губами любимых губ и подталкивает Сатура к выходу. И то, как на него смотрит после этих слов его возлюбленный, достойно ещё сотни вымытых ванных комнат и десятков убранных беспорядков. Потому что так ярко искрящаяся благодарность и любовь ценнее всего на свете.