Se soucier

Вид смущённого Рюноске всегда вызывал у Ацуши какие-то странные, неизведанные и непонятные чувства. Несмотря на то, какой ледышкой казался этот парень на первый взгляд, вогнать его в краску было очень легко. Особенно, когда знаешь, за какие ниточки дергать. А Накаджима знал о них лучше всех, и с радосттью этим пользовался. Он с искренним наслаждением наблюдал, как Аку стыдливо отводил взгляд, мило хмурил свои аккуратные, почти незаметные, бровки, пытаясь тем самым скрыть своё смущение. А то, как чужие уши приобретали розоватый оттенок достойно отдельного упоминания. Ацуши всегда будет твёрд в своих убеждениях, что Акутагаве идёт розовый, даже если это будет цвет его смущения. Пока для всех остальных Рюноске был недосягаемым холодным принцем с каменным сердцем, для Ацуши он был просто милашкой. И Накаджима знал, что сердце у него уж точно не каменное, а самое простое, из плоти и крови. Ацуши знал, что Аку на самом деле тёплый, что его мраморная кожа на самом деле мягкая и приятная наощупь, и он знал, что касания Рюноске всегда очень бережные и аккуратные. За толщами холодных высоких стен скрывается тонкая душа. За всем этим образом, за отталкивающим всех фасадом стоит самый обычный мальчик. Этот мальчик не знал, что такое любовь, забота, каково просыпаться по утрам от аккуратных поглаживаний по плечу и нежного голоса. Этот мальчик не знал, что такое жизнь, он лишь пытался выжить в этом большом и жестоком мире.

***

Этот школьный день никак не должен был отличаться от предыдущих. Отличие было лишь в том, что Ацуши совершенно не выспался. Он вертелся всю ночь в кровати, менял своё положение, в какие неведомые позы он бы не скручивался ничего не помогало. Первые пару часов он просто пялился в потолок, всё остальное время боролся с навязчивым желанием написать, а лучше позвонить Рюноске. В тот день Акутагавы не было в школе, он пошёл на осмотр по поводу своей болезни. Накаджима хотел прогулять весь день, может с Осаму, но знал, что ни Аку, ни его старший брат его по головке за это не погладят. А они точно об этом узнают, Ацуши никогда не понимал, как эти двое всегда первые в курсе о всех и обо всём. Без друга в школе было тоскливо. Не с кем было обмениваться маленькими записочками и самыми простыми взглядами, значения которых понимали лишь они сами. Но это ещё не самое худшее. Ацуши по-настоящему пожалел, что пришёл в школу тогда, когда все начали интересоваться почему Аку нет в школе. Накаджима не отвечал никому не толь потому, что никто об Акутагавиной болезни не знает, но и из простой вредности. Самой бесячей в этом хороводе была Хигучи. Она ни упускала ни одного шанса спросить, где же находиться её ненаглядный. Накаджима вздыхал, стараясь как можно более тактично послать её куда подальше, но та, видимо, ослеплённая волнением за объект своего воздыхания, этого не замечала. А раздражение в Ацуши всё копилось. Он сжимал кулаки, хмурился, но всё равно старался не быть резким. Накаджима смог спокойно выдохнуть только когда школьный день подошёл к концу. Идти домой одному было совершенно непривычно. Отсутствие друга отражалось на всём, что происходило вокруг Ацуши. Рюноске было необязательно что-то говорить или делать, он мог просто быть рядом, но мир вокруг уже тогда горел новыми красками, и не был уже таким серым и скучным. После бессонной ночи Накаджима, что неудивительно, не мог функционировать как обычно. Он был ещё более рассеянным и неуклюжим, чем вызывал у Рюноске раздражённые взгляды и цыканье. На уроках он спал с открытыми глазами, держа голову рукой, а затем и вовсе улёгся на сложенные на парте руки. Учителей, естественно, такой расклад не устраивал. Они делали замечания, которые Ацуши только делал вид что слушал, мыслями уже лёжа в своей уютной кроватке. Хотя бы Аку рядом, это хоть как-то красило день, не то что вчера, когда Накаджима был совершенно один.

***

Конец школьного дня, Ацуши уже предчувствует как залезет в свою тёплую кровать, кончики пальцев уже ощущали текстуру простыней. Они с Аку уже направлялись к выходу, как вдруг их окликнули. Ну как их, только Акутагаву, Джинко остановился, чтобы подождать друга, ведь снова идти одному совсем не хотелось. Как только Ацуши увидел Хигучи он нахмурился. Эта девушка и так ему вчера выносила мозг, не хватало ещё и сегодня. Каково же было его удивление, когда она, переминаясь с ноги на ногу, пыталась пригласить Рюноске на прогулку. Она так нагло пыталась пригласить его друга на свидание. На самом деле Накаджиму это касаться не должно, но почему-то внутри него так и кипело недовольство. Да как она посмела даже подумать о таком? Разумом он понимал, что Ичие ни в чём не виновата, она просто пытается сблизиться с человеком, который ей нравиться, к тому же, она была милой и совсем не плохой девушкой. Но что-то внутри было против этого, какое-то неизвестное чувство, что медленно поглощало его изнутри хотело всеми возможными способами противостоять этому. Внутри Накаджимы велась маленькая, но ожесточённая война, он всё никак не мог понять, как лучше поступить. Совесть говорила, что ему не стоит вмешиваться, но его эгоистичное желание оказалось сильнее. Поддавшись этому порыву Ацуши нагло отвёл Рюноске подальше, и бросил девушке, что Аку занят на недели вперёд. После чего удалился, оставив ничего не понявшую девушку одну. — И что это было? — По дороге спросил Рюноске. Именно этого Накаджима и боялся. Он даже сам не может точно ответить на этот вопрос. — Ты о чём? — Он решил сыграть роль дурачка. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — Ответил Акутагава глядя прямо в чужие глаза. — Ты конечно глупый, но не настолько. — Эй! — Накаджима обиженно сложил руки на груди. — Я не глупый! — Он нахмурился и надул щёки. — А насчёт того… Ты же сам не хотел с ней идти, я просто тебе немного помог, — Ацуши постарался говорить, как можно более убедительно, но улыбка всё равно выглядела натянуто. В ответ Аку лишь хмыкнул, делая вид, что он поверил в отмазку Джинко.

***

Формулы, буковки, циферки — его сонный мозг всё никак не хотел впитывать в себя всю эту информацию. Он просто хотел поспать, а в итоге получил тону математики и раздражённого Рюноске. В голове невольно прокручивается момент, как он счастливо топает к своей квартире, но его, без лишних церемоний берут за шкирку, и приводят в обитель зла. Именно так Ацуши теперь называл стол своего друга, ведь занимались математикой они чаще всего за ним. Накаджима разочарованно вздыхает, в то время как Акутагава закатывает глаза. Рю резко закрывает учебник, бросая его в сторону, как что-то ненужное. — Ты сейчас не в состоянии учиться, — Отвечает он на вопросительный взгляд. В ответ Ацуши лишь кивает, после чего ложиться головой на стол. Он слышит, как Аку выходит из комнаты. Он открывает глаза из-за того, что его трясли за плечо. — Ты когда уснуть успел? — Слышится сквозь пелену уходящего сна. — Я же всего на пару минут ушёл. — Я спал? — Удивляется Ацуши, поднимая голову со стола. — Мгм, — Он положил на стол две чашки чая. — Ещё и сопел на всю комнату, — Рядом он поставил небольшую тарелочку с печеньем. Аметриновые глаза тут же засияли. Он с благодарностью посмотрел на друга, и тут же оживившись взял в руки чашку. Немного отпив, он улыбнулся так, что стал похож на огромного довольного кота. Рюноске даже четыре ложки сахара ему положил, хотя постоянно ворчал, говоря, что такую сладкую гадость невозможно пить. А в сочетании с его любимым печеньем это было ещё божественней. Казалось, он попал в рай. После ужасной и непонятной математики это было самое то. — Это всё из-за тебя, — Неожиданно выдаёт Ацуши при этому жуя печенье. — Чего…? — Акутагава хмуриться. — Я из-за тебя не выспался, — Он говорит так, будто это очевидно. — А я при чём? — Рюноске всё ещё ничего не понимает. Что твориться в голове у Джинко? А в мыслях Ацуши уже давно созрел план. Он уже предвкушает вид чужих краснеющих ушей. Как Аку будет стыдливо отводить взгляд и прикрывать рот рукой, прикрываясь кашлем. — Мне вчера было одиноко, — Буднично начал он. — Мне хотелось тебя увидеть, — Ацуши говорил это таким тоном, будто болтал о погоде. — Я скучал, — Наконец заканчивает он ухмыляясь. Что и требовалось ожидать! Уже на втором предложении Акутагава начал хмурить свои светлые бровки и отводить взгляд в сторону. К сожалению, уши были прикрыты волосами, но Ацуши знал, что они точно приобрели алый оттенок. — Заткнись, — Проговорил Рюноске, стараясь звучат как можно более угрожающе. По мнению Ацуши это выглядело мило. Ну как можно воспринимать этого парня в серьёз, когда он выглядит вот так? Это же просто невозможно! — Я очень-очень скучал! — Всё не унимался Ацуши. — Как ты мог оставить меня одного? — Он говорил с наигранной грустью, точно повторяя интонацию своего брата. Рюноске уже давно понял чужой замысел, и всеми силами пытался не поддаваться, но тут он был бессилен. В таких ситуациях победителем всегда выходил Джинко, что ужасно раздражало и злило. Накаджима всё продолжал гнуть свою линию, уже не сдерживая улыбки и озорного блеска в глазах. Рюноске, не нашёл другого выхода, кроме как закрыть уши, словно маленький ребёнок. Хоть так он не будет слышать этот смущающий бред. Джинко такой расклад, естественно, не понравился. Он тут так старался и распинался не ради этого. — Эй, так не честно! Недолго думая он схватился за чужие запястья, уводя их в разные стороны. Зрачки в Акутагавиных глазах сузились, а дыхание участилось. По телу пробежал рой мурашек, а сам он мелко задрожал. Ацуши, слишком сильно поглощённый игрой, этого не замечал, он приближался всё ближе к чужим ушам, стараясь получше рассмотреть плоды своей работы. Воздуха в и так слабых лёгких не хватало, он пытался вырваться, но чужая хватка была слишком сильна. Границы реальности и воспоминаний размывались. Всё вокруг плыло, а голова шла кругом. Мысли путались, перепрыгивая с одного на другое. Частые вдохи не прекращались, но воздуха всё равно было катастрофически мало, он словно находился в вакууме. В ушах звенело, он не понимал, что происходит сейчас, а что плод его воображения. В голове были лишь картинки того дня. Не надо…! Пожалуйста! Я не хочу! Хватит… Пожалуйста прекрати… Каким-то чудом Акутагава смог оттолкнуть от себя заигравшегося друга. Ацуши ударяется о спинку стула. Его так грубо оттолкнули, но за что? Он хочет что-то сказать, но подняв взгляд не смог выдавить и звука. Рюноске весь дрожит, вытянув вперёд руки, будто боясь, что тот снова приблизиться. Накаджима хочет что-то сказать, извиниться, спросить что не так, но в горле будто бы застрял огромный ком. Он ужасно облажался. Ацуши молча встаёт и, забирая свой рюкзак, уходит. Он не понимает, что случилось, но всё равно чувствует себя виноватым. Почему в эти последние мгновения, когда он осмелился посмотреть Рюноске в глаза, в них был нечеловеческий ужас? Всё не должно быть так. Он не хотел этого, но почему? Почему всё никогда не выходит так, как он хочет. Неужели бог, если он существует, так ненавидит его? Наверное, в прошлой жизни он был ужасным грешником, и сейчас отдувается за всё. Рюноске сидит в одной позе, смотря в пол почти не моргая. Он чувствует себя ужасно. Внутри словно было пусто. Акутагава поднял ноги, согнув их, и уткнувшись лицом в колени снова мелко задрожал. Пальцы сильно сжали ткань домашних штанов.

***

Накаджима до вечера просидел в комнате. Перед глазами всё ещё маячил тот образ Аку. Он помнит всё до малейших деталей и, кажется, не забудет никогда. Груз вины давил на его плечи не давая покоя. Хотелось вернуться назад во времени, тогда бы он точно не совершил такую ошибку, но он не мог. Он не мог ничего сделать, был не в состоянии что-то изменить, что давило ещё больше. Всё это показывало всю его никчёмность. Он такой глупый. Он должен был понять, заметить всё до того, как это перешло точку невозврата. Ацуши с самого начала не нужно было всё это затевать. Неожиданно дверь в его комнату открывается. — Суша-а-а, не хочешь сделать мою домашку? — Весело протянул зашедший в его комнату Дазай. Он всегда входил без стука, хотя все просили его так не делать. Увидев, в каком состоянии его младший, он тут же растерял весь настрой. У Ацуши глаза на мокром месте были, губы обкусаны чуть ли не до крови, и сидел он поджав ноги. — Суша? Что случилось? — Спросил старший, хотя лучше бы он этого не делал. Этот вопрос лишь показывал, что между ними и правда что-то случилось. Ацуши всё ещё пытался отрицать это, но сейчас это было уже невозможно. Кажется, что ещё пару мгновений и он зарыдает навзрыд. Поняв это, Дазай тут же бросился к Ацуши прижимая его к себе. Накаджима хватался за него, как за последнею соломинку. Казалось, сейчас он единственный, кто может помочь. — Чшш, — Он зарылся пальцами в светлые волосы, успокаивающе поглаживая. — Всё хорошо. Дазай никогда не считал себя заботливым братом, хотя Ацуши всегда называл его таковым. По этому Осаму всегда старался соответствовать, старался оправдать чужие ожидания. Но этого всё равно казалось недостаточно. Ведь после простых слов по-настоящему ничего «хорошо» не станет. — Осаму, — Сипло проговорил Ацуши. Похоже, до этого он уже рыдал. — Я всё испортил…