If There's Forever

Их утро стало чем-то привычным: Аки просыпается немного раньше, чем Денджи, и варит кофе для них обоих; блондин проходит мимо кухни и сонно машет ему с приветствием «доброе утро», а Почита следует за ним в ванную. Вскоре они присоединяются к нему за столом на завтрак. … ещё слишком рано называть это рутиной? Аки не уверен. Это так естественно, что кажется, что странная пара живёт с ним гораздо дольше, чем на самом деле. Погруженный в свои мысли, он замечает бесшумное приближение Денджи только когда блондин похлопывает его по плечу. Аки ставит свою кружку на стол и моргает, глядя на озорного парня. Денджи уже подполз на коленях, встал рядом с ним, и, наклонившись вперёд, упершись ладонями в пол, обнажил зубы в ухмылке. Да тут львёнок. — … что? — Погладь меня. Сердце Аки замирает. — Э—э- хорошо? Нерешительно, охотник кладёт руку на голову ожидающего Денджи, запускает пальцы в месиво блестящих золотистых локонов, расчёсывая их, слегка задевает ногтями кожу головы. Блондин закрывает глаз, его ухмылка превращается в довольную улыбку, от которой у Аки болит и сжимается нутро. Как долго ты ждал чьего-то прикосновения? Когда дело касается Денджи, Аки действительно не может не действовать импульсивно — он поворачивается лицом к блондину и: — Иди сюда, — манит он, — дай обниму. Денджи, кажется, удивлен просьбой, но отзывается с нетерпением и энтузиазмом. Он доползает остаток пути к Аки, и тот поднимает его за талию, чтобы усадить к себе на колени — под пацанячье «Едрить, ты сильный!» — одной рукой прижимает голову блондина к своему плечу, а другой мягко обхватывает бок. Денджи напрягается на короткое мгновение, возможно, ещё не привык к такому виду контакта, но вскоре расслабляется и прижимается ближе к Аки, слегка вздыхая. Охотник продолжает гладить волосы, а блондин всё больше и больше тает в его руках. Пальцы Денджи легонько и без ритма постукивают по животу Аки; на него смотрит любопытный карий глаз, который окружает персиково-розовым румянцем, на фоне румянца золотистые ресницы ещё больше выделяются. Он кажется неуверенным, возможно, колеблющимся; Аки не может сказать наверняка. — Прикасаться ко мне нормально, — уверяет он на всякий случай. Денджи снова опускает голову. Его пальцы лениво скользят по животу Аки, постукивая, поднимаются на уровень груди. Блондин кладёт всю ладонь, крепко прижимая, как будто толкая тепло в грудь Аки. — …Я чувствую, как бьётся твоё сердце. Это так круто, Аки, — шепчет он, его голос пропитан невинным удивлением и изумлением, — Мы можем ещё так посидеть? Аки оглядывается на часы на стене — у него есть немного свободного времени; пусть и немного, но этого, безусловно, достаточно, чтобы немного побаловать этого маленького льва. — Конечно, — отвечает он, опираясь щекой на голову парня, чтобы расслабиться, — Что ты хочешь на обед? Вчера вечером я ничего не готовил, поэтому сегодня закажу еду на вынос. — Ты придёшь домой на обед? — Угум. — Э… может быть… карааге? Или жареный тофу, или креветки, — задумчио тянет Денджи, постукивая пальцами по груди Аки, — Что-то жареное, да. — А десерт? Только один, — быстро добавляет Аки, чувствуя фантомную мигрень, просто думая о прошлой сахарной феерии и ее последствиях. Денджи хихикает, ведь определенно знает, отчего в голосе Аки проскочило предупреждение; он перестаёт постукивать и снова раскрывает ладонь. — Пудинг! — решает он. — Хорошо. Аки тянется к руке Денджи. Скользит большим пальцем по изгибу ладони блондина, кончики пальцев прокладывают дорожку сзади, осторожно придерживая конечность, чтобы убрать ее с груди. — Мне пора идти, — тихо объясняет он. Единственный глаз Денджи поднимает взгляд к глазам Аки, расплавленный шоколад внутри радужки кружится, усеянный золотыми отблесками, будто просыпавшимися с его ресниц, так блестит. Аки думает, что, возможно, никто никогда так не держал его за руку. …вот так? Аки смотрит вниз на то, как он все ещё держит руку Денджи в своей, переводит дыхание и быстро отпускает. — Давай, давай, я опоздаю, — нехотя настаивает он, похлопывая Денджи по плечу; блондин скатывается с его колен и садится, скрестив руки, наблюдая, как Аки встаёт на ноги и идёт в свою комнату переодеваться. Почита считает, что сейчас самое время выйти из ванной (Аки даже не заметил отсутствия маленького демона), держа рулон туалетной бумаги во рту. Аки останавливается, закрывает глаза, стискивает зубы, считает до трех, затем указывает на Денджи. — Ты сказал, что хочешь чего-нибудь жареного на обед? — Э–э… — У нас будет жареный демон. Блондин спешит спасти туалетную бумагу, а Почита тут же убегает обратно в ванную; Аки игнорирует их чтобы не тронуться умом и не тратить нервы, и заканчивает сборы на работу. Несколько минут спустя в дверном проеме Денджи стоит и держит Почиту на руках, охотник перекидывает свою катану через его спину. — Увидимся за обедом, — говорит Аки. — Увидимся! Удачного рабочего дня. Хм. Может быть, это уже рутина. Это, конечно, не плохо.

_________________

Не прошло и получаса после ухода Аки, как зазвонил телефон. Денджи подумывает не отвечать на звонок, но это может быть что-то важное или звонок, которого Аки ждал, так что с оправданием «Я дальний родственник Аки, Хаякава Дэндзи!» наготове, блондин берёт трубку. — Алло? — Денджи. Бу. Он сдерживает вздох; конечно, это якудза, а не кто-то, кто сообщил бы ему, что Аки выиграл в лотерею или что-то в этом роде. Дерьмо. — Да? Что вам нужно? — Тут для тебя демон. Мы будем здесь через десять минут, чтобы забрать тебя; будь готов. Старик вешает трубку, прежде чем Денджи успевает ответить. Не то чтобы он сказал «нет» — это не вариант в этой жизни — но, чувак, он хотя бы немного пожаловался на свои травмы; они пиздец как болят. Не похоже, что им есть дело, не так ли? Они сами это и сотворили. — Почита, — зовет он, кладя трубку, — для нас есть работа. Работа означает деньги, а деньги означают, что он не будет свесив ножки сидеть на шее Аки; он более чем готов помочь единственному человеку в этом богом забытом мире, который решил относиться к нему как к человеку. Как к чему-то большему, чем просто человек, на самом деле: как к семье.

___________________

Два часа спустя, на другом конце города, измученный Денджи заканчивает свою работу. Ленивый якудза ждёт у машины, а блондин не торопится возвращаться, ведь он устал, его тело болит, и ему искренне всё равно, если они разозлятся от того, что им пришлось ждать его жалкую задницу. Кучка отморозков. — Готово, — объявляет он, подходя к их машине; старик молча бросает ему маленький конверт, который намного, намного легче, чем он надеялся; он заглядывает внутрь и… — Пятьсот иен? Серьёзно? — Тебе больше не нужны деньги, не так ли? У тебя есть Хаякава. Радуйся, что я вообще решил дать тебе так много, — ворчит старик, перед тем, сесть в машину, — Мы будем периодически звонить тебе. Окно поднимается, и машина уезжает. Денджи вздыхает, глядя на содержимое конверта. Он так хотел дать Аки эти деньги, может быть, помочь оплатить некоторые счета, но он ни за что не предложит жалкие пять сотен; это жалко, смешно и грустно. — Ваоу? — Почита скулит, встаёт на задние лапы и трется щекой о ногу Денджи. Блондин улыбается и приседает погладить своего пушистого товарища. — Не волнуйся, Почита, я в порядке. Как насчет того, чтобы сделать Аки небольшой подарок? Всё, что он может себе позволить за пятьсот иен. Вздох. Путь в центр города долгий. Денджи не может ходить с обычной скоростью из-за травм, а напряжение от последнего боя ослабило его, одышка ещё не ушла, и его сердце демонстративно пропускает удар; чувствуется стеснение, дискомфорт, граничащий с болью. Денджи кладёт руку на грудь и садится на скамейку отдохнуть, в надежде что этого будет достаточно, чтобы его мышцы и травмы перестали болеть, а дыхание восстановилось; Почита послушно следует за ним. … о, да. Он так же прикасался к Аки сегодня утром, размышляет он, откинув голову назад, и смотрит в небо. Так странно чувствовать сердцебиение другого человека. Оно похоже на его собственное, но в то же время так отличается— ритм, накал, сила каждого звука. Это совсем не плохо. Денджи хотел бы почувствовать это снова, и сейчас он сомневается, что Аки остановил бы его. Может быть, он даже снова обнимет Денджи. Возьмёт его за руку, погладит его волосы. Парень закрывает лицо ладонью в попытке избежать солнца; ему жарко. — Почита, — задумчиво зовёт он, рисуя невидимые узоры на меху маленького демона — Тебе приятно, когда Аки прикасается к тебе? Тебе нравится? — Гав! Гав! — Звучит как большое «да», — смеётся Денджи, — Рад знать, что это касается не только меня. Он начал думать, что сходит с ума. Блондин делает один долгий, последний вдох, набирает лёгкие, и снова встаёт; дискомфорт и боль уменьшились настолько, что стали терпимыми. Время отправиться на поиски подарков. — Как ты думаешь, что Аки понравилось бы? В качестве сувенира. — Гав? — Спрашивает Почита, наклоняя голову в сторону, когда подходит к краю скамейки, — Гав! — Гав …? О! О! — Денджи щёлкает пальцами, — Собаки! Он любит — Подожди, мы не можем подарить ему собаку, Почита. Демонёнок скулит в ответ и получает несколько похлопываний по спине в утешение. — Это же может быть что-то связанное с собаками. Но это должно быть недорогим, так как эти говнюки забрали все мои деньги. А его ли это деньги, если у него такой долг перед ними? Эээхх. Денджи чувствует, будто у него скоро появятся морщины. — Ладно, приятель, давай осмотримся. Ты можешь идти за мной? Кажется, я не смогу нести тебя сегодня. Я чувствую себя так, словно меня сбил грузовик с другим грузовиком, — бормочет блондин, массируя больное плечо. Почита кивает, и они снова отправляются в путь. Они случайно натыкаются на несколько сувенирных магазинов, но сувениры с собачьей тематикой либо слишком девчачьи, либо слишком дорогие, и Денджи не может представить, чтобы Аки понравились бы какие-то из тех штук. Он видит это только тогда, когда собирается сдаться и пойти домой: — Гасяпон! Класс! Денджи бросается к автомату, картинка на нём иллюстрирует множество брелоков с животными, которые можно получить. Брелок был бы идеальным! Денджи не помнит, у Аки же вроде были ключи. Ценник: пятьсот иен. Блондин достает конверт из кармана и бросает ему в руку пять монет. — Пусть выпадет собака, — шепчет он, — мне нужна собака. Он кладёт монетки в автомат — сердце ускоряет ритм — берёт ручку, делает глубокий вдох. — Собака, — шепчет он. Он поворачивает ручку. — Собака. Собака, собака, собака, собака! — повторяет он, как мантру, ускоряясь и увеличивая громкость с каждым звуком, издаваемым механизмом, пока — клац — капсула не приземляется на дно. Денджи дышит взволнованно: быстро и неглубоко, его рука дрожит, но он тянется к капсуле, лежащей непрозрачной жёлтой стороной вверх. — Хорошо. Хорошо. Собака? Собака? Он разворачивает капсулу. — Собака! Он ликует, держа капсулу обеими руками и прижимая её к груди; вот это офигеть удача! — Почита! Почита, у нас получилось! — поёт он, приседая, показывает своему другу, что он выиграл. Это действительно мило — Сиба-ину с большими пухлыми щеками, на его шее черный платочек с черепом. Даже если бы он мог сам выбрать, ничего лучше этого не получил бы. О, блин. Блин. Неужели он только что потратил на это всю свою удачу? Он очень надеется, что нет. Что сделано, то сделано. Пора идти домой, чтобы принять заслуженную ванну… и принять обезболивающее.

______________________

Для Аки это утро было одновременно очень продуктивное и не продуктивное вовсе. Он проделал много работы в бюро, разобрал много файлов и документов, с которыми он ещё не разделался — некоторые из них касались инцидента со Змеедемоном, произошедшего как раз когда он встретил Денджи, и ущерба, который эта штука причинила. Но это означало, что у него не было времени выйти и поговорить со своими знакомыми в полицейском участке. Он пока не смог собрать никакой информации о блядских мафиози и, хотя он всё утро говорил себе, что спешить некуда, он все ещё не может перестать думать об этом. О том, «что, блин, именно он будет делать, когда у него появится вся необходимая информация». Он может получить информацию от нескольких заслуживающих доверия полицейских, но он знает, что они не будут помогать напрямую. Даже если бы он сам поймал всех этих крыс и отправил их в тюрьму, скорее всего, их всех освободили бы в течение нескольких месяцев, может быть, недель — у них слишком много денег, слишком много влияния; Аки не сомневается, что они даже смогли бы повернуть ситуацию против него и посадить его в тюрьму за какую-то сфабрикованную чушь. Другой вариант… убить их. Чего он и хочет. Ужасно. Он хочет заставить их страдать так же сильно, как они страдали бы от демона; кто знает, скольких других сирот они заставили пройти через то же дерьмо, что и Денджи? Сколько детей не смогли противостоять их развращению и умерли от голода, насилия, жестокой эксплуатации? В то же время, его нутро сжимается, скукоживается от одной мысли о том, как он может забрать так много человеческих жизней. Да едва ли они люди, на самом деле, но… он действительно может это сделать? Возможно. Это единственный жизнеспособный вариант, не так ли? Или Аки просто ищет оправдания, чтобы оправдать себя и действовать в соответствии со своей ненавистью? Охотник выходит из машины без особого энтузиазма; он пробирается по коридорам многоквартирного дома и останавливается у своей двери, даже не замечая, что вообще шел туда. Он даже останавливается на секунду и в панике смотрит на свою руку — не забыл ли он обед? — и вздыхает одновременно с облегчением и негодованием от своей рассеянности, убедившись, что не забыл. Он не должен так отвлекаться, чёрт возьми. Не в этом направлении работы. Он отпирает и открывает дверь, и, словно по сигналу, Денджи и Почита выходят, чтобы поприветствовать его. Аки готов поприветствовать их в ответ, но резко останавливается. На лице Денджи пластырь, которого раньше не было. — Когда ты поранился? — А, — Денджи поджимает губы, оглядываясь вокруг, как будто раздумывая, какие слова сказать: — У меня была работа и — — У тебя была что? В таком состоянии?! — Аки рычит, берёт Денджи за запястье и осторожно поворачивает его руку, считая каждое новое повреждение, а затем делает то же самое со второй. — О чём они, блять, думали?! — Эй, всё в порядке; по крайней мере, мне дали немного мелочи, — говорит Денджи с улыбкой, выуживая маленькую капсулу из кармана шорт, и поднимает её большим и указательным пальцами на уровень глаз. — Та-даа! Это тебе. — …а? — Это подарок, глупый. Правда, совсем маленький. Аки берёт пластиковую капсулу из его руки и открывает её — внутри брелок Сиба-ину. Сердце Аки трепещет в груди; это действительно восхитительно, как сам брелок, так и заботливость Денджи. Охотник немедленно прикрепляет его к своим ключам, позвякивая им перед глазами. — Спасибо тебе, Денджи. Мне очень нравится. — Потому что питаешь слабость к собакам? — Денджи дразнит, ухмыляясь от уха до уха. Потому что у меня к тебе слабость, идиот. — Я смотрю, ты стал борзее, да? Пойдем поедим, пока я не врезал тебе по черепу в мягкое место, — жутко, но совершенно беззлобно угрожает Аки, взъерошивая волосы Денджи по пути. — Я принёс твой карааге, жареный тофу и креветки. Но если откажешься от брокколи, ничего из этого не будешь. — Ч– ты достал всё это?! — Восклицает Денджи, следуя за Аки внутрь. — Ещё пудинг. Денджи прыгает ему на спину сзади, руки обвиваются вокруг его шеи, а ноги обхватывают талию. — Ты лучший, Аки-братик! — провоцирует он. Аки бьёт его по голове, как и обещал, но с такой силой, какую он использовал бы для поглаживания. — А. Кстати, Денджи, — начинает он, приседая и помогая блондину слезть, — мне нужно вечером сходить за продуктами. Хочешь пойти со мной? — О! О! О! Можно я буду рулить тележкой?! — …да– Нет? — Аки быстро поправляет себя, хмурясь ни на что конкретно, когда он накрывает на стол их обед: — Если ты пообещаешь вести себя хорошо. Денджи цокает языком. — Лааадно. Я обещаю, но только немного. Вздохнув, Аки садится за стол; Денджи и Почита вскоре следуют за ним. — Как это вообще работает …? — он бормочет себе под нос. Они трапезничают относительно спокойно, Денджи делится едой с Почитой, и Аки, возможно, иногда делает то же самое втайне. Когда он видит удовлетворение, которое эти двое демонстрируют с каждым укусом, будто это был их первый и последний, он становится так счастлив, и так же расстроен. Они действительно ценят каждую мелочь. Доев, Денджи дочиста облизывает пальцы, всё это время жадно глядя на пудинг, ожидающий на столе. Однако, достав его, он смотрит на Аки, что-то смягчается и теплеет в глубине его шоколадного глаза. — Эй, Аки… после того, как я выплачу свой долг, — улыбается он, — я куплю тебе много хорошей еды и помогу со счетами. Сердце Аки сжимается. Этот драгоценный львёнок, у которого не было другого выбора, кроме как обеспечивать себя и демонического пса самому Бог знает как долго — и он едва-едва справлялся — хочет обеспечить Аки, когда у него есть шанс. Знает ли Денджи, как сильно, как глубоко, как непоправимо он связывается с Аки? Знает ли он, как последовательно — и противоречиво — заставляет сердце охотника тяжелеть от сострадания, но светиться от радости? Осознает ли, догадывается ли он, насколько глубоко он укоренился в душе Аки? Карамельный соус пудинга стекает по его подбородку с первой ложкой, и он неуклюже пытается поймать его языком; Аки задумчиво смотрит и решает, что нет, он ничего не делает намеренно, и он, вероятно, не замечает никакого эффекта, который может оказать на охотника. Почему-то от этого он ещё милее. Я найду способ освободить тебя от них, Денджи. Дай мне лишь немного времени.