Помоги мне измениться.

      Затекшие за ночь мышцы жалобно ныли, чем разбудили их хозяйку от достаточно крепкого сна после атаки алкоголем. Мозг медленно, но верно просыпается, Джина открывает глаза, и в голову врезаются воспоминания сегодняшней ночи вместе с легкой головной болью.       " Черт..." - девушка переводит взгляд с удивительно прекрасного белого потолка на чужую темноволосую макушку.       Айзава лицом упирался в ее плечо, мирно посапывая, лениво обнимая и, очевидно, подсознательно оберегая Ватанабэ от падения с дивана. -Эй, забирай его домой! Мужчина сминал ее губы, не давая шанса выбраться из объятий.       Ватанабэ обреченно закрыла лицо ладонью, вспоминая вчерашний вечер и ночь. Разум нещадно терзали сомнения по поводу всей этой ситуации.       " А что если отказаться от задания? - мельком пронеслась идея в голове девушки. - Нет, так нельзя!"       На трезвую голову намного проще воспринимать происходящее, но столь же сложно смириться с ним. Отчего-то сердце неприятно сжималось от мысли, что этого замечательного мужчину придется убить.       " Ватанабэ, тебе всё равно с ним ничего не светит..." - с этими же мыслями Джина попыталась встать с дивана.       Было бы замечательно закончить всё сейчас и забыть потом, как страшный сон. Однако, ничего же так просто не бывает! Крепкие руки сильнее прижали хрупкое тело к себе, не позволяя ни то, что встать, а даже пошевелиться. И эти действия мужчины еще больше создавали смуту на сердце.       - А...Айзава...? - сдавленно прохрипела девушка, глядя на пробуждающегося мужчину. Что он задумал?       - Не уходи. - тихо пробубнил он, сильнее утыкаясь в чужое плечо.       Ну точно, кот.       - Да куда ж я уйду, я у себя дома... - так же тихо, но обреченно попыталась она обнадежить Сотриголову. Хотя, выбраться всё равно придется, ибо вчерашние пиво и текила уже просятся наружу, отчего мочевой пузырь мерзко тянет. - Отпусти! Я сейчас вернусь. - Джина мягко похлопала Айзаву по плечам, и тот всё-таки нехотя ее отпустил, напоследок слегка сжав чужую ягодицу в ладони, отчего получил неодобрительный взгляд девушки.       За столько лет в одиночестве девушка и забыла, что такое крепкие объятия, и в принципе хоть какие-то тактильные взаимоотношения. Они обжигали кожу, словно раскаленные ножи. Это больно. Больно, потому что не может долго продолжаться. Она просто обязана это прекратить, ибо ни в коем случае нельзя привыкать к подобному. Джина понимает, что с легкостью может всё завершить сейчас.       Сделав свои дела в ванной и минимально приведя себя в порядок, а заодно и скинув куртку, девушка направилась на кухню.       Сердце бешено колотится, руки слегка трясутся так, будто это ее первое убийство в жизни. Еще ни разу она так не медлила ни с одной жертвой. Что с ней не так? Девушка не понимала. Он ведь такой же человек, как и все остальные, которому однажды придется умереть, не так ли?       Джина ставит чайник, и, пока тот закипает, она сыпет растворимый кофе в две кружки. Чуткий слух улавливает чьи-то шаги.       - Ты так и не вернулась. - усмехнулся мужчина, положив голову на ее плечо. Такой теплый...       Ватанабэ слегка дернула плечом, намекая, что голову всё-таки лучше убрать.       - Иди умывайся. Тебе в кофе что добавить? - достаточно гостеприимно, но так же достаточно холодно поинтересовалась Джина, глядя на Шоту через плечо.       - Только молоко. - ответил брюнет и послушно отправился в ванную, по пути разминая затекшую шею.       Когда из ванной донеслось уже характерное журчание воды, Ватанабэ выдохнула. Рука потянулась к привычному ящичку, где под несколькими упаковками риса и макарон хранились маленькие мешочки с ядами. Чаще всего девушка старалась не водить своих потенциальных жертв к себе домой, ибо так ее убежище могут рассекретить, однако, парочку мешочков она всё равно хранит на кухне, для особых случаев, так сказать.       Когда она в своей привычной манере сыпала пару грамм цианистого калия в одну из кружек, ее рука не дрогнула. Она это делает с завидной регулярностью. Однако, стоило ей достать из холодильника молоко, разум как будто отключился. Она налила молоко в обе кружки. Она этого не хотела, да и по сути сначала даже не заметила, что что-то не так. Она-то помнит, в какой кружке яд, несмотря на то, что керамические изделия были идентичными, как две капли воды       " Ладно, я просто поставлю перед ним нужную кружку." - девушка кивнула своим мыслям.       Вскоре из ванной вышел Шота. И как только Джина хотела поставить на стол кружки с кофе, из комнаты донесся, разрывающий барабанные перепонки и очень раздражающий своей несвоевременностью в данный момент, телефонный звонок.       - Так, я сейчас приду. - коротко выдала Ватанабэ и быстро ретировалась из кухни, по ходу стараясь удержать в голове мысль о том, в какой кружке яд.       Звонок был в мессенджере. И сейчас ей позвонила мама. Конечно, кто же еще может позвонить настолько невовремя? Девушка нехотя взяла трубку, поскольку обижать или злить женщину ей не хотелось, ибо созваниваться им и так удается редко.       - Да?       - Доча, как ты? Не занята? - добрым голосом интересовалась женщина, хотя у Джины отчего-то от такой наигранной доброты побежали мурашки по спине.       - Ну, вообще-то сейчас я немного занята... - виновато выдала Джина, параллельно поглядывая на кухню, чтобы убедиться, что Айзава ничего не сделал.       - Да это понятно, вечно у тебя времени для матери нет! - пассивно-агрессивно звучало на том конце провода. - Всё только о работе думаешь, не приезжаешь совсем!       - Ну, мам, не начинай, а? - ничего так сильно не раздражало Ватанабэ, как подобные манипуляции. Однако, даже если бы она хотела приехать, просто так это всё равно не организуется, ибо лишних денег на дорогу туда-обратно, у девушки и в помине нет.       - Ну, да ладно, я решила проблему, поэтому через неделю я приеду к тебе! - уже радостно добавила мать. - С женихом меня своим познакомишь. Не даром же ты застряла в своей Японии.       - В смысле...? - с губ девушки сорвался нервный смешок.       Сама она никогда не замечала того, что во время телефонного разговора, она мерит шагами помещение, переходя из комнаты в комнату. Это тяжело контролировать.       От прекраснейшей новости о незапланированном приезде матери мозг Ватанабэ буквально отключился. То, что дальше женщина рассказывала дочери по телефону, та уже не слышала. Опираясь на столешницу поясницей, девушка потянулась к кружке с кофе и сделала большой глоток.       - Ну, в общем, жди и готовься, хихих! - кажется, разговор с дочерью поднял матери настроение, и та, попрощавшись, положила трубку.        А вот сама Ватанабэ теперь стояла, как в воду опущенная, осознавая, что придется имитировать перед женщиной нормальную жизнь нормального человека, а не того, кто живет от зарплаты до зарплаты и экономит на всем, да еще и прячет дома запрещенные вещества. На самом деле, они слишком давно не виделись.       От тревожных мыслей девушку отвлек какой-то странный горький привкус на корне языка. Джина пытается распробовать, и теперь к горечи присоединяется адское жжение, и осознание того, что это, повергло ее в ужас. Это точно не та кружка, из которой она должна была пить...       - Ч...чёрт... - рука сама потянулась к горлу, которое уже практически горело адским пламенем. Из груди начал доноситься хриплый кашель.       Кислорода становится меньше. Его просто катастрофически не хватает. На девушку накатила паника и безжалостное осознание того, как же она облажалась сейчас.       Она уже ничего не слышит и едва ли может различить мелькающий образ Айзавы рядом, паническая атака полностью заглушает всё, и мозг лишь заставляет Ватанабэ бороться с одышкой. Руки упираются в пол, на котором был разлит отравленный напиток.       Джина не понимает, как ей удается, пусть и не без помощи Сотриголовы, добраться до собственной машины. Ноги то и дело подкашиваются, а адская боль в желудке заставляет скрючиваться. Голова раскалывается от боли, а к горлу подступает тошнота, которая подкрепляется бешеной скоростью той самой машины. Сквозь пелену перед глазами ей удается различить за рулем Айзаву. Мужчина крайне обеспокоен, но старается не поддаваться панике. Он успокаивающе поглаживает девушку по бедру, шепча, мол, "потерпи маленько, скоро тебе помогут".       Как только они приехали, Ватанабэ совсем перестала соображать, что вообще происходит вокруг нее. Она просто пытается набрать кислорода в легкие. Пытается выжить. Какие-то силуэты, какие-то голоса, кто-то что-то пытается у нее спросить, и она даже пытается ответить... Тело и разум пытаются бороться.

***

      Яркий свет болезненно пробирался сквозь закрытые веки, буквально прожигая глаза.       " Я всё еще жива? Или уже нет..." - звучит вопрос в голове.       Отчего-то ей сейчас намного легче, будто она не пила никакой яд. Может, правда, она уже умерла? Хотя, нет, горло и желудок всё-еще слегка болят. Значит, жива.       Ватанабэ открывает глаза. Это единственное, на что ей хватило сил в данный момент, а, также, на осознание того, где она.       Палата академии U.A. Ослепительно белый потолок и стены, от которых хочется вновь закрыть глаза.       - Очнулась, наконец. - послышался добрый голос Исцеляющей Девочки. Значит, она постаралась...       - Ну и напугала же ты нас! - тихо начала причитать женщина, проверив капельницу. С ее губ слетел тяжелый вздох. Она, наверняка, понимает, что произошло.       До Джины медленно, но верно доходит осознание всего того дерьма, в которое она вляпалась. К ней ведь, наверняка, уже появились некоторые вопросы... Ты влипла по уши, Ватанабэ, молодец.       - Я пока что не буду мучать тебя вопросами. Ты, наверняка, без сил, так уж работает моя причуда, но потом нас ждет разговор. - женщина погладил Джину по голове. - Сотриголова хотел дождаться твоего пробуждения, но я отправила его домой, ибо тебе нужен отдых, но он обещался навестить тебя завтра.       - Спасибо... - прохрипела девушка, слабо улыбаясь.       " Я, наверняка, сейчас выгляжу ужасно. Хорошо, что он этого не увидит."       На лице Шузенджи читалось какое-то призрачное разочарование. Интересно, что она сейчас думает о Джине? Жалкая попытка суицида или попытка отравить Айзаву? И то, и то ужасно, и теперь Ватанабэ не отвертеться.