Помоги мне измениться.

      Тяжелое пробуждение после сильного снотворного, которое сама Ватанабэ предусмотрительно подготовила и которое пошло против нее самой, отзывается острой болью в висках в сопровождении желания закрыть уши, чтобы не слышать вообще ничего.       Девушка осторожно приоткрывает глаза, чтобы понять, что её вновь встречает больничная палата своим тошнотворно-белым искусственным светом и светлыми потолочными плитами. Как бы печально это ни звучало, она чувствует себя здесь, как дома.       Зеленые глаза лениво скользят по палате и натыкаются на знакомую фигуру, облаченную в одноразовый халат и разговаривающую с врачом. Оба мужчины довольно спокойны. Наверное, ничего серьезного не случилось.       - Шота? - хрипло зовет возлюбленного Ватанабэ, пытаясь выдавить хоть какое-то подобие улыбки, чтобы показать мужчине, насколько сильно она рада его видеть, (еще и, к тому же, будучи живой), хоть сил на это и не было.       Айзава моментально оборачивается на зов, и на его уставшем лице теперь, помимо небольшого кусочка повязки на уровне скулы, расцветает теплая улыбка. Джина смотрит на него и понимает, что всё прошло хорошо. Мужчина проходит по палате и садится на край кровати, накрывая своей ладонью бледную руку Джины.       - Как себя чувствуешь? - интересуется он, заглядывая своими антрацитовыми глазами в чужие и мягко поглаживая большим пальцем поверхность руки.       - Когда ты рядом, всё отлично. - головная боль постепенно спадает, оставляя после себя лишь полное ощущение безопасности и покоя.       Как же давно она этого не чувствовала...       - Стоило предполагать, что Синохара на деле окажется жалким ублюдком, и для нас более проблематичными оказались его люди. - рассказывает Шота, предполагая, что девушке будет интересно узнать, что же происходило в период её отключки. - Но, судя по всему, они не были готовы ко вторжению, что сильно упростило нам задачу.       - Директор Незу всё еще не знает? - интересуется Джина, напряженно насупив брови.       - А вот с этим у нас возникли трудности. - и в этот момент Айзава загадочно виновато отводит глаза, и Ватанабэ понимает, что им не удалось скрыть всю эту авантюру от директора. Она чувствует, как артериальное давление поднимается от накатившего, словно ледяная вода, напряжения.       Конечно же, у этого зверя ведь причуда связанная с высоким интеллектом, и чтобы обвести его вокруг пальца, нужно быть как минимум семи пядей во лбу. Однако, ни она, ни Айзава такими качествами не обладают.       - И что теперь будет? - дрожащим от волнения голосом спрашивает Джина, сжимая руку Шоты.       В голове сразу же расцветают картины, как ей придется отсиживать срок в тюрьме, а былого спокойствия уже как ни бывало. Неужели Шота планировал ей об этом сказать позже?       - Ничего. - как ни в чем ни бывало, Айзава возвращает спокойный вид и ехидно ухмыляется. - Мне ведь пришлось ему соврать, что тебя похитили.       Секунда осознания и широко раскрытых зеленых глаз потребовались, чтобы Джина возмущенно насупила брови и уже открыла рот, чтобы выдать любимому претензию. Он ведь знает, как для неё это было важно сейчас. Однако, поток неразумных ругательств утонул в чужом плече, в которое ее ласково уткнули.       Айзава гладит возлюбленную по волосам, как бы извиняясь за свою дурацкую шутку и параллельно убеждая девушку, что всё будет хорошо, и самое ужасное уже позади.       - Когда меня выпишут? - приглушенно интересуется Ватанабэ, не отрываясь от чужого тела.       - Думаю, раз ты в порядке, можем подписать документы об отказе о пребывании и больнице. - мужчина не перестает гладить Ватанабэ по волосам.       - Отлично. -Джина поднимает глаза на Айзаву. - А еще я голодная...       - Что ж, думаю, сегодня мы потрудились достаточно, чтобы заслужить ужин в каком-нибудь ресторане. Согласна?       - Да!       - Только сначала... - Сотриголова отстраняется и приподнимает голову девушки за подбородок. - Пообещай мне, что впредь в наших отношениях не будет никакой лжи. А еще, ты мне должна многое рассказать о себе.       Сейчас мужчина был более, чем серьезен, и по его взгляду было видно, что теперь он точно не потерпит рядом с собой недосказанности. Джина чувствует болезненный укол вины за то, что она не рассказывала ему о самом важном, но сейчас внутренне она готова довериться своему мужчине.