Самое лучшее вложение

      — Он успел мне надоесть.       Шёпот на ухо совсем тихий-тихий, сказанное скорее улавливается по движению губ. Зал полнится музыкой и людскими голосами, их слишком много, чтобы различить несколько отдельных слов, даже сказанных вплотную. Но у Марты нет ни единой возможности пропустить даже взгляд своего господина, не говоря уже о его завуалированном приказе.              Пальцы у Панталоне аристократичные, тонкие, всегда в перчатках и сияющих кольцах. И прохладные. Девушка ощущает их голой кожей спины, когда они касаются выреза платья. Чёрная ткань струится, ослепительно сияющая, плотно облегает каждый изгиб красивого стройного тела, ловко пряча все шрамы, но выставляя на показ достаточно кожи, чтобы это считалось чем-то почти неприличным и привлекало взгляд.              — Способ?              На губах Марты лёгкая улыбка, а взгляд томный, намеренно наивный. Нет ничего сложного в том, чтобы забавно округлять красные от помады губы и часто-часто хлопать ресницами, строя из себя дурочку. Эти заносчивые влиятельные шишки ведутся на красивую мордашку, лесть и актёрскую игру, даже не пытаясь смотреть сквозь маски. Нет ничего проще, чем обмануть этих дуралеев, уверенных, что весь мир лежит у их ног. Просто потому, что они ворочают частью финансов своей страны и имеют в руках несколько торговых сделок.              — Живым ещё пригодится. Но не на этом вечере, — Панталоне улыбается ласково-ласково, касаясь губами уха своей спутницы. Марта делает вид, что пригубливает красное вино из высокого бокала, прежде чем отставляет его на стол.              Цель — заносчивый молодой фонтейнец. Горячий и упрямый, а оттого сопротивляющийся всем сделкам просто из принципа. Он не видит подвохов в махинациях Регратора, потому что ему не хватает мозгов их увидеть, но ведом тем, что «все фатуи — злодеи», а оттого скалится и пытается набить себе цену. Марта бы легко вскрыла ему глотку где-нибудь в коридорах дворца, если бы её господину потребовалось показательное убийство. Или избавилась от тела так, что его бы навсегда отметили пропавшим без вести.              Но раз живым ещё пригодится, то придётся действовать иначе. План вырисовывается в голове из множества вариантов очень быстро, меньше, чем за минуту.              На этом вечере, посвящённом дню рождения аристократа Фонтейна, девушка официально обозначена как «спутница» господина Панталоне. Её статус позволяет ей оставить поцелуй в уголке губ Предвестника, одарить полным обожания взглядом и плаксиво пожаловаться на усталость и дурное самочувствие. Мужчина бархатисто смеётся и показательно позволяет пойти отдыхать без него, пользуясь тем, что стоящие рядом люди их слышат. Этого достаточно, чтобы Марта упорхнула из зала, провожаемая десятками пристальных взглядов. Завистливых, жадных, заинтересованных или равнодушных.              Нужный торговец обнаруживается за вторым поворотом в длинных коридорах замка. Он стоит в окружении, вероятно, нескольких коллег, обсуждает что-то со звонким смехом. Марта закусывает губу и показательно мешкает, и этого достаточно, чтобы привлечь внимание мужчин. Они оборачиваются на «красивую, но глупую крошку», восхитительно пьяные от терпкого вина, и зовут её к себе. Кто-то шёпотом усмехается, кто-то улыбается вальяжно и расслабленно. Спутницу Предвестника, глупую и красивую девочку-украшение, они узнают сразу же.              — Ах, это вы, — Марта даже не пытается вспомнить имя цели. У него приметные светлые волосы, голубой костюм, и этого достаточно, чтобы опознать его. Голос делается восторженным и глупым, как и взгляд. С более трезвыми и более внимательными людьми такие простые уловки бы не сработали, но эти мужчины уже подрастеряли изрядную толику своей напряжённости. — Я была восхищена тем, как вы спорили с Панталоне. Немногие осмелятся так прямо высказывать Предвестнику Фатуи своё недовольство.              Цель горделиво дует губы и тянет руку, чтобы обхватить узкие женские плечи ладонью. Марта льнёт к телу фонтейнца, кладёт ладонь ему на живот, внутренне усмехаясь. Тело нетренированное, легко ощущается, что большую часть времени мужчина проводит праздно и в компании хорошей еды. Он не сможет ни убежать, ни дать отпор, да и кровью скорее всего истечёт быстро, если правильно вонзить нож.              — Я считаю, всеобщий страх перед Предвестниками Фатуи не обоснован, — насмешливо заключает цель, скаля белые зубы. Марта хихикает в ладонь, приникая к телу мужчины ещё ближе. Восторгается его смелостью и полушёпотом несёт какую-то околесицу про деспотичного «возлюбленного», практически жалуясь на него. Бахвальный мужчина охотно обещает защитить красивую крошку от жадного злодея.              Марте требуется минут двадцать, щепотка актёрского мастерства и безбожный прямой флирт, чтобы фонтейнец завуалированно пригласил её в свои покои. Она не отказывается, смотрит лукаво-лукаво. А мысленно думает, что за всё, что он тут наговорил о Панталоне, она почти готова ослушаться приказа и убить его, показательно оставив на ковре в комнате в луже крови. Готова, но не будет, потому что она никогда не идёт против воли своего господина, выполняя все задания с идеальной точностью.              До покоев доходят быстро. Едва дверь закрывается за Мартой, как мужчина тянет её в объятия и лезет целоваться. Мокро и пошло, отвратительно громко, запуская руки под чёрное платье. Он мычит-стонет от ощущения восхитительного тела, что выгибается под его ладонями, улыбается в ответ на полные удовольствия всхлипы девушки…              И падает через несколько мгновений, так и не ощутив укола под рёбра.              Девушка смотрит несколько секунд на бессознательное тело у своих ног, трогает его носком дорогой туфли и усмехается. Переступает и лёгкой, летящей походкой скользит к зеркалу. Волосы, рыжие до красноты, растрепались, никакой лак не смог удержать роскошные локоны. А вот помаде стоит отдать должное, лишь слегка смазалась в уголках губ. Марта спокойно занимается собой, пользуясь тем, что ей некуда спешить, оправляет платье и немного вертится перед зеркалом.       Для толпы людей она ушла отдыхать, для некоторых единиц — предпочла провести время в компании аристократа, предав своего Предвестника. Теперь эти заносчивые торговцы будут делать снисходительный вид по отношению к Панталоне и общаться с ним так, будто знают значительно больше него самого.              В зеркале — роскошная женщина, красивая. Такой её видят и считают все, когда она выходит на встречи рука об руку со своим господином Панталоне. Волосы — пламя, глаза — лёд. Всегда в дорогих одеждах, всегда с украшениями. Марта боится представить, сколько стоят её крупные серьги, не говоря уже о роскошном колье. Её господин не слишком заботится об этом, машет рукой, говоря, что это подарки. За верность, за хорошую службу, за отсутствие ошибок.              «Ты моё самое лучшее вложение», — с полуулыбкой говорит Панталоне. Часто, легко и непринуждённо.              Как-то изначально повелось, что Предвестник никогда не говорил Марте, сколько тратит денег на неё, не считая её прямой и фиксированной зарплаты. За сколько сначала Фатуи, а потом и он сам, купили её. В организацию она ведь была доставлена совсем девчонкой, даже без имени, всего лишь кусок мяса. Отвратительно худой, изломанный, избитый кусок мяса, которым даже воспользоваться, как женщиной, нельзя было. Сколько ей было? Пять? К работорговцам она попала двумя или тремя годами ранее. Память услужливо прячет время рабства, не позволяя вспоминать, что с маленькой девочкой там делали.              Чёрные рынки, подпольные аукционы. Иногда высокопоставленные Фатуи посещали такие мероприятия. Искали информацию, покупали товары или устраивали облавы, не суть важно. Такие мероприятия были нужны всему миру для тех или иных целей, и потому даже на территории Снежной можно было встретить, пусть и изредка, нечто подобное.              Именно с такого аукциона Марту и вытащили. Её и ещё толпу детей, большую часть которых составляли девочки до тринадцати лет, именно что выкупили, хотя Марта знает, что потом весь аукцион уничтожили, а всех работорговцев… не важно, какая участь их настигла. В живых их давно уже нет. Хотя было бы славно узнать, что они пошли на эксперименты Иль Дотторе, мучительные и длительные. Это было бы хорошей расплатой за всё сотворённое ими.               Потом из спасённых детишек около двух десятков бывших рабынь оказались перед госпожой Инессой. Один взгляд этой хладнокровной, абсолютно равнодушной ко всему женщины вгонял в дикий ужас, словно под внешне хрупкой оболочкой жило что-то… страшное. Дикое. Безумное. Госпожа Инесса, Гончая, подчиняющаяся только самой Царице и никому больше, отбирала девочек тщательно и внимательно. И взяла под свою опеку семнадцать душ.              Уже потом, с годами тяжёлого и болезненного обучения, Марта узнала чуть больше. Например, что Гончая существовала подле Царицы с самого основания Фатуи, то есть почти пять веков. Что её связывала хорошая и долгая дружба с Пьеро. И что такие отряды, состоящие сугубо из девочек, она набирала очень редко и неохотно. Раз в пять десятков лет, иногда — реже. Нечто вроде особого обучения, где девочек воспитывали с как можно более раннего возраста, превращая в нечто… абсолютно универсальное и смертоносное.       Чаще всего те, кто выходил из-под крыла Инессы, становились одиночными бойцами особого назначения. Шпионы и убийцы, если требовалось, то воры. Иногда случались исключения, и некоторые оставались в личном отряде Гончей. Или переходили под прямое управление какого-либо Предвестника. Что примечательно, всё это делалось только с полного согласия самой девушки.              До конца этого обучения дошла дюжина. Именно эта дюжина была представлена тогда Девятому Предвестнику, господину Панталоне. Восхитительные девушки, муштрованные лично Инессой, вышколенные до идеального знания своей роли. Верные до последней капли крови, хотя эту верность никогда не вбивали в их головы. Гончая тогда усмехнулась, смотря, как Регратор разглядывает девушек, и сказала, что цена за одну из её учениц будет непомерно огромной.       Потому что Инесса чертовски сильно любила подначивать всех Предвестников, и Панталоне в том числе, подшучивая над его скупостью. Ей не нужны были эти деньги, эти несколько миллионов моры, которые мужчина отдал с болью на душе. Но ей нужно было это кислое выражение лица, эта шпилька ему под ребро.       Буквально за день до этого представления Инесса вернулась с миссии, отчиталась о результатах Царице и поспешила к своим ученицам. Оказалось, на господина Банкира было совершено покушение, и теперь тот высказывал огромную заинтересованность в личном телохранителе, уровень подготовки которого превосходил бы уровень остальных. Лучше всего, конечно же, подходили обученные Гончей девушки. Инесса предложила им это, молча протянув листочек с суммой, обозначенной зарплатой. И они все согласились, а там уже на кого выбор падёт.       В тот день Панталоне купил именно её, рыжеволосую уроженку Натлана.              Чуть больше двух десятков лет прошло с тех пор, как Марта — это имя дала ей именно Инесса — оказалась у Фатуи. Ужас перед наставницей давно сгинул, сменившись бесконечными уважением и благодарностью. Организация стала домом и смыслом, работа — дыханием.       Сколько она лет под началом Панталоне? Личная телохранительница, помощница, собеседница, когда необходимо. Ни одна тайна господина не покинет её разума. Доверие между ними пролегло совсем тонкой-тонкой нитью, ставшей с годами крепкой и толстой, как канат. Марта занималась любой работой, от убийств до сопровождения на балы и вечеринки. Легко притворялась дурочкой и украшением, когда это требовалось, и столь же легко забирала жизни тех, на кого указывал увенчанный перстнем палец.              Единственное, чего никогда Марта не делала — не занималась сексом по приказу. Панталоне достаточно чётко дал понять, что не намерен отдавать подобных распоряжений, скривив губы, когда девушка об этом спросила. Что она может допускать поцелуи, чтобы отвлечь жертву, прикосновения, но в том, чтобы заходить дальше, нет никакого смысла.              Не нужно было быть гением психологии, или уметь видеть что-то особое, заглядывая в глубины чужой души, чтобы понять, что когда-то Девятый тоже был меньше, чем никем. С его приходом в Фатуи пострадала вся работорговля почти по всему Тейвату. Остались только самые необходимые и крупные точки, которые контролировались организацией почти напрямую. Искоренить подобное было бы невозможно до конца, но вот контролировать, возглавив? Легко.              Дверь скрипит, вырывая Марту из воспоминаний. Она вскидывает голову, абсолютно спокойная, потому что ещё по стуку каблуков в коридоре и манере шага узнала своего господина. Панталоне насмешливо улыбается, когда видит бессознательный мусор на полу, закрывает за собой дверь и небрежно переступает это тело.              — Надеюсь, новая разработка нашего Доктора не дала осечек?              Качнув головой, Марта лёгким движением руки подцепляет подол платья в глубоком вырезе на бедре. Нижнее бельё у неё кружевное, чёрное и тонкое, Панталоне выбирал лично, но оно легко прячет несколько неприметных игл с заряженным снотворным. Заметить их невозможно, если не раздеть девушку до исподнего и не начать осматривать, зная, что и где искать.              — Хватило нескольких секунд. Но длительность действия ещё не установлена достоверно.              Панталоне располагается в роскошном кресле, закидывает ногу на ногу и смотрит. Пристальный взгляд фиалковых глаз скользит по телу девушки, словно бы он видит все следы чужих прикосновений. И, несмотря на вечную лёгкую полуулыбку, в прищуре его легко угадывается недовольство.              — Ах, как мне противно, когда такие, как он, трогают мою драгоценность, — сокрушается Предвестник и качает головой. Изящным жестом протирает очки, поблескивающие драгоценными камнями в оправе.              — Не беспокойтесь, мой господин, я усыпила его сразу же, как только за нами закрылась дверь.              Марта ловит лёгкое движение пальцев и послушно подходит ближе. Позволяет себя утянуть на колени мужчины, садится лицом к лицу с ним. Податливо раскрывает губы под мягким и неторопливым поцелуем, почти целомудренным, но касающимся тела вспышкой жара. Женские ладони неуверенно касаются широких плеч и, не встретив запрета, оглаживают их. Подбираются выше, чтобы зарыться пальчиками в тёмные вьющиеся пряди, вызвав у Панталоне довольный смешок.              — Как всегда безупречна. Каждый раз отдаю должное Гончей и её воспитанию, — довольно мурлычет Предвестник и трогает большим пальцем нижнюю губу Марты, пачкая его в алой помаде. — Ты — моё самое лучшее вложение.