Бог существует, он просто тебя не любит

      Истина не была в вине — вопреки распространённой фразе. Печаль, злость, отчаяние — это всё можно было заглушить им, но ответы на вопросы лучше было искать на трезвую голову. Чуя давно понял это, вдоволь испробовав на себе.       Теперь же это предстояло узнать другому человеку.       Она назначила встречу ему в баре. «Люпин». Накахаре было всё равно, где встречаться: в переулке рядом с мусорными баками или за столом в борделе. Место не имело никакого смысла, важна была лишь та, с кем встречался.       — Спасибо, что пришёл, — раздался слева над ухом голос Томиэ, и она заняла барный стул по соседству. Чуя повернул голову и посмотрел на неё: девушка была одета в чёрное платье с небольшим вырезом и длинными рукавами. Её белые распущенные волосы волной падали на спину и блестели в свете ламп.       — Всё равно ничем не занят, — Накахара повёл плечом. — Что будешь пить?       — Виски.       — Бармен, виски.       Вскоре она сидела, обхватив олд фешен тонкими и изящными пальцами. Чуя невольно бросил взгляд на один из пальцев — нового кольца не наблюдалось (спасибо, что вновь замуж не собирается), а вот семейное, доставшееся от отца, над которым смеялся Дазай (страшное и громоздкое для её руки) было на месте.       — Спасибо.       — Сегодня пятница. Разве ты не должна сейчас находиться рядом с Кимифусой?       — Ты разве не знаешь? Он уехал.       — Надеюсь, навсегда?       Ямадзаки пропустила его шпильку мимо ушей.       — Во Францию. Навещать больного родственника.       Чуя вздохнул, стискивая пальцы. Он не брал себе алкоголь — приехал на мотоцикле, но сейчас бы не отказался выпить. Пусть Томиэ в открытую не говорила о своих чувствах, в её голосе он отчётливо слышал страдания по этому психу.       Томиэ Ямадзаки была несчастной. Разумеется, все они по-своему несчастны, никто не спорит, но этот крест она несла лучше всех. Сначала у неё был брак с военным, показавшим ближе к свадьбе своё истинное лицо. Томиэ надеялась, что он изменится, жалела его, всё же военный, мало ли какие ужасы он повидал в жизни, а тут она со своими глупыми мечтами и просьбами. Ямадзаки проявляла сочувствие и сострадание, позволяя делать с собой всё, что ему захочется. Мечта о семье и детях хорошо держала на плаву.       После свадьбы ситуация не изменилась, и Томиэ, осознав, что ждать помощи не от кого, при живом отце она одна со своей бедой, решила действовать сама. И сделала то, что у неё получалось лучше всего — применила яд. Спустя десять дней после свадьбы Ямадзаки обрела титул «вдова военного» и смогла вдохнуть полной грудью. Казалось бы, страдания закончились, радуйся жизни и тому, что освободилась от такого страшного человека, но… нет.       Накахара, глядя на обращение отца и мужа с Ямадзаки, жалел её. Думал, что она — жертва обстоятельств, которая хочет другого. Но потом, когда она влюбилась в этого бешеного пса, Чуя стал думать, что ей такое к себе отношение — потребительское — нравится. Ей нравится, что об неё вытирают ноги, что ею пользуются, как хотят.       Кимифуса больше внимания к банке горошка проявлял, чем к Томиэ. Чуя пытался понять, почему, когда рядом с ним была такая, как Ямадзаки, и не мог найти ответ. «Кто в здравом уме будет с этим психом?» — задавался он вполне логичным для себя вопросом. Пришёл к выводу, что Кита сам по себе такой — холодный чёрствый ублюдок.       Удивительно ещё, как с её «везением» Томиэ не влюбилась в Дазая, он превосходно бы по ней прошёлся. Из них бы получилась отличная парочка — скумбрия и отравительница.       — Хотела составить ему компанию?       Она кивнула, рассматривая тёмную жидкость.       — Думала, что он в этот раз возьмёт меня с собой.       — И зачем? Ты ведь даже французского не знаешь. Как ты бы там изъяснилась? Приклеилась к нему?       — Это неважно, — Томиэ мотнула головой, и переливающиеся бриллиантами серьги последовали за её движением. — Я была бы просто рядом с Кимифусой, понимаешь?       — Нет, — честно признался Накахара, глядя на неё. — Я очень радуюсь, когда Мори-сан не выдаёт нам совместное задание. У меня прямо на улице наступает праздник. Мне не понять тебя, Томиэ, я не испытываю к нему настолько тёплых чувств.       Томиэ на это никак не отреагировала — уже в курсе мнения Чуи о своём выборе. Она сделала небольшой глоток, поморщилась, заправила за ухо прядь волос. И только после этого поинтересовалась:       — Как думаешь, Чуя, а Бог есть на свете?       «Если бы существовал, то не свёл бы тебя с Кимифусой», — хотелось ему сказать ей в лицо, но она выглядела такой несчастной, что Чуя её пожалел.       — Думаю, есть, — сказал Накахара то, что она хотела услышать. — Каждый верит в то, что хочет. И в кого хочет.       — Вот и я тоже думаю, что он есть, — кивнула Томиэ, соглашаясь с его словами. Она вновь сделала глоток, и он был больше предыдущего. Кажется, она хотела напиться и забыться. — Есть, — повторила она, — но он не со мной.       — С чего ты это взяла?       — «Бог существует, он просто тебя не любит», — продолжила Ямадзаки, словно не слыша вопроса Чуи. — Вот что мне с детства говорит отец. Я с ним согласна. Я столько просила Бога не забирать маму, но он взял и забрал её. Я долгие годы была одна, просила, чтобы я нашла свою вторую половинку — отец сосватал меня за этого… — Томиэ отпила ещё немного, лучше пусть горло обжигает виски, чем она произнесёт имя своего покойного мужа. — Я просила Бога, чтобы муж изменился, но к моим молитвам он остался глух. Вот и с Кимифусой также — я прошу, а меня не слышат. Раз он не слышит столько раз, значит, не любит.       По поводу Киты нужно было обращаться не к Богу, а к Дьяволу, но Чуя вновь сдержался. Она не заслуживала к себе такого отношения, но всем было на это плевать. Вещью считать женщину проще, чем считаться с её чувствами.       Чуя потянулся к ней и почувствовал, как Томиэ вздрогнула, когда он коснулся ребра её ладони, лежащей на столешнице кверху, пальцами. Он был в перчатках, но она всё равно остро ощутила прикосновение. Ямадзаки чуть сдвинула руку, и он накрыл её ладонь, сжимая пальцы и ощущая неудобное кольцо.       — Бог есть, Томиэ, и всё он слышит. Просто с некоторыми людьми происходит больше плохих вещей, чем хороших.       — С такими людьми, как мы?       Он кивнул.       — И что мне делать? Как тогда к нему обращаться, чтобы он меня услышал?       — Богом может быть кто угодно. Только не обращайся в молитвах к своему психу, там явно ничего вразумительного ты не дождёшься.       — Я не настолько помешана на Кимифусе, Чуя, — возмутилась она, — чтобы делать из него личного Бога!       — Да кто вас, влюблённых женщин, знает.       Томиэ продолжала смотреть на их переплетённые пальцы. Ранее заправленная прядь волос за ухо выбилась, и Чуя хотел было потянуться и вновь вернуть её на место, но Ямадзаки и без него справилась.       — Я поняла ход твоих мыслей. Найду себе своего Бога.       Она могла надеяться только… на него. Чуя не отказывал и приходил на помощь, когда она в ней нуждалась; Чуя слушал и слышал её. Для Чуи она не была пустым местом или красивой куклой, с которой можно было выйти в свет, ловя завистливые взгляды.       Чуя-Чуя-Чуя.       Бог есть, и она постарается его полюбить.       И тогда он полюбит её в ответ.       Но пока она будет обращаться к Чуе Накахаре.