Heathens

Джисок приступил к подготовке со всей серьезностью и привлёк при этом всех своих товарищей: с кем-то он собирал необходимые для вылазки вещи, с другими оттачивал навыки стрельбы — в общем, изо всех всех старался, чтобы их первый официальный бой прошёл успешно. Конечно, они новички и совсем недавно научились держать в руках оружие, но ведь и под лежачий камень вода не течёт: без битв они не смогут развиться вовсе, так и останутся новичками. Поэтому важно было уже сейчас выходить на передовую и набираться опыта. По понятным причинам решил не идти с ними только Гониль. Не считая его, «Язычники» собрались полным составом, а из «Бродячих детей» вызвались на помощь Бан Чан и, что неудивительно, Феликс. Оба — мастерски владеющие оружием юноши, на первый взгляд мягкотелые и нежные, но со стальным стержнем внутри.  Решили идти до «окраины» центра города на своих двух. Предварительно прослушав подробнейшие инструкции и почувствовав себя как в школе на очередной речи о безопасности жизнедеятельности, парни наконец собрались. Захватив с собой без лишнего семь пистолетов — в этот раз Оди было невыгодно и неудобно брать винтовку, так что он тоже взял пистолет — и один рюкзак, на ненадобность в этой экспедиции которого просто внутренне молились, все наконец распрощались. И выглядело это так, словно оставшиеся провожают друзей на самую настоящую войну, а не прощаются с ними ну максимум до вечера.  Впрочем, внутренне каждый ощущал, как сильно закипает кровь от осознания простой мысли: их действия сейчас на самом деле знаменуют начало холодной войны. Если организации, прежде работающие подпольно, начинают выползать, словно черви во время дождя, наружу, то и убийца, без сомнения, рано или поздно отреагирует на это и предпримет какие-то меры.  Постепенно районы на глазах становились все более пустынны и развалены, и город походил на карточный домик, держащийся на чудом уцелевших картах, которые ветер не поколебал. Картина эта вызывала жалость и тоску: под разрушенными домами могли таиться трупы людей, которых никто не спас и уже не спасёт, чьи тела так никто и не вытащит, пока не закончится бойня. А ведь на самом-то деле открытую войну никто не ведёт: терроризм процветает, а правительство просто засело на дно, пустив своим молчанием неприятную и ещё не факт, что лживую, молву среди людей.  Парни тревожно оглядывались и печально окидывали взглядом запустелые районы, пыльные и сплошь покрытые обломками зданий. Чем дальше они продвигались, тем больше валялись на дорогах кусков железобетона, кирпичей и разбитого стёкла. А ведь это даже не центр! — Тут так пусто, — произнес в один момент Оди, и его голос потонул бы в пустоте, прошёлся бы по коже всех мурашками, если бы ему не ответили: — Я был тут, когда всё ещё было хорошо, — кивнул Бан Чан, грустно улыбаясь. — Это был славный район. Мы тут навряд ли встретимся с кем-то особо опасным. Но мы уже приближаемся.  Чан не обманул: вскоре после его слов «Язычники» и Феликс с Бан Чаном услышали звуки перестрелок, однако очень далеких, непостоянных и кажущихся призраком прошлых лет. Эти редкие автоматные очереди заставляли вздрагивать от ужаса, а вид запекшейся крови на асфальте, которая появлялась всё чаще большими бордовыми пятнами на тротуаре, вызывал отнюдь не приятные ассоциации и эмоции. Бан Чан, Феликс, Чонсу и Оди как-то проще относились к этому и старались не обращать внимания на пятна крови, бог знает как появившиеся в этой некогда оживленной части города. А вот остальным пришлось тяжелее: они никак не могли избавиться от образов, всплывающих в голове яркими, красочными картинками, никак не могли заставить себя не отводить взгляд.  Тут сильнейшее господство вела Смерть, по стереотипному представлению главенствующая где-то и восседающая на груде трупов с косой в руках. Она тут решала, отправишься ты в ад или в рай, пожить ли тебе ещё минуточку или будешь ли страдать в живых ещё дней пять, чтобы смерть милее жизни показалась.  Джуёна снова тянуло тошнить, но он вспомнил про девушку, закопанную в дворе около их убежища. Внутренне он уже давно пообещал отомстить за неё, и пусть сердце все ещё болезненно сжималось от прочтённых записок, узнать тогда историю Каэде для Джуёна было просто необходимо.  Ведь иначе он сейчас бы просто упал в обморок, и уже ничего не удержало бы Смерть от сардонического хихиканья в его сторону. Она бы провела своим костлявым пальцем по шее Джуёна и заставила бы его задохнуться от паники, сочла бы его счёты с жизнью и учтиво отобрала бы последние крупицы времени, которые Ли еще мог бы прожить. Если бы не тот опыт, который уже дал Джуёну косвенно потолковать со Смертью, она бы не оставила его сейчас.  Только благодаря мертвой девушке Джуён сам сейчас был жив. Как иронично, не правда ли? Ощущения и восприятие действительности у каждого разнилось, и потому по одному Джуёну нельзя было сказать, что чувствуют все остальные. К примеру, Джунхан взирал на кровавые пятна с нескрываемой горечью, и его лицо нередко омрачало выражение сочувствия. Ему умереть не было страшно, и при нужде он был готов столкнуться с умерщвляющей косой в жарком бою. Но ему было больно от того, сколько невинных людей погибло из-за ничего.  Теракты, массовые нападения и убийства, перестрелки — всё это неминуемо приводило к гибели ни в чем не повинных людей. И тех, кто устраивал подобную разруху в мире, Джунхан ненавидел чёрной ненавистью и готов был прикончить собственными руками. — Помогите! — раздался внезапно в тихом гуле пронзительный женский крик, за которым последовал детский плач. — Кто-нибудь! Юноши испуганно переглянулись и бросились на звук, попутно заряжая пистолеты и готовясь к битве.  Ещё один истошный вопль и автоматная очередь привели их к скоромной лавчонке, дверь которой им даже можно было не открывать: она была просто напросто выбита, как и стёкла магазинчика, которые в беспорядке валялись на полу. Некоторые из них были покрыты свежей кровью.  — Кто-нибудь!.. — на последнем издыхании закричала девушка и отползла вместе с ребёнком под стойку, оставляя за собой отчетливый кровавый след на грязной плитке. — Пожалуйста!.. После отчаянного вскрика последовал еще один выстрел, и тогда юноши увидели, как же выглядели их противники.  Эти существа едва походили на людей, в первую очередь из-за своего цвета кожи, который стал напоминать трупный оттенок и отливал голубым. Эти «люди» слегка пошатывались и держали пистолет неровно, он ходил ходуном у них в руке, но более менее выравнивался, когда нужно было сделать выстрел.  Противников было двое, и, очевидно, они не сразу заметили пришедших, ибо только сейчас обратили на них внимание. Они посмотрели — если можно было обозвать так этот невидящий взгляд — своими огромными, расширившимися зрачками, а потом с утробным рыком бросились на них.  — Стреляйте! — выкрикнул Феликс и выставил вперёд пистолет, прицеливаясь, и с первого раза попал твари в голову, заставляя ее отшатнуться.  Второй выстрел раздался от Гаона, который, несмотря на дикую панику и дрожащие руки, сумел удержать пушку ровно и попал недочеловеку куда-то в районе сердца. Один за одной раздались крики тварей, и они упали на колени, впрочем, не выпуская из своих посиневших сморщившихся рук пистолеты. Они ещё и живы были, паскуды! Феликс сделал шаг вперёд и хладнокровно выпустил еще по две пуле в тела врагов, после чего они упали замертво, окрасив пол под собой неестественно тёмной кровью.  Девушка и ребёнок дрожали, словно в приступе эпилепсии или тяжелого тремора, и держались друг за друга, не переставая рыдать. Девушка истекала кровью, но от шока, видимо, даже не чувствовала боли, молясь внутренне об одном: лишь бы их новоиспеченные спасатели не оказались такими же убийцами, как те, прошлые! Джунхан первый зашёл за стойку и присел на корточки, игнорируя сильный запах крови вокруг и беря руку девушки в свои ладони. Она испуганно, словно загнанный в угол зверёк, смотрела на Хана и что-то беззвучно шептала, а ребёнок, измазанный в крови матери, округлыми радужками глазел на юношу. Его пули, к счастью, не задели. В отличие от матери, мальчик не боялся Хана, чувствуя, что незнакомец пришёл с миром. Но всё равно мальчик ни на секунду не прекращал обнимать женщину за талию, пока слёзы смешивались с кровяными разводами на его щеках и застывали там же.  — Не бойтесь, я не наврежу вам, — успокаивающе улыбнулся Хёнджун, все ещё крепко держа руку девушки. — Позвольте осмотреть вас. — после этого Хан обратился к мальчику: — Это твоя мама? Мальчик пару раз медленно кивнул, совершенно не моргая. Хан лишь шире улыбнулся.  — Можешь, пожалуйста, отпустить её пока, чтобы я смог её осмотреть? Я обещаю, что ничего плохого не сделаю! Недолго думая мальчик медленно отпустил маму и немного отполз, с удивительным упорством и бесстрашием смотря за всем, что делал незнакомый для него благодетельный лекарь. «Благодетель» легонько кивнул: — Спасибо.  Тем временем Гаон остановился перед трупом, присел на корточки и, с трудом скрывая отвращение, начал осматривать мертвое тело. Рядом с ним присели Бан Чан, Феликс и Джуён.  — Что с их кожей? — спросил последний вполголоса, но притронуться так и не посмел. — Думаю, это воздействие… Холода. — произнёс Бан Чан.  — И наркотиков. — молниеносно добавил бескомпромиссно Гаон, вставая с пола. На самом деле оба этих фактора имели место быть: одежда у этих «людей» была совершенно не спасающая от холода, а по прежде увиденным широким зрачкам можно было даже не сомневаться, употребляли ли они или нет. Вернее, их заставили употреблять, что их и сделало тем, чем они сейчас являлись. По факту они были игрушками, марионетками в руках кукловода, из-за которого теперь они стали просто безвольными, из-за которых потеряли свои жизни. А ценна ли была их жизнь вообще? Раньше, может быть, и да; но сейчас они уже не были людьми. Машины для убийства — вот кем они стали. — Срань Господня, — пробормотал себе под нос Гаон, и все переглянулись. Если Джисок громко ругался благим матом, то можно было понять, что дело — пиздец. Но если же он с нецензурной брани переходил на подобные выражения, то дело было намного хуже, чем «пиздец». По спинам «Язычников» прошёлся холодок. Гаон пытался что-то найти в кармане, а потом, словно вспомнив что-то, перестал это делать и нахмурился, возвращаясь к друзьям. — Может, нам вынести их? — спросил он наконец.  — И выбросить на улицу? — парировал Оди.  — Вынести в любом случае надо, — сказал Феликс, закладывая свой пистолет в специальное отверстие на джинсах и перешагивая через трупы. — Джунхан? — Передайте мне рюкзак. — только и промолвил юноша, не поднимаясь над стойкой. Джуён резво снял с плеча рюкзак и закинул его за стойку, Хёнджун тут же схватил его и начал судорожно что-то в нем искать. Краем глаза Ли заметил, что полулёжа, оперевшись спиной о стойку, на полу тихо стонет от боли та самая девушка, которая кричала и молила о помощи.  — У неё сквозное ранение, — пояснил Джунхан, и только сейчас Ли и остальные подошедшие заметили, что он достаёт из рюкзака воду, вату и бинты. Кто же мог подумать, что в первый же день всё это им понадобится! — Жить будет, но здесь ей нельзя оставаться.  В молчании, прерываемом лишь жалобными всхлипами раненой, Хан начал оказывать ей первую помощь. Он раздел ее в пределах разумного, чтобы открыть вид на рану, и оценил все риски, все возможности и в целом проанализировал ситуацию. Вывод свой он уже высказал остальным и сейчас делал всё возможное, чтобы остановить кровь и не дать инфекции попасть в рану. Пришлось потратить около половины бутылки воды, чтобы кое-как вымыть руки и смочить вату, которой и была убрана кровь с живота и ошмётки кожи.  — Как вы себя чувствуете? — заговорил Джунхан, когда последние операции над телом девушки были сделаны. Она выглядела все так же плачевно, как и раньше: чёрные волосы спутались и неопрятно падали на плечи, ее лицо, чумазое, покрытое отпечатками грязи, пота и крови, отображало сдерживаемую внутри боль. Но она больше не бредила и не рыдала от шока — и это было прекрасно: теперь с ней хотя бы можно будет разумно поговорить, узнать, где ее дом и почему она пустилась в такой опасный район, да ещё и с маленьким ребёнком.  Девушка тихо произнесла: — Я… В порядке… После этого она попыталась встать, но сразу же скривилась в гримасе боли и чуть ли не рухнула на пол, почти потеряв опору. Ребёнок около неё занервничал, а Джунхан поспешил усадить её обратно:  — Стойте, вам пока нельзя ходить! Лучше не двигаться… У вас довольно тяжелое ранение, но оно просто лечится.  — Давайте я помогу. — вызвался Бан Чан и зашёл за стойку. Тут все выглядело ещё более плачевно, чем во всей остальной лавчонке: пусть из девушки вытекло не так много крови, белая плитка напоминала пол в психической больнице из фильмов ужасов, где сошедший с ума врач принялся убивать всех пациентов подряд.  Правда, сумасшедшего врача и мертвых пациентов тут не было. Был Джунхан и спасённая им девушка, которая, кажется, внутренне уже возносила молитвы прекрасному молодому человеку, облегчившему её страдания. Теперь она смотрела на Хана с благоговением, да и остальных более не боялась, а вся боль почти покинула её и не смущала лицо морщинками. — Вы дрожите, — заметил Чан и снял с себя свитер, оставшись в одной футболке. — Наденьте это.  — Что вы, не стоит… — хотела было возразить незнакомка, но тут же чихнула, вызвав у Бан Чана снисходительную улыбку.  — Ну да, я вижу, как не стоит.  Находясь в компании семи красивых, как на подбор, юнош, девушка застеснялась, а когда осознала, что благодаря им она осталась жива, так вообще зардела до кончиков ушей. В какой-то момент Бан Чан всё-таки уговорил её надеть свой свитер, а потом поднял девушку на руки, заставив её тихонько пискнуть не то от боли в боку, не то от неожиданности.  — Как вас зовут? — поинтересовался с ослепляющими своей доброжелательностью глазами Феликс, и девушка почти растаяла от такого огромного количества внимания в свою сторону. Она неловко перебирала пальцы и заламывала их, а потом тихо промолвила:  — Айю… — ответила она, сгорая от неловкости и стыда.  — Айю, приятно познакомиться! Я Феликс, — улыбнулся юноша и чуть склонил голову. — Не расскажете, как сюда попали? — Давайте подождём, — вмешался Джунхан, чуть взволнованно глядя на девушку. — В конце концов, она только что пережила ранение, чуть не умерла от шока и потери крови, дайте ей отдохнуть.  — Хёнджун прав. — согласился Чонсу, прежде молча с явным интересом осматривавший трупы. — Давайте заберём её к нам на время.  — Тут ещё мальчик есть, — Гаон кивнул в сторону забившегося в уголок мальчонки. Тот, как маленький партизан, смотрел на всех исподлобья и постоянно тревожно поглядывал на маму, волнуясь за ее состояние.  Айю мягко улыбнулась, поманила пальчиком мальчонку и проговорила уже окрепшим голосом: — Хисын, иди ко мне! С мальчика тут же спали всякие маски серьёзности и напряжения, и он без тени страха встал рядом с Бан Чаном, который был крупнее его более чем в два раза. Айю бережно потрепала Хисына по волосам, хотя ей для этого пришлось немного наклониться, что могло сопровождаться болью в простреленной части тело, и мальчик с радостью подставил голову под руку. — Он не ранен, просто испугался, — пояснила молодая мама, а потом вновь обратилась к сыну. — Можешь не бояться их, они друзья! Маме мальчишка верил беспрекословно, и прежде суровые и испуганные глазки теперь с интересом рассматривали каждого, кто находился в комнате. Оди прокашлялся и заговорил: — Может, мы всё-таки пойдём? Возможно, скоро придут какие-то другие подобные твари, — Оди намекал на трупы последователей убийцы, — И мы тогда вряд ли сможем по-быстрому свалить.  В его словах было много правды, и все поспешили собраться. Бан Чан ничем не показывал, что ему холодно без свитера и тяжело с девушкой на руках. Наоборот: он словно воспарил над землей, миловидно болтая с ней и Феликсом, очевидно, пытаясь немного отвлечь Айю от произошедшего. Стало ли ей легче или нет от этого — непонятно; однако по дороге она даже несколько раз рассмеялась! А о трупах, забытых в лавочке, напрочь позабыли и даже не вынесли их, но это уже никого не тревожило. Пошёл снег, и вскоре впечатление от горячей битвы было практически полностью сглажено. А Джуён шёл в самом конце процессии и думал о том, что за всю вылазку он не сделал ничего стоящего, героического или хоть каплю храброго, оказавшись просто напросто ненужным, лишним человеком в команде. Это горькое чувство выжигало его, как паяльником, изнутри. — Почему ты такой грустный? — спросил вдруг маленький мальчик, который заметил плохое расположение духа юноши и теперь смотрел своими чистыми широко открытыми глазами на Джуёна. Гаон тоже обернулся и посмотрел на Ли, что заставило последнего чувствовать себя некомфортно.  — Просто… У меня ощущение, что я ничего полезного не сделал. Но все в порядке.  Гаон на это заявление выгнул бровь, но промолчал. А мальчик задумался, потом спросил: — Но если бы ты был бесполезным, тебя бы вообще не взяли. Тогда получается, что ты всё-таки не бесполезный.  Джуён на мгновение замер и чуть не забыл, как дышать. А Гаон вслух беспечно рассмеялся.  — Во даёт! — И ты нужен ему! — Хисын показал пальцем на Гаона, и тот поперхнулся воздухом, пока смеялся. — Видел, как он посмотрел, когда ты себя бесполезным назвал? Он точно не считает, что ты бесполезный! Гаон и Джуён посмотрели друг на друга, а потом уже оба расхохотались, оставляя мальчугана в недоумении: что же он сказал не так? Джунхан наблюдал на ними краем глаза, думая, когда же они успели так сблизиться, что походили не то на уж слишком близких друзей, не то на женатую пару. Напоследок он лишь вздохнул, а в его голове пронеслась мысль: «Вот ведь идиоты» — и после этого парень пошёл дальше, больше не оборачиваясь, и только и слышал, как эти двое детей в теле взрослых заливаются смехом.