Heathens

Парк аттракционов окончательно завалило снегом, а псы, которые тут раньше были, куда-то ушли или подохли от холода — Гаон не знает наверняка, но чувствует себя в безопасности, не ощущая на себе пристального взгляда одичалых глаз и не слыша голодного рыка за спиной.  Он сидит на краю какого-то аттракциона и смотрит вниз. Тут не так уж и высоко, думает он, но если приземлиться неудачно, то можно ненароком и ногу сломать. Будет не очень-то приятно, так что стоит быть осторожнее.  В голове Гаона свищет ветер, который помогает освободиться от тяжести на душе, выдувая её без остатка. Он наблюдает с искренним интересом за тем, как падает снег, и чувствует тоску и счастье одновременно.  Кажется, это называется меланхолией.   Это уже неплохо. По крайней мере ему не хочется придушить себя шнуром для зарядки или типо того. Уже прогресс, ха-ха… Он сидит тут уже около тридцати минут, не двигаясь, и его голова уже покрылась лёгким снежным бугорком. Однако Гаон не замечал её; возможно, он бы даже и не заметил, если бы полностью стал снежным сугробом.  — Не холодно?  Сердце Гаона пропустило удар, однако он ничем не показал, что взволнован или шокирован. В какой-то степени Джисок даже знал и желал, чтобы он пришёл за ним. Квак лишь поднял на юношу тяжёлый взгляд и спросил: — Как ты меня нашёл? Джуён улыбался, и Гаону показалось, что сейчас он особенно привлекательный. Господи, он даже принёс с собой куртку для Гаона! Что за прелесть! — Как будто до этого трудно догадаться, — усмехнулся Джуён, подошёл ближе, встал на цыпочки и рукой смахнул снег с головы Джисока. — На самом деле, не знаю. Нам сказали, что ты пропал. Каждый начал тебя искать… Это место было первым, о чем я подумал. Воцарилась тишина, неловкая, но необходимая, чтобы разговор завязался дальше. — Прости. — спустя небольшую паузу произнёс Гаон и закусил губу. Неловко. Джуён лишь отмахнулся.  — Не надо. Давай лучше спокойно поговорим. Мы оба были… В чем-то неправы. И да, ты прощен, если тебе от этого легче. Гаон чуть улыбнулся, а потом спрыгнул с аттракциона. Пару секунд он любовался Джуёном, сам того не замечая, а потом протянул мизинец вперёд. Прямо как в детстве, когда мирился с друзьями. Гаон засмущался, словно восьмиклассница на первом свидании, но все-таки не отказался от своего жеста.  — Мир? Джуён вытянул мизинец в ответ, скрепил их пальцы, а потом резко потянул Гаона на себя и обнял. Джисок чуть не упал на Ли и испугался, сначала за него, а потом уже за себя. Руки Джуёна лежали на спине Квака, крепко сдерживая его; Джисок почувствовал себя как никогда беззащитным против Джуёна и в то же время защищённым ото всяких опасностей. Наконец он облегченно выдохнул и неловко обхватил руками Джуёна, чуть похлопывая его по спине.  — Мир, — произнёс тихо Ли почти на ухо Гаону, из-за чего тому резко стало очень жарко. Тёплое дыхание юноши горячило его шею, почти обжигало, но Гаону не хотелось ничего менять. Он почти неслышно пробормотал что-то наподобие: «Как же я тебя люблю…» — а через несколько секунд после этого они отстранились. Кажется, Джуен не услышал.  Или притворился, что не услышал.  — О чем ты хотел поговорить? — мирно спросил Гаон, принимая из рук Джуена куртку. На самом деле Джисок не на шутку замёрз, но старался ничем не выдавать этого. Хотя покрасневшие кончики его пальцев говорили сами за себя, и по дороге он то и дело растирал их, чтобы согреться.  — Мы в итоге так ничего и не решили с тобой. По поводу… Войны? — неуверенно произнёс последнее слово Джуен, краем глаза наблюдая за тем, как Гаон пытается согреть руки. — Я не уверен, можно ли это так назвать. Ну ты понял, о чем я. — Ага, — вздохнул Гаон, тряся головой. Пару секунд они вновь шли в молчании, Гаон смотрел на огромные хлопья снега и раздумывал над продолжением фразы. — Если честно, я вообще не хотел бы, чтобы ты участвовал в этой заварушке.  Ли выгнул бровь.  — Почему? — Ну, на это много причин, — уклончиво ответил Гаон, отводя взгляд. — Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — А ты меня раньше времени в могилу не зарывай, со мной ничего и не случится.  — Да не в этом дело, — раздраженно кинул Гаон, но тут же понял, что снова становится ворчливым, и выровнял тон. — Ты… Ты слишком молод, чтобы идти туда. И неопытен. И… — Но разве мы не все неопытны? И, эй, ты не настолько меня старше, чтобы обладать офигеть-каким-богатым-опытом. — В твоих словах есть доля правды. Но… Мне жаль тебя, Джуен. Даже не жаль… Сука, вот поставил меня в такое положение, что я даже высказать все не могу прямо! — выругался Гаон, вызвав игривую улыбку на лице Ли.  — Я тебя понимаю. Но я не маленький мальчик уже, Джисок. Я могу за себя постоять.  — Ты был айдолом до всего этого происшествия… — Эй! Ты думаешь, айдолы не умеют воевать? Ты сейчас целую индустрию оскорбил! Феликс поставил тебе дизлайк.  Глаза Гаона вмиг округлились. — Стоп, он тоже?.. — Да! — воскликнул Джуен. — Так что не думай, что я только на гитаре бренчать умею.  Джуён строил обиженное, недовольное лицо, но его глаза озорно блестели, выдавая шуточный манер «обвинений» с головой. В итоге он не выдержал и рассмеялся, прикрывая лицо рукой, а другой хватаясь за живот.  Умение Ли разбавлять тяжелые темы смехом и шутками всё больше и больше начинало нравиться Гаону. Если раньше он думал, что Джуён ведёт себя как ребёнок, то сейчас от подобных мыслей не осталось и следа: бывший музыкант понимал, насколько важен этот разговор. И пытался избежать накала чувств и страстей, ссор и стычек.   Чем ближе они приближались к базе, тем больше Гаон задумывался и внутренне пристыжал себя. Сегодняшний день полностью вымотал ему нервы: он чуть не умер, когда взрыв отбросил его назад, почти поругался из-за какой-то чуши с другом, а теперь ещё и заставил волноваться всех, сбежав с базы в одиночку!  Стыдиться в самом деле было чего. Каждый день Джисок думал, что хуже уже некуда, но со дна упорно продолжали стучать, нет, барабанить так, что пол сотрясался. Постоянный позор стал привычкой, естественностью. Поэтому Гаон планировал извиниться перед всеми, даже если это опозорит его и выставит не в лучшем свете. Уже плевать. Джисок и так сел в лужу, публично наорав на Джуёна и сказав ту фразу. Это было в корне неправильно. А ведь он даже ещё не извинился за свой опрометчивый поступок! — Джуён? — тихо спросил Гаон. Когда Джуён повернулся и юноша убедился, что тот его слушает, Джисок продолжил: — Я… Я хотел извиниться. Насчёт той фразы. Джуён на мгновение то ли помрачнел, то ли погрустнел, но в следующую же секунду он вновь заставил себя ярко улыбнуться.  — Все в порядке. — последовала небольшая пауза. — Мне… Мне только интересно. Ты правда знаешь о том, что произошло в моей школе, или… — Да.  — Оу.  Джуен, видимо, подбирал правильные слова и судорожно отметал неверные варианты в своей голове. Он выглядел чуть напряжённым и нахмуренным, что так и выдавало весь этот активный мыслительный процесс. Так или иначе, через время он неуверенно протянул: — Я же говорил… Забыли. Но… Не напоминай об этом больше, окей?  Гаон кивнул. Вообще и не планировал развивать тему. Судя по всему, для Джуёна происшествие (инцидент) было травмирующим, так что неудивительно, что сначала он отреагировал настолько… Бурно.  Когда знакомое здание уже виделось вдали, Квак мог разглядеть около него шныряющую туда-сюда фигуру и отдаленные крики. Кажется, это звали именно его. Под ложечкой вновь засосало от неприятного чувства собственной вины. Гаон посмотрел на Джуёна, и тот выглядел намного, намного более увереннее его самого. Даже завидно делалось! Чем ближе парни подходили к базе, тем понятнее было, что та самая фигурка, которая носилась с криками по территории — это Гониль. Впрочем, Гаон был готов принять любое наказание, будь то опущение его с должности лидера или вообще удаление из организации.  Все-таки Гониль старший. И поэтому у него больше полномочий, чем у самого лидера. Звучит странно, но культ старших даёт о себе знать — к тому же Гаон всецело доверят себя самого и свои дела Гу, так что ничего удивительного в подобной политике нет.  Вскоре Гониль заметил их и молнией начал приближаться к парочке. Непроизвольно Гаон сжался, хотя жуть как не хотел показаться слабым и трусливым перед Гу; Джуён же поражал все той же стройностью стана и уверенностью в себе.  — Джисок! — на лице Гониля была смесь, целый спектр эмоций от облегчения до желания «придушить-этого-чертового-квак-джисока-прямо-здесь-и-сейчас». — Где ты был?! Мы обыскались, все комнаты посмотрели, все окрестности!  Гониль проглатывал окончания слов, из-за чего его речь становилась ещё более взволнованной и сумбурной, непонятной и едва различимой. Гаон хотел ответить, но его перебил Джуён: — Это я его позвал.  Что Джисок, что Гониль — оба вытаращились на Ли, словно на его месте стоял представитель инопланетной расы. Джуён же настолько виновато, насколько он вообще был способен, улыбнулся и пробормотал: — Ну… Гониль, прости. Я совсем забыл. Мы ещё до ссоры договорились встретиться, поэтому Гаон пошёл в одно место. Я не предупредил вас, так что его вины в случившемся нет. Два парня стояли в ступоре, не зная, что и сказать.  Джисок был в шоке от того, как искусно лжёт Джуён, совершенно не краснея и отыгрывая свою «роль» как никогда прекрасно! На минуту Гаон даже подумал, что они действительно договаривались о встречи, но потом в голове промелькнула мысль: «Стоп, какого хера?» И всё встало на свои места. Джуён просто загораживал Гаона, чтобы ему попало меньше.  Но зачем? Ведь Джисок даже и не думал просить о чем-то таком!  Гониль же словно в чем-то сомневался, подозревал Джуёна во лжи: он постоянно переводил взгляд с Гаона на Джуёна и обратно, заглядывал в самую душу, но никак не смог понять, что же его смущает. В итоге он обречено вздохнул — мол, я тебе, Джуён, поверю на этот раз — и произнёс: — Хорошо… Извините. Но в следующий раз предупреждайте.  Гониль развернулся и медленным шагом направился к зданию, а Гаон тыкнул Джуёна локтем в бок.  — Зачем? — Что зачем? — искренне — по крайней мере, так казалось — удивился тот. — Зачем ты ему солгал? — Что? Я ему не лга… Ай! — зашипел Джуён, когда хмурый Гаон, никак не получающий прямой ответ на свой вопрос, особенно сильно толкнул его в бок. Ли театрально зажмурился и принялся потирать больное место. — Вот так и помогай друзьям… Гаон не удержался и закатил глаза. Вот такое поведение Джуёна иногда его раздражало. Несерьезное, чересчур игривое — Джуён умел играть на нервах, при этом вовремя останавливаясь. Вот и сейчас он перестал притворяться дурачком и наконец ответил: — Решил, что моя помощь пойдёт мне в карму. А ты будешь у меня в долгу. Разве это не классно?  — Уже дважды, получается. — мрачно усмехнулся Квак. — Что классно? — Что ты от меня зависим? — Как ты узнал? — Что? — Что? Гаон почувствовал триумфальный привкус, когда наконец увидел удивлённо-смущенное выражение лица Джуёна. Поставить его в тупик — вот оно! Вот чего пытался добиться Гаон! — Нам ещё много чего надо обсудить, — беспечно, словно ничего минутой раньше не было, продолжил Джисок и развернулся. — Думаю, тебе стоит поторопиться, а не стоять столбом посреди дороги!

***

Общими разговорами было решено: неделя — максимальный подготовительный срок. Часть людей останется, чтобы охранять базу, однако большинство возьмёт оружие и покинет базу. Всех подобный расклад устраивало, и начались активные подготовки к военным действиям.  Гониль был первым в списке оставшихся, но время, которое остальные посвящали тренировкам, он провёл не впустую: пока остальные в поте лица трудились физически, он подбирал какие-то пароли, коды и был на пути к взлому папок под печатью «совершенно секретно». Теоретически, в секретных документах должна быть хоть какая-то информация о том, что происходило и происходит в Сеуле, ведь файлы напрямую связаны с армией и прочими военными силами, которые почему-то не пытались противостоять надвигающемуся хаосу. Говорить о иных военных данных нет и смысла — все знают, что такое есть в секретных папках. Помимо этого Гониль так же взламывал и письма, вернее, переписки министров друг с другом и с иными высокопоставленными чиновниками. Все эти министры сейчас были мертвы — так, может, они хоть записочку предсмертную оставили? Возможно, читать чужую личную информацию — это подло, но ведь и нападать на главу страны, тем самым ставя в самое бедственное положение простой народ, не менее подло! Прошло три дня с того момента, как детали похода были обговорены. Гониль сидел в своём «кабинете» наедине с компьютером и сосредоточенно что-то искал, открывал все новые и новые ссылки, окна и файлы. Другим людям действия Гу могли показаться бы странными и непонятными, однако многие программисты наверняка бы с удивлением присвистнули.  — Да!  Гониль победно откинулся назад. Одна из золотых жил наконец была отыскана: большой файл, в котором хранилась вся информация о военных действиях за все прошедшие годы, теперь был у Гониля! Все о войне между двумя Кореями, которая была связана с тем самым заводом по производству оружия, теперь можно было прочесть с точки зрения государства. Фактически, этот завод и сейчас был «производителем оружия»: именно там была база убийцы, который пичкал других наркотиками и заставлял в таком виде стрелять по людям и подрывать здания. Кто знает, какие детали откроются непросвещенному человеку в этом документе? Юноша победно заулыбался, встал из-за места и вышел из комнаты, направляясь к выходу и попутно разминая затёкшие конечности. На улице Джуён, поставив заглушку на пистолет, стрелял по мишеням. У парня с каждым разом все меньше и меньше дрожала рука, а попаданий в цель становилось намного больше. Сосредоточенно прицеливаясь, юноша переодически выпускал пулю и смотрел, куда она попала. Гониль вышел на улицу и оперся о дверь, подставляя лицо порывам морозного ветра и жмурясь от яркого света, который отражал снег. Джуен улыбнулся другу и помахал, а Гу ответил тем же и начал за ним наблюдать. Джуен восхищал. Он был способен приспосабливаться к любым условиям, он умел быстро учиться — а это было просто ценнейшим качеством в современной жизни. Легкость и ветреность, серьёзность и рассудительность сочетались в нем, и порой было трудно понять, какой же он на самом деле. Даже сам Гониль, который был знаком с ним ещё подростком, иногда не мог уследить за быстрой сменой личин Джуёна.  И, тем не менее, с каждым днём Ли становился все более надежным, уверенным и верным. Было грустно смотреть, как из него уходит детство — но этот процесс, увы, необратим. Конечно, внутри каждого человека сидит его маленькая копия, но в какой-то момент она просто замолкает, подавая голос раз в десятилетку. И это означает, что человек повзрослел. Ребёнок в Джуёне начинал помалкивать все больше и больше. Возможно, оно и хорошо: это дитя всё-таки было травмированным, и, возможно, именно из-за этого Ли порой затаивал совершенно детские обиды, всерьёз ссорился из-за всякой ерунды, обижался на пустяки. Возможно, именно из-за ребёнка внутри, который так и остался недолюбленным, сам Джуен ощущал, что ему нужно больше внимания. Даже если его и так было в избытке. Но сейчас Ли научился справляться с проблемами самостоятельно, не прибегая к чужой помощи, анализируя ситуацию и находя свой подход к ней. Все чаще эти подходы оказывались верным. Все чаще Джуен принимал правильные решения.  Любуясь, словно отец научившимися ходить двулетним сыном, Джуёном, Гониль в очередной раз подумал о том, как же он повзрослел. И оторваться от созерцания такого Ли было невозможно. Но в один момент Гониль заметил движение на одной из невысоких построек, что окружали их базу, и оторвал взгляд от Джуёна. Сначала программист подумал, что ему почудилось, но в сердце уже зародилась смутная тревога, поэтому он продолжил вглядываться в место, где, как ему казалось, что-то двигалось.  Глаза Гониля раскрылись и застыли в выражении бесконтрольного, дикого страха. Он тут же дернулся, отлипая от двери. — Джуён! — прозвучал одинокий крик в тишине многоэтажек. Не чувствуя своих ног, Гониль побежал к Ли и упал на него, сбивая его с места и отталкивая в сторону.  Прозвучал громкий выстрел.  В глазах Джуёна двоилось, он с трудом поднялся на локти и протер глаза. Рядом с ним на снегу лежал Гониль. Инстинктивно Ли подполз к нему и потряс в попытках растормошить, пробудить, но… — Гониль, Гониль… — звал Джуён тихо, пока вдруг не понял, что его руки слишком горячие и мокрые, но субстанция на них совершенно точно не была растаявшим снегом. Джуён поднял свои руки и опустил взгляд, когда вдруг перед его глазами зарябило что-то ярко-красного цвета. «Снег ведь не бывает красным, верно?..» Да, всё верно. Но это и не снег.  Осознание подходило медленно, и когда оно внезапно врезалось в разум, Джуён буквально пробудился и вытаращился на собственные руки. Его начинало трясти, как в приступе тремора. — Нет, нет, нет… По ладоням Джуёна стекала кровь. Кровь, принадлежавшая умирающему Гонилю.