Heathens

— Куда мы едем? — Увидишь. — тихо ответил Джуён, кинул последний взгляд на Гаона и отвернулся к окну, меланхолично наблюдая за стремительно пролетающей перед глазами дорогой.  За рулём сидел Оди, который всё это время молчал, хотя место на карте, которое ему показал Джуён, вводило его в легкое беспокойство. Однако он догадался, куда они собираются ехать и зачем, так что не препятствовал и лишь покорно исполнял свою роль водителя.  Гаон сидел с лопатой, а его нога бесконтрольно подёргивалась от стресса. Не то чтобы они ехали долго, да и дороги не были какими-то старыми, но эта черта города, как бы сказать… Казалась заброшенной. К тому же тут он ни разу не бывал, и поэтому с интересом осматривал более не жилые дома и улицы. Только сейчас осознание того, насколько же пусто стало в городе, поглотило юношу. Некоторые погибли, другие спрятались, третьи уехали из города. Лишь немногие остались, но никто не знал, какая участь постигнет их дальше. В багажнике лежало тело Гониля, завёрнутое в большой чёрный пакет — совсем как в тех страшных фильмах с морем убийств и крови. Перевозить труп в автомобиле было не лучшим решением, но Гу был их другом. Это совсем иная ситуация, и обойтись с ним так же, как с той девочкой Каэде, было просто неправильно. Поэтому когда Бан Чан заговорил о том, что нужно что-то сделать с тем, что осталось от Гониля, Джуён первый начал с ним что-то обговаривать. Бан Чан выглядел потерянным, встревоженным. Он очень много думал в тот момент, однако, несмотря на все те отнюдь не приятные мысли, он все же кивнул Джуену и дал добро на то, чтобы он делал всё, что хочет.  Гаон понимал Бан Чана, как никто другой. Они были в одной лодке: два лидера, от распоряжений которых зависит судьба всей команды — о, на их плечах висела большая ответственность. А в сложившихся обстоятельствах приходилось ещё более интенсивно думать, что же делать дальше. А мысли были отнюдь не радужные.

«Умер один — умрут и двое, и трое, пока мы все не подохнем. Если он нас нашёл, то не просто же так он всё оставит. Он ещё вернётся. Нужно придумать какой-то план».

— Приехали, — сказал тихо Оди, и Гаон наконец вышел из своих размышлений. Судя по обстановке, они были практически за чертой города, и тут всё было относительно чисто, опрятно и не побито, как в центре. Джисок выгнул бровь в вопросе, посмотрев на Джуёна. — Сейчас всё узнаешь. Оди? Ты можешь постеречь машину? — Я так и собирался сделать, — ответил тот, поворачиваясь назад к парням. — Да и если мы пойдём все вместе, кому вас в худшем из вариантов развития действий спасать?  — Спасибо. Пойдём. — обратился с последней фразой Джуён к Кваку, и они вдвоём вышли из машины. Джуён взял в руки лопату, оставленную Джисоком на заднем сидении, воткнул её в землю и начал помогать Гаону вытаскивать из машины тело Гониля. Увидь их посторонние люди, не знающие, что да как произошло, наверняка бы подумали, что эти двое — убийцы, заметающие следы.  Местность в округе напоминала сельскую, однако тут было всё так же тихо и пустынно. Видимо, поддавшись панике, люди не думали о том, что здесь, где нет даже отдаленных звуков взрывов и криков умирающих, они в относительной безопасности. По крайней мере, от поры до времени. — Вы кто такие? Джуён вздрогнул и тут же посмотрел на Гаона, а тот сделал то же самое, что привело к столкновению взглядов. Оба могли прочитать друг в друге напряжение и страх. Наконец оба в унисон обернулись. Сзади них стоял матёрый мужчина, довольно старый, но всё ещё полный сил для своих лет. Его холодный взгляд пронзал, выискивал и вытаскивал из души самые сокровенные тайны, словно нож, одним движением нанизывающий на себя кусок мяса. Джуён проглотил ком в горле и дрожащим голосом ответил: — Мы… Э… Мы ничего… — Мы хотели похоронить друга.  Джуёну показалось, что это сказал тот мужчина, но оттенки этого голоса сильно отличались. Только тогда Ли понял, что это говорит Квак.  Лицо мужчины на миг посветлело, расслабилось, и ярко выраженные морщины ушли, сделав его чуть более молодым. Оттаявшим, но всё ещё неуверенным в чужих словах тоном он спросил:  — Вы… Почему вы тут? Я никогда не видел вас здесь. На этот раз Джуён расслабился. Мужчина, очевидно, не представлял никакой опасности и был самым простым жителем этого небольшого скопления домиков — деревней это назвать язык не поворачивался. Если уж никакой опасности им не грозит, то почему бы и не рассказать? — Мой друг вырос здесь. Однажды он водил меня сюда, познакомил с родителями… Тогда он обмолвился, что вся его родня, даже собака, была похоронена здесь, на местном кладбище. И он хотел бы, что в будущем… Его бы… Похоронили здесь же, рядом с его собакой.  Гаон удивился такой истории и даже растрогался. Его Гониль сюда никогда не водил. Но с Джуёном эти двое были знакомы больше, так что и неудивительно, что Джисок тут никогда не был.  Старик задумался. Через время он вновь спросил: — Как звали мальчонку-то? Джуён и Гаон переглянулись. Взглядом они, кажется, для себя решили, что стоит сказать этому мужчине все, и Гаон произнёс: — Гу Гониль. — Этот мальчик! — ахнул старик, и сталь в его голосе окончательно улетучилась. — Как… Что произошло? — Вы его знали? — одновременно спросили парни и получили утвердительный ответ. Не было похоже, чтобы мужчина врал, да и выражение горечи на нем было абсолютно искренним. Наконец он махнул рукой, пошёл вперёд и промолвил: — Давайте я вас отведу к кладбищу.  Первое время Гаон и Джуён напряжённо готовы были убежать от мужчины, если что-то пойдёт не так, и не до конца доверяли ему. Однако потом, когда вдалеке показались кривые, старые и наполовину запорошенные снегом могильные плиты, они поняли, что мужчина их не обманывал. — Конечно, я знал этого мальчугана, — наконец заговорил старик, обратив на себя взгляды и всё внимание двух юнош. — Он с самого детства был амбициозным. Спокойным, но любознательным. И очень, очень чувствительным. Я заменил ему деда: тот умер, когда пареньку не было и двух лет. У него… Была собака. Ох, как эту собаку он любил! — предавшись воспоминаниям, мужчина активно жестикулировал и даже смеялся с грустной улыбкой на лице, из-за чего порой на его морщинистых щеках появлялись слёзы. — Но в семь лет он лишился её: она попала под машину. Он плакал неделю. Закатил истерику такую, что мы сдались и сделали собаке отдельный могильный камень. Гониль ходил туда каждый день, приносил свежие цветы… Это был самый сострадательный и добрый мальчик, которого я только видел. Мне так жаль, что это произошло.  Слушая это, парни чувствовали, как невольно у них кололо сердце от боли. Даже в детстве, когда никто из людей не обладает огромными способностями, Гониль проявлял такую любовь к окружающему миру. Таких людей и одного на десять тысяч не сыщешь!  — Мы пришли. Вот та самая могила… его собаки…  Джуён и Гаон аккуратно положили труп на землю, из-за чего послышался тихий скрип снега, отдаленно напоминающий звук ломающихся костей. Из-за этой ассоциации шли мурашки по коже. Джисок воткнул лопату в землю, с минуту посмотрел на место рядом с могилой пса, а затем произнёс: — Думаю… Тут будет неплохое место.  Справа от могильной плиты находилось никем не тронутое место, будто специально приготовленное… для Гониля. Мужчина едва заметно кивнул. — Я вам помогу. Я старый, но сил ещё — хоть отбавляй! По очереди они копали, замерзая и переодически разогревая себе руки в периоды отдыха. Мужчина в какой-то момент отлучился, а потом вернулся с термосом, наполненным горячим чаем. С того момента старик завоевал распоряжение двух парней, и Гаон и Джуён потихоньку рассказали мужчине, кто они и чем занимаются, пояснили и то, как погиб Гониль.  Несмотря на холод и совсем не к месту разыгравшийся ветер, на душе становилось теплее. Возможно, из-за того, что сердце обливалось кровью — а кровь, как мы знаем, до ужаса горяча. По крайней мере до того момента, пока ты не умрешь. Быть может, было тепло из-за того, что все три человека занимались одним и тем же делом, горевали об одном и том же ушедшем человеке — и это заставило их сплотиться, стать ближе, хотя мужчину Гаон и Джуён вообще видели впервые.  Когда всё было закончено, Джуён и Гаон выдохнули, а мужчина отдал им остатки чая из термоса. С жадностью осушив термос, Гаон спросил: — Не хотите ли поехать с нами? Дед с улыбкой отряхнул руки от снега и произнёс: — Не знаю, не знаю, парень. Тут я уверен, что буду в безопасности. А там что? Я уже не молод, как прежде. Не смогу вам помочь, даже если бы захотел. А обузой быть не хочу.  Парни кивнули и чуть поклонились. Что ж, мужчина был прав: тут он в безопасности, и ехать в город, в самый центр всей заварушки, ему просто невыгодно.  — Но в случае чего, вы можете всегда прийти сюда. Думаю, вам тоже там трудно… Хе-хе… так что здесь, можно сказать, будет ваша база отдыха.  — Спасибо! — искренне воскликнул Джуён и несколько раз активно мотнул головой, из-за чего волосы полезли ему в рот.  — Да прибудет с вами удача! Провожаемые такими словами, они пошли обратно, к машине, думая примерно об одном. Гониля больше нет рядом.  Но это не конец жизни, верно? Значит… Нужно смириться и жить дальше. Несмотря на боль из-за смерти Гониля, Джуён чувствовал и какую-то свободу, и на это было несколько причин. Во-первых, он был не один. Да, Гониль был чуть ли не самым близким человеком в окружении Джуёна, но теперь около него множество чудесных людей. Они тоже в печали. Но если соединить всю печаль вместе, то станет легче, ведь ее куски уйдут из души каждого и превратятся в воспоминания. Во-вторых, Ли считал свой долг выполненным, ведь просьбу — пусть и не прямую, а косвенную — Гониля он все-таки выполнил. Теперь он наверняка встретится на небе со своим дедушкой и собакой, теперь он будет счастлив и умиротворен.  — Вы что-то долго, — пробормотал Оди, когда парни наконец уселись в машину. — Что-то произошло? — тревожно спросил Джуён, и Сынмин в ответ мотнул головой.  — Нет, но… Они попросили быть побыстрее. Кажется, они нашли в компьютере какую-то важную информацию, которую им оставил Гониль.  — Но… Но он же… — Да, — перебил Оди, заводя мотор и вновь оборачиваясь. Его глаза смотрели на удивление прямо и чисто, да и сам он источал невероятную уверенность и силу. — Но он нашёл что-то ещё до своей смерти. И теперь нам срочно нужно увидеть, что там.

***

Так быстро Сынмин ещё никогда не ехал по дороге.  Почему-то ему казалось, что информация, которую Гониль оставил в документах, чертовски важна. Ведь не мог Гу просто так сидеть за компьютером днями и ночами! Поэтому он игнорировал красный свет и ограничители скорости — а смысл их соблюдать, если сейчас никто даже и не оштрафует за нарушение ПДД, а машин на дороге и так словно кот наплакал? Когда все трое приехали и ворвались в компьютерную комнату, едва успевая дышать по дороге, все уже собрались там, однако файлы пока не открыли. Хан судорожно начал поторапливать: — Быстрее, быстрее!.. Мы и так без вас ничего не смотрели, давайте! Наконец Оди, Джуён и Гаон тоже склонились над экраном.  Бан Чан пролистывал файлы под различными именами. Среди них были файлы с титулом «Совершенно секретно», другие были подписаны как «Личная переписка министра и…» Чего только не было тут! — Давайте сначала откроем это, — подал голос Минхо и ткнул пальцем в файл, на котором была подпись:

«Эксперимент №278. Разумные и неразумные существа». 

Бан Чан повиновался, и через секунду открылся текстовый документ, в котором был описан какой-то лабораторный опыт. Однако под конец текст обрывался, и ни вывода, ни итогов этого эксперимента не было предъявлено. А ведь, судя по по всему, эти лабораторные гении даже показали своё творение высшим должностным лицам Сеула!  — Бред какой-то… — пробормотал Хёнджин. — Это же не связано с нашей проблемой. Давайте посмотрим что-то другое.  Они открывали папку за папкой, однако в большинстве из них не было ничего интересного. Описания работ, личные переписки — все это не имело отношения к их основной проблеме. А к документам под графой «Совершенно секретно» они решили приступить в последнюю очередь, ведь это, как никак, документы государственной важности!  Наконец в один момент Чонсу остановил Бан Чана.  — Стой. Смотрите, — Чонсу показал на один из файлов. — Вы видите? Сначала никто не понял, о чем говорил Ким, но через секунду все осознали. Гониль выделял некоторые документы «флажком», чтобы сразу понять, какие из перечисленных файлов имеют смысл, а какие — нет! Бан Чан кликнул на один из таких файлов. Сверху документа жирным шрифтом было напечатано:

«Рапорт сеульской полиции, отдел по борьбе с преступностью. Дело №115. Совершенно секретно!»

А далее шёл сплошным текстом сам понедельный рапорт, и чем дальше парни читали, тем мрачнее становились их лица. «Убийство президента расследуется всем отделом нашей полиции, ибо это дело первостепенной важности. В сети распространили фотографию — до сих пор не понятно, кто её выложил. Аккаунт выложившего человека был сразу деактивирован, ещё до того, как мы успели его вычислить. Другие министры пусть и пребывают в панике, но пока сообщили, что способны оставаться на рабочих местах до того, как расследование не будет завершено.  Убийства продолжились, но мы не можем войти в здание даже для того, чтобы забрать трупы. Двери заперло изнутри, а охрана здания не отвечает. Очевидно, их тоже убили. Мы попытаемся найти способ пробираться в здание Сеульского правительства как можно скорее.  В здании правительства происходит что-то странное. Очевидцы слышали, как внутри что-то скребется об стены. Некоторые утверждали, что слышали чавкающий звук и громкое пищание, напоминающее писк мыши, только намного более громкий. Помимо этого начались террористические акты. Нападающие закладывают бомбы в самых разных местах, от торговых центров до жилых домов. Предугадать, какая точка будет захвачена следующей, невозможно. Видимо, у террористов целая группировка, а не один человек, как мы предполагали ранее. Мы эвакуируем людей, усиливаем охрану и привлекаем волонтеров для помощи, так что пока ситуация под нашим контролем.  Сегодня умерла половина оставшегося населения Сеула, которая жила в середине города. Большая часть наших отрядов оказалась расстреляна, остались лишь единицы. Кажется, мы не выдерживаем оборону: поток этих стрелков слишком велик. Важная деталь: они абсолютно невменяемы. Однако всё ещё стоит под вопросом то, кто они и где прячутся. Мы будем стоять до последнего, пока не раскроем это дело. Один из отрядов всё же смог пробраться в сеульское главное здание, однако некоторые из них не вернулись. Оставшиеся в отряде сказали, что видели там животных, похожих на не очень больших собак, но тем не менее очень агрессивных. Они говорили сбито, но тем не менее было понятно, что тех, кто не вернулся, сожрали те твари. Подозрение падает на лаборантов с восточной части города — именно они представляли какие-то свои инновационные разработки министрам. Но никто не просил их выпускать псин на волю. После окончания всего этого нужно будет провести с ними серьёзную беседу.  Среди простых жителей всё больше жертв. Все министры, даже те, кто пытались выехать из города, теперь убиты. Сотрудники полиции убиты. Остался я и ещё пара работников. Но я не думаю, что мы протянем долго. Конец рапорта». Юноши молчали, тупо уставившись в текст. Наконец кто-то один произнёс: — Ну… получается, теперь у нас в проблемах ещё какие-то огромные псины, которые жрут людей… — Не огромные. Там же сказано — небольшие. — небрежно заметил Чанбин. — Что ещё есть? Бан Чан начал листать дальше, пока не наткнулся на ещё один выделенный желтым флажком файл. Как только помеченный документ был открыл, все сразу отшатнулись от компьютера и брезгливо поморщились. В этом файле была собраны все фото мертвых министров и президента. Некоторые из фотографий никто из присутствующих ни разу не видел, и поэтому увиденное тут же повергло всех в шок и заставило подавить рвотный рефлекс, вызванный видом выбитых мозгов и огромного количества крови на каждой фотографии.  У фотографий было несколько общих деталей. Все были убиты выстрелом в голову, у всех где-то рядом было написано «They all are heathens». Гаон при виде этой надписи истерично усмехнулся.  — Стойте, а что это такое? Мне кажется, или… Чонин в этот раз отличился прекрасным зрением, раз уж увидел такую маленькую деталь на фотографии.  Предыдущие сомнения Бан Чана подтвердились. На одежде президента был жучок. А это значило, что и в их вещах может быть полным полно этих жучков! — Нам нужно пересмотреть всю одежду, — сдавленно произнёс Сынмин.  — Проще её сжечь, — заметил аккуратно Феликс, — А потом купить новую.  — Я согласен с Феликсом. И поэтому нам нужно срочно уехать. — Сделал вполне логичный вывод Бан Чан, отталкиваясь от стола руками и выпрямляясь. Его спина хрустнула после долгого нахождения в одной и той же позе. — Думаю, чем скорее, тем лучше.  — Но… В машине тоже могут быть жучки, — вступил в разговор Хёнджун, и всё тут же упали духом. Без машины передвигаться будет намного труднее! — И… У нас есть ещё одна проблема.  — Какая?  — Хисын и Айю. Вы же не повезёте их с собой. Что с ними будем делать? Оказалось, что проблем намного больше, чем ожидалось ранее. И сейчас они словно на пороховой бочке сидят, ведь решить все эти вопросы за один день не так просто.  — Можно… Отвести Айю и Хисына туда, куда мы ехали сегодня, — пробормотал Гаон.  Оди выгнул бровь.  — На кладбище? — Да нет же! — замахал руками Джисок, стараясь не смеяться, пусть из него так и валилось желание истерично расхохотаться. — Там была деревня, и в ней живет… Один наш знакомый. Я думаю, он смог бы на время приютить Айю и Хисына.  Бан Чан, кажется, выглядел раздосадованно этим заявлением: его губы поджались, а сам он прикрыл глаза на пару секунд. Однако потом он выпрямился и произнёс: — Да… Думаю, так будет лучше всего. Насчёт одежды… Я думаю, что пока есть время, нужно посмотреть в ближайших магазинах одежду и заменить нашу на новую. Чтобы избежать слежки. А потом сразу же уехать. Желательно ночью.  Всё с удивлением взглянули на Бан Чана. Тот никогда не принимал поспешных решений, а сейчас — вот тебе раз! — берём и уезжаем в тот же день, без промедлений! Впрочем, его можно было понять. Гаон закивал головой, хотя в его голове крутилась навязчивая мысль о том, что подобная спешка может обойтись им дорого. Однако не дороже, чем потерянные жизни, если кто-то все же следит за ними. А учитывая то, что их уже отыскали — а одного из них даже убили — сомнений в наличии этой самой слежки не оставалось.  — Смотрите. У меня есть план. — произнёс Чан. Последующая его речь была долгой и насыщенной информацией, но тем не менее никто ни разу не отвлёкся и не перебил Чана без дела. Когда он закончил говорить, все переглянулись, в унисон кивнули, и… Разошлись.  За этот день предстояло ещё многое доделать. 

***

Ночью в здание бывшего комплекса по подготовке военных кто-то тихо прошмыгнул, чуть звеня чем-то, однако в общем не нарушая тишины помещения.  Неизвестный продвигался по коридору мышью, нет, крысой, мерзкой и гнусной крысой, желающей только одного: полакомиться свежими кусочками человеческой плоти. В полуночной темноте улыбка мужчины выглядела воистину зловеще, и он выглядел, как Джокер из именитого фильма или Безумный Шляпник, только ещё более безумный и вовсе не добрый, как в книге и фильме.  Мужчина медленно поднимался на второй этаж, а потом открывал дверь за дверью. Однако его ждало разочарование: ни в одной комнате не было никого. Всё здание было пусто, и только вещи валялись на полу, кроватях и тумбочках. Мужчина пошарил в кармане и достал какой-то небольшой предмет, включил его.  Множество красных точек и одна синяя отображались на экране. Красные точки были раскиданы в пределах этого здания, а синяя символизировала самого мужчину. — Сука, — прошипел сквозь зубы мужчина, — Сука, сука, сука! Они обхитрили меня! С каждым «сука» голос убийцы повышался, и под конец он визжал от досады и разочарования, пуская слюни вокруг себя. В один момент он резко закончил орать и метать всё на своём пути. Встал прямо, маниакально улыбнулся, посмотрел в окно. Через занавески пробивался лунный свет и падал на лицо мужчины, делая его мертвецки белым, холодным, а взгляд, в котором отражался маленькими бликами этот свет, стал ещё более ужасающим.  — Они не могли уйти далеко. — произнёс он тихо, и после этой фразы раздался смешок, — Не могли, не могли! Ха-ха-ха! Смех мужчины тонул в здании, отдаваясь эхом в самых дальних углах и замирая там, словно от страха. В один момент все прекратилось, и мужчина ушёл, чуть насвистывая какую-то жуткую мелодию себе под нос и посмеиваясь время от времени. Здание опустело. На этот раз уже окончательно.