Heathens

Снаружи пахло отвратительно, ошмётки плоти валялись буквально всюду, кровь рябила перед глазами. Бан Чан, поддерживаемый двумя парнями, чуть не потерял сознание, из-за чего его стало намного тяжелее вести. Гаон, едва остающийся на ногах от усталости и чувствующий адскую — хотя явно не превосходящую банчанову — боль в плечах, прохрипел на ухо Чану:  — Не бойся. Прорвёмся. Держись, Чан, только держись!.. Минхо, едва только вдохнул запах крови, витавший в воздухе, как сразу же снова потерял сознание. Хану пришлось тащить его на руках, чтобы тот не упал на пол и не измазался в крови, снова не поранился и обзавёлся новыми ранами. Под ногами противно скрипели осколки костей, хлюпали останки, и каждый, кто ещё был в сознании, чувствовал, что медленно сходит с ума от этой какофонии. И Джуён, и Гаон уже теряли силы, но до фургона было совсем немного, да и Чан, оставшийся в здравом рассудке то ли благодаря силе воле, то ли из-за какого-то благословления небес или чуда, как-никак помогал им тащить себя. Переглянувшись и сжав зубы так, что казалось, будто они сейчас переломаются, парни схватились поудобнее и продолжили идти. Их мышцы напрягались до предела. — Господи! — воскликнул Чонин, который каким-то образом оказался ближе всех к парням. Его глаза в миг округлились, а сам он закрыл рот от шока рукой.  — Пожалуйста, позовите Джунхана, — срывая голос, почти неслышно проговорил Джуён. Он направил умоляющий взгляд на Чонина, и тот кинулся с места. — Нужна его помощь… Но этого Чонин уже не слышал — наверняка он и сам понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Через несколько секунд подбежал и Чанбин, намного более спокойный, чем Чонин, но явно беспокоящийся не меньше того за состояние Чана. Об этом говорила глубокая полоса на его лбу и сжатые в тонкую линию губы, символизировавшие бог знает как сдерживаемые в глубине души крики и эмоции. — Передайте его мне, — быстро проговорил Со и начал тащить Чана на себе. Он один был гораздо сильнее двух парней, так что те вздохнули с облегчением, когда тяжелое тело покинуло их. Но оставался ещё Хан с Минхо. Впрочем, тот отказывался от чужой помощи и сам дотащил до фургона тело Ли, уложил его и попросил Хёнджуна дать нечто наподобие перекиси и бинтов. Раны Чана были гораздо страшнее, поэтому он не хотел прерывать Джунхана от важного дела и решил справиться со всем сам. Да и Минхо к тому моменту уже пробудился, и хоть рассудок его был помутнён и он не соображал, что происходит, он видел лицо Хана. И это был единственным, что он понимал, что различал среди расплывчатых пятен в нескольких метрах от него и даже ближе. — Джисон… — пробормотал Минхо и протянул руку навстречу. Она, вся покрытая кровью и грязью, дрожала. Хан осторожным движением положил ее обратно и грустно улыбнулся.  — Тихо, тихо, — шептал он, продолжая очищать рану от грязи, а после и перебинтовывать её. — Всё закончилось.  Конечно, вряд ли всё закончилось. И даже не вряд ли — совершенно точно ещё были дела, которые нужно было закончить. Потому они не сделали главного. Но сейчас для Минхо всё закончилось.  Гаон и Джуён так и не узнали, что с ногой Бан Чана, ведь едва добрались до фургона, грязные, с кровью и кусками плоти на ботинках, как почти моментально упали на пол и замерли. Казалось, уже в тот момент они уснули, однако сквозь пелену усталости и мрака они ещё некоторое время видели, как Хан перебинтовывает Минхо, но что было после этого — пустота.  Проснулся, или, скорее, очнулся Джуён первым, и в первые минуты после пробуждения он подумал, что всё это — длинный страшный сон. Что всё, что происходит за последнее время — игра его больного рассудка. Что никого убитого нет. Что они никого не убивали. Что всё в мире хорошо, что Сеул, как и прежде, населяют хорошие и добрые люди… Ах, если бы, если бы! Когда осознание лживости собственных же идей пришло к Ли, он устало потёр руками лицо и на мгновение вновь закрыл глаза, думая о том, что сладкий сон лучше горькой реальности. Но уснуть не удалось. После этого он повернул голову и тут же обнаружил, что они с Гаоном находятся как-то слишком близко друг ко другу. Но почему-то это не испугало и не смутило его, напротив — он прижался к Гаону, как маленький котёнок, и почувствовал себя как крохотным и несчастным человеком, так и спокойным и удовлетворённым. Они лежали очень близко к стене, и их обоих слегка потряхивало. Кажется, грузовичок снова ехал.  Продолжая притворяться спящим, Джуён почувствовал движение и понял: проснулся Гаон. Но тот почти сразу начал копошиться и подниматься — что, если быть честными, несколько расстроило Джуёна, ведь он был бы не против ещё немного полежать в совместном уединении, пусть таковым назвать его крайне сложно. Гаон прикрыл одеялом открытую часть тела Джуёна, из-за чего тот всё-таки почувствовал на душе тепло и подумал: «Он все-таки заботится обо мне». Джисок перешагнул через парня и в полной тишине спросил: — Что с Чаном? Без промедлений ответил ему Хёнджун: — Ему лучше, но… Многие крысы переносят бешенство, а такие, как эти, почти точно заражены им, если не чем похуже. Крысы переносят бешенство, чуму… и так далее по списку. Перечислять слишком долго. Поэтому лучше нам побыстрее найти прививку. Джуён наконец обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, и увидел Чана, полулежащего у противоположной стены с перебинтованной ногой, и Джисока, который наклонялся к нему. У них завязался какой-то тихий разговор, содержание которого Джуен не мог разобрать. Однако он видел, что если Джисока и не расстроило что-то, то явно как минимум напрягло: его брови съехали к переносице, а сам он начал быстро тараторить и активно качать головой в отрицании чего-то. Чан, в свою очередь, наоборот был улыбчив. По таким противоречивым эмоциям двум людей даже предположить нельзя было, о чем они говорят. Джуён предположил, что Бан Чан утешает лидера их организации или о чем-то просит. Потом Гаон вернулся, и Ли тут же спросил, о чем они говорили. Тот без особой радости отмахнулся от него и недовольно пробормотал: «Да так… неважно». Через время выяснилось, куда же они снова едут. Оказалось, что Хёнджун настоял на том, чтобы они ехали сразу к лаборатории, потому что там, по его предположению, можно было и найти способ исследовать сущность зомбо-людей, и помочь Чану. Как бы тот не уговаривал, но его место на переднем сидении все-таки занял Сынмин, освободив свободное пространство в грузовом отсеке для Чана. Джунхан все время находился рядом с лидером, наблюдая за тем, что происходит с ногой. Он говорил, что прогнозы положительны, но перестраховаться и сделать прививку все-таки стоит.  Эти новости радовали, однако Гаон все равно выглядел напряженным и расстроенным. Где-то внутри Джуён понимал причину этого волнения, но лишь смутно; сформулировать мысль точно пока не удавалось, поэтому оставалось только надеяться, что когда-нибудь Гаон сам расскажет. Два Сынмина ехали почти без остановок, лишь изредка тормозя, чтобы поменяться местами. По большей части ехали молча, но думал каждый примерно об одном и том же.  Что будет дальше? Никто не знал. Хотел ли кто-то задумываться об этом? Не хотел. Но был вынужден. После долгой поездки остановка была довольно резкой, поэтому не ощущать движения было даже непривычно. Однако когда один из Сынминов произнёс решающее: «Приехали», — все тут же воспряли духом. Лаборатория возвышалась над другими зданиями и выделялась в первую очередь из-за того, что ее здание оказалось почти нетронутым. Высокое, статное, красивое, но довольно громоздкое и «сильное», здание оставалось полностью целым и представало пред парнями спасительным храмом, в котором в самый тяжкий момент находишь спасение. Организации — а теперь уже не просто две разделённые команды, а большая общая группа друзей — вздохнули с облегчением. Наконец-то у них есть возможность отдохнуть.    Юноши вышли, озираясь от яркого света фонарей. Удивительным было то, что они всё еще работали и прекрасно освещали медленно падающий в полной тишине снег. Они, словно туземцы, поражались тому, что ночью может быть так светло. Хотя в городе это явление было нормальным, и каждый из них в своё время мог совершенно спокойной гулять ночью без каких-либо проблем! Спокойствие. Умиротворение. Отсутствие крови, мерзких запахов разложения тел. Чистый воздух и погружённые в белые одеяния деревья. Они так давно не ощущали ничего нормального, адекватного, такого, что обычно остаётся в рамках понятия мирной жизни, что им даже не верилось. Казалось, что всё это иллюзия, которая растает, едва придут новые зомби, но чем дольше они стояли, тупо и зачарованно глядя в синее, такое чистое и прекрасное небо, тем больше они убеждались: да, в этом месте они в безопасности. Тут никто не посмеет их тронуть до того момента, пока они не захотят покинуть лабораторию.  Чонин по-детски ловил языком снежинки, Чанбин ухмылялся, прижимая к себе Феликса. Раненый, всё еще бледный слабый Минхо, придерживаемый Ханом, наблюдал за всем со слабой улыбкой. Даже Бан Чан, которому и того хуже было, выглядел на этот момент расслабленным и умиротворенным. Словно все проблемы и вся боль на время покинула его. Словно все плохое в этом мире не имело значения. А имело ли? А потом они зашли в здание. Свет работал не только у уличных фонарей, которые освещали огромное пространство стоянки. Едва они зашли в главное здание лаборатории, было темно, но где-то вдали зелёным горел огонёк электощитка. Чонсу медленно двинулся по темному коридору, нащупал выключатели и нажал на нужный.  В первые секунды могло показаться, что они оказались в раю — настолько ярко стало в считанные секунды. Кто-то подумал, что ослеп, и потому начал быстро тереть глаза, чтобы заново прозреть. Но когда зрение вновь вернулось ко всем, они почувствовали, что остатки тяжести скатываются с их плеч. Не сказать, что в лаборатории было максимально комфортно — всё-таки она явно не была местом для того, чтобы жить — но тут было светло, просторно и чисто. На полу лежала белая плитка, нетронутая никем уже давно, и совершенно точно было понятно, что по ней уже давно не ходили. Это лишь подтверждало мысль о том, что тут безопасно: в ином случае на полу как минимум бы остались какие-то грязные разводы, а как максимум — всё здание в целом напоминало бы руины древнего Рима. Но оно хорошо сохранилось — намного лучше, чем всё то, что осталось в центре.  Они пробирались медленно, тщательно осматривая каждую табличку на дверях. В основном тут были экспериментальные комнаты и какие-то классы — очевидно, это место использовалось ещё и как своеобразная школа или институт для обучения молодых ученых. Очень удобно, учитывая то, что тут ты мог сразу со своих классов пойти на практику, не затрачивая времени на поездку в какие-то незнакомые места и не общаясь с чужими людьми.  Здание было огромным, поэтому обойти всё за раз было невозможно — к тому же они чертовски устали, хотели есть, спать и в душ, хоть немного отдохнуть и привести себя в порядок. К их счастью, в где-то в лаборатории нашлись и небольшие комнатки с двумя кроватями для людей, остающихся на ночную смену, или просто для тех, кто решил остаться на работе до следующего дня.  Гаон и Джуён, что ожидаемо, заняли вместе одну из комнат. Они сели на противоположные по расположению кровати и устало осматривали оппонента, словно никогда его не видели. Впрочем, это почти так: за всё время, проведённое вместе, им почти не удавалось рассмотреть друг друга так, чтобы какие-то мелкие и, казалось бы, на первый взгляд незаметные детали оказались обнаружены. Гаон, к примеру, с удивлением осознал то, несколько длинные у Джуёна волосы. Нет, не поймите неправильно, он и раньше замечал необыкновенную прическу Ли, но никогда не придавал этому значения. Волосы как волосы, думал он, просто немного более длинные. Но Джисок и не замечал, что они почти падают на плечи, как у девушек, и что это выглядит чертовски хорошо вкупе с острыми чертами лица Джуёна.  Тот же впервые заметил, что у Гаона на брови есть тонкая полоса, где почти не растут волосы. Сначала он подумал, что Квак специально выбрил себе часть брови, но в голове проскочила разумная мысль, что в таком случае волосы уже бы давно отрасли за такое время. Может быть, там какой-то шрам, и приглядевшись, Джуён в этом убедился: на брови Гаона на самом деле скромно притаился небольшой шрамик. Интересно, где он его получил? Они могли осматривать друг друга еще долго, находясь в полной тишине. Наверное, для стороннего наблюдателя такая картина была бы странной или даже пугающей, но эти двое не чувствовали никакого дискомфорта. В итоге Гаон поймал взгляд Джуёна, усмехнулся и произнёс одну глупую фразу: — Господи, на тебе картошку жарить можно. «Зачем я это сказал? — задал себе вопрос Гаон, особо не виня себя ни за что, но просто пытаясь проанализировать ход своих мыслей. —  Ну и ладно. Будь что будет». — Это потому что я слишком горячий? — Джуён с самолюбивым выражением лица начал глупо подмигивать и играть бровями, причём так неумело, что это больше походило на судорогу лица. Гаон не выдержал и рассмеялся. — Нет. Потому что у тебя голова настолько грязная, что с неё можно соскрести масло и пожарить на нем картошку.  Джуён сразу сделал постное выражение, стервозно закатил глаза и нарочито обиженным голосом протянул: — Все я-я-ясно… Романтик херов! — Помоешься — будет романтика.  — От тебя тоже не лучше пахнет. Обойдусь. — Тогда пойдём вместе? Джуён посмотрел на него, чуть поджав губы и прищурив глаза, словно сомневаясь. Конечно, он думал, что слова Гаона — блеф, провокация и ложь, но тот был абсолютно серьезен: смотрел исподлобья, чуть снисходительно, словно взглядом своим говоря: «Ты всё еще сомневаешься?» Джуён сдался: — …Ладно, — выдохнул он, приподнял руку и с громким хлопком уронил ее обратно на колено. — Пошли. 

***

В лаборатории вполне могло не оказаться никакого душа, и им следовало бы задуматься об этим раньше, перед тем как попасть в неловкое положение. Но им повезло: лаборатория была непростой, а оснащённой всяческими удобствами прямо таки до зубов, так что и вымыться тут было где. Душевая здесь была намного меньше, чем на прежней их базе. Фактически, там душевая была одна, общая, и именно потому она была такая огромная и просторная. Тут же на каждые две комнаты была отдельная ванная комната, в которой располагались раковина, туалет, зеркало и тесная душевая кабинка. Гаон и Джуён едва поместились в ней вдвоём.  Это был уже третий раз, когда они оказывались в душе наедине, и с каждым разом эти встречи были всё интимнее. Вспоминая первую из трёх — троекратный повтор прямо как в сказке! — встреч в душе, Джуён хочет улыбаться. То, как Джисок сразу же убежал, едва увидел кого-то другого в ванной комнате… Господи, да это просто уморительно! — Мы уже в третий раз вдвоём в душе, — с лёгкостью перебивая шум льющейся воды, высказал давно плавающую в мозговой жидкости мысль Джуён. Гаон в ответ пожал плечами. — Бог любит троицу. — Ты веришь в Бога? — Господи, как ты мог обо мне такое подумать?! — Богом клянусь, не знаю! Это было глупо, нелепо и… очень по-антихристски. Наверняка их покарает Бог — в существование которого они не верят — тем самым доказав, что он, вообще-то, есть! Познакомьтесь, друзья, и с его нижним другом, господином Дьяволом, который не менее материален, чем сам Иисус! Что вы, ожидали тёплого приема в поднебесной? А фигушки, отправляйтесь прямо в ад! А может быть, ничего не произойдёт, и после смерти о них вспомнят только разъедающие плоть в коробке гроба жуки и червяки. Только они поблагодарят прах за сытный ужин. Но сейчас они думали не об этом. Смотря друг на друга, они всё-таки ощущали сакральное значение цифры «три» и важность их нынешней встречи. Потому что знали, что сейчас произойдёт какой-то перелом, переворот, который поставит все точки над «и». — Моя голова больше не похожа на сковородку, на которой жарили картошку? — неловко прервал вновь возникшее молчание Джуен.  — Не-а, — беспечно проговорил Гаон и тут же хитро заулыбался. — Теперь она похожа на мочалку. — Всё-то тебе вечно не нравится! — возмущённо цокнул Джуён и демонстративно закатил глаза.  — Не всё. В парне проснулась какая-то несвойственная ему дерзость, и в этот момент Гаон почувствовал себя настоящим победителем. Видеть недоумение, смущение и прочие неоднозначные эмоции на лице напротив — это весело, но Джисок не из тех людей, что играются с чувствами. С ощущениями — да. Потому что это не выходит за рамки морального. А бездуховной псиной Квак быть не желает. И сейчас, когда момент подобран идеально, Джуён уже морально разогрет и подготовлен, а сам Гаон получил нужную ему власть, он готов сделать то, что так давно хотел.  Рука Джисока легла на щеку Джуёна. Гаон провёл пальцем большой руки по ней, поглаживая, и это получилось ещё свободнее и легче из-за воды на их телах. Гаон пододвинулся ближе, почувствовал чужое глубокое горячее дыхание. Кончики губ расслабились, делая прежде ироническую улыбку более мягкой и доброй. Гаон чуть наклонил голову в сторону, теперь напоминая любопытного щенка.  — Не всё не нравится. Понимаешь? Этот вопрос был риторическим, и ответ на него был не нужен. Ведь в тот же момент оба знали, что говорить не стоит. Гаон приблизился ещё ближе, вторая рука инстинктивно появилась за спиной Джуёна, чуть сжала его волосы на затылке. Гаон наконец-таки поцеловал Джуёна.