Когда Монстр перестаёт быть Чудовищем?

— Ты просто не можешь оставаться в стороне, не так ли?       Сейчас перед ней стоял некто в теле миловидного бариста и нагло ухмылялся, небрежно прислонившись спиной к металлическим прутьям. Вся эта манерность была не свойственна настоящему Тайлеру, это поведение другой личности, кого-то тёмного и зловещего, и Уэ́нсдей была им очарована. — Он, конечно, не призна́ется в этом, но ты можешь быть уверена, что этот интерес взаимен. – Хайд наблюдал за ней, в ожидании ответа. — Навряд ли мне выпадет честь стать объектом чьих-то изысканий. С другой стороны, Ха́йды гораздо более интригующие существа с научной точки зрения, – монотонно отчеканила она, всё ещё пытаясь понять двойственность человека перед собой.       НеТайлер откинул голову назад от смеха. — И этот идиот ещё удивляется, почему я так жажду выйти и поиграть с тобой, – вздохнул тот, явно забавляясь от ситуации. Монстр в теле юноши поднял руку, демонстрируя девушке свои когти, которые начали расти из пальцев. – Что скажешь, куколка? Не желаешь развлечься? «Так вот как он поранил себя той ночью в особняке Гейтсов, – подумала Уэ́нсдей. – Он способен частично измениться, по крайней мере, Тёмная версия. Если вторая личность настолько хорошо контролировала трансформацию, неудивительно, что мой Тайлер относился к нему настороженно».       Мой Тайлер. Эта мысль пронеслась в глубине сознания, словно гроза, приближающаяся издалека.       Громкий хлопок из клетки вырвал её, успевшую погрузиться в раздумья. — Не игнорируй меня! – прорычал монстр, его когти царапали прутья решетки, издавая при этом выворачивающий звук.       И, конечно же, Уэ́нсдей сделала именно это. — Я видела достаточно, Хайд. Верни Тайлера обратно. — Нет, принцесса, это работает не так, – Тёмная версия сократила большую часть расстояния между ними, и хоть она стояла практически у самой двери, край клетки всё ещё был слишком близко, по её мнению. – Кроме того, ты должна признать, что я нравлюсь тебе чуточку больше, не так ли, куколка? — Я сказала, верни его, сейчас же! – волна паники лишь подпитала требование.       Эта тревога, настолько чуждая для неё, что Уэ́нсдей даже не могла бы с уверенностью сказать, что эти чувства полностью принадлежали ей. Внезапно перед ней оказался Тайлер, тяжело дыша и выглядящий словно испуганный оленёнок. — Что… как… как ты это сделала? – тот смотрел на неё так, будто она только что спустила луну с небес на землю. – Ты приказала ему убраться.       Однако у Уэ́нсдей не нашлось ответа, впрочем и не это главное: напряжение, пульсировавшее в глубинах её сознания, наконец-то спало. Но рано радоваться. На его место быстро пришли мысли, что начали роиться в голове, громкие и требовательные. — Это просто моя необъятная харизма, – произнесла она совершенно серьёзно.       Тайлер недоверчиво нахмурился, по-прежнему немного растерянный, однако явно успокоившийся, когда до него дошло, что в данный момент он единственный, кто держит контроль над телом, нет никакой внутренней борьбы. — Да, точно. У тебя же харизма лидера культа. — Хм, возможно, это самая приятная вещь, которую ты мне когда-либо говорил.       Тайлер улыбнулся ей, столь искренне, что она почти забыла о кровожадном психопате, стоявшем перед ней несколько минут назад. Она не была поклонницей улыбок или счастья в целом, но для него это было так обычно и естественно; практически как солнце, встающее каждое утро на рассвете. Но отныне Уэ́нсдей познала и то, как яркая звезда садиться, и не могла отрицать свой интерес перед заявившей о себе тьме. — Что же, – начал он, его грудь всё ещё тяжело вздымалась от дыхания, – теперь ты мне веришь?       И она тщательно обдумывала, что сказать. — В принципе, я убедилась в правдивости твоих слов. – Уэ́нсдей сжала в ладонях лямки рюкзака. – Мне пора возвращаться. — Уже? – нотки страдания в его голосе приносили ей неподдельное удовольствие. Как раз вовремя, в кармане завибрировал телефон – скорее всего, Энид гадала, куда запропастилась её соседка.       Зрачки ореховых глаз расширились от изумляющей картины. — У тебя появился мобильный? — Да. Ксавье вручил. — Ну, конечно, – недовольно пробурчал Тайлер.       Уэ́нсдей пришлось побороть в себе желание закатить глаза, а затем она направилась прочь. Ему ещё предстоит заслужить себе право на ревность. — Ты ведь придёшь снова? Навестить меня, – прозвучал вопрос из-за спины дрожащим голосом.       «Я скучал по тебе», – вот истинное послание, которое он не в силах был произнести, но, тем не менее, оно получилось достаточно громким, чтобы Уэ́нсдей смогла его услышать.       Она ещё подумывала о том, чтобы ещё немного поиздеваться над ним, но его отчаяние чуть ли не буквально сочилось сквозь клетку, жаждущие её и тянущие к ней свои длинные пальцы. — Я посмотрю, смогу ли найти для тебя немного времени завтра.       И Уэ́нсдей почти слышала улыбку, которая появилась на его губах, когда она уходила.

***** *** *****

      Когда Уэ́нсдей вернулась в «Невермор», по коридорам Офелия-холла она шла в очень быстром темпе, стараясь избегать любых светских бесед.       Во время каникул Уэ́нсдей поддерживала хоть какую-то связь лишь с Энид, да и Ксавье иногда присылал ей фотографии своих творений. Которые в большинстве своём получали сдержанное одобрение, поскольку изображали не её; и обычно она отвечала фотографиями орудий пыток. Кроме этих двоих, было не так много людей, с которыми Уэ́нсдей действительно хотела общаться.       Войдя в свою комнату она, как и ожидала, увидела, что Энид и Вещь уже во всю лихорадочно обсуждали новые школьные сплетни. — О боже, Уэ́нсдей, наконец-то! Я думала, ты просто сходишь выпить кофе, но тебя не было, наверное, целую вечность! Ты не поверишь, что… — Я солгала, – прямо призналась та, прерывая восторженные бредни соседки. – Я ходила повидаться с Тайлером.       Услышав, такое заявление блондинка чуть не упала в обморок. А вот Вещь – ещё та королева драмы – упал на бок, как бревно или труп. — Что? Где он? Зачем тебе… но он… он же монстр! – Энид явно прибывала в растерянности, её ногти несколько раз меняли форму и возвращались в нормальное состояние. — Разве не все в этой академии монстры? – тут же безапелляционно отчеканила Уэ́нсдей, бросая рюкзак на пол рядом с рабочим столом. — О, только не начинай, ты понимаешь, что я имею в виду! Он чудовище. Убийство невинных людей, извлечение органов, типа, всем монстрам монстр! — Энид, – Уэ́нсдей пристально посмотрела на ту, прищурившись. – Если бы я чуть лучше разбиралась в человеческих эмоциях, то заключила бы, что ты расстроена. — Конечно, я расстроена! – прикрикнула оборотень, её ногти были тревожно длинными. – Моя лучшая подруга лжёт мне, чтобы вновь встретиться со своим бывшим парнем-серийным убийцей! — Что ж, я не должна была лгать. – Уэ́нсдей надеялась, что сказанное прозвучало достаточно близко к извинению. – Мне может понадобиться помощь с твоей стороны в ближайшие несколько дней, поэтому прошу не стесняться в выборе наказания, которое ты сочтёшь подходящим, после чего мы вернёмся каждая к своим делам.       Энид на мгновение выглядела крайне раздраженной, и Уэ́нсдей уже было подумала, что соседка снова начнёт кричать, но та лишь спокойно пробормотала: — Вещь, обрати своё внимание, что она, – указала Синклер на неё, – не отрицала факт того, что Тайлер – её бывший.       Рука каким-то образом умудрилась хихикнуть, и прежде чем виновница сего переполоха успела опротестовать такое провокационное заявления, Энид усадила её на ярко-розовое покрывало. — Я принимаю сделку. Твоё наказание – с этого момента рассказывать мне всё. — Сомневаюсь, что ты хочешь знать всё.       Энид призадумалась над словами подруги. Действительно. — Отлично. Ты можешь обойтись без кровавых подробностей. Но больше никаких секретов, – предупредила та, на что Уэ́нсдей согласно кивнула. Честность была логичным и справедливым условием, учитывая всю ту помощь, которую она собирается попросить. – А теперь рассказывай.       Что Уэ́нсдей и сделала. Уже под конец истории у блондинки широко распахнулся рот. А Вещь выглядел настолько растерянным, насколько это вообще возможно для отдельной части тела. — И ты ему веришь? – в конце концов поинтересовалась Энид. Она явно не выглядела на сто процентов убеждённой. «Вполне возможно, что это как-то связано с их смертельной битвой в лесу, – отметила про себя Уэ́нсдей». — Он казался искренним, и в принципе его рассказ имеет смысл, даже если звучит слишком удобно, чтобы быть правдой. Впрочем, я точно знаю, что у него не было особого выбора, кроме как подчиняться приказам Торнхилл. Когда Хайд находится в своей звериной форме, он полностью следуют воле хозяина. Если же у монстра таковой отсутствует, то каждая последующая трансформация угрожает его жизни.       При виде замешательства, отразившегося на лице Энид, Уэ́нсдей просто пожала плечами и сказала: — Каникулы. У меня было предостаточно свободного времени для поиска информации.       Оборотень устало вздохнула. — Ну, научные объяснения и логичные аргументы в сторону… – она сделала самое виноватое выражение моськи, на какое была способна, заранее извиняясь, – я знаю, что сейчас задам ужасный для тебя вопрос, но как ты себя чувствуешь?       Уэ́нсдей потребовалось несколько минут, чтобы действительно всё хорошо обдумать. Вопреки тому, что многие люди думали о ней, включая её саму, она иногда по-настоящему что-то ощущала. И Уэ́нсдей даже прекрасно разбиралась в том, что это были за чувства. Единственными трудностями для неё были:         1. Выражать их;         2. Признавать вслух;         3. Правильно их оценивать, чем собственно она занималась в данный момент.       Уэ́нсдей отмахнулась от своих мыслей, как от назойливых мух, и проговорила следующие: — Как ни странно, не так определённо, как предполагала изначально, – Энид ободряюще посмотрела на неё. – Я шла туда, желая его возненавидеть, но этого не произошло. Я почувствовала жалость. Презрение. А когда на свет показался Хайд, любопытство, интерес. Но никакой ненависти.       Вещь исполнил пару каких-то жестов, и Энид кивнула в знак согласия. — Всё верно. Хотеть что-то почувствовать – а для тебя это уже значимый шаг – не то же самое, что испытывать это наяву.       Уэ́нсдей ждала хоть какой-то реакции в ответ, но она была слишком занята, пытаясь справиться с ворохом эмоций, охвативших её сознание. От этой беседы у неё начинала болеть голова. — Окей, что насчёт романтики? Между вами проскакивали искры? – Синклер многозначительно поиграла бровями. Очевидно, никакая кровавая битва не на жизнь, а на смерть не могла отбить тягу Энид к хорошей истории любви.       Уэ́нсдей же была готова убиться об стену: — Искры действительно летали. Его когти довольно сильно царапали металл решетки. – Она встала с цветастой кровати, тем самым давая понять, что их разговор окончен. – Полагаю, мне не требуется предупреждать тебя о… — Если я хоть кому-нибудь проболтаюсь, что у Уэ́нсдей Аддамс есть чувства, ты пригвоздишь мой скальп к стене! – припеваючи продекламировала Энид, лучезарно улыбаясь мрачной подруге.       И Уэ́нсдей в кои-то веке позволила выражению своего лица смениться с бесстрастно-нейтрального на лёгкую, почти незаметную благодарность, прежде чем приступить к распаковке не до конца разобранных вещей.

***** *** *****

      Той же ночью ей приснился странный сон. Видение было чужим и далёким, туманным по краям; волосы мисс Торнхилл были слишком оранжевыми, её глаза чересчур зелёными, а цепи казались до крайности яркими в свете факела, освещавшего грязную пещеру.       Уэ́нсдей никогда не видела подобных сновидений, в столь пёстрых красках, и крики в них не были такими громкими. Они ещё долго отдавались эхом в девичьих ушах после того, как она проснулась и неподвижно лежала в своей постели.

Продолжение следует…