О нравственности и лживой суке Эрике Картман

      Нравственность, по мнению Кайлы, является одним из положительных качеств человека. И если большая часть ее окружения обладала этой чертой: Стефани, Марджорин, Кенни, Винстон и другие одноклассники, то Эрика Картман была просто лживой сукой.       Лживой сукой, которая умела себя подать: она красилась вычурно и вызывающе, носила сексуальные и модные шмотки, ходила с дизайнерской сумочкой, вместо изношенного рюкзака, и знала о крутых тусовках всё. Картман была толстой, что нельзя никак оспорить, но за ней в средней школе полгода бегал Брендон Стивенс, а капитан футбольной команды, Джейсон Хендерсон, прилюдно признавался в любви и приглашал на свидания.       Кайла не завидовала, конечно, но понимала, что на фоне своих подруг (Эрику, разумеется, подругой можно назвать с натяжкой и только про себя) выглядит, как нежелательное пятно на белой футболке.       Кенни впервые поцеловалась в девять, а в четырнадцать — потрахалась с Томасом Ворнером на заправке возле круглосуточного. Стефани с десяти лет встречается с Винстоном, и, пусть они дальше петтинга не заходили, но Кайла прекрасно помнит с каким мечтательным видом Марш рассказывала о своем первом поцелуе. О Эрике и говорить нечего: она открыла Кенни мир порно-журналов, она рассказывала Стефани о том, как пользоваться презервативами («на всякий случай, Стеф, неизвестно, что придет в голову твоему ботану!»), она закрыла в школьном спортзале Ника Дэниэлса и Тару Блэк, чтобы те, наконец, начали встречаться. Именно Эрика на пятнадцатый день рождения Марджорин отпросила ее у родителей, чтобы та смогла встретиться со своим интернет-бойфрендом.       Пока все это происходило, Кайла нянчилась с младшей сестрой, решала математические уравнения и помогала маме готовить ужин. Вся бурная подростковая жизнь будто пролетела мимо нее, и все, что Кайла может рассказать о ней интересного: то, как в четвертом классе держалась за руку с Харви Тернером, пока тот провожал ее до дома.       Но Эрика Картман даже тут оставалась лживой сукой, ведь, спустя неделю после того, как Тернер проводил Кайлу до дома, вся школа знала: он встречается с Эрикой уже несколько дней. А та ничего не сказала даже тогда, когда Кайла с горящими глазами рассказывала подругам о своей симпатии к Харви. После этого она убедилась окончательно: Картман — самая настоящая стерва, как из подростковых комедий, и нравственности в ней примерно нисколько.       Брофловски никогда не оставалась с Эрикой наедине. Поэтому сейчас нахождение вдвоем в женской раздевалке кажется не правильным. Она невольно косит глаза в сторону Эрики, с малым любопытством. У Эрики, наверное, третий размер груди и черный лифчик — Кайла смотрит на свою нулевку и хмурится, — который она, в общем-то, носит нечасто. Еще у Эрики широкие бедра с бледными растяжками и ляшки с ярко выраженным целлюлитом. Кайла засматривается на них и представляет, как Стивенс, Хендерсон или Тернер могли вбиваться в Картман, сжимая их. Должно быть мерзко и противно — Эрика же жирная, — но Кайла просто краснеет и отворачивается. Естественно, Картман не слепая и не тупая, поэтому заминку Кайлы замечает.       — Жидовка, ты лесбиянка, что ль? — Эрика усмехается, накидывая на себя чью-то, Кайла уверена, что не свою, куртку.       — Завали, — огрызается Брофловски и застегивает последнюю пуговицу на рубашке. Эрика в помятой короткой блузке от Кельвин Кляйн и Кайла в тщательно проглаженной простой рубахе из Wall-Mart — контраст невыносимый. Кайле почти тошно. Она — совсем не как Эрика, она другая.       Внимание, однако, снова привлекает чужая куртка на плечах девушки, и Кайла замечает на ней эмблему школьной футбольной команды.       — Ты опять встречаешься с ним? — Брофловски не понимает, зачем задает вопрос, но слова вылетают слишком быстро. Голос так и пестрит ядом и недовольством, что, безусловно, незамеченным не остается.       — А тебя волнует? Запала? — Картман подходит ближе и смотрит с нахальной улыбкой. Она ниже, но Кайла чувствует себя маленькой рядом с ней.       — На кого?       — Брофловски, не тупи. На Джейсона.       Эрика говорит, а потом ухмыляется шире; глаза блестят.       — Или, может, на меня?       Кайла сглатывается и отводит взгляд, что становится решающим действием в этом странном диалоге. Эрика, кажется, сама немного удивляется, раз молчит целых пять лишних секунд, но вскоре возвращает прежнее выражение лица.       — Я-то думала, че ж ты такая непорочная и парней видела только на экране телевизора, — Картман фыркает и осматривает ссутулившуюся Кайлу сверху вниз. — А ты, оказывается, любишь отлизывать. Хуи нынче не в моде?       Теперь Кайла смотрит на Эрику в ответ. Картман лживая сука и просто отвратительный человек, но почему-то к ней все равно тянет. Ее губы обведены красной помадой, а ногти длиннее раза в два, чем вчера.       — Ходила к мастеру?       — Хочу выглядеть максимально охуенно, когда буду отшивать Хендерсона.       — Зачем приняла его потную куртку?       — На улице дождь, жидовка. Моя блуза намокнет.       Кайла криво улыбается и непроизвольно делает шаг вперед.       — Но ты права: этот пиздец воняет его безвкусным парфюмом, — Эрика морщится. Кайла принюхивается. Действительно воняет.       — Сними, — почти умоляюще просит, и Картман вопросительно выгибает тонкую бровь. — Я могу дать свою.       Эрика всматривается во взволнованное лицо Кайлы и хихикает, но все-таки сбрасывает с себя куртку капитана футбольной команды, позволяя Брофловски сегодня вести.