Трудности отдыха (выживания) в Сумеру

Скарамуш не мог не нарадоваться неожиданным, если быть действительно честным, изменениям в своей жизни. Посудите сами: он учился уже на 4 курсе факультета международных отношений, будучи уверенным, что без работы точно не останется, ведь Инадзума, только недавно наконец открывшая свои границы для других регионов, очень сильно нуждалась в дипломатах; у него уже на протяжении года были отношения, в которых царила полная идиллия; его здоровье перестало ухудшаться, а совсем наоборот, начало улучшаться, ибо приступов стало в разы меньше, бессонница прекратила мучить, ушла постоянная мигрень; да даже его отношения с семьей стали более теплыми. В общем, Куникудзуши наконец смог наладить абсолютно все и сейчас спокойной отдыхал, ведь их университет отпустил студентов на месяц отдыха. Ну как отдыхал... Кардиолог, ставший за столько лет наблюдения за состоянием его сердца чуть ли не самым родным человеком, порекомендовал ему оздоровительную поездку в какой-нибудь теплый регион. Натлан был отметен сразу же, ибо там было не приятно тепло, там было по-настоящему утомительно жарко, и Куникудзуши действительно не понимал, какой, мягко говоря, идиот поедет туда, чтобы "поправить здоровье". В Ли Юэ Скарамуш бы был даже не против поехать, если бы не Аякс, чуть ли не прописавшийся уже там, будучи одной ногой в своей родной Снежной, другой в Инадзуме, а рукой, что очевидно, в регионе контрактов. Так что оставался последний вариант, а именно Сумеру, славившийся не только своими университетами и научными центрами, но и, как ни странно, разнообразными курортами и санаториями. Как и лиюэйцы, жители Сумеру прознали, что горный воздух, солнце и море могут не только радовать своей красотой, но и приносить приличный доход. Конечно, Скарамуш не стал приобретать путевку в санаторий, но небольшая квартирка в центре самого Сумеру оказалась снята, а билеты куплены, но не самим темноволосым юношей, а его парнем — Кадзухой. Каэдэхара Кадзуха был тем еще любителем путешествий, ему никогда не сиделось на одном месте, так что против поездки в другой регион он был не то чтобы непротив, он был всеми руками за. Из-за учебы ему приходилось много времени проводить в Инадзуме, главном острове, поэтому даже на Ватацуми не удавалось съездить и развеяться вместе с друзьями. И если Куникудзуши спокойно отнесся к предстоящей поездке и продолжил заниматься работой, то Каэдэхара просто не мог усидеть на месте: он и наконец съездил к Горо и Кокоми, чтобы поделиться новостью, так осчастливившей его; и быстренько закрыл все дедлайны по работе, чтобы ничего уж точно не помешало такому долгожданному отпуску. Куникудзуши лишь смотрел на него с легким недоумением и мягкой улыбкой. Примерно так они и оказались в наполненном жизнью и крайне шумном Сумеру. Кадзуха, хоть и являлся любителем тишины и спокойствия, был явно всем доволен, регион мудрости его завораживал и очаровывал, так что то и дело ходил и много-много улыбался. Куникудзуши, конечно, разделял радость своего возлюбленного, ибо сам давно не отдыхал где-то вдали от Инадзумы, но понимал, что полностью расслабиться в, по крайней мере, этом районе у него не получится. Его научный руководитель посчитал, что поездка Скарамуша не должна ограничиваться отдыхом во имя здоровья, поэтому поручил ему попрактиковаться в общении с жителями других регионов, тем более таких сложных как сумерцы, славившиеся своим скептицизмом и любовью к науке и фактам во всем. Труднее их были разве что лиюэйцы и снежнянцы, которые были теми еще охотниками за выгодой. Его руководитель даже поручился за него у какой-то своей давней знакомой из Академии, чему Куникудзуши был не особо то и рад. Все же, он приехал сюда не работать, а "поправлять здоровье", но кого-то это, кроме Каэдэхары, конечно же, волнует?

***

Их первыми знакомыми в Сумеру оказались студенты совершенно разных факультетов Академии, бывшие вроде бы друзьями. Аль-Хайтам, будущий лингвист, понравился Куникудзуши больше всего, ибо молчал и не трогал его лишний раз. Мечта, а не мужчина, по мнению Райдэн-младшего, но у него уже был свой парень, являвшийся буквально идеалом, сошедшим со страниц романов, и комплиментами он собирался одаривать его. Тигнари, студент факультета то ли биологии, то ли медицины, тоже оставил в душе Скарамуша лишь положительные эмоции, но вот стоявший возле него парень, Сайно, кажется, который еще был студентом юридического, вызывал у него лишь легкое раздражение. Он презрительно смотрел на него, и, конечно, Куникудзуши смотрел на него абсолютно так же, но... Это было типичное выражение лица для Скарамуччи, понятно? Кадзуха лишь тихонько посмеивался рядом, приобнимая его за талию и успокаивая шепотом на ушко. Пусть этот Сайно-я-рассказываю-тупые-шутки-с-абсолютно-серьезным-лицом подавится. Но ладно он, но вот Кавех... Квинтэссенция громкости и несуразности, будущий архитектор и, по неведомой Скаре причине, сосед аль-Хайтама. Того самого вечно спокойного и рассудительного лингвиста, изучавшего мертвые языки и говорившего лишь по делу. Кавех же принципиально по делу не говорил. Он нес абсолютно непонятный бред и раздражал Куникудзуши так, как его не раздражали поступки его матери и Яэ Мико в детстве. Каэдэхара же, будто по волшебству, смог найти общий язык с каждым из компании. Будучи студентом факультета филологии, он легко начал беседу с аль-Хайтамом о каких-то крайне интересных языковых единицах. С Тигнари он в принципе был схож темпераментом, поэтому они без проблем вели тихую и спокойную беседу обо всем подряд, особенно им обоим понравилось делиться друг с другом опытом походов, ведь оба оказались любителями природы. С Сайно он тоже смог наладить контакт, предатель. Вот так и встречайся с человеком, дари ему всю свою любовь, живи с ним в одной квартире, даже мучайся на кухне, чтобы порадовать его едой собственного приготовления, чтобы он в итоге смеялся с совершенно несмешных шуток каких-то сумерцев. У Скарамуччи укололо в сердце от подобного предательства, а не приступа. И что уж скрывать, этот флегматичный юноша-поэт смог даже спокойно поговорить с этим недоразумением, тоесть Кавехом. Они нашли общий язык быстро, начав беседу об искусстве, а Куникудзуши оставалось лишь стоять рядом, положив голову возлюбленному на плечо, и вздыхать от чужого слишком шумного голоса. Потом им посчастливилось встретиться с еще двумя членами этой компании: Кандакией и Дэхьей. Первая девушка оказалась безумно приятной особой с красивыми гетерохромными глазами и бархатным, а главное тихим голосом. Что Скарамуш, что Кадзуха смогли быстро найти с ней темы для общения. Дэхья же оказалась... Своеобразной особой. Она была громкой, но действительно приятной: за словом в карман не лезла, не рассказывала всем подряд неуместные анекдоты. В общем, была действительно хорошей собеседницей. Но вот ее желание напоить его ненаглядного слегка смущало, хотя Кандакия и объяснила, что ничего ужасного за этим не скрывается. Но Куникудзуши, если честно, не очень хочется тащить своего пьяного парня до их временного места жительства, учитывая свою хилую фигурку и маленький рост, даже если учитывать, что Кадзуха был похож по комплекции, это действительно было бы тяжело. Хотя, можно было заставить Кавеха, явно радовавшемуся инициативе Дэхьи, но Скарамучче, мягко говоря, не хотелось иметь с ним никаких контактов. Ну... В итоге они сейчас всей этой компанией, достаточно странной, пили какое-то вино, Скарамуш особо не вслушивался в споры аль-Хайтама и одного несносного архитектора, лишь надеясь, что к ним не присоединится этот недо-шутник, ибо от шума и громкости их голосов у Куникудзуши уже болела голова. Поправил свое здоровье, называется... Скорее "выгулял" своего возлюбленного, явно наслаждавшегося происходящим. Ну да, миленько болтать с Кандакией и Тигнари было приятнее, чем сидеть и слушать не по своей воле подкаст "Почему невозможно жить лингвисту с архитектором, а архитектору с лингвистом". Невольно он начал думать о том, так же ли тяжело жить Кадзухе с ним, но самого Куникудзуши все устраивало, хоть раньше, во времена первого и крайне мучительного курса, когда он жил в общежитии при университете и страдал от своего поистине ужасного соседа, он мечтал лишь о жизни в одиночестве и тишине. В принципе, Каэдэхара Кадзуха сам по себе был довольно тихим, его голос был обычно спокоен, а разозлить его было довольно трудно. Но вот Куникудзуши таким не был. Он постоянно ворчал, по утрам мечтал лишь о чашке кофе и убийстве кого-либо, а тон его голоса был вечно непостоянным, то обманчиво милым, с нотками игривости, то явно агрессивно настроенным. Сам Кадзуха воспринимал это так, будто извечное нытье о том да сем было самой что ни на есть прекрасной музыкой на планете. В общем, у каждого из них были свои странности, но никто никогда ни на что не жаловался, их все-все устраивало. Это было их собственной идиллией, так что, возможно, у этих двоих, Кавеха и аль-Хайтама, все... Это было своей, странной, но личной. — Да когда же вы завалитесь уже, создатель милостивый! Но ни с какой чужой идиллией Скарамуш мириться не собирался, если это мешало его бедным ушам!

***

Скарамушу нравился красный. Он доставлял ему эстетическое удовольствие во всем. Куникудзуши практически не пил, да и его переносимость алкоголя была достаточно высокой, так что обычно он просто наблюдал за происходящим балаганом без эмоций на лице. Конечно, еще в годы первых курсов его могли назвать ханжой, но Райдэн-младший сумел найти на них управу. Их щеки покрывались густым багряным румянцем каждый раз, стоило ему просто поведать о их пьяных похождениях с совершенно невинным видом. Сокурсники быстро поняли, кто тут настоящий "дьявол во плоти", правда без рогов и с милым лицом. Но это не остановило его от подобных действий, он упорно продолжал покрывать цветом стыда чужие лица, потому что ему понравилось. А вот Каэдэхара не краснел, его рот лишь расплывался в неловкой улыбке, что Куникудзуши узнал с помощью их первого нормального диалога. Конечно, они знали друг друга заочно через множество знакомых. Горо с юридического, с которым дружит Кадзуха, знаком с Кудзе Сарой оттуда же, а та хорошо знакома с Сиканоином Хэйдзо, который же учится на криминалистике. А сам будущий детектив знает чуть ли не половину университета, так что о "загадочном дьяволе правосудия" слышал не раз и даже смог познакомиться в жизни. Каэдэхара хотел познакомиться с кем-то столь, наверное, необычным, но загадка сама к нему пришла после вечеринки, которую юный поэт решил не пропускать. Скарамуш больше всего на свете любил смущать новоприбывших птенчиков, так что для него оказался полной неожиданностью тот факт, что блондин не умеет краснеть. Его новой целью стали чужие щеки, просто обязанные окраситься в цвет чужих глаз! Но в итоге все вылилось в крайне интересный результат... Кадзуха сам по себе был олицетворением красного: его глаза цвета огненного опала, багряная прядка в остальной массе светлых-светлых волос, акценты в одежде, бывшие тоже цвета спелого граната. В какой-то момент Скарамуш настолько отчаялся, что уже думал о том, как будет легко скрыть цвет крови, если он так и не добьется своего, но его переиграли. С красными щеками в итоге ходил он, ибо чужие ухаживания, очень аккуратные и крайне внимательные, смущали его до невозможности. Куникудзуши полюбил красный Кадзухи, который обладал тонной оттенков. Сейчас они уже вместе лежали на кровати в их временном пристанище, и Райдэн-младший тихо радовался тому, что его ненаглядный Каэдэхара смог дойти сам, и даже помощи ни у кого просить не пришлось. Сам виновник переживаний то ли уже сладко спал, то ли просто спокойно лежал с закрытыми глазами, а Куникудзуши просто лежал, смотря на него и думая о чем-то своем насущном. — Зуши, ты слишком громко думаешь о грустном, что-то не так? — раздался в тишине комнаты голос Кадзухи, из-за чего сам Скара встрепенулся и отвел взгляд в сторону. — Да... Как бы сказать... Я просто думал о том, что наша первая встреча была настолько неромантичной, — глаза Каэдэхары устало раскрылись, а сам он слегка приподнялся и посмотрел на Скарамуша взглядом с неприкрытым ничем вопросом, — этот чертов романтик своими воскликами о бездушности аль-Хайтама навел меня на мысли о том, что у нас все было так же... Приземленно? — Ну, не летать же нам на крыльях ветра, правда? — рассмеялся Каэдэхара и вновь лег на подушки, но глаза свои закрывать не стал, — хотя... С тобой бы я летал хоть над жерлом вулкана. А вообще, я думаю, что все это... Субъективная вещь? Мне неважно как мы познакомились и где, мне действительно ценны мои чувства к тебе. Когда я впервые увидел тебя перед собой в тот день, после пар, мне казалось, что мои возможности дышать и чувствовать пленили. И в оковы их захватил именно ты, — чужой взгляд киноварных глаз было очень-очень нежным, и Куникудзуши просто уткнулся лицом в подушку, надеясь не начать визжать. — Каэдэхара, ты! Невыносимый! Несносный! — Куникудзуши поднял голову с подушки и совершенно легонько кинул ее в возлюбленного, под чужой бархатный смех. — Ну все-все, я люблю тебя, Зуши, понимаешь? — юный поэт источал сам себе ауру обожания и нежности, так что Скарамуш лишь тяжело вздохнул и сдержался от закатывания глаз. — Я тебя тоже люблю, Кадзу, — усталость на Куникудзуши резко нагрянула, так что он, забрав у до сих пор ярко улыбающегося возлюбленного подушку, закрыл глаза и лег, устроившись поудобнее. — Вау, прогресс, даже не Каэдэхара, — смех Кадзухи вновь нарушил тишину комнаты, а Зуши, сжав подушку в своих пальцах сильнее, напряженно нахмурился. — Какой же ты противный! Неприятный! Надоедливый! Может быть, отпуск был ему действительно нужен, но немного от другого.

***

Скарамуш правда не ожидал, что знакомым его научного руководителя будет маленькая, хотя бы на первый взгляд, девочка. Да у нее даже голос был детским! Ей не хватало только начать играть в классики и смотреть мультфильмы про дружбу и чудо! Но она лишь представилась им, сказав, что ее зовут Нахида, и она будет помогать им ориентироваться по городу. Зачем ей это? Куникудзуши так и не понял, но Кадзухе, кажется, действительно нравилось общаться с ней. Он всегда был падок на милые лица, подумал Зуши и незаметно для всех ухмыльнулся. Смотреть на взаимодействия Кадзухи с другими людьми было интересно как минимум, ибо он был всегда столь учтивым и внимательным. Как самый настоящий джентльмен подавал аккуратно руку, придерживал двери, обращался лишь на "Вы". Конечно, наблюдать за теми же действиями, направленными в адрес Нахиды, было слегка забавно из-за ее маленького роста и детского голоса, но она и вправду оказалась не ребенком. Возможно, Скарамушу и было немного неловко, но виду он не подал. С каждым новым днем, несмотря на шум базаров и темперамент местных жителей, Куникудзуши все больше и больше нравилось здесь, в Сумеру. Будто бы даже дышать здесь было легче, а уж реакция на все Каэдэхары говорила сама за себя. Скарамуш уж было начал думать, что ездить сюда стоит чаще, как тут... — Хэй, грустная тучка и поэт! Вы уже познакомились с нашей милашкой Нахидой? Теперь вы уж точно здесь свои, — голос этого несносного архитектора был громким, смех и то раздражал, так что Куникудзуши снова начал думать об убийстве, но уже совершенно иного красноглазого блондина. И стоп, какая еще "грустная тучка"?! Скарамуш поклялся себе, что в следующую поездку возьмет с собой оружие против львов. И против генералов махаматр тоже.