Жизнь одна на двоих

***

Спустя четыре дня состояние Чимина значительно ухудшилось. Как и предполагал Чонгук, наступил трудный для обоих период. Это была уже третья течка за время пребывания Чимина в доме Гука, и альфа мгновенно учуял ее наступление по усилившемуся запаху. Была уже глубокая ночь. До завтра требовалось закончить проект, и Чонгук засиделся допоздна, хотя в последнее время режим его дня более или менее стабилизировался. И все благодаря Чимину, который будил его ранним утром, вез на прогулку и лишь после этого отпускал к компьютерам. Но последние несколько дней были слишком напряженными. Чимин как мог поддерживал Чонгука. Вот и сейчас вместо того, чтобы сладко спать в удобной кровати, он скрутился калачиком на небольшом диванчике в кабинете. Гук подъехал и приложил ладонь ко лбу омеги. Температура повысилась, но пока еще не до критичной отметки. Если сделать все правильно, то можно вообще не допустить ухудшения состояния. Альфа наклонился и коснулся губами горячей щеки. — Малыш, пойдем наверх, — прошептал он, но когда глаза омеги распахнулись, мужчина разглядел в них исключительно жадное желание. Что ж, им уже приходилось заниматься этим на диване. Гук переместился к Чимину, когда тот подвинулся, и притянул омегу к себе, усаживая на колени. Чим тут же припал к губам альфы в ненасытном поцелуе, врываясь в его рот языком. Тело уже начинало пылать от возбуждения, пусть пока еще и не настолько сильно. — Ложись ко мне на колени, — попросил Гук, почувствовав, что возбуждение Чимина подбирается к пику, а когда омега избавился от одежды и улегся поперек его бедер, мягко погладил округлые ягодицы. Чуть раздвинул их и под жалобный скулеж Чима ввел сразу два пальца. Омега захныкал от удовольствия, когда рука альфы задвигалась быстрее, и поерзал, потеревшись возбужденным членом о мягкую ткань спортивных штанов. Смазка обильно сочилась из растянутой дырочки, стекая вниз по яичкам, и Чонгук сглотнул собравшуюся во рту слюну. Усилившийся в разы запах омеги оглушал, вызывая желание. Но альфе хотелось большего. Он вытащил пальцы и жадно облизал их, наслаждаясь вкусом. Гук уже не смущался как в первый раз. Не сдерживал желаний, хоть так получая удовлетворение. А когда снова погрузил в Чимина уже три пальца, все еще перекатывая на языке остатки смазки, осознал, что испытывает давно позабытое ощущение — то, как желание скручивается тугим узлом внизу живота, а в паху тяжелеет. Он глухо зарычал, когда Чимин проехался своим членом по его бедрам, задевая собственный орган Гука, и в голове зашумело от желания заменить пальцы внутри тела омеги собой. Но альфа все еще не мог поверить в происходящее. Запустив руку под омегу, мужчина накрыл свой пах и сжал твердеющий член в ладони через ткань штанов, будто хотел убедиться, что это не фантомное ощущение, а вполне реальное. И застонал, почувствовав непривычную твердость. Ног он все еще не ощущал, но то, что у него встал, отрицать было невозможно. Подхватив омегу под живот, Чонгук поднял его и усадил к себе на колени, предварительно спустив штаны. Чимин глядел на него затуманенным взглядом, не понимая, что происходит. В нем уже билось звериное возбуждение, требовавшее немедленного удовлетворения. — Потерпи, малыш, — прошептал альфа, уткнувшись носом во влажный висок и втянув густой ягодный аромат. Обхватив свой член ладонью, он быстро надрачивал его, чувствуя, как тот все больше твердеет, но еще недостаточно. Тогда Чонгук провел ладонью между ягодиц омеги и снова поднес пальцы к своему лицу, жадно слизывая смазку. Это подействовало. И член уже полностью налился кровью, подрагивая от возбуждения. Направляя его одной рукой в тело омеги, другой Чонгук вцепился в тазовую косточку Чимина и надавил. Омега начал послушно опускаться, вбирая в себя член Гука, который даже после трех пальцев был слишком велик. Парнишка поморщился от неприятного жжения и замер. — Еще немного, Чимин-и, — сипло прошептал альфа и накрыл губы омеги своими, отвлекая его внимание на поцелуй. Гук попытался приподнять бедра, чтобы войти до конца, но не смог — кроме готового к бою члена ничего не поменялось, чувствительность и возможность двигаться не вернулись. — Прости, малыш, тебе придется сделать это самому, — проговорил Чонгук, глядя на омегу, чье лицо исказила гримаса боли. — Главное, не спеши. И постарайся расслабиться. — Больно, — выдохнул Чим, но сделал глубокий вдох и опустился еще немного. — Вот так, мой хороший, — похвалил Чонгук, взял в ладонь обмякший член младшего и начал двигать рукой вверх-вниз, лаская головку подушечкой большого пальца. — Ты такой умница, Чимин-и, — продолжал шептать он, коротко целуя щеки и губы омеги. — Еще немного, и тебе будет хорошо. Чимин слабо улыбнулся и сильнее вцепился в плечи альфы. В заднем проходе саднило с непривычки, но наслаждение уже начало разливаться по телу, затмевая неприятные ощущения. Опустившись до упора, омега замер, привыкая к немаленькому размеру, и только сейчас понял, что произошло. — Но как? — ахнул он, уставившись широко раскрытыми глазами на Чонгука. — Понятия не имею, — усмехнулся тот и добавил: — Видимо, ты настолько хорош, что и мертвого поднимешь. Чимин хихикнул и приподнялся чуть выше, чтобы снова опуститься до конца. Ему уже практически не было больно, напротив, приятно так, что хотелось усилить эти ощущения. — Я помогу тебе, — пообещал альфа и, подхватив омегу под попку, приподнял над собой. Позволил ему самому опуститься и повторил. Чим уловил тот темп, который понравился ему, и сам уже начал двигаться, пока оргазм с оглушительной силой не обрушился на него. Чонгук как раз успел ссадить ослабевшего вмиг омегу со своего члена, дабы не допустить сцепки. Оба тяжело дышали, сидя в тишине, пока так и не уснули — на диване, крепко прижавшись друг к другу.

***

Чонгук был зол с самого утра. Точнее, с ночи, когда хрупкая надежда на излечение, появившаяся два дня назад, не разбилась вдребезги. Гук пытался пробудить собственное возбуждение всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Разве что внутрь к омеге не забрался с головой. Да и Чимин пытался. Вот только ничего у них не получилось — член Чона оставался вялым и не подавал никаких признаков жизни. Чим успокаивал альфу, отвлекал его шутками и разговорами, превозмогая собственную усилившуюся без удовлетворения боль. Предложение Чонгука воспользоваться вибратором парнишка отмел на корню. А когда омега все же забылся беспокойным сном после испытанного оргазма, слабого, по сравнению с настоящим соитием с проникновением, мужчина покинул дом, отъехал подальше к озеру и протяжно завыл. Он в тот момент ненавидел себя. Ненавидел так же отчаянно, как любил Чимина. Теперь Гук точно был уверен в своих чувствах. И до самого рассвета не мог заставить себя вернуться к омеге, даже зная, что тому плохо, что, возможно, Чимину холодно и он нуждается в теплом теле альфы рядом. Или же парнишку трясет в горячке, а прохладный компресс мог бы облегчить состояние. Чонгук продолжал сидеть в коляске у воды. Спустя час он уже не выл и даже не скулил. Альфа отчаянно боролся с желанием выехать по помосту на середину озера и броситься в воду. Останавливало лишь одно — Чимин в его спальне. Утром досталось всем. Даже Миёну, который посмел спросить, спустится ли Чимин к завтраку или накрывать только на одного господина Чонгука. Вместо ответа Гук схватил со стола, мимо которого как раз проезжал в коляске, вазон и швырнул его в стену. Он только вернулся из спальни. Чимин чувствовал себя настолько плохо, что с постели не смог подняться. Таблетки не помогали. Ему нужен был секс. И не просто стимуляция руками, а нечто более серьезное. Ему нужен был альфа. Его альфа! Который снова превратился в бесполезное существо. Чонгук не стал спорить и пререкаться. Он просто уложил омегу на живот, придавил собой, не позволяя сопротивляться, и таки использовал вибратор по назначению. Пусть со стороны это выглядело как насилие, но плоды свои принесло — температура спала, а омега, наконец, уснул. Гук долго еще сидел с перемазанным смазкой вибратором в руках, пытаясь понять, что делать дальше. Но ни одно из решений не казалось ему правильным. Ни одно, где бы было место для него. Чонгук старательно прятался от Чимина весь день, но в итоге понял, что избегать омегу вечно не получится, по крайней мере, пока тот остается в его доме. Ровно в шесть вечера он оказался под дверью массажной комнаты, но открывать дверь не решался. Прислушивался к негромкому копошению, доносившемуся изнутри — Чимин готовился к процедурам. Наверняка привычными движениями доставал все необходимое для массажа и инъекций и раскладывал на небольшом столике возле массажного топчана. Чонгук выдохнул, пытаясь справиться с нервозностью. Он предвкушал неприятный разговор — Чимину точно не понравится его идея. Мужчина знал это и хотел бы избежать, но… — Все в порядке, господин Чон? — заботливо поинтересовался дворецкий, тронув молодого хозяина за плечо. — Да, Миён, — глухо отозвался Чонгук, грустно улыбнувшись старику. Дворецкий служил его семье уже несколько десятилетий. Он жил в особняке задолго до появления Гука на свет и остался после смерти родителей. И не подумал бросить хозяина после той страшной аварии, даже понимая, что, возможно, инвалидность лишит того не только возможности передвигаться самостоятельно, но и заработка. Но Миён предупредил непростой разговор, на который Гук все никак не мог решиться, и заявил, что останется с ним до конца, даже если им обоим придется выживать на нищенскую пенсию дворецкого. Все обернулось не настолько трагично. Полученная травма ни в малейшей степени не сказалась на умственных способностях Чонгука. Он возобновил работу над программным обеспечением, продолжая выпускать новые продукты для семейной компании, руководство над которой взял на себя Сокджин. С личной жизнью все обстояло не столь радужно. Тэмин, с которым они были вместе почти два года на момент случившегося с Гуком несчастья, выдержал три месяца, после чего в один прекрасный день собрал свои вещи и скупо попрощался с любовником. «Прости, Чонгук, я не могу так больше. Ты должен понять меня — я молод и рано или поздно захочу детей». Гук и сам понимал, что Тэмин прав. И дело не только в детях — многие пары находят решение этого вопроса. Но жить рядом с омегой и не иметь возможности исполнять свое предназначение как альфа означало толкать партнера на измену. Рано или поздно неудовлетворение привело бы именно к этому. То же самое происходило сейчас с Чимином. Чонгук мог бороться с собственной неполноценностью, с физическими недостатками, но смотреть, как мучается омега рядом с ним, не получая необходимого, было слишком для альфы. Он просто не имел права обрекать Чимина на такое существование. Приняв окончательное решение, Чон открыл дверь и вкатился в комнату. Чимин обернулся, но ничего не сказал. Вернулся к своему занятию — продолжил делать какие-то записи в блокноте. — Как ты себя чувствуешь? — учуяв примесь горечи в привычном сладком запахе, поинтересовался альфа, подъехав настолько близко, что мог бы протянуть руку и коснуться парнишки. Но не стал делать этого. Просто ждал ответа на свой вопрос. — Нормально, — буркнул омега, даже не посмотрев на мужчину. — Я чувствую, что это не так, — не унимался Чонгук. — Твой запах — он не такой, как обычно. — Нормально, — повторил Чимин и швырнул ручку на столик с такой силой, что она отскочила от поверхности и брякнулась на пол. Горечь усилилась и противно раздражала рецепторы, пробираясь в ноздри. Альфа поморщился, но все же настаивать на разговоре не стал. Сам разделся, хоть это и было непросто, но омега стоял к нему спиной все время, пока Гук не забрался на топчан, даже не собираясь помогать. И еще какое-то время Гук лежал неподвижно в ожидании первого прикосновения. Оно не обрадовало. Ладони Чимина были холодными, как ледышки, а движения жесткими и лишенными привычного сочувствия и тепла. Впервые за минувшие полгода Чонгук почувствовал себя просто пациентом омеги, к которому тот не испытывал никаких чувств. А после того как закончил и сделал инъекцию, Чимин просто ушел, ничего не сказав напоследок. Гуку хотелось кричать, крушить все вокруг, истошно выть. Но только не сидеть в тишине и бездействовать, лелея жалость к себе. Вопль и лязг металла больно ударили в спину Чимина, заставив того развернуться и броситься бегом в комнату, которую он минуту назад покинул. Распахнув дверь, он застал жуткое зрелище. Чонгук сидел на полу посреди небольшого помещения, а вокруг валялись лекарства и флаконы с ароматными маслами, смешавшиеся в одну массу, источавшую резкий запах. В ладони Гука был зажат осколок стекла от дверцы шкафчика, тоже перевернутого и разбитого. И этим осколком Чон кромсал кожу на своих бедрах. Кровь сочилась из порезов, стекала из распоротой кожи на ладони, но Чонгук словно не замечал этого. Он продолжал судорожно царапать острием стекла по ногам, хрипло шипя: «Ненавижу! Ненавижу!» — Остановись, Гук-и! — завизжал Чимин, бросившись к альфе. Он попытался удержать Гука за руку, но тот был ощутимо сильнее и успел нанести себе еще несколько порезов, прежде чем Чимину удалось докричаться до замутненного истерикой сознания. — Не надо, Гук-и! Пожалуйста, успокойся! Омега просто забрался на Чонгука верхом, закрывая собой ноги, обхватил его за шею и притиснул к себе с такой силой, что позвонки жалобно захрустели. Окровавленный осколок стекла звякнул об пол, и только тогда Чимин чуть ослабил хватку. — Ну что ты наделал? — сквозь слезы проскулил Пак, осматривая порезы. — Что случилось? — испуганный дворецкий прибежал на жуткие крики. — Вызывайте скорую, Миён-щи, — попросил Чимин, пытаясь понять, насколько глубоко Чонгук поранил себя. — Оставь меня! — заорал вдруг альфа. — Проваливай! Ты не нужен мне! — Господи, не слушай его, Чимин-и, — заметив, как омега опешил от взрыва Чонгука, проговорил дворецкий, тряхнув парнишку за плечо, и тем самым привел его в чувство. Ну конечно, что еще мог сейчас сказать Чон, когда омега стал свидетелем его нервного срыва, такого неподобающего для альфы поведения, жалкого и позорного! — Я сказал — проваливай! — оттолкнув от себя руки Чимина, надрывно заорал Чонгук, но на этот раз омега оказался готов к таким словам. — Обязательно, господин Чон! Но только после того, как удостоверюсь, что с вами все в порядке. Это сработало. Официальное обращение, которое от Чимина Гук не слышал уже несколько месяцев, сработало как ведро ледяной воды. Пак мысленно улыбнулся. Такая малость, а оказала столь сильное воздействие. Приехавшая спустя несколько минут карета скорой помощи задержалась, к счастью, ненадолго. Раны на ногах оказались поверхностными. Хуже обстояло дело с ладонью — стекло распороло кожу едва ли не до кости. Врач наложил несколько швов, перебинтовал, но заверил, что в больницу Чонгука везти необязательно. Вколол успокоительное, после чего санитары перенесли пострадавшего в спальню. Дав напоследок несколько указаний Чимину о том, как обрабатывать раны, врач уехал, а парнишка присел на краю кровати, держа Гука за руку, пока тот не провалился в спасительный сон.

***

Чонгук приоткрыл глаза и огляделся, пытаясь понять, где находится и какое сейчас время суток. За окном уже светало, но небо было затянуто низкими серыми тучами, а крупные капли били в стекло. Поморщившись от острой боли при попытке сжать пальцы в кулак, Чон приподнял руку и с отвращением поморщился при виде бинта, сквозь который просочилась кровь. — Чонгук-и, — позвал тихий голос омеги, и Чон повернулся, наткнувшись на теплый взгляд. — Все хорошо. Раны неопасные, — поспешил заверить Чимин, но от этого боль в груди Гука лишь усилилась. Воспоминания о случившемся ворвались голодным зверем, вгрызаясь в сознание острыми клыками. — Мне не нужна твоя жалость, — прошипел альфа. — Я, кажется, просил оставить меня в покое. — Только не вздумай снова впадать в истерику, — гневно рыкнул омега, и Гук ошарашенно уставился на парня, от которого не ожидал подобного. Чимин воспользовался замешательством альфы, забрался на него верхом, стиснув бока коленями, и наклонился так низко, что касался кончиком своего носа чонгукова. — Я и не подумаю уйти, пока мы не поговорим. Тебе не удастся так просто избавиться от меня. Чонгук попытался сбросить с себя легкое тело, но Чимин лишь крепче сжал колени, еще и обхватил Чона за шею, тесно прижимаясь к нему. — Пожалуйста, не прогоняй меня, — прошептал он на ухо мужчины, обжигая своим дыханием. — Только не сейчас, когда ты так нужен мне. — Я бесполезен, — сдавленно просипел Гук, все еще пытаясь оттолкнуть омегу. — Я ничем не могу тебе помочь. Чимин чуть приподнялся на руках и заглянул в черные, наполненные болью глаза альфы. Сердце защемило от подступивших эмоций — Чонгуку было больно, но боль эта эхом отдавалась в чиминовом сердце, будто он сам испытывал ее. — Ты помогаешь мне одним своим присутствием, — прошептал омега, мягко касаясь губами впалой щеки. — Своими прикосновениями, своим голосом, — еще один короткий поцелуй в висок, — своим взглядом, направленным в самую душу. — Губы дотронулись до влажной кожи на лбу. — На меня никто прежде не смотрел так, как ты. И никто не заботился. — Ты не понимаешь, это все иллюзия, — хрипло проговорил альфа, едва удерживаясь на краю сверкающей бездны, в которую утягивал его ласковый голос омеги. — Это не иллюзия, Чонгук-и, — покачал головой Чимин. — Это любовь. Я люблю тебя, — парнишка выпрямил руки и посмотрел открыто в черные глаза Гука, словно хотел, чтобы тот убедился в искренности его слов. — И для меня неважно, можешь ты ходить или нет. Неважно, можем мы заниматься обычным сексом или нужно проявить немного фантазии. Если хочешь, мы будем хоть каждый день пользоваться этой чертовой игрушкой, если так тебе будет легче, но только не прогоняй меня. — Дело не в вибраторе, Чимин, — хрипло проговорил Гук. — Рано или поздно ты захочешь детей, а я… Пальчики омеги накрыли губы Чона, мешая договорить, а легкая улыбка тронула пухлые губы. — Во-первых, я не собираюсь рожать в ближайшие лет десять — у меня вполне определенные планы. А во-вторых, — он сделал паузу, во время которой не сводил прямого смелого взгляда с осунувшегося лица альфы, — ты хоть раз был в детском доме? В нашей стране очень много детей, которым нужны любовь, забота и семья. Глаза Чонгука подозрительно защипало, а горло сдавило от чувства благодарности к омеге, который всего несколькими словами показал, как много значит для него Гук. Даже когда он был абсолютно здоров, никто из партнеров не любил его таким чистым и бескорыстным чувством. Всем от Чонгука что-нибудь требовалось. Тогда он воспринимал это спокойно — у него была возможность дарить своим омегам комфорт, безбедное существование и удовлетворение. Сейчас же он не мог дать практически ничего, кроме финансовой обеспеченности, но за полгода пребывания Чимина в его доме Гук ни разу не видел, чтобы тот покупал себе одежду, довольствуясь скромным гардеробом. Парнишка не пользовался косметикой, не носил украшений, кроме тех недорогих безделушек, что дарил ему сам Чонгук, поддаваясь слабости немного побаловать омегу и поднять ему настроение. Из всего этого Гук и сделал смелый вывод, что Чимин любит именно его, а не банковский счет. Это подкупало, и Чонгук решил дать им шанс. Перевернувшись на бок, мужчина укутал омегу в свои объятия, вот только понимал при этом, что не он греет Чимина, а наслаждается его теплом сам. Уткнувшись в изгиб шеи парнишки, альфа глубоко вдыхал легкий омежий запах и вскоре провалился в сон, убаюканный размеренным дыханием любимого.

***

Войдя утром в комнату для процедур, Чимин сокрушенно покачал головой. Тут все еще царил беспорядок, пол был залит кровью Чонгука и усыпан осколками и рассыпавшимися таблетками. Наклонившись, Пак подобрал картонную упаковку с ампулами, заглянул внутрь и выдохнул с облегчением — хоть несколько штук уцелело, а это значило, что не придется прерывать курс. Он уже хотел положить коробочку с ампулами на стол, как замер и нахмурился. — Не придется прерывать курс, — прошептал он чуть слышно, озвучивая проскочившую вскользь мысль. Несколько минут омега стоял, уставившись на коробку, а потом вдруг сунул ее в карман и выскочил из комнаты. Остановился он лишь у пруда, огляделся, убедившись, что рядом никого нет, и, достав телефон, отыскал в списке контактов нужное имя. — Намджун-щи, — выпалил он, едва на другом конце поприветствовали его. — Чимин-и, детка, что-то случилось? Ты в порядке? — в голосе собеседника отчетливо слышалась тревога. — У меня все хорошо, Намджун-щи, я все еще в столице, ухаживаю за тем человеком, о котором рассказывал Вам. Но мне нужна Ваша помощь. — Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах, малыш, — заверил Намджун.

***

Чимин безоговорочно доверял Ким Намджуну — едва ли не единственному, если не считать Чонгука. Еще когда Пак был тринадцатилетним подростком, альфа, лечащий врач папы, учил его всему, что необходимо знать о состоянии, в котором оказался родитель. Самолично обучал мальчика ставить уколы и капельницы, правильно ухаживать за больным, чтобы на теле не появились пролежни. А еще часто навещал мальчика дома и подбрасывал немного денег, хоть и сам не был богат. И Ким Намджун оказался единственным, кто сказал, что будет скучать по Чимину, когда тот сообщил о своем отъезде в столицу. Мужчина обнял парнишку и заверил, что тот может всегда рассчитывать на его помощь. Пока Пак не звонил, Намджун верил, что с омегой все хорошо, но теперь, когда тот заинтересовался столь сильным препаратом, начал сомневаться в своей уверенности. — Чимин-и, малыш, у тебя проблемы со здоровьем? — без обиняков начал доктор, перезвонив спустя несколько дней после того, как омега передал ему ампулу с лекарством через курьера. — Ты говорил, что собираешься вернуться к тренировкам и подготовиться к поступлению в следующем году. Надеюсь, ты не переусердствовал? — Намджун говорил быстро, отказываясь думать о худшем. — Я не знаю, кто порекомендовал тебе этот препарат, но… — Нет, что Вы, Намджун-щи, я не принимаю никаких лекарств, — заверил парнишка. — Но принимает человек, за которым я ухаживаю. — Ты вроде говорил, что он парализован. Это довольно странно, — с подозрением в голосе проговорил врач. — Но почему? — нахмурился Чимин. Он не врач и понятия не имел, что за препарат вводит ежедневно Чонгуку. Парнишка пытался искать в интернете, но никаких описаний не нашел. — Я никогда не сталкивался с этим лекарством. Оно не числится ни в одном реестре разрешенных в нашей стране, — пояснил Намджун. — Действующее вещество, которое входит в его состав, — очень мощный миорелаксант. Его назначают спортсменам во время чрезмерных нагрузок, но доза должна быть четко рассчитанной, и курс лечения не может превышать десяти дней. — Мужчина сделал паузу и, переведя дыхание, продолжил: — К тому же в состав входят некоторые компоненты, блокирующие болевые ощущения. Это довольно странный набор для препарата, назначенного пациенту с частичным параличом. Чимин обернулся и посмотрел на Чонгука, который сидел в коляске у самой воды и бросал хлеб стайке молодых уточек, подобравшихся совсем близко к берегу. Информация, полученная от Ким Намджуна, с трудом укладывалась в его голове, но, по крайней мере, начинала вырисовываться четкая картина происходящего. — А могу я попросить Вас о еще одном одолжении, сонбэнним? — А когда мужчина ответил согласием, спросил: — Вы не собираетесь приехать в Сеул?

***

Последние дни выдались непростыми. На первый взгляд, Чонгук был спокоен. Раны его затягивались, даже порез на ладони уже не так сильно тревожил — особая мазь по рецепту Миёна способствовала заживлению. Очередную разработку он завершил и успешно передал на тестирование. Образовалась уйма свободного времени, которую Чонгук и Чимин проводили вместе, гуляя, разговаривая и нежась в объятиях друг друга. И все же омега замечал тот самый оттенок грусти, который разъедал его любимого изнутри. Но прошлой ночью все изменилось. Они проговорили почти до утра. Чимин, уже не опасаясь взрыва со стороны Гука, попросил рассказать, что с тем случилось. И альфа открылся. Даже несмотря на то, что сердце болезненно сжималось при каждом слове. По крайней мере, Чонгук посчитал, что омега вправе знать о нем все в ответ на свое признание. Чон рассказал, как ехал на важную встречу в другой город и автомобиль попал в аварию. Подробностей Гук вспомнить не мог, кроме момента, как очнулся в искореженной машине, поскольку спустя несколько минут впал в кому, в которой пробыл почти два месяца, а когда пришел в себя, понял, что не чувствует тела ниже пояса. В первые дни Чону казалось, что никогда он не сможет принять этот факт. Но Сокджин, который все время находился рядом, поддерживал как мог, возил его медкарту к разным врачам, платил огромные деньги реабилитологам. Но главное — заверял, что все обязательно будет хорошо. И Чонгук верил ему. Верил, потому что Сокджин оказался единственным, кто не отвернулся от него, не считая старика Миёна. В ответ на вопрос Чимина, почему на теле Гука не осталось никаких шрамов, мужчина пожал плечами и пересказал то, что сам слышал от врачей. Чону повезло, у него не было ни единого перелома. Но очень сильный удар стал причиной травмы позвоночника без надежды на восстановление. Пак выслушал Чонгука, но от комментариев воздержался, однако выводы определенные сделал и решил не откладывать больше момент, которого так боялся. — Обещай, что не будешь злиться, — начал издалека он, придвинувшись ближе и положив ладошку на грудь альфы, будто это могло успокоить того. — Если ты снова заговоришь о вибраторе, я клянусь, что сейчас же применю его по назначению, — беззлобно проговорил Чонгук и рассмеялся. Чимин тоже не смог сдержать улыбки, однако тема, которую он решил затронуть, стерла ее с губ омеги. — Я бы хотел, чтобы тебя посмотрел один врач. Лицо Чонгука вмиг окаменело, как будто и не было хорошего настроения. Чимин поежился от холодного взгляда и теперь не мог отделаться от ощущения, что тучи над ним сгущаются и вот-вот обрушится ледяной ливень. — Сокджин показывал мою медкарту лучшим врачам страны, и все высказались вполне однозначно — я никогда не поднимусь с этого кресла. — Но ведь в ту ночь, когда у меня началась течка, ты же смог… — начал было парнишка, но голос альфы грубо оборвал его: — Та ночь была случайностью, Чимин! И я хочу, чтобы ты понял: я смирился с тем, что навсегда останусь калекой. И пойму, если ты захочешь уйти. Я говорил тебе это. — Я не хочу уходить! — взвизгнул Пак, стукнув кулачком по груди Гука, да так, что альфа ойкнул. — Просто хочу использовать все возможности! Мы не должны опускать руки! Пока есть хоть один шанс… — А с чего ты взял, что этот шанс есть? — Чонгук сверлил виноватое лицо омеги яростным взглядом. — Ким Намджун очень хороший невролог. Он помогал мне с папой, — пояснил Чимин. — Если бы не он, папа не прожил бы так долго. — Специалист он, может, и хороший, но уж точно не волшебник, — удрученно проговорил Чон и отвернулся, чтобы не видеть мольбу во взгляде ласковых глаз. — Пожалуйста, Чонгук-и... — Чимин забрался на альфу, как проделывал уже много раз, когда желал максимально сблизиться с ним, и уткнулся носом ему в шею. — Позволь, чтобы он просто осмотрел тебя и ознакомился с твоей медицинской картой. Это все, о чем я прошу. Несколько минут Гук молчал, борясь с противоречиями. — Пожалуйста! — не в силах выдержать длительную паузу, вновь попросил Чимин. — Обещаю, если Намджун-щи скажет то же, что и остальные врачи, мы никогда больше не вернемся к этому вопросу.

***

Воровато оглядываясь, Чимин выкатил кресло с Чонгуком из дома и почти бегом направился по дорожке к воротам, где их уже ожидало такси. Намджун согласился приехать в Сеул по просьбе Чимина, но приглашать его в дом омега побоялся, учитывая свои подозрения. Да и Чон предпочел выбраться из опостылевшего особняка, в котором провел последний год, практически никуда не выезжая. Оказавшись в машине, Чимин выдохнул с облегчением, особенно когда Чонгук сам взял его ладошку в свою и несильно сжал, будто прося поддержки. За минувшие сутки с момента их разговора альфа столько раз одергивал себя, чтобы слишком сильно не размечтаться, что в конце концов вымотался психологически и позволил небольшую вольность. Представил, как однажды поднимется с кресла и сможет пройтись вот так, держа Чимина за руку. Но еще больше ему хотелось вновь испытать эйфорию от близости с любимым омежкой. Только лишившись такой привилегии, Чонгук понял, что все это полная чушь — секс важен. Он важен настолько, что без него отношения теряют свою истинную основу. Чувства, не подкрепленные близостью, обречены на крах. Рано или поздно ее отсутствие разъест даже самую искреннюю любовь подобно тому, как ржавчина уничтожает метал, сжирает его до основания. Особенно тяжело было Чонгуку сейчас, когда он познал сладость омеги, его страсть, окутывающую с ног до головы. До сих пор в ушах стояли стоны Чимина, а перед глазами мелькало лицо любимого парнишки, на котором отражались сотни эмоций. И каждую Чонгук помнил, хранил в памяти вплоть до этой минуты. И отдал бы все, что у него есть, отказался бы от всех денег мира, только бы вернуть себе возможность переживать это снова и снова. Он верил, когда омега говорил о своих чувствах, когда уверял, что вполне может быть с ним даже с таким, неполноценным, ущербным, хотя Чимин и мысленно, казалось, не произносил этих слов. Только смотрел на Чонгука как на самое драгоценное, что было у него. И наслаждался его объятиями, поцелуями, тихим голосом. Но альфа эгоистично хотел себе всего Чимина целиком, вплоть до кончиков белых волос. — Эй, Гук-и, приехали, — омега легонько потряс Чонгука за плечо. Альфа и не заметил, как провалился в сон, убаюканный неторопливым покачиванием автомобиля и приятной мелодией, наполнявшей салон. Водитель оказался настолько любезен, что помог мужчине пересесть в инвалидное кресло и пожелал приятного дня. А у Гука даже руки затряслись от страха перед неизвестностью. Гостиница, в которой остановился врач, была небольшой, на окраине города, но внутри оказалась довольно уютной, а номер не отличался роскошью, но тем спокойней чувствовал себя там Чонгук. Лучше так, чем в роскошных апартаментах или высокоспециализированных клиниках. По крайней мере, создавалось ощущение, что они просто приехали к старому знакомому в гости на чашечку кофе, а не за тем, чтобы услышать очередной неутешительный приговор. Ким Намджун, высокий, широкоплечий, лет пятидесяти, обладал абсолютно завораживающим голосом, низким, будто бархатным, и приятной улыбкой, от которой на щеках проявлялись обаятельные ямочки. Он тепло поприветствовал Чонгука, пожав протянутую ему руку, и ласково потрепал Чимина по макушке, после чего обнял того, словно сына. — Как ты повзрослел, малыш, — отодвинувшись и внимательно разглядывая омегу, проговорил Намджун. — Я всегда знал, что ты станешь еще очаровательнее. И уверен, что украсишь собой любую сцену. Врач лишь однажды видел, как танцует Чимин, но этого ему хватило, чтобы понять, насколько талантлив парень. Чонгук слушал доктора, совершенно позабыв, зачем они вообще приехали сюда, а потому вздрогнул от неожиданности, когда Намджун попросил его медицинскую карту. Альфа протянул врачу увесистую папку со всеми исследованиями и рентгеновскими снимками, а тот долго и пристально изучал каждый документ и лишь изредка задавал уточняющие вопросы: как давно произошла авария, сколько Чонгук провел в коме, не было ли за минувшее время каких-либо значительных изменений, в том числе и ухудшений самочувствия. В конце концов, спустя почти час мучительного ожидания Намджун заговорил, глядя в черные глаза молодого альфы: — Если честно, я не вижу никаких последствий травмы на снимках. Ни гематом, ни нарушений в позвоночной системе. — Там все написано, — зло бросил Гук, кивнув на документы. — В том-то и дело, что там не написано ничего определенного. Общая информация о проведенных обследованиях и довольно расплывчатый диагноз. Но ничего о причинах, вызвавших паралич, — заверил Намджун, растерянно запустив пальцы в волосы и зачесав их назад. — Я бы подумал, что это карта абсолютно здорового человека. — Ну как же, там черным по белому написано: нарушение опорно-двигательного аппарата вследствие перенесенной травмы. Чонгук несколько раз пытался самостоятельно разобраться в документах, но в конечном итоге осознал, что ровным счетом ничего не понимает в обилии медицинских терминов. — Согласен, данная фраза там присутствует, — кивнул врач. — Но на этом все. На снимках, вообще говоря, и следа нет от травмы, которая могла бы повлечь за собой такие последствия. — И что это может означать, Намджун-щи? — вмешался молчавший до этого Чимин. — Либо это психосоматика, — пожал плечами доктор, — либо… — Что? — нервозно бросил Гук, когда врач осекся. — Либо кто-то намеренно ввел Вас в это состояние и поддерживает его. Кто-то, кому это выгодно, — высказал, наконец, свой вердикт Намджун, а когда Чон уже готов был взорваться от возмущения, продолжил: — Видите ли, Чонгук, обычно полная или частичная потеря чувствительности может быть вызвана повреждением нервной системы, поясничных отделов позвоночника либо новообразованием, блокирующим отдельные нервные окончания. Я ничего этого не увидел на снимках. Напротив, у вас практически идеальный позвоночник, из чего могу сделать вывод, что вы любили спорт, но в то же время не усердствовали с физическими нагрузками. Наверняка работали с опытным инструктором, поскольку мышцы развиты равномерно. Скорее всего, вы предпочитали бег, езду на велосипеде и ходьбу. Небольшие силовые тренировки и кардионагрузки. Но без фанатизма. У вас прекрасная физическая форма… — За исключением того, что я уже год не встаю с этого кресла! — не выдержал Чон. — И я просто не понимаю, в чем Вы хотите меня убедить! — В том, что кто-то намеренно удерживает Вас в таком состоянии, Чонгук. Повторюсь: я не увидел никаких предпосылок даже к малейшему нарушению опорно-двигательных функций, а тем более к такому. — Что за бред?! Светилы медицины в один голос заявили, что я никогда не смогу ходить, а Вы глянули вскользь бумажки и сделали вывод, что я абсолютно здоров? — Успокойтесь, Чонгук-щи, — попытался остудить пыл Чона Намджун. — Я всего лишь высказал свое мнение, которое сформировалось на основании результатов обследований. Среди которых я, кстати, не увидел никакого другого заключения, кроме главного врача той клиники, в которой Вы наблюдались после аварии. В какие еще клиники Вы обращались? — Что значит, в какие? — рыкнул молодой альфа. — Сокджин носился по всей стране с моей медкартой. — То есть вы хотите сказать, — насторожился доктор, — что вас лично не обследовал никакой другой врач? — Не хватало еще мне таскаться в этой коляске по больницам, — раздраженно бросил Гук. — Довольно, Чимин, мы уезжаем! — Погоди, Гук-и, — омега вцепился в руку Чона, останавливая его, и обратился к Намджуну: — Было улучшение. — Что? Какое? — поспешил уточнить врач. — Не смей! — вмешался молодой альфа. — Это была просто нелепая случайность! — Нет, Чонгук, это не было случайностью. Я просто боялся признаться. — Признаться в чем? — прошипел Гук, но Намджун привлек внимание омеги, спросив: — Какое улучшение, Чимин? — Несколько дней назад… — Замолчи, Чимин! Об этом вообще не стоит упоминать! — Мы занимались… — не обращая внимания на злость своего альфы, продолжил Пак, заламывая от неловкости пальцы, — сексом. — Полноценным сексом? — беспристрастно переспросил доктор, как будто его вообще не удивили слова омеги. — Да. — Возникла эрекция и последовало семяизвержение? — теперь уже врач обратился к Чонгуку, который коротко кивнул, стиснув зубы. — Что ж, это лишь подтверждает мои предположения. — Еще раз говорю, это произошло всего один раз и, скорее всего, было случайностью, — прошипел Гук. — Несколько дней до этого я колол глюкозу вместо «Сенторизида», — почти шепотом признался наконец омега, уронив виноватый взгляд в пол. — Что?! — в один голос воскликнули альфы, а Гук вспыхнул гневным: — Какого черта, Чимин?! Хочешь сказать, что самовольно колол мне какую-то дрянь вместо лекарств, которые врач прописал? — Я не специально, — промямлил омега, заламывая руки. — Просто случайно… — Случайно?! Что за детский сад! Как ты вообще мог?! — Я случайно разбил ампулы и просто боялся признаться, чтобы не вылететь с работы! — крикнул Чимин, глотая слезы. — Потому что я не могу без тебя! Уже не могу! — Ты понимаешь, что мог угробить меня?! — Тихо, тихо, успокойтесь оба! — попытался встрять Намджун, но его никто не слышал. — От глюкозы никакого вреда быть не может! — продолжал оправдываться Чимин. — Зато ты… Парнишка осекся, не договорив, потому что ему стало безумно стыдно. И за то, что врал Чонгуку, и за то, что скрыл свою безалаберность, и за то, что произошло между ними той ночью. — Прости меня, пожалуйста, — проскулил омега, опустившись перед Гуком, и уткнулся носом в колени любимого, накрытые пледом. — Я не хотел, просто… Очень сильно испугался. Плачущий Чимин, цепляющийся за него как утопающий за соломинку, привел Чонгука в замешательство. Гук опешил, глядя на белобрысую макушку, и вдруг схватил парнишку за плечи, и потянул на себя. А когда омега забрался к нему на колени и крепко обхватил за шею, уткнувшись лицом в плечо, обнял в ответ и прошептал: — Тшшш, успокойся, малыш. Ты только не плачь, не надо. — Я просто не мог признаться, что разбил их, — продолжал бормотать Чимин, всхлипывая и задыхаясь от собственных слез. — Я же люблю тебя, Гук-и. Так сильно люблю. Мне кажется, что если вдруг тебя не станет в моей жизни, я умру. — Не говори глупостей, малыш, — печально усмехнулся альфа, еще крепче стискивая хрупкого омегу в объятиях. — Никуда я от тебя не денусь. Намджун поднялся и отошел к окну, чтобы не смущать влюбленных, так отчаянно цеплявшихся друг за друга. Но все же прислушивался к негромким голосам, пока они не стихли. Лишь тогда вернулся на свое прежнее место и заговорил: — Если хотите знать мое мнение, Чонгук-щи, я посоветовал бы вам как можно скорее отказаться от этого препарата. Хотя бы на время. И посмотреть, что будет. — Доктор сделал паузу, как будто сомневаясь, стоит ли еще что-то говорить, но все же решился и добавил негромко: — Надеюсь, еще не слишком поздно. — Что Вы имеете в виду, Намджун-щи? — испуганно переспросил Чимин. — Длительное применение столь сильного миорелаксанта может оказать воздействие с необратимыми последствиями. — Но, увидев неприкрытый страх в глазах и Чимина, и Чонгука, врач поспешил добавить: — Хотя, если после всего нескольких дней перерыва произошли заметные улучшения, я склонен думать, что нам удастся Вас вытянуть. — Намджун протянул руку и похлопал Чонгука по плечу. — Я пробуду в Сеуле до конца месяца. Меня давно уже приглашали прочитать курс лекций в университете, совмещу приятное с полезным. Встретимся через несколько дней и посмотрим динамику.

***

Чонгук старался не думать о прошлом, о будущем. Он вообще старался как можно меньше думать в последующие дни, потому что иначе сошел бы с ума. Ему претила сама мысль о том, что Сокджин намеренно усадил его в инвалидное кресло, но никто другой просто не мог этого сделать. Двоюродный брат оказался единственным, с кем общался Чонгук. И кому он доверял. За последний год Чон даже парой слов не перекинулся с некогда близкими друзьями, которые словно испарились после той аварии. Ну конечно, кому нужен инвалид? А Сокджин оставался с Чонгуком, несмотря ни на что. Поддерживал, когда единственным, чего хотелось Гуку, было сдохнуть! Именно благодаря Джину Чонгук постепенно пришел в норму, насколько это вообще являлось возможным. Да и Чимин появился стараниями Сокджина. Чимин… Чонгук повернул голову и наткнулся взглядом на белобрысую макушку. Омега тихонько посапывал, обняв подушку обеими руками и зарывшись в нее лицом. Одну ногу он подтянул к груди, смешно оттопырив попку. Футболка задралась, открывая светлую кожу на пояснице и ямочки, которые так и манили прикоснуться к ним губами. Чонгук перевернулся на бок и приподнялся на согнутой в локте руке, а пальцами другой нежно провел по светлому бархату. Спина омеги тут же покрылась мурашками и непроизвольно прогнулась — даже сквозь сон его малыш тянулся к нему. Наклонившись, Чонгук лизнул открытый участок кожи, а его пальцы подцепили резинку штанов и потянули вниз, обнажая попку. Чимин поерзал во сне, устраиваясь поудобней, а Чон воспользовался возможностью, когда его омега перевернулся на живот, и стянул спальные штаны вместе с бельем еще ниже, решив, что вообще запретит Чиму ложиться в постель одетым. Он хотел наслаждаться теплом любимого тела, обнимая, прижимая к себе. И чтобы ничто не мешало. Чонгук принялся покрывать поцелуями поясницу и упругие ягодицы омеги, вдыхая усиливающийся ягодный запах, по мере того как прикосновения к коже проникали сквозь затуманенное сном сознание парнишки, возбуждая. Чонгук улыбнулся, когда Чимин дернул бедрами, стоило альфе раздвинуть округлые половинки и провести языком между ними, скользя кончиком внутрь. Гук отстранился и легонько подул на влажный от выделившейся смазки вход, и омега шумно выдохнул. Даже во сне Чимин отзывался на ласки альфы, и это приводило Чонгука в состояние упоительного восторга. Мужчина улыбнулся и снова провел языком между ягодицами, слизывая чуть терпкую, но вместе с тем сладкую смазку. В голове у него зашумело от насыщенного вкуса. Прикрыв глаза, альфа с наслаждением вылизывал влажную дырочку, что пульсировала и сжималась всякий раз, когда язык Чонгука настойчиво скользил внутрь. Тело омеги уже заходилось дрожью, а его стоны ласкали слух Гука, как самая изысканная музыка. Продолжая дразнить языком вход, Чон медленно ввел два пальца. Омега вскинул бедра, прося о большем, и Чонгук улыбнулся, поняв, что это движение уже было осознанным. Постепенно наращивая темп, альфа лег на бок, и по его телу разлилось предательское тепло, когда Чимин повернулся к нему и посмотрел поплывшим от возбуждения и все еще расфокусированным после сна взглядом. — Доброе утро, малыш, — сипло прошептал Гук, когда на лице омеги растеклось блаженство — подушечки пальцев альфы безошибочно отыскали простату и мягко били по ней, вызывая дрожь в отзывчивом теле. Чонгук усилил давление, стремясь подвести любимого к пику, однако Чимин мягко, но настойчиво отодвинул руку Чона, а в ответ на удивленно приподнятые брови проговорил: — Не так быстро, — и добавил: — Поднимись повыше. Омега помог Чонгуку сесть, и заботливо подложил под спину подушку, чтобы мужчине было удобней, и забрался верхом на альфу, оседлав крепкие бедра. Нежно провел ладошками по плечам, спустился к груди, вырисовывая подушечками пальцев упругие мышцы под смуглой кожей. И при этом пристально смотрел в потемневшие до угольного цвета глаза. Как будто в них сосредоточилась его собственная жизнь, его душа. — Обещай говорить мне эти слова каждый день, пока я дышу, — попросил Чим, прежде чем наклониться и коснуться своими губами чужих, легко, мимолетно, а когда Чонгук кивнул, проговорил: — Я люблю тебя, Гук-и. Люблю тонуть в твоих глазах, слышать твой голос, чувствовать твое тепло. Ты просто будь рядом — я ничего не попрошу взамен. Приму все, что ты сможешь мне дать. Только не прогоняй меня. Никогда. Слова Чимина, тихий голос, которым произносил их омега, проникали под кожу Гука, пробуждая совершенно новые, незнакомые ощущения. В груди его начал разгораться жар, но Чонгук понимал, что это не возбуждение. Он не опалял, не жёг, не причинял боли. Напротив, по венам растекалось приятное тепло, и не хотелось, чтобы оно исчезало. Альфа даже глаза прикрыл от удовольствия, пока Чимин ласково перебирал его темные пряди пальчиками и терся носом о щеку. Гук жадно втянул запах омеги. Сейчас он ощущался острее, но это и не удивительно — возбуждение брало свое. Вот только к уже знакомому ягодному с оттенком фиалок аромату примешивалось нечто новое, незнакомое, но такое манящее. Чонгук вжался носом в шею омеги, где пульсировала жилка, и вдохнул еще раз, настолько глубоко, что в легких запекло. Во рту альфы обильно скапливалась слюна, а десны пекло. Гук прошелся по ним языком и лишь теперь почувствовал, что клыки стали больше и острее. В горле у него пересохло, несмотря на то, что слюна катилась потоком, а желание впиться зубами в нежную кожу Чимина отчаянно билось во всем теле, затмевая по силе даже возбуждение. Чонгук еще сильнее вжался носом туда, где запах омеги ощущался особенно густым. В голове альфы зашумело, а комната перед глазами завертелась бешеной каруселью. Лишь когда клыки вонзились в тонкую кожу на ключице любимого, Чонгук понял, что произошло. Вот только почему именно сейчас? Почему именно с Чимином? Прежде он кусал своих бывших исключительно под давлением страсти. Но впервые желание поставить метку, сделать омегу своим, восстало настолько отчетливо, осознанно, приобрело первостепенную важность. Чонгук сильнее обхватил Чимина за талию, прижимая к себе, и вдруг его будто током прошибло, когда он услышал звук, отдаленно похожий на рык. Он зарождался в груди омеги, поднимался выше, срывался с губ приятным урчанием, похожим на кошачье, но его вибрацию Чонгук ощущал всем своим телом, и это привело мужчину в состояние наивысшего восторга, эйфории, внеземного блаженства. Вкус омежьей крови на языке окончательно разрушил контроль альфы, и тот потерял голову. Чон жадно шарил ладонями по обнаженному телу, заходящемуся в экстазе, пока Чимин запрокидывал голову, открывая шею и будто приглашая укусить снова. Урчание омеги с каждым мгновением становилось сильнее, заполняя приятными звуками утреннюю тишину и вместе с тем сводя Гука с ума. — Чонгук-и, — сорвалось с полных губ Чимина чуть слышное, когда омега до конца опустился на возбужденный член альфы, а в ответ ему раздался утробный рык. Только сейчас мужчина осознал, что произошло. И все же эйфория от присутствия Чимина, от того, что теперь этот омега принадлежал ему, носил его метку, пропитался его запахом, затмевала плотское удовольствие. Соитие стало лишь завершающей точкой. Нет, восклицательным знаком! Чимин устало припал к широкой груди альфы, с трудом восстанавливая тяжелое дыхание, а когда немного пришел в себя, то коснулся кончиками пальцев метки на ключице. Ранка немного болела и все же отдавалась приятным теплом в груди. И в тот момент Чимин понял, что сбылось его самое заветное желание. Улыбнувшись, он прижался еще теснее к альфе, которого по праву теперь мог назвать своим.