Встреча в отеле

      Гедеон вынашивал эту идею довольно долго. Сначала отец убедил его в том, что он недостаточно взрослый для этого, потом он не мог определиться чего хочет. Потом поиски подходящего мастера заняли его на долгое время. И когда, казалось бы, все уже решено, Скэрилу взбрело в голову устроить свою маленькую революцию. Резко стало не до себя и своих хотелок. Всё же забота о Готье и Габи была на первом месте. Но вот всё утихло. Появилось время на себя, а он снова сомневается…       Отбросить сомнения получилось спустя несколько недель. И вот он достает запылившийся эскиз татуировки и идёт к мастеру. Месяцы мучений позади и он счастливый обладатель вечного рисунка на теле, отражающего его самоощущения. Тату не была видна всем и каждому. И его это устраивало. Грело душу знание того, что она есть. Со временем даже появилась привычка проводить по ней рукой и успокаиваться.       Первым, кто увидел его обновку, был Оскар. Так получилось, что все это время их триада существовала раздельно. Просто они выросли, и появилось больше дел и ответственности. Собраться, как раньше уже не получалось. А их отношения никогда не пересекали определённую черту. Смешно, но его братишка обошёл его в этом и завёл серьёзные официальные отношения намного раньше. Отец был очень «рад» этому.       Когда их триада, как обычно, договорилась встретиться в отеле, спустя почти три года разлуки, было волнительно. Уж, себе Гедеон мог признаться, что скучал.       И вот, он сидел расслабленный в кресле, одетый в один чёрный шёлковый халат, еле закрывающий середину его бёдер. Ему нравилось ощущение этой ткани на голой коже. Первый вошёл в их номер Оскар. Люмьер, как всегда, задерживался. Гедеону иногда казалось, что он делал это специально, чтобы нагрянуть в середине процесса и застать их в каких-нибудь интересных позах. Он не мог его винить за это.       Оскар быстро скинул свой плащ и обувь у входа, не особо заботясь, куда они упали, и подлетел к Гедеону, тут же вовлекая его в долгий поцелуй. Он был нетерпеливым и немного неуклюжим, словно за это время мужчина забыл, как целоваться. Он неловко двигал руками, боясь прикоснуться к партнёру. Это раздражало. Поэтому Гедеон схватил одну из них и прижал к своему бедру, вздрагивая от того, что ладони были ледяными. «Прости», — прошептал Оскар сквозь поцелуй. Ему хотелось большего. Обласкать всё тело партнёра взглядом и губами. Вспомнить его вкус. Снова услышать хриплый от возбуждения голос, приказывающий ублажить его хозяина.       Ткань халата уже давно не скрывала пах Гедеона. Часть татуировки резко контрастировала с его бледной кожей, покрытой сейчас мурашками. Оскар завис, когда заметил раздвоенный язык, казалось, касающийся полу возбуждённого члена, и голову змеи с прорисованными «чешуйками». Извивающееся тело покрывает всю правую сторону поясницы и бедра. Хвост проходит по задней стороне ноги до колена. И как он не заметил её сразу? Когда Гедеон нетерпеливо поёрзал, Оскар вздрогнул и поднял взгляд на лицо Хитклифа. Он видел в его глазах искры веселья и вызова. — Могу… Могу я прикоснуться к ней? — его голос не слушался и был тихим, но Гедеон услышал вопрос. — Только языком, — насмешливо протянул он, захлебнувшись стоном, когда Оскар впервые лизнул хвост змеи, что покоился на внутренней стороне колена.       Гедеон хотел немного поиграть с гордостью этого аристократа, наказывая за долгую разлуку, но, похоже, прогадал. Кожа стала чувствительнее, и выдержать эту пытку было сложнее, чем он думал, но отступать уже поздно. Каждый раз, когда Оскар чуть сильнее надавливал языком, он готов был сойти с ума. Чем выше поднимался этот чёртов язык, тем сильнее сжималась пружина внутри. В голове было пусто.       Вот Оскар, едва касаясь кожи кончиком языка, проводит по передней части бедра. А в следующее мгновение уже широким мазком проводит по внутренней стороне, опасно близко к паху. А вот он уже на пояснице оставляет мокрую дорожку, повторяющую изгибы тела змеи. Слегка прикусив тазовую выпирающую кость, Оскар спускается невесомыми поцелуями к голове хладнокровной. — Отсоси мне, — на выдохе приказал Гедеон, когда понял, что если всё продолжится в том же темпе, то он позорно кончит от простого вылизывания его бедра.       Оскар не может его ослушаться, поэтому тут же принимается за его пах, выцеловывая основание члена, поднимаясь по стволу вверх. Это было невыносимо медленно и сладко. Поэтому, когда он раскрыл рот, чтобы обхватить головку губами, Гедеон сжал левой рукой его волосы и сам качнул бёдрами вперёд, трахая глотку партнёра и царапая свою кожу о его зубы. Он постепенно ускорялся, когда понял, что всё в порядке и Оскар не собирается выблевать на него свой ужин. Наоборот тот уселся поудобнее, раскрыл пошире рот и уже сам активно начал двигать головой в нужном ритме. Кажется, за это время были утеряны только навыки поцелуя. Его минет всё ещё был шикарным.       После того, как Гедеон кончил, Оскар проглотил всё до последней капли и, отстранившись, сел на пол. Хитклиф склонился над ним, большим пальцем вытирая собственную сперму с уголка губ партнёра, чьи руки потянулись к паху, чтобы довести себя до разрядки. Это не понравилось Гедеону. Он нахмурился и приказал сидеть смирно. Оскар выглядел страдающе. Ему явно было больно от того, что его член упирается в ширинку жёстких и таких тесных сейчас брюк. Хотелось помучить его подольше. Насладиться сладкой пыткой партнёра и довести его до сокрушительного оргазма.       Гедеон принялся ногой водить по паху партнёра. Тихий стон-скулёж очень пришёлся ему по вкусу, поэтому он стал сильнее надавливать на эрегированный член. Он вырисовывал только ему известный узор, постепенно доводя Оскора до болезненного оргазма. — Прекрасная картина. Не останавливайтесь, — голос Люмьера застал их врасплох. Оба едва заметно дёрнулись и остановились, посмотрев на вошедшего. — Ну, что же вы. На самом интересном прервались, — Уолдин обошёл всё ещё сидящего на полу Оскара, встал перед лицом Гедеона и, нагнувшись, поцеловал его. В поцелуе с ним Гедеону никогда не удавалось взять ведущую роль. Люмьер был слишком наглым и развязным, что резко отличалось от смирного и в чём-то покорного Оскара. И ему это нравилось. Он словно находился меж льдом и пламенем. Сгорая и замерзая одновременно. — Классная татуировка, крошка, — Люмьер сжал его бедро и по-хозяйски провёл ледяной рукой по ноге. Оскар всё ещё сидел на полу у их ног и наблюдал за поцелуем. Ему безумно хотелось кончить, но не получалось. Слишком сильно сдавливала ткань его пах. С приходом их третьего атмосфера в комнате значительно переменилась. Воздух раскалился до предела. — Как насчёт того, чтобы помочь нашему папочке наконец кончить? — с издёвкой прошептал Люмьер. Гедеон мог только кивнуть. Поцелуи с Уолдином всегда вышибали из него дух. Казалось, он высасывал из него всю душу, оставляя только жгучее желание. — Эй, папочка, забирайся на кровать.       Люмьер удивлённо провожал взглядом Оскара, что был сегодня подозрительно послушным. И ещё ни разу не послал его. Обычно он огрызается и отпускает себя после третьего оргазма, полностью расслабляясь в его присутствии. Когда Вотермил снял с себя оставшуюся одежду и молча лёг на широкую кровать, Люмьер поднял на руки Гедеона и перенёс его на постель. Тот сразу же подполз поближе к Оскару и перекинул через него ногу, нависнув. Они не стали дожидаться третьего и принялись ласкать друг друга руками и губами. Зрелище было слишком горячим.       Люмьеру нравилось наблюдать за тем, как те двое играют друг с другом, соблазняя и зазывая его. Он никогда не присоединялся к их ласкам сразу же. Только спустя некоторое время, когда член уже затвердел, и унимать зуд в руках становилось невозможно. Ему нравилось грубо прерывать их поцелуй и вовлекать одного из них в новый, а через мгновение переключиться на второго для такого же глубокого и короткого поцелуя.       Для Оскара их маленькая прелюдия оказалась через-чур. Он с облегчённым стоном кончил, обмякая. Люмьер заставил Гедеона слизать всю сперму, что расплескалась по животу. А сам принялся растягивать анал их крошки. Когда он ласкал его уже двумя пальцами и чуть сильнее прошёлся по чувствительному месту, Гедеон прогнулся в пояснице, запрокидывая голову, и простонал его имя. Оскар уже, пришедший в себя, чуть приподнялся и стал ласкать соски Хитклифа, чередуя слабые и сильное укусы с поцелуями. Их вечер только начался…