to be loved

Цени то,

что ты сейчас имеешь, ведь

потом этого может

не стать.

            Глубокая ночь. На часах уже давно за полночь. Молодой парень шёл по пустой улице, перекинув сумку для ноутбука через плечо и засунув руки в карманы длинного пальто. Он медленно брёл по направлению к автовокзалу, прекрасно осознавая, что последний международный рейс ушёл ещё в 19:00. Его чёрное пальто было надето на распашку, а белый свитер едва прикрывал горло. Ему бы стоило прикрыть шею и застегнуться, но тот попросту не чувствовал холода.             Он решился на большой, отчаянный шаг. Наконец-то оставить того, кого любил больше всего на свете. Это было трудно, но так было необходимо. Многие обстоятельства вынудили его на этот серьёзный поступок. Окончательный.             Он чувствовал лёгкость и тяжесть одновременно. Одна часть парня желала развернуться и броситься обратно, залезть в кровать и нежиться в объятьях, а другая понимала, что больше так продолжаться не может.             Феликс был сыт по горло.             И просто устал.             Устал время от времени отходить на задний план, быть забытым и, по ощущениям парня, быть променянным на нечто новое.             Сейчас, оставив позади дом старшего и всё что с ним связано, он должен был плакать, но всё гораздо хуже. Все слёзы были пущены ещё раньше. И, наверное, лучше бы он прямо сейчас кричал в припадках истерики, чем с молчаливым опустошением, пустотой в глазах, направлялся в единственное место этого города – автовокзал.             Возможно потом он пожалеет об этом. Будет сожалеть и возвращаться к мыслям о нём, но тогда это будет не так больно.             В конце концов, он решил отпустить его. Отпустить того, кого ты безумно любишь, готов сделать всё ради него – разве это не отважный поступок, требующий силы воли и долю мужества?             Феликс любил Хёнджина. Ох, он его безумно обожал. Порой он тонул в этих прекрасных глазах, что истончали неземную, притягивающую ауру. Терялся в прекрасном, заливистом смехе и находил там успокоение от всех тревог. Он принимал его всего и желал любого. Готов был выслушать всё и поддержать, даже если сам будет не в порядке. Паренёк и вправду верил, словно они предначертаны судьбой. Две родственные души, соулмейты.             Но вновь, время от времени, натыкался на его безразличие, от которого в душе что-то с треском ломается, холод, из-за которого в жаркую летнюю ночь чувствуешь дрожь, и погасший интерес. И происходило это тогда, когда старший увлекался чем-то новым. В его жизнь приходили новые люди и порой Феликс видел, как Хван смотрит не на него. Сквозь него. Не замечал. Проводил больше времени с другими, чем с ним.             Было много ссор на этой почве и даже когда их отношения были под острой угрозой распада, они всё равно мирились и снова на какое-то время всё было хорошо. Но всему хорошему естественно заканчиваться. В конце концов всё снова повторялось, но учитывая то, как негативно относился Хёнджин к ссорам, младшему приходилось глотать все загоны и тревожные мысли в себя. Мысли подобию: «быть может мне всё это кажется?», «может всё снова будет как прежде?», «может он начнёт по-настоящему меня ценить?», и вовсе заставляли выть волком.             И в какой-то момент, та единственная хрупкая нить, что держала его рядом со старшим, оборвалась. И после того, как она оборвалась, младший не чувствовал подступающей к горлу истерики. Да, ему было больно, но все свои слёзы оставил где-то позади. Он был измучен и правда готов отпустить, жить без него.             Автовокзал был пуст, как и любая другая улица Сеула. Время и вправду было позднее, но Ёнбок больше не мог оставаться в доме старшего и снова терпеть всё это в себе. Это непостоянство от старшего, которое в конце концов разрывало его изнутри. Даже когда Ли прямым текстом говорил о том, что «что-то» происходит с их отношениями не так, Хван же это почётно оставлял, по ощущениям и видениям младшего, незамеченным.             И, наверное, не Феликсу учить старшего о том, как важно ценить то, что ты сейчас имеешь.             Парень теребил кольцо на указательном пальце, тут же вспоминая о Джине. Все мысли о нём отзывались чем-то тяжёлым в груди, но это должно пройти. По-хорошему стоило бы кольцо выбросить в канализацию, да забыть словно страшный сон, но отчего-то оставил его. Оно напоминало тёплые воспоминания, согревало душу, пусть и с лёгкой горечью в груди.             Младший не держал на него зла, обиду, напротив: оставался благодарен, ведь он познакомил его со многими вещами и помог узнать себя самого.             На часах было 2:00, а первый международный рейс в 6:45. Отправление в Австралию будет у первой платформы, билеты покупаются у водителя, так как кассы ещё будут закрыты. Ему придётся мёрзнуть четыре с лишним часа, но наверное это того стоило. И он был уверен в своём поступке, пока не увидел до боли знакомую фигуру через дорогу.             В свете фонаря стоял Хёнджин возле пешеходного перехода. Он в нерешительности топтался на одном месте, сжимал и разжимал кулаки. Ёнбок смог разглядеть его частое дыхание и глаза, наполненные страхом. Ли впервые видел в его глазах страх. Наверное старший бежал за ним, не разглядывая дороги. Если у Феликса пальто было нараспашку, то у Хвана же его и вовсе не было. На нём была чёрная кофта под горло, а сверху одет домашний свитер, который был неряшливо заправлен в синие джинсы. На его голове была та самая белая панама из овечьего меха. Единственный элемент одежды, который более менее согревает его часть тела - уши. Старший был однозначно в полном хаосе.             Хван сделал шаг, затем ещё один и ещё. Его взгляд был прикован к младшему. Движения с каждым шагом вперёд были уверенней, в них ощущалась твёрдость намерений.             На долю мгновения Феликс ощутил лёгкую панику, страх и главным образом слабость. Увидев его, он больше не был так уверен в своём решении и сердце разрывалось от тоски. Ком подступал к горлу и парень понимал, что вот-вот начнёт плакать. Первое, что хотел сделать Ёнбок - развернуться и убежать прочь, но бежать-то больше было некуда. Хван снова давал лёгкую надежду для него, сеял сомнения во всём.             Хёнджин стремительно сокращал между ними расстояние и Ли осознавал, насколько же он слаб к этому парню. Младший стоял как вкопанный и не верил своим глазам.             -- Феликс-с-с... -- обрывисто и едва слышно выдохнул Хван, прислоняясь лбом к чужому плечу и холодной рукой сжимая локоть.             Ёнбок был в полном замешательстве. Его плечи поникли, а внутри всё сжалось в тиски.             -- Феликс, пожалуйста, не уходи... Ты нужен мне, ты очень сильно нужен мне, -- старший дрожал то ли от холода, то ли от страха остаться без младшего. Он не мог поднять голову и взглянуть в глаза напротив.             Ли впервые видел его таким: опущенным ниже плинтуса, разбитым и потерянным, загнанным в угол кроликом. Он удивился, когда Хёнджин стал неоднократно просить прощения, вымаливать его, ведь обычно младший постоянно извинялся за каждую ссору. Парень открыл рот, в попытке что-либо сказать, но слов подходящих не находил.             -- Прости, прости, прости, я и вправду очень виноват перед тобой, прости. Я не знаю ничего, не знаю себя, не уверен ни в чём... но ты, ты нужен мне. Я осознал, как плохо поступал с тобой и мне правда не передать всех тех чувств, что я ощущаю, но пожалуйста, остановись, -- Хёнджин повторял одно и то же словно в бреду. Его слова на удивление звучали искренними. Он представил себе отсутствие младшего в его жизни и в груди неприятно сдавило.             За все те годы жизни с ним, Феликс ни разу не слышал столь искреннего, напуганного и потерянного Хёнджина. Одно слово "нужен", произнесённое так отчаянно, заставляет Ли поверить в его слова.             Ёнбок коснулся свободной рукой спины, призывая успокоиться. Только когда он коснулся чужой спины, младший ощутил как Хван содрагался в безмолвной истерике.             -- Прекрати, -- низкий голос прозвучал довольно резко, от чего Хван вздрогнул и, отпрянув от чужого плеча, рискнул взглянуть в чужие глаза.             Только тогда Феликс увидел в них непроизносимую печаль, глубокую отчаянность. Он был словно маленьким ребёнком, который умоляет матушку не покидать его. Сердце предательски дрогнуло. Хван бежал сюда сломя голову, даже нормально не одевшись.             -- Прости, прости, ты себе даже не представляешь, какой падалью я сейчас себя чувствую, -- в беспамятстве мотая головой из стороны в сторону, вторил одно и тоже старший.             Ёнбок коснулся щеки старшего, нежно поглаживая и вымученно вздохнув. Быть может, стоит дать один шанс? Быть может всё и вправду изменится. Сколько бы ссор не происходило - сама судьба не позволяет этим двоим разойтись.             -- Хватит себя унижать, я не этого желал, -- в этот раз прозвучало более мягко, чем в прошлый раз. Только тогда Хван смог перестать вторить одно и тоже.             -- Но... -- старший закусил губу, растерянно опуская взгляд вниз.

Любить тебя глотками ветра в горле.

Губить себя только тобою.

            Феликс отрицательно махнул головой, всё так же поглаживая рукой чужую щеку. Его взгляд был пропитан любовью к старшему. Это была глубокая любовь, которую ничем не затмишь. Ёнбок осознавал, что даже если отпустит и уйдёт от Хвана, то он всё равно не перестанет любить его. Его любовь была сильна до такой степени, что юноша и вправду без оглядки готов простить старшего.             -- Пойдём домой, -- убирая руку от щеки и снимая с себя пальто, чтобы накинуть его на плечи Хвана, предложил младший. Ликс медленно побрёл в сторону их малой, но уютной квартиры.             Хёнджин не стал отпираться от попытки позаботиться о нём. Он с мнимой радостью в душе принял чёрное пальто, чувствуя, как слабый парфюм младшего окутывал его. Парень ещё в неуверенности стоял на месте, словно не верил предложению.             -- Джинни, чего стоишь как вкопанный? -- разворачиваясь к старшему и улыбаясь самой тёплой улыбкой на свете, спросил Феликс. -- Ты разучился ходить?             В их отношениях, Феликс всегда был тем, кто первый пойдёт на встречу. Поэтому юноша схватил холодную ладонь Хёнджина, переплетая пальцы и потянул на себя, посмеиваясь. Младший быстро оглянулся вокруг, чтобы убедиться в том, что они правда сейчас одни на этом автовокзале, прежде чем трепетно не коснуться чужих пунцовых губ. Ему пришлось привстать на мыски ног, чтобы дотянуться и обхватить чужую шею рукой, ведь Хван был выше на добрую половину головы.             Поцелуй выходил ленивым, но Ли старался передать через него всю глубину своих чувств к парню.             -- Я сделаю шаг навстречу и подам тебе руку, поэтому не отказывайся от неё и крепко держи, -- отстраняясь от чужих губ буквально на мгновение, заключил напоследок Ёнбок, видя замешательство в глазах Джина и, не дожидаясь ответа, вновь примкнул к чужим губам.             Старшему же оставалось обомлеть под слабой напористостью Феликса, лениво отвечать на поцелуй. Пушистые ресницы дрогнули, прикрывая выразительные глаза. Он не станет возражать или требовать чего-нибудь ещё. Ему дали единственный шанс на попытку всё исправить и большего не нужно.             Писклявое "мяу" послышалось снизу возле ног влюблённых, заставляя их оторваться друг от друга и опустить изумлённый взгляд вниз.             Тёмный комок шерсти, щуплый и весь грязный, тёрся об ноги младшего, призывая внимание к себе. Его голосок звучал так отчаянно, с ноткой хрипотцы. Было видно, как маленькое существо боялось, но всё равно вышло к двум парням на страх и риск быть отвергнутым.             -- Хёнджин-и, я знаю, что тебе больше нравятся собаки, но мы долны его забрать! Ты только посмотри какой он милый! -- подбирая на руки худощавое тельце и совершенно не боясь запачкать одежду, слегка прижал к груди, осматривая. -- Откуда же ты такой маленький и хилый? -- луже лукаво обращаясь к котёнку с полной нежностью в глазах, спросил Ли, понимая, что ему вряд ли ответят на вопрос.             -- Хорошо, -- тепло улыбаясь, согласился старший, трепетно касаясь маленькой головки котёнка.