Последний вечер марта.

Весна. Самый разгар марта. Некоторые из птиц уже успели прилететь с Юга, всюду бежали ручьи, таял снег, пригревало солнце. На душе у учеников Невермора была бойкая радость, и даже счастье. Совсем скоро закончится очередной триместр, все уедут по домам, начнётся весёлое и прекрасное время. Хоть до этого момента и оставалось два месяца, подростки уже весело ходили по коридорам школы и насвистывали себе песни под нос. Но у двоих учениц не было радости. Они не чувствовали какого-то чувства которое предвещало о скором приближении лета. С каждым днем они все больше и больше угнетали себя, в особенности Уэнсдей, которая не смогла ничем помочь своей возлюбленной.

***

Как известно, кашель с кровью не доводит до хороших последствий. Но Синклер было абсолютно все равно. По крайней мере сейчас. Бледная девушка лежала на большой больничной койке безжизненно пялясь в белый поток. Казалось бы, часы её времяпровождения в больнице тянулись вечно. Она поступила сюда два месяца назад, и даже не по собственной воле. Её девушка привезла сюда из-за того, что жизнь Синклер буквально висела на волоске. Она даже не протестовала. Не было сил и желания. Энид устало прикрыла веки, и погрузилась в свои мысли. Она давно хотела разобраться с ними, но никак не доходили руки. Спутанный комок ещё крепче затягивался, с каждой секундой было все труднее осознавать где реальность, а где фантазии. Тёплое прикосновение к её руке вырвало девушку из этого состояния, и она резко открыла глаза. Рядом с ней сидела Уэнсдей. Темноволосая мягко сжимала руку Синклер, давая понять что не уйдёт от неё. Оборотень вдруг почувствовал защищенность от всего. Абсолютно от всего. Рядом с Уэнсдей ей было не страшно. Она потянулась к девушке что бы обнять. Аддамс сама поддалась вперёд даже не возражая. Энид заключила темноволосую в свои объятия и уткнулась в плечо, которое пахло приятным для неё парфюмом. Этот запах с самой первой встречи полюбился ей и стал родным на протяжении нескольких лет. Стоило ей лишь вспомнить это, как на глаза накатили слезы. Девушка лишь крепче вжалась в Аддамс и опустила голову. Воспоминания накатывали с новой силой. Она не может не плакать. Это настолько дорого для неё, что девушка просто не может. ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ. –Энид, ты согласна стать моей девушкой? — Аддамс посмотрела в голубые словно небо глаза, и заправила светлую прядь Синклер за ухо. –Уэнсдей... Я согласна быть с тобой... Везде и до самого конца. Я люблю тебя... — светловолосая бросилась на шею теперь уже её девушки. Аддамс осторожно обняла своего Волчонка и погладила по спине. Со стороны Энид послышались тихие всхлипы и Ворон прошептал на ухо: –Моя любовь, не надо слез, я ведь рядом. Теперь мы будем вместе. Успокаивающие поглаживания по спине Волка помогли Энид собраться с мыслями и сказать лишь одну фразу: –Я очень сильно люблю тебя, Уэнсдей, никогда не забывай об этом, что бы не случилось. Мокрым носом она снова уткнулась в плечо и задрожала. Слезы радости катились по её щекам. Она была счастлива. Счастлива до невозможности. Лёгкий поцелуй остался на её красной от слез щеке, и тут же она почувствовала руку на своей ладони. Изящные пальцы Аддамс надевали на её безымянный палец кольцо с чёрной гравировкой и небольшим светло-розовым камушком, рядом с которым красовалась надпись "Энид×Уэнсдей". Синклер бросило в слезы и она снова прижалась к Аддамс. Её губы нашёптывали лишь одну и ту же фразу: "Я люблю тебя", "Я люблю тебя"... Аддамс крепко вцепилась в возлюбленную успокаивая её поглаживаниями по голове и рукам. –Ну чего же ты? –Я счастлива, Уэнс... –Я тоже счастлива, любовь моя. Перестань плакать, слезы совсем не идут твоему прекрасному лицу. Поцелуй в губы заставил Синклер расслабиться и полностью довериться своей девушке. Она отдала сердце Ворону. Горящее сердце она вручила ей прямо в руки 4 марта, тихим весенним вечером... КОНЕЦ ВОСПОМИНАНИЯ. Энид заплакала. В горле появился ком, разум затуманился. Руки лишь сильнее сжимали белую рубашку. Не хотелось вот так уходить. Она хотела остаться со своей любовью до конца. Если бы не эта болезнь, она бы продолжила жить как раньше. В какой-то момент Уэнсдей отстранилась от Энид и поцеловала её. Возможно в последний раз она чувствовала эти губы. Поцелуй получился трепетным, запоминающимся. Слегка толкнув светловолосую на кровать, Ворон опустился рядом и накрыл их обоих белым одеялом. Светловолосая прижалась к телу Уэнсдей и снова всхлипнула. –Уэнсдей, я не хочу умирать. Я не хочу оставлять тебя одну. Я не хочу уходить от тебя... — Волчонок коснулся бледной, обессиленной рукой ладони Аддамс. –Всё будет хорошо, я рядом. Не бойся смерти. Я буду с тобой даже на том свете. — на глаза Уэнсдей накатили слезы, но она сглотнула их, не давая показаться наружу. Синклер пробрал острый кашель. Лёгкие разрывались от Адской боли, она была готова кричать. Отхаркнув кровь в белоснежный платок, девушка кинула его на тумбочку и слёзно посмотрела на Уэнсдей, которая в свою очередь боролась со слезами. Аддамс ненавидела это. Она ненавидела страдания Энид. Она убьёт любого, кто посмеет причинить её Волчонку боль. Моральную, физическую – неважно. Ворон растерзает в кусочки и не помилует. Ради Синклер она готова на все. –Засыпай, моя любовь. Завтра будет все хорошо. К тебе приедет врач из Франции. Он обязательно поможет тебе, в его карьере были такие случаи, он спасал многих людей. Все будет хорошо, я люблю тебя, Энид. –И я тебя, Уэнсдей... — девушку снова пробил кашель, на этот раз более сильный чем раньше. Схватив платок, она откашлялась в него и устало упала рядом с Аддамс. Ткань была пропитана кровью больной, ей оставалось совсем немного. Но девушки верили в чудо. Они знали, что все будет хорошо.

***

Аддамс проснулась от громкого кашля. Синклер стояла возле раковины и сплевывала кровь. Уэнсдей быстро вскочила с койки и подбежала к девушке. Раковина была в крови, и даже при свете луны который попадал через большое окно в палату, это было видно. Ком застрял в горле, Аддамс пыталась сохранить самоконтроль. Где-то на подкорках разума, она понимала что Энид оставалось совсем немного, и смерть была неизбежна. Синклер откашлялась и её начали бить лёгкие судороги. Уэнсдей подхватила её на руки и опустилась возле раковины. Светловолосая жадно глотала воздух, в груди было ужасное ощущение. Её будто сжали, засунули в тиски и безжалостно начали давить. В глазах помутнело, руки потянулись к лицу Уэнсдей. Создавалось ощущение, будто в темноволосой она видела свое спасение. Энид через силу улыбнулась и откашлялась. –Уэнсдей... –Синклер, не смей умирать, дождись утра, все будет хорошо, приедет врач и ты вылечишься. – Аддамс трясущимися руками обнимала больное тело возлюбленной и смотрела ей в глаза. Слезы темноволосой капнули на щеку Энид, отчего последняя рассмеялась, но этот смех прервал приступ кашля. –Прости меня... Я не хотела, правда, я во всем виновата... – Синклер боролась с кашлем который рвался наружу. –Не смей винить себя. Ты не виновна, я недосмотрела... – слеза снова капнула на щеку. Энид задрожала, ей вдруг стало невыносимо холодно. Но Уэнсдей была такая тёплая... Синклер прижалась к Уэнсдей и вновь подняла глаза. –Уэнс, мне так холодно... А ты такая тёплая. Не оставляй меня. Светловолосая уже не обладала своим телом. Глаза сами закрылись, дышать стало ещё труднее. Грудную клетку разрывало на части. Ей хотелось кричать, но сил не было. –Я люблю тебя, Уэнсдей. Ты навсегда будешь в моем сердце... – слова сорвались с окровавленных уст Синклер, и она замолчала. Где-то впереди мелькнул белый свет. Холод ещё сильнее пробил почти мёртвое тело и Энид тихонько двинула рукой в сторону Аддамс. –Энид, Энид, открой глаза! Ты слышишь меня? Не смей уходить, не смей! – шёпотом сказала Уэнсдей и провела по щеке Синклер. Где-то вдалеке Энид услышала этот голос, но не смогла развернуться и пойти на него. Она не могла. Отчётливо понимая кто сказал это, Энид закричала куда-то вдаль. Ненависть к самой себе пробирала её. Слезы застелили голубые глаза, но она продолжала двигаться вперёд. В груди было лёгкое ощущение, дышать было хорошо. Спустя месяцы она наконец-то вздохнула полной грудью. Почти дойдя до света она ещё раз попробовала обернуться. На удивление это получилось. Взади ничего не было. Энид развернула голову и коснулась белого света. –Энид, пожалуйста! Нет, открой глаза, скажи что все хорошо! – Уэнсдей положила руку на грудь Энид, и её начало трясти. Грудная клетка больше не подымалась. Она застыла. И больше никогда не подымется. –Прости меня, моя любовь... – Аддамс прижалась к Синклер и громко заплакала. Она больше не услышит тот весёлый, звонкий смех. Больше не услышит как Энид напевает весёлый куплет какой-то песни, которую слушала накануне вечером. Больше не увидит её улыбку, и не услышит той самой фразы: "Я люблю тебя, Уэнсдей. Не забывай об этом". Последний вечер. Последняя ночь вместе. Это был их последний марь, который Уэнсдей запомнит навсегда и никогда не забудет.