Сын Небесного пантеона

Хуа Чен, нахмурившись, вгляделся в эту записку, читая вслух: – Вэй Усянь. Вэй ин. Се Лянь внимательно смотрел на того, усмехаясь. Малыш на его руках лежал спокойно от постоянных покачиваний и баюкивания. – Так, значит твои родители напророчили тебе интересное будущее. – он ласково посмеялся и гладит ребенка по макушке. Чэнжу непонимающе уставился на принца, изогнув бровь вновь, задавая вопрос без слов. – Вэй- призрак, Усянь-без зависти. Маленький Вэй Ин уставился на нынешних родителей , услышав свое имя и ручками потянулся к Се Ляню. Проурчав от умиления, Наследный принц подал тому ладонь, на что он схватился своей маленькой ручонкой за пальцы, намертво вцепившись и не отпуская, но вторая рука все еще тянулась, видимо искала второго родителя. Заметив это, Лянь посмотрел на Хуа Чена, взглядом показывая подойти, на что тот тут же подскочил, неуверенно протягивая ладонь малышу. Сразу после этого жеста палец мужчины тут же протянули к лицу , беззубым ртом прикусывая. Хуа удивленно распахнул глаз, смотря на ребенка. Он впервые как-либо контактировал с настолько маленькими людьми, и это стало крайним удивлением для него, оттого смотрит в поиске ответа на это на супруга. – Это нормально, он играется. – Се Лянь хихикнул и чмокнул в губы Чэнжу, а после наклонился к ребенку, оставляя поцелуй на лбу. Сань Лан смотрит на ребенка еще минут пять, пока тот не уснул прямо-таки с пальцем мужчины, вызывая настолько странную и тёплую бурю эмоций, в, кажется совсем безразличном к детям ранее демоне. – Надо смастерить ему кроватку, гэгэ. – Посиди с ним, я схожу в лес. Справишься? Хуа Чен кивает, забирая у него сверток, пытаясь покачивать также, как его Гэгэ, пока сам принц уже вышел из Храма. Смотря на спящего малыша , он все еще не понимает, какие чувства испытывает к тому, что помимо друг друга у них будет еще один член семьи. Его не заботило, как отреагируют их знакомые, друзья, заботило лишь то, справится ли он сам с такой ношей, как маленькая жизнь человека, которая во всех смыслах маленькая. Что угодно может ее сократить , с темпом жизни их пары уж тем более. Маленький Усянь, словно слыша его мысли, распахнул глазки, непонимающе бегая зрачками по ближайшим объектам, ведь белый Гэгэ исчез, оставив его одного. Храм почти тут же заполнил детский плач, отчего Хуа в растерянности секунд десять молча смотрел на мальчика, думая что делать, продолжая лишь покачивать. Это несильно помогало, Вэй Ин не успокаивался, казалось, лишь сильнее разразился плачем, вгоняя в еще большую растерянность. Грозный Непревзойденный демон , Собиратель Цветов под кровавым дождём сейчас паникует от того, что не может успокоить маленького ребенка.Точнее, это теперь даже не просто малютка, а его.. Сын? – Ну же, ну чего ты, малыш.. Ну не плачь, Гэгэ сейчас вернётся. – но тот и не думал прекращать. Оглядевшись, словно боясь быть замеченным в своём проблеске нежности, Хуа Чен сел на циновку, покачивая малыша, тихо-тихо запевая мелодичным глубоким голосом: – В небо огненным драконом взмыл огней весёлый рой, пляшут стены фанзы-дома, пляшут звёздочки с луной,– Усянь заткнулся тут же, смотря на новоиспеченного отца хлопающими глазами. – Императоры и феи, шëлк, нефрит, зелёный блеск.. Мальчик смотрел на Чэнжу уже в полусне туманным взглядом, вновь протягивая ручки, на что, не прекращая петь, Хуа Чен послушно подал ладонь. –... Пляшут тигры и лисицы, пляшет жёлтых пагод край, облака над черепицей , череда гусиных стай .– пальцы Хуа-Хуа вновь захватили в плен маленькой детской ручки, отчего на лице демона простлыла мягкая улыбка. –За стеной из слëз и глины полых трубок перестук , флейта леса-исполина в такт качается бамбук.. –малыш совсем уснул, а на пороге появился Се Лянь, с улыбкой наблюдающий за своим супругом, которого , кажется, не видел таким открытым уже давно. –Уснул? –пройдя внутрь Храма с пустой спиной, оставляя на входе связку наструганных досок, спрашивает тихо-тихо. Ответом служит кивок. – Красивая колыбельная, Сань Лан, –Се Лянь взял малыша из рук мужа, перекладывая на застеленную соломой циновку.–Он заснул надолго, пошли кроватку делать. Хуа Чен встает, отряхивается и идет на улицу, потягиваясь, пока Лянь сам принес ему инструменты. – Ох.. Гэгэ, я не хрустальный, принес бы сам. – Ну- ну, не перевирай. Еще какой хрустальный, самый-самый драгоценный и хрупкий Сань Лан.– Се Лянь обнял его со спины и целует в шею, прижавшись на пару секунд к тому . Чэнжу с улыбкой хмыкает, направляясь к доскам , начиная выстругивать нужную форму. – Закончу с крышей Храма и вернемся в дом Блаженства. Кроватку заберем с собой, я сомневаюсь, что мы вернемся сюда с ним ранее, чем он вырастет из этой люльки. Се Лянь хихикнул, кивая, и садится с ним на траву рядом, занимаясь вырезанием фигурки в балках кроватки. Пока Сань Лан делал все детали, оказалось, что Лянь нечаянно срезал еще и бамбук в своем сборе материалов. –Ой. Слушай, может сделать ему игрушку? –Какую, к примеру? Наследный принц смутился, задумавшись. –Не знаю... Флейту?– Чэнжу хмыкнул, пустив смешок, но кивнул. – Эй, чего смеешься! В демона полетел сорванный возле принца цветок, отчего двор Храма разразился смехом еще больше. – Просто, Гэгэ, ты уверен, что такую вещь, как флейта, можно считать игрушкой? Се Лянь нахмурился, смотря на бамбуковый шест. – Я чувствую, что это нужно. Если я ошибаюсь, просто отложим в дальний угол. –он выглядел так, будто слова супруга и правда заставили задуматься. Сань Лан виновато сжал руку в кулак, хрустнув пальцами. – Извини, Гэ.. – Не извиняйся, я просто задумался, какую флейту ему вырезать. – Лянь приложил два пальца к только открывшемуся рту Хуа-Хуа, чтобы тот не продолжил. Еще до вечера во дворе стояли звуки строгания дерева, смеха, иногда шуточной ругани. –Смотри, Сань Лан, доделал! – Лянь победно поднял своë творение над головой, после подползая по траве к нему, чтобы показать. Наградой за работу Хуа Чен чмокнул его в губы, отвлекаясь от сбора кроватки. – Ты молодец, Гэгэ. Ну-ка, сыграй что-нибудь. Се Лянь мотает головой и протягивает флейту супругу. – Я не поверю, если ты скажешь, что не умеешь. Сань Лан едва опешил. Он уже очень давно не играл, лет так 300 точно, играть сейчас перед Его Высочеством казалось чем-то постыдным. – Гэгэ, ты уверен? Я уже много лет не то что не играл, флейты в глаза не виде- Ему в грудь буквально впихнули инструмент, и кроме как взять ничего не оставалось. Нерешительно корпус флейты коснулся нижней губы непревзойденного, и из неё полился нежный звук прекрасной трели. – А говорил, что не умеешь. Хуа-Хуа нахмурился, кажется, боялся сбиться, и играет напряженно, дабы не сорваться. Спустя минуту мелодия оборвалась, дальше он не помнит. Приоткрыв глаза, Чэнжу смотрит на супруга, ожидая отвращения на его лице, но видит искреннее восхищение. – Будешь учить А-Сяня играть. Я всё сказал.