вкус чернил | vkook

Ты как сигарета,

Эта пачка со 100 доказательствами

Неважно, сколько я получаю,

Я всегда жажду

Этого чувства, когда мы целуемся,

Как движется твое тело

Неважно, сколько я получаю,

Я всегда жажду тебя, да,

жажду тебя...

***

      Татуировщик заглушил двигатель своей потрепанной старой машины и оперся татуированными руками на руль. Громко выдохнул из легких. Ему казалось, что он задержал дыхание на несколько часов. Чертовски нервничал, но не знал почему.       Он был талантлив. Он знал себе цену как художник и знал, что делает блестящие татуировки. Предстояло еще многому научиться, но он был уверен, что чертовски хорош в своем деле. Он не мог вспомнить, когда в последний раз беспокоился из-за какой-либо татуировки.       Конечно, его начало было стрессовым. Через это проходит каждый тату-мастер, который только начинает свою карьеру. Ну и что, если ты талантлив и красиво рисуешь. Взять в руки тату-пистолет и нанести чернила на чью-то кожу так, чтобы они остались там навсегда, — это совсем другое.       Ты знаешь, что в твоих руках что-то важное, и не хочешь облажаться, поэтому нервничаешь. Так напрягаешься, что тошнит, но после нескольких татуировок напряжение куда-то уходит, и ты начинаешь радоваться, что ты художник, который получает огромный багаж доверия от клиента. Кто-то доверяет тебе свое тело как холст, поэтому ты должен сделать все возможное, чтобы создать произведение, достойное великого художника. Тебе нужно создать что-то, о чем заказчик не пожалеет через десять или двадцать лет.       Но теперь холст, который он собирался использовать, был для него больше, чем просто материал для создания чего-то прекрасного. Это тело принадлежало кому-то, кто быстро стал для него важным, и он чертовски боялся его. Он чувствовал ту же тошноту, что и в начале своей карьеры, она сжимала горло и не собиралась отпускать. Эта татуировка была чертовски важна для Чонгука, и она должна была быть идеальной.       Гук открыл ему свою душу. Он показал ему то, что он не позволял никому видеть. Это была большая честь, но и большая ответственность. Парень доверял ему. Он так доверял ему, чтобы рассказать о своем прошлом, о своей матери, о несчастном случае, который отнял у него почти все. Он хотел сделать эту татуировку, думая о своей матери, но у Тэхёна было ощущение, что если он достаточно постарается, возможно, благодаря ей, брюнет, наконец, освободится от тьмы, которая, казалось, поглотила его и не отпускает.       Чонгук жил так, как будто он никогда не переживал эту аварию, и он хотел помочь ему изменить это.       Он не знал, почему это было так важно для него, но он хотел помочь ему. Дело было не только в нем. Парень был очень привлекательным. Его влекло к нему всеми возможными способами, но он был бы доволен их дружбой, если бы она могла изменить его жизнь.       Эта татуировка должна была стать первым шагом к исцелению. Это должно было быть идеально. Каждая линия, каждый штрих. Все должно было быть именно так, как мечтал Чонгук. Он боялся, что он не оправдает его ожиданий, хотя парень был в восторге от его замысла.       После того, что он узнал прошлой ночью, он не мог перестать думать о нем. Он лежал в своей постели и прокручивал слова в голове. Он так ясно видел свои дрожащие руки, ощущал их тепло и вес в своей руке, и все, о чем он мог думать, это то, что он хотел бы держать его за руку до скончания века.       Он убрал руки с руля и открыл дверь. Он поправил кожаную куртку на плечах и достал из правого кармана пачку сигарет. Он сунул одну в рот и провел пальцем по воспламенителю, заставив зажигалку выплюнуть оранжевое пламя. Он сунул кончик сигареты в огонь и сильно затянулся, втягивая никотин в легкие. Он надеялся, что это поможет успокоить его нервы, хотя и знал, что надежда, вероятно, была ложной. Хотя попробовать стоило.       В тот день был довольно сильный ветер, так что сильный ветер развевал ему волосы. На его глаза упала огненно-красная челка. Инстинктивно он запустил свои татуированные пальцы в мягкие пряди и зачесал их назад, но они непослушно упали на прежнее место. Итак, не обращая внимания на непослушные пряди, Тэхён поднес руку ко рту и сделал вторую затяжку. Когда он это сделал, вдруг чьи-то руки закрыли ему глаза.       Он инстинктивно прикусил нижнюю губу, сдерживая улыбку. Ему не нужно было спрашивать, кто это был. Он хорошо знал, кто стоит за ним. От него пахло свежесваренным кофе, который он, вероятно, купил специально для него, и запахом его духов, вероятно, разлившихся по его нежной коже из чертовски дорогого фирменного флакона, но такого чудесного, что в нем можно было купаться. Он хотел почувствовать запах его простыней, согретых теплом их тел, своей кожи, испачканной черными чернилами. Он задавался вопросом, будут ли они после дикой ночи, полной экстаза, пахнуть столь же чудесно. — Привет, зайчик, — поздоровался рыжий с улыбкой на губах, затем поднял руки и накрыл ими руки Чонгука, одновременно убрав их с глаз и повернувшись к нему лицом. Брюнет тут же широко ему улыбнулся. — Ты так здороваешься с каждым незнакомцем? — спросил он, желая подразнить его. — А если бы это был кто-то другой? — Я не мог спутать тебя ни с кем другим. Ты пахнешь моей любимой смесью: кофе и пирожного, — сказал татуировщик. — У меня сегодня только кофе, — ответил брюнет, поднимая две кружки, как будто хотел доказать свою правоту. — В точку. Ты принес мне кофе, и сам Пироженка, — пошутил рыжий, и Чонгук фыркнул себе под нос. — Ты путаешься в моих прозвищах. Все началось с Непослушного мальчика, потом был Маленький врун, Зайчик, а теперь еще и Пироженка? — Давай, ты будешь вечным Непослушным мальчиком. Хотя зайчик мне тоже понравился. Что бы я отдал, чтобы однажды увидеть тебя в костюме озорного зайчика, — пошутил он дальше, видя, что брюнет явно смущен его словами. — Да, еще нет и девяти утра, а ты уже шалишь, — сказал он, недоверчиво смеясь. — Не говори так. — Ну, только не говори мне, что ты никогда не делал ничего подобного, — сказал татуировщик, пристально глядя на него.       Чонгук был явно смущен, но его губы все еще украшала милая улыбка. Тэхён затянулся сигаретой, затем облизнул губы и внимательно посмотрел на него, щурясь своими темными глазами. — Что-то вроде чего? — спросил Чон, хотя точно знал, что имел в виду татуировщик.       Он чувствовал, как горят его щеки. Ему было стыдно, но, с другой стороны, ему нравилось, что татуировщик его провоцирует. — Что-то неприличное, озорное и чертовски сексуальное, — ответил он. — Думаю, это твоя фишка, — сказал Чонгук, приподняв правую бровь. — Для танго нужны двое, не так ли? — он спросил.       Цвет его радужных оболочек стал темнее, и он увидел в них странное мерцание. На губах татуировщика скользнула озорная улыбка. — Так скажем, Лиса не подходит для танго, — ответил брюнет, глядя ему прямо в глаза.       Взгляд его был твердым, непреклонным. Он не знал, откуда у него вдруг появилась такая уверенность. Он часто слушал рассказы Чимина, который не слишком заботился о правильности своих слов и говорил то, что его слюна приносила на язык, но сам он редко кому-либо доверял о своей сексуальной жизни. Возможно, потому, что рассказывать было особо нечего. — Тогда Лиса не знает, что теряет. — Как ты можешь быть в этом так уверен? — спросил он, дразня его еще больше. — По какой-то причине я называю тебя Непослушным мальчиком, — сказал татуировщик, затем сделал последнюю затяжку и погасил сигарету. — Нам лучше зайти внутрь, пока мое воображение не разыгралось слишком сильно, — говорил он, указывая на студию.       Чон тихонько усмехнулся, затем взял кофе, который купил для них, и направился в студию. Когда они вошли, Намджун уже сидел, а рядом с ним Юнги. У Чонгука сложилось впечатление, что светловолосый татуировщик пристально смотрит на него. Он почувствовал странный страх перед его взглядом. Чимин думал, что этот человек был великолепен, но у него было чувство, что он ему не очень нравился.       Судя по тому, что он предположил, Юнги был лучшим другом Тэ. Вероятно, ему не нравилось, как развивались их отношения. Тэхён, должно быть, упомянул ему об их поцелуе, он знал, что Чонгук узнал правду о его ребенке. Если бы он не был к нему очень благосклонен, то не стал бы его за это винить. Если бы все было наоборот, и Чимин завязал бы какие-то странные отношения с кем-то, у кого серьезные отношения, ему бы это тоже не понравилось. Он не хотел бы, чтобы кто-нибудь причинил ему боль.       Но он не собирался причинять вред Тэ. Татуировщик был действительно замечательным человеком, и он хотел, чтобы он был в его жизни. Он не знал, что выйдет из их отношений, но хотел, чтобы они продолжались. Мысль о том, что, закончив татуировку, он может просто уйти отсюда и никогда больше его не увидеть, вызывала у него тошноту. Он не знал, что у них общего или что он на самом деле делал, он просто действовал инстинктивно.       Он мягко улыбнулся двум тату-мастерам и кивнул им, а затем поспешил в комнату, где Тэ делал татуировку. Он не хотел оставаться в комнате ожидания слишком долго, потому что чувствовал, что взгляд Юнги становится все более и более ошеломляющим. Тэхён поприветствовал своих друзей и последовал за ним. Он включил свет, позволив его свету осветить свое рабочее место, и закрыл за собой дверь.       Теперь они были совсем одни, и Чонгук внезапно почувствовал странное напряжение. Он не боялся делать татуировки. Раньше он задавался вопросом, на что это похоже, и не больно ли это, но теперь он чувствовал только счастье и волнение. Он не мог поверить, что, наконец, через десять лет после аварии он осуществит свою мечту.       Эта татуировка была у него в голове столько лет. Вскоре после аварии он даже пытался ее нарисовать, но постоянные панические атаки мешали ему это сделать, поэтому он окончательно сдался. Когда он рассказал Тэ о том, каким он хочет видеть этого ангела, татуировщик сделал нечто удивительное. Он как будто вошел в голову, или даже лучше, как будто вошел в душу и нарисовал то, о чем так мечтал, внеся в дизайн что-то свое, что только сделало его еще красивее и неповторимее.       Он не думал, что кто-то сможет использовать этот отвратительный шрам, чтобы создать что-то настолько красивое. Каждый раз, когда он думал о том, что Тэхён видит его таким, он чувствовал что-то, что не мог выразить словами. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Он не мог дождаться, когда татуировщик создаст произведение искусства на его теле, навсегда войдя в его жизнь. Он не знал, как сложится их судьба, но с сегодняшнего дня часть Тэ будет с ним навсегда. Это осознание было странно успокаивающим и завораживающим одновременно. — Ты нервничаешь? — спросил вдруг позади него голос, и только теперь он понял, что стоит посреди комнаты, как последний придурок.       Он повернулся к татуировщику и, нежно улыбаясь, покачал головой. — Нет, — уверенно ответил он. — Нисколько. Я знаю, что ты сделаешь для меня что-то прекрасное. — Ага, — сказал татуировщик. — Хорошо, что хоть один из нас сегодня не нервничает, потому что я чертовски нервничаю, — признался он.       Чонгук удивленно нахмурил идеальные брови. Его слова удивили. Он не видел причин для татуировщика нервничать. Он был чертовски талантлив. Ничего прекраснее этого проекта он в жизни не видел. Ну, может, кроме самого татуировщика, но набивать его на теле он не будет. — Ты шутишь, что ли? — спросил он, не уверенный, говорит ли Тэ правду или высмеивает его.       Однако татуировщик облизнул губы и провел рукой по своим рыжим волосам.       Он был явно напряжен и чертовски милым. — Я давно не был в таком стрессе, — честно сказал он. — Я знаю, как важна для тебя эта татуировка, и я не хочу ее испортить. — Тэ, дизайн идеален. Это лучше, чем то, что я имел в виду, и я говорю это не потому, что ты собираешься сделать мне татуировку, я говорю это, потому что это правда.       Татуировщик громко выдохнул и мягко улыбнулся ему. Его улыбка не была широкой, но Чонгук мог видеть этот характерный огонек в его глазах. Это был взгляд художника, который знает, что вот-вот создаст нечто удивительное.       Тэхён подошел к шкафу, где хранил свое снаряжение, и начал все собирать, а Чон внимательно огляделся, как будто был здесь впервые. Он хотел запомнить этот момент. Он на мгновение закрыл глаза и вдохнул запах этой комнаты.       Он все еще чувствовал слабый запах свежесваренного кофе, запах кожи тату-кровати и тату-кресла, слабый запах чернил, которые Тэхён только что ставил на стол, и его запах — этот мужской запах кедра и бергамот с оттенком цитрусовых, который он ни с чем не спутает.       Через мгновение он открыл глаза и посмотрел на татуировщика. Тэхён стоял к нему боком, он мог видеть только его профиль. Парень снял кожаную куртку, демонстрируя свои сильные татуированные предплечья. Он был одет в черную футболку, ее короткие рукава дразняще закатаны, мягко обнажая его бицепсы. Чонгук заметил, что тело татуировщика не было слишком мускулистым, он, конечно, был менее подтянутым, чем он, но все же был убежден, что татуировщик выглядит обнаженным, как произведение искусства.       Мгновение он изучал его широкую спину и работу мышц, пока парень наклонялся, чтобы подготовить все снаряжение. Он никогда не видел, чтобы кто-то так хорошо выглядел в простой черной футболке и черных джинсах. У татуировщика были безумные пропорции. Он был высоким, с широкими плечами, очень узкими бедрами, длинными ногами и чем-то, что определенно бросалось ему в глаза сейчас — отличной задницей.       Вспоминая последний раз, когда Тэхён поймал его взгляд на этом, он слегка улыбнулся себе под нос, но, словно желая увидеть, поймает ли он его на этот раз, бесстыдно опустил взгляд и посмотрел на его задницу. Это было идеально. Он должен был признать это. Раньше он никогда не обращал особого внимания на мужские ягодицы, но не мог оторвать глаз от тех, что перед ним.       Он сделал это только после того, как татуировщик выпрямился и сильнее повернулся к нему. Его взгляд скользнул по его силуэту к его татуированным рукам. Рукава парня были удивительно красивы. Карамельную кожуру покрывали черными чернилами. На одной руке у него были вытатуированы воины и иероглифы, которыми он недавно восхищался, когда спрашивал об их значении, а на другом рукаве было что-то, что он еще не до конца понял. У него не было возможности тщательно разглядеть весь узор, но теперь он решил рассмотреть его внимательно.       На предплечье виднелось что-то похожее на большое круглое окно на каком-то чердаке, оно было богато украшено, но стекло было разбито. У окна стояла фигура мужчины. Он был в хорошей форме, и у него были длинные волосы, которые выглядели так, как будто они были мокрыми от дождя. Его фигура была на боку, но она была татуирована так, что лица не было видно.       Чонгук слегка нахмурился. Он где-то видел это фото, но не мог вспомнить где. Он пытался копаться в глубинах своей памяти, пытаясь найти значение татуировки, но не мог вспомнить. Он снова внимательно обвел силуэт парня и увидел, что у него что-то было на руке. Его сердце начало биться быстрее.       Это не могло быть правдой...       На плечо парня села ворона.       Когда он заметил, что было у него на руке, он точно знал, что изображено на татуировке. С колотящимся сердцем он поднял голову и увидел, что на бицепсе татуировщика вытатуирован гораздо более крупный ворон, а над ним что-то похожее на чье-то лицо, но теперь скрытое под черной тканью рубашки татуировщика. Однако Чону не нужно было его видеть, чтобы знать, что это определенно было лицо человека, изображенного ниже. Его лицо, безусловно, было покрыто фирменным макияжем.       Не зная почему, но он сделал несколько шагов вперед, преодолев расстояние между ними, и встал в шаге от татуировщика. Тэхён посмотрел на него с удивлением, но Чонгук без вопросов схватил его за рукав рубашки и поднял его, открывая лицо, которое он обязан увидеть, с цитатой рядом, которую он знал наизусть. «Если людей, которых мы любим, забирают у нас, их образ жизни заключается в том, чтобы никогда не переставать любить их. Здания горят, люди гибнут, а настоящая любовь вечна».* — Ой! Ух ты! — удивленно воскликнул Тэхён. — У нас еще не было третьего свидания, а ты уже раздеваешь меня? — спросил он, мягко смеясь. — Как это возможно, что я не заметил этого раньше? — спросил Чонгук, не в силах отвести взгляд от его татуировки.       Не раздумывая, он провел кончиками пальцев по черным чернилам, украшавшим карамельную кожу татуировщика, деликатно отметив почти каждую букву в слове «вечна».       Тэхён несколько мгновений смотрел на руку брюнета, позволяя парню прикасаться к своему телу с таким увлечением, с которым никто никогда не прикасался к нему раньше. В глазах Чонгука он был как произведение искусства, которое нельзя забывать, и он хотел, чтобы он запомнил его.       Он почти невольно перевел взгляд выше и задержал его на желанной цели - нежных, теперь чуть приоткрытых губах Гука. Он так отчаянно хотел почувствовать их тепло, их текстуру на своих губах. И дело было не в дикой мужской первобытной похоти или желании завладеть им и сделать его своим. Он нуждался в нем, как в кислороде, которым он дышал. Ему казалось, что если он не соединит их губы, то умрет от этого странного, необъяснимого желания.       Можно ли умереть от тоски по чужим губам?       Он никогда не должен был целовать его. Возможно, тогда было бы легче, если бы он не знал, каковы на вкус эти идеальные губы. Потому что на вкус они были как рай и ад одновременно. Он чувствовал себя как в раю, когда их губы так нежно прикасались друг к другу, и как в аду, когда ему приходилось отрываться от них хотя бы на секунду во время поцелуя.       И сейчас?       Почти каждый день он умирал, мечтая о них. Ему хотелось кричать, проклинать судьбу и Бога за то, что они поставили Чонгука на его пути, не позволив ему быть с ним. Он никогда ни к кому так не чувствовал. Жгучее, почти болезненное желание снова прикоснуться к нему или поцеловать его. Почему судьба позволила ему испытать эту близость только для того, чтобы в следующий момент так жестоко отнять ее у него? — Ты знаешь этот фильм? — наконец выдохнул он, пытаясь отогнать эти навязчивые мысли в затылок.       Чонгук наконец поднял глаза и увидел его темные, непроницаемые глаза. Его руки, однако, все еще держали руку парня. Они были сильными и такими удивительно теплыми. — Конечно. Это один из моих любимых фильмов. Не могу поверить, что у тебя это тату, а я только сейчас это заметил... — ответил он, искренне очарованный. — Это мой любимый фильм. История Эрика и Шелли... — Сила их любви удивительна. Я всегда мечтал такое ощутить. — Ты прочитал мои мысли, — ответил татуировщик, слегка улыбаясь. — Ты только что признался, что был романтиком? Но я думаю, ты веришь в настоящую любовь... — сказал Чонгук, и его рука почти бессознательно начала скользить по черной фигуре, украшающей сильное предплечье татуировщика.       Он заметил, что под тонкой карамельной кожей, покрытой черными чернилами, виднелись вены, украшавшие его сильные предплечья, карабкающиеся по ним, как плющ, вверх по стене. Он отметил один из них кончиками пальцев. Ему нравилось, какими сильными и мужественными были его руки, как они отличались от тонких и слабых рук Лисы. На мгновение он задумался, каково было бы чувствовать их прикосновение к своему телу. — Ты меня понял, — ответил он, смеясь. Он провел рукой по шее, потом прикусил нижнюю губу, выглядя так неприлично соблазнительно. — Я думаю, что каждый из нас где-то в глубине души мечтает найти свою половинку, но шанс сделать это действительно есть у немногих из нас. — Ты думаешь, что существует такая вещь, как одна душа в двух телах? — Ты мне скажи, — ответил Тэхён. — Как ты думаешь, могла ли часть моей рогатой души жить в теле высокого красивого брюнета с телом греческого бога? — спросил он, дразня. — Не знаю, смогу ли я справиться с такой рогатой душой. — Это сбило бы тебя с пути, — пошутил он. — Кто знает, может быть, это было бы неплохо, — полушутя-полусерьезно сказал брюнет, затем неохотно убрал руки с предплечья татуировщика.       Прошлой ночью он много думал о словах Тэ. Парень обвинил его в том, что он подчиняется отцу и пытается выполнять все его прихоти, пытаясь загладить аварию и как-то смягчить чувство вины. Он знал, что татуировщик был прав. Где-то подсознательно именно это он и делал, даже не осознавая этого. Тэхён сказал, что ему следует начать думать о себе и жить полной жизнью. — Я много думал о том, что ты мне вчера сказал... — осторожно начал он. — Ты действительно думаешь, что я живу так, как будто я все еще нахожусь в этих обломках? — он спросил. — Я думаю, тебе стоит начать думать о себе, о том, чего ты хочешь и чего желаешь. Надеюсь, эта татуировка станет твоим первым шагом. Мы поработаем над этим вместе, хорошо? — мягко сказал он. — Гук... Я знаю, это звучит не очень хорошо, но... — он сделал паузу на мгновение и прикусил нижнюю губу. Чонгук подумал, что парень выглядит так, будто собирается сделать или сказать что-то чертовски неприличное. — Ты разденешься для меня? — наконец он бросил, и на его губах скользнула ухмылка. Чон фыркнул себе под нос.       Он сделал шаг назад, убрал руки от парня и посмотрел ему прямо в глаза. — Ты ждал этого момента, да? — спросил он, дразня его. — Ты снова меня поймал, — пошутил Тэ.       Он положил свою попу на татуированную кровать и сложил руки на груди, а затем перевел свои темные радужки на Чонгука, почти пожирая его глазами. Брюнет вызывающе посмотрел на него, затем снял пиджак и бросил его на кровать рядом с Тэ. — Знаешь... — вдруг начал он, хватая свой черный галстук.       Его руки начали ловко развязывать узел, и татуировщик не мог оторвать глаз от его рук. До сих пор он ненавидел галстуки, считал их ненужным предметом одежды, но теперь, наблюдая, как Гук медленно развязывает галстук, глядя ему прямо в глаза, ему хотелось каждый день любоваться этим удивительным зрелищем. Брюнет развязал галстук и бросил его рыжеволосому. Тэ автоматически словил его и тяжело сглотнул. Господи. Казалось, что Чонгук делает для него стриптиз. Он быстро облизал губы, но ни на мгновение не отвел от него взгляда. — Что никто за столь короткое время не уговаривал меня раздеться перед ним? — Чон продолжил. — Кроме того, дважды за несколько дней...       Его руки расстегнули пуговицы на манжетах рукавах. Сначала на правой руке, потом на левой, потом на начале рубашки, медленно расстегивая первую пуговицу. Тэхен так ясно помнил тот момент, когда парень разделся перед ним в пятницу. Он не мог забыть, каким прекрасным было его тело, поэтому теперь он почти затаил дыхание и позволил Чонгуку соблазнить его своими медленными движениями.       Он увидел эту мягкую улыбку, из-за которой губы брюнета изогнулись в нежную дугу. Парень наслаждался моментом, прекрасно осознавая, что то, что он делает, было сладкой пыткой. Он мог сделать это быстро, безболезненно, как слезает пластырь, но предпочитал, чтобы пальцы расстегивали пуговицы в сексуальном, медленном темпе, обнажая молочную кожу кусочек за кусочком.       Он не знал почему, но ему хотелось чувствовать на себе темные глаза татуировщика. Он хотел увидеть, как его грудь начинает вздыматься и опускаться от все более хаотичного дыхания. Он хотел увидеть, как тот нервно облизывает губы, потому что ему казалось, что комната горит. И он знал, что чувствует именно это, потому что чувствовал то же самое.       Его сердце сильно билось, он чувствовал давление возбуждения внизу живота. Он не знал, почему ему так понравилось маленькое зрелище, которое он решил устроить для него. Он даже не задавался вопросом, раздевался ли он когда-нибудь так для Лисы, потому что знал, что, вероятно, не нашел бы подобного воспоминания, и он не хотел думать о ней сейчас. Этот момент имел значение. Он хотел получить от этого столько удовольствия, сколько осмелился.       Когда он расстегнул рубашку почти до пупка, сильно дернул ее, вытаскивая из элегантных штанов, его напряженный взгляд переместился на лицо татуировщика. Тэхён совсем не выглядел напуганным, как можно было ожидать. Он смотрел на него почти горящим взглядом, в его глазах было что-то такое, что он как будто сдерживался как можно больше от того, чтобы сейчас сделать что-то чертовски неприличное.       Желая спровоцировать его еще немного, Чонгук схватился за края его рубашки и раздвинул белую ткань, чтобы показать ему свой гладкий обнаженный живот и грудь. Он видел, как взгляд татуировщика невольно скользнул вниз по его телу, скользнул по груди, задержался на животе. Парень провел кончиком языка по нижней губе, выглядя так, будто ему интересно, какой на вкус его молочная кожа. — Интересно, можно ли еще натереть на нем сыр для пиццы? — спросил Чон, смеясь. — Я думал о чем-то менее связанном с кулинарией, но ты был близок, — пошутил Тэхён. — Как это возможно, что ты выглядишь даже лучше, чем я помню? — спросил он, не ожидая ответа. — Это хорошо или плохо? — сказав это, Чонгук медленно стянул рубашку с плеч. — Хорошо для моих чувств, плохо для моего самоконтроля, — ответила рыжий.       Он оттолкнулся от татуировочной кровати, взял у него рубашку и повесил ее на спинку стула, чтобы она не помялась, затем взял бумагу для трафарета, которую подготовил в пятницу, и снова подошел к Чонгуку. Они были почти одного роста, поэтому, когда он встал перед ним, они мгновение смотрели друг на друга. Брюнет был обнажен выше пояса, он чувствовал тепло, исходящее от его обнаженной кожи, и запах его тела. Его пальцы жаждали прикоснуться к нему, но он смотрел на него всего мгновение, вдыхая воздух, вырывавшийся изо рта. — Ты повернешься ко мне? — мягко спросил он, и Чон кивнул.       На этот раз он не чувствовал себя таким напряженным, как в прошлый раз. Тэхён уже видел его шрам, знал его историю. Поэтому он медленно повернулся, показывая спину татуировщику. — Сначала я очищу твою кожу, затем нанесу гель и сделаю отпечаток, — сказал парень.       Краем глаза Чон увидел, что татуировщик надевает черные перчатки, и на мгновение почувствовал разочарование, что без них он не прикоснется к нему. Он даже не знал почему, но ему хотелось ощутить тепло своей обнаженной кожи на его. Рыжий взял со стола немного препарата и снова встал позади него, а затем начал распылять его на спину. По запаху Чон был уверен, что это, вероятно, средство, которым татуировщик хотел очистить его кожу. Его руки в перчатках быстро размазали вещество, затем вытерли кожу брюнета бумажным полотенцем и выбросили в мусорное ведро. — Теперь мне нужно нанести гель, чтобы перенести шаблон, — объяснил он, беря еще одну бутылку с дозатором. — Наверное, будет немного холодно... — добавил он. — Хорошо. Я справлюсь, — согласился брюнет.       Татуировщик начал наносить гель на кожу. На самом деле препарат был холодным, и на несколько секунд Чонгук почувствовал, как по его позвоночнику пробежала неприятная дрожь. Но когда через некоторое время он почувствовал на своем теле сильные руки тату-мастера, которые стали аккуратно распределять по коже нанесенный препарат, неприятная дрожь перешла в приятное покалывание.       Движения татуировщика были профессиональными, но немного медленнее, чем несколько дней назад, когда он наблюдал за ним за работой. Он не знал, чем это вызвано. Дело в том, что татуировщик хотел быть более точным, или, может быть, ему тоже нравилось проводить руками по его телу? Потому что для него это было очень приятно. Хотя рыжеволосый только намазал препарат на кожу, чтобы запечатлеть приготовленный рисунок, Чонгук инстинктивно закрыл глаза, сосредоточившись на тепле мужских рук.       Когда парень наконец оторвался от него, убрав руки, он чуть не застонал от разочарования. Он открыл глаза и увидел, как Тэхён взял заранее приготовленного ангела и вернулся на прежнее место. — Постарайся сейчас не двигаться, ладно? Я перенесу ангела с этого трафарета на твою кожу, и мы можем начать, — сказал он, затем осторожно приложил рисунок к его коже, прижимая, чтобы перенести рисунок на тело Чонгука.       Через некоторое время он оторвал бумагу и посмотрел на спину брюнета. Он улыбнулся, увидев слабый фиолетовый отпечаток, украшающий его кожу. Ему не терпелось покрыть его черными чернилами. — Хорошо, все готово. Подойди к зеркалу и посмотри, нравится ли оно тебе, — приказал он.       Чонгук поднял голову и встретился с темными глазами татуировщика, смотрящими на него в зеркальном отражении. Он не хотел этого делать. Он избегал смотреть себе на спину. Он боялся, что когда он это сделает, у него снова будет паническая атака. Видя его тревогу, Тэхён обошел его и встал перед ним, заставляя его смотреть на себя. — Гук, я знаю, что то, что ты пережил, очень тяжело, и этот шрам, наверное, напоминает тебе об этом каждый день, но... Он прекрасен. Как и все остальные. Не знаю, кто тебе сказал иначе, но я художник и поверь мне, я знаю, что говорю.       Чонгук кивнул, не в силах говорить, и начал медленно поворачиваться, чтобы увидеть свое отражение в зеркале. Такое ощущение, что он делал это почти каждый раз, когда смотрел на свой шрам. Он чувствовал, что не может дышать. Но когда он заставил себя посмотреть на свое отражение, то увидел вовсе не свой отвратительный шрам, а прекрасного ангела, и впервые за десять лет не почувствовал того горького привкуса вины.       Он повернулся лицом к татуировщику, который пристально смотрел на него, и ему почему-то захотелось поцеловать его идеальные губы, поблагодарив за то, что он для него делает, возможно, сам того не осознавая. — Спасибо, — просто выдавил он.       Тэхён мягко улыбнулся ему. — Сядь на этот стул лицом к спинке, если тебе неудобно, то можешь лечь на кушетку. Я начну татуировку сверху. Сначала нарисуем контуры ангела, потом потихоньку все остальное, — проинструктировал татуировщик, и Чон послушно занял свое место на татуировочном кресле.       Он сел верхом, положив голые руки на спинку стула, открыв ему всю спину. Татуировщик передвинул свой стул и стол, на котором располагалось заранее подготовленное оборудование, и быстро приготовил тату-пистолет. Через некоторое время он занял свое место на стуле, сидящем рядом с ним. Чонгук не боялся, он был счастлив от того, что наконец осуществит одну из своих мечтаний.       Когда татуировщик крепко держал его рукой, он знал, что вот-вот начнет татуировать его. Через некоторое время в его уши закралось характерное жужжание тату-пистолета, а в его молочную кожу вонзилась игла, вводящая под кожу черные чернила. Сначала это казалось странным. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного, но это не было болезненно. Он мог бы даже сказать, что это было странно приятно. Он чувствовал тепло рук Тэ, насколько они были сильными и нежными, и не мог думать ни о чем другом. — Это нормально? — внезапно спросил татуировщик, вытирая излишки чернил и крови с плеча.       В его голосе было беспокойство, как будто он боялся, что то, что он делает, может причинить ему боль. Услышав его голос, Чонгук не мог не посмотреть на него через плечо. Татуировщик не надел маску, которую всегда носил со своими клиентами. Это позволило ему увидеть тревогу на его лице. Это было чертовски мило, что он так беспокоился о том, чтобы не причинить ему боль. — Да, это какое-то странное покалывание, но это не больно. По крайней мере на данный момент. У меня высокий болевой порог — ответил брюнет.       Итак, рыжий вернулся к татуировке, но Чон еще мгновение смотрел на него. Теперь лицо татуировщика было близко к нему, он чувствовал его мягкое, теплое дыхание на своем плече. Его глаза были сосредоточены на узоре, который он оставил на своей коже, но губы были слегка приоткрыты. Он выглядел прекрасно, когда не знал, что кто-то наблюдает за ним. — Я хотел бы когда-нибудь снова нарисовать тебя, — сказал он вдруг, не успев остановиться.       Это было правдой. Художник-татуировщик был настолько феноменален, что хотел иметь возможность рисовать его каждый день, хотя знал, что, вероятно, больше никогда этого не сделает. Глядя на него, однако, он снова ощутил то характерное покалывание в кончиках пальцев, которое чувствовал в подростковом возрасте, увидев что-то, что вдохновило его на создание.       Тэхён посмотрел на это признание и мягко улыбнулся. — И я бы хотел, чтобы ты это сделал, — честно признался он. — У тебя огромный талант. Я давно не видел ничего лучше этого рисунка. — Мои руки уже не такие проворные, как раньше... — горько сказал он, повернув голову. — Ты давно не рисовал, и можешь так думать, но это не так. Тело помнит гораздо больше, чем мы себе представляем. — Ты правда так считаешь? — спросил он, не глядя на него. — Я не думал, что когда-нибудь смогу вернуться к живописи, но после вчерашнего... — Дай себе время. Рим не за один день строился. Начни с чего-нибудь небольшого. Если тебе что-то нравится, попробуй нарисовать это. Не дави на себя. — Я боюсь, что, когда я снова возьму свой карандаш... что я не смогу этого сделать... И я не знаю, справлюсь ли я с этим. Я смирился с тем, что больше никогда ничего не буду рисовать, но вчера, когда я нарисовал этот рисунок... Думаю, где-то во мне зажглась искра надежды, что, может быть, я снова начну рисовать. Ты знаешь поговорку о том, что каждый художник умирает дважды? Однажды я уже потерял страсть... и не знаю, смогу ли я сделать это во второй раз... — Если хочешь, мы можем сделать это вместе. Ты придешь ко мне, а мы пойдем в мою художественную студию. Если ты потерпишь неудачу, я буду рядом с тобой. — Ты бы сделал это для меня? — спросил он, чувствуя, как его сердце начинает колотиться от этих слов.       Татуировщик внезапно перестал делать татуировку, и Чонгук мог бы поклясться, что чувствовал его взгляд, почти прожигающий дыры в его голове, но он не смел смотреть на него.       Я бы сделал это и многое другое, подумал Тэ. — Конечно, — сказал он. — Если тебе так хочется, чувствуй себя приглашенным. Может быть, я чему-нибудь научусь у тебя.       Чонгук тихонько фыркнул себе под нос от этих слов. — Мы оба знаем, что это ты можешь меня научить, — сказал он, забавляясь. — Это смотря в какой области, — пошутил он. — Почему в твоих устах все звучит так двусмысленно? — спросил он, смеясь еще громче. — Мы сегодня уже поняли, что у меня рогатая душа, она говорит через меня. — Я мог ожидать этого. — Ты хочешь сказать, что я тебя больше не удивлю? — Ты всегда меня удивляешь. — Это хорошо? — Очень хорошо. Мне не будет скучно, — подтвердил Чон. — Ты должен быть осторожен, потому что это должно быть заразно, — пошутил татуировщик. — Ты соблазняешь меня? — Это работает" — спросил он, снова вытирая кожу с излишков чернил.       Чонгук громко рассмеялся, и его мелодичный смех наполнил комнату, перебивая звук тату-машинки. — Я обожаю тебя, — сказал он, все еще смеясь. — Ты действительно невозможен. — В этом моя прелесть, — ответил он, и между ними повисла тишина, наполненная только звуками тату-пистолета. — Я не знаю, что буду делать, когда ты закончишь татуировать меня... — внезапно сказал Чонгук. — Что ты имеешь в виду? — спросил Тэхён, явно удивлённый его словами. — Что тогда будет? — ответил вопросом на вопрос. — С нами, — добавил он, чтобы у татуировщика не осталось сомнений в том, о чем он спрашивает, но все же не глядя на него.       Ему стало стыдно за свой вопрос. Ему нравилось быть с ним, и он боялся, что, как только у него больше не будет повода видеться с ним, их отношения изменятся, а он этого не хотел. Он хотел видеть его. Он хотел, чтобы Тэхён присутствовал в его жизни. — Что бы ты хотел, чтобы произошло? — ответил он, пытаясь спровоцировать его. — Я знаю, чего бы я точно не хотел... Я бы не хотел, чтобы наши отношения заканчивались этой татуировкой, — признался он наконец, собрав все свое мужество. — Я бы хотел... я бы хотел и дальше видеться с тобой, — добавил он, чувствуя, как горят его щеки.       Теперь он был благодарен за то, что вернул его к себе, потому что не был уверен, что сможет сказать это, глядя на эти темные, устрашающие радужки. Впрочем, если бы он осмелился, то заметил бы, что губы татуировщика сложились в прекрасную улыбку под влиянием его слов. — Расслабься, так просто от меня не отделаешься, — ответил рыжий. — Я никуда не пропаду.

***

      Тэхён провел бумажным полотенцем по слегка покрасневшей коже, вытирая черные чернила и кровь, вытекшие из раны от иглы. Он снова взял немного чернил для пистолета, чтобы начать татуировать еще один фрагмент, затем посмотрел на спину сидящего перед ним человека.       Они делали татуировки уже несколько часов, и он должен был признать, что был впечатлен выносливостью Гука. Не раз у него были клиенты, которые с такой большой татуировкой каждый час кричали, что хотят сделать перерыв, а он не говорил об этом ни слова. Он даже не показал, что ему больно.       Его кожа чуть ниже контуров ангела была немного покрасневшей, но то, что он сделал до сих пор, выглядело феноменально. Ему не терпелось увидеть эту татуировку во всей красе. Это была, безусловно, одна из его лучших работ, и он был счастлив, что именно Чонгук сделает эту татуировку. Возможно, это было потому, что он знал историю этой татуировки, или, возможно, потому, что парень, которого он татуировал, каким-то образом стал ему очень близок. Дело было не в физическом влечении — хотя оно было бесспорно удивительным, — а в каком-то странном влечении буквально во всех возможных смыслах.       Чонгук все еще сидел в кресле, его руки лежали на спинке перед ним, сильные ноги были широко расставлены по обеим сторонам черного кожаного кресла. Тэхён осторожно перевел взгляд на голую спину брюнета и на мгновение остановился на его узкой талии, которую подчеркивал кожаный ремень черных штанов. Он не мог поверить, как у кого-то может быть такая безумно узкая талия, ему почти хотелось обхватить ее руками, чтобы посмотреть, сможет ли он все это обнять.       Он перевел взгляд чуть ниже, на торчащие ягодицы парня. Его элегантные штаны обычно были немного свободнее, из-за чего он не мог видеть эту безумную форму его задницы так тщательно, как рваные джинсы, которые он недавно видел на нем. Однако, когда парень сидел так, слегка откинувшись назад, материал темных элегантных штанов прекрасно обнажал форму его задницы.       Черт, Тэ, это супер непрофессионально с твоей стороны, отругал он себя.       Он знал, что не должен так смотреть на своего клиента. Он и раньше делал татуировки красивым мужчинам или красивым женщинам, но у него никогда не было проблем с профессиональной деятельностью. Между тем, вместо татуировки, он любовался округлостью ягодиц сидящего перед ним парня, и ни на мгновение не жалел об этом.       Черт, Тэ. Возьми себя в руки, подумал он.       И уже собирался начать татуировать его дальше, как вдруг Чонгук, воспользовавшись этой короткой паузой, слегка шевельнулся, поправляясь на своем месте. Для этого он согнул бедра и осторожно приподнял задницу, чтобы снова оседлать стул.       Господи. Почему что-то столь банальное вдруг показалось ему чертовски сексуальным?       В одно мгновение он увидел, как мышцы бедер парня напряглись, помогая ему подняться, а затем эта великолепная спортивная задница упала обратно на кожаное кресло, и все, о чем он мечтал, это оказаться под ним, голым и потным, в то время как Чонгук будет удовлетворять себя, неустанно катаясь на нем.       Тэхён тяжело сглотнул.       Дерьмо. С каких это пор он стал таким непрофессиональным?       Он уставился на него так, словно никогда в жизни не видел симпатичного парня, и не мог удержаться, чтобы его мысли не двинулись в совершенно неправильном направлении. — Почему ты не делаешь татуировку? — внезапно спросил Чонгук, чуть сильнее повернувшись к нему. — Ч-что? Т-тату. У меня болит запястье. Да. Мое запястье, — бессвязно пробормотал он. — Хочешь сделать перерыв? — спросил он, подозрительно нахмурив брови. — Нет. Все в порядке, — ответил он более уверенным голосом. — Думаю, мы нататуируем еще одну часть, и на сегодня, пожалуй, закончим. У нас следующий сеанс запланирована на четверг, — пояснил он. — Думаешь, мы закончим в четверг?       Чонгук снова встал на место, приняв позу, подходящую для татуировщика, чтобы продолжить работу. Тэхён снова начал татуировать другую часть ангела. — Я думаю, мы должны быть в состоянии сделать все контуры. Потом будет растушевка, но, наверное, через две недели, когда все хорошо заживет. В конце сеанса я расскажу, как ухаживать за татуировкой. — Не могу дождаться, когда увижу, как будет сделана работа, — сказал он, слегка изогнув губы.       Тэхён вернулся к работе, продолжая красить его молочную кожу. Чонгук слушал ровный звук гудящего тату-пистолета. После нескольких часов нанесения татуировки его кожа стала намного более чувствительной, а сама татуировка стала менее приятной. Однако всякий раз, когда место, где рыжий делал татуировку, было более болезненным, он закрывал глаза и представлял его прекрасное лицо.       Хотел бы он посмотреть на него с этого ракурса. Ему хотелось иметь возможность наблюдать за ним, безнаказанно наблюдать, с какой страстью он смотрит на свою работу, как прикусывает нижнюю губу, когда о чем-то думает. Теперь он мог сосредоточиться только на тепле его рук, на их сильном, но нежном прикосновении. Иногда, когда татуировщик подходил к нему ближе, он чувствовал его дыхание на своей коже. — Что твоя невеста думает об этой татуировке? — внезапно спросил татуировщик, совершенно удивив его своим вопросом.       С одной стороны, было очевидно, что раз он был в таких серьезных отношениях, то его партнерша обязательно узнает об этой татуировке. Татуировщик, однако, был уверен, что Лиса знает, где в данный момент находится ее жених. На мгновение он задумался, что ему сказать ему, но лгать ему не было никакого смысла. — Лиса не знает, что я здесь, — сказал он. Он не видел татуировщика, но был уверен, что удивлен его словами. — На самом деле она вообще не знает, что я делаю эту татуировку. — О, это будет сюрпризом, когда... — он замолчал, чувствуя себя странно неловко при мысли, что девушка сможет увидеть его голым.       Это было очевидно. Чонгук был в отношениях. Конечно, он и его невеста спали друг с другом. Вероятно, даже после встречи с ним он занимался с ней любовью до рассвета. Это то, что люди, которые собираются жениться, делали раньше, верно? Так почему же эта мысль заставила его чувствовать себя так странно? Он даже не хотел думать о том, что Чонгук занимается любовью с Лисой. — Д-да, — подтвердил брюнет, неловко откашлявшись. — Она наверняка будет удивлена ​​и, вероятно, не слишком рада этому... — добавил он. — Почему? — Лиса не любит татуировки. — Татуировки — это круто, — сказал татуировщик. — Особенно когда они покрывают такое тело, как твое. Если бы ты был моим мужчиной, я бы день и ночь мечтал о том, чтобы наконец-то раздеть тебя, — пошутил он. — Мне они тоже всегда нравились. Я давно об этом мечтал, но всегда восхищался татуировками на других. Ты знаешь, что из себя представляет Корея, когда речь идет о подходе к татуировкам... Наверное, он еще долго не изменится, но в них убеждается все больше и больше людей. Это искусство для меня. Что выходит из твоей машинки... Это настоящий шедевр. Я не знаю, как кто-то может думать иначе. И татуировки, которые покрывают твое тело... — он замолчал, не зная, стоит ли говорить это вслух.       Тэхён был как ходячее произведение искусства. От макушки до кончиков пальцев ног.       Почти каждый раз, когда он видел его, у него возникало желание попросить его снять футболку и показать, что под ней, но он не осмеливался сделать это. Он знал, что у парня были татуировки на спине и левой ноге, но был уверен, что это еще не все. Ему хотелось увидеть их все, провести по ним кончиками пальцев, отметить каждый изгиб, ощутить под пальцами нежную выпуклость.       Не раз его мысли становились намного смелее. Он мечтал пробовать их губами, скользить языком по идеально вытатуированным линиям, проверять, отличается ли вкус его идеальной карамельной кожи в тех местах, где она покрыта черными чернилами. И хотя с одной стороны он чувствовал себя виноватым, что, лежа в постели рядом с Лисой, думал о ком-то другом. С другой стороны, он не мог остановиться.       Возможно, когда-нибудь это сведет его с ума, но он ничего не мог поделать. Теперь, когда татуировщик передал ему свой дизайн, он знал, что ничто уже не будет прежним. Тэхён необратимо вошел в его жизнь. Буквально метит его кожу, проникая так глубоко, как никто никогда не делал раньше. И не только чернила навсегда оставили след на его коже. Татуировщик сделал что-то гораздо более постоянное. Он был единственным, кто знал истинную историю аварии. Он один проник в него так глубоко, как никому еще не удавалось. Он один оставил след не только в теле, но и в душе.       Лисе не удалось этого сделать за три года их отношений. Он был уверен, что когда девушка увидит эту татуировку, она подумает, что это что-то, испортившее его спину, как шрам от аварии, от которого он до сих пор не может избавиться. Для нее это будет очередное пятно на его теле, которое лучше скрыть от богатых и влиятельных друзей. Думая об этом, он чувствовал растущее разочарование.       Недавно, со слов Лисы, у него случился очередной приступ. Он не мог смотреть на этот шрам в зеркало, а Тэ уверял его, что ему не нужно его стыдиться. И достаточно было ему однажды взглянуть в его прекрасные темные глаза, завораживающие, как черный океан, чтобы понять, что парень говорит это не для того, чтобы ему стало лучше. Тэхён действительно считал Чонгука красивым. Каждая часть его тела. У него был не только идеальный подтянутый пресс, но и большой красный шрам на спине. — Тэ? — внезапно позвал Чон. Татуировщик хмыкнул, подтверждая, что слышит его, но продолжил татуировку. — У тебя тоже есть шрам? — он спросил.       Он не знал, почему это вдруг пришло ему в голову, он хотел знать, есть ли отметина на теле татуировщика. Он хотел узнать историю, стоящую за этим. Он хотел узнать его лучше. Он хотел знать о нем все. — У меня есть один на моей щеке. Я сделал его, когда мне было несколько лет. Четыре, может быть, пять. Я слышал, что упал с качелей, — объяснил он. — Как видишь, Джей унаследовал все мои таланты, — пошутил он. — Да. Он также хороший переговорщик, — добавил Чон, искренне забавляясь. — Когда мы были в парке, он приказал мне купить ему клубничное мороженое. Точно так же, как если бы я был с тобой. — Ну, я только что сказал, что он унаследовал все мои таланты.       Тэхён громко рассмеялся. Его голос был удивительно теплым и глубоким. — Интересно, какие еще таланты ты скрываешь от меня. — Ты снова флиртуешь со мной, Непослушный Мальчик? — Конечно, я... Нет, — ответил он, мягко смеясь. — Ну и что, расскажешь мне свой секрет? Пожалуй, это единственный шанс признаться мне в чем-то неловком, когда я сижу и не могу повернуться, — пошутил он. — Хочешь, я раскрою тебе один из своих талантов? — Почему бы нет? — Не знаю, сможешь ли ты это вывезти... — Думаешь, я так напуган? — Я думаю, ты никогда не сможешь забыть об этом... А что, если... — начал татуировщик.       Его голос стал еще глубже и мягче, чем обычно. Услышав, как изменился его голос, Чонгук нервно сглотнул. Он даже не заметил, как их разговор снова вернулся к этой опасной, чертовски захватывающей дорожке.       Он никогда ни с кем не говорил так, и у него было постоянное желание флиртовать с ним. Сексуальное напряжение между ними было неоспоримым. И зная, что он что-то делает, он не должен был возбуждать его еще больше. Он контролировал себя всю свою жизнь, и Тэ позволил ему балансировать на грани. Ему казалось, что он сунул руку в огонь. Он чувствовал исходящее от него тепло и знал, что если подойдет слишком близко, то может пожалеть об этом, но жар был настолько соблазнительным, что он не мог устоять перед ним. — А что, если я скажу тебе, что из-за того, что мои пальцы такие длинные, мои руки — орудия пытки и удовольствия одновременно? — закончил он ровным, соблазнительным голосом.       Чонгук чувствовал, что не может дышать. То, о чем говорил татуировщик, было чертовски неуместным, но это также заставило его воображение работать в полную силу. Он не мог отрицать, что не обращал внимания на его руки. Трудно было не заметить, какие они стройные и мужественные. Пальцы у него были длинные, как у пианиста, и покрыты татуировками. Он вспомнил, что сказал татуировщик, когда впервые увидел его. Затем он представил, как эти руки скользят по его мужскому началу, доставляя ему незабываемое удовольствие.       Теперь его воображение пошло еще дальше. Он представил, как его губы сжимают эти длинные тонкие пальцы, смачивая их слюной достаточно сильно, чтобы они легко скользили внутри него. Он никогда не был ни с одним мужчиной и даже не знал, каково это, но мечтал ощутить эти татуированные пальцы внутри себя.       Он почувствовал странное давление на низ живота, и через мгновение ему стало так жарко, что он поблагодарил себя за то, что не надел рубашку, хотя кожа его словно горела. Он снова был с ним, он не мог дышать, но на этот раз это точно не была паническая атака. Татуировщик был прав, ему не следовало просить его открыть ему этот секрет.       Он был уверен, что не сможет забыть об этом. — Ты представил это? — внезапно спросил Тэ, и у Чона возникло ощущение, что в его паху вспыхнул огонь. — Н-нет, — солгал он. — Не за что, — внезапно прошептал голос рядом с его ухом.       Чонгук был удивлен этой внезапной близостью. Он не ожидал этого. Губы татуировщика нежно коснулись его мочки уха, вызвав очередную волну возбуждения. Он был благодарен за то, что студия была обставлена ​​так, чтобы быть здесь одному. Если бы кто-нибудь увидел или услышал их сейчас, у них, вероятно, были бы большие неприятности, но каким-то странным образом знание того, что кто-то мог войти, взволновало их обоих еще больше. — Я думаю, ты рассказывал мне о своем шраме... Ты упал с качелей... — начал смущенно бормотать Чон.       Татуировщик громко рассмеялся над его реакцией. Он положил тату-пистолет и поднялся со своего места. Чонгук удивленно посмотрел на него. Он не знал, чего ожидать. Тэхён снял свои черные перчатки и бросил их в мусорное ведро, затем обошел стул, на котором сидел Чон, и встал прямо перед ним. — Знаешь, у меня есть еще один шрам, — признался он. — Но этот более спрятан. Хочешь это увидеть? — он спросил.       Брюнет внимательно посмотрел на него. Он не знал почему, но чувствовал, что это была еще одна часть этого странного флирта. Но он кивнул головой. Татуировщик схватил свою черную футболку и без вопросов задрал ее, обнажая гладкую кожу. Чонгук затаил дыхание, но осмелился посмотреть на открытую часть тела.       Он заметил, что живот татуировщика не был покрыт татуировками, его кожа была такой карамельной и гладкой, какой он себе ее представлял. Парень был не в такой хорошей форме, но живот у него был плоский, с изящно очерченными мышцами и видимой V-образной линией, исчезающей за черной тканью штанов.       Как рассказал татуировщик, сбоку на животе остался слегка косой шрам, вероятно, после какой-то операции. В этот момент его кожа была немного светлее. Чонгук увидел, как исчез шрам, спрятанный за ремнем его черных брюк. Он хотел откинуть их назад, чтобы увидеть, где заканчивается шрам, но не осмелился. — Что с тобой случилось? — он просто спросил. — Удалили аппендикс, когда мне было десять, — ответил он, внимательно изучая его.       Чонгук какое-то время молча наблюдал за ним, и, наконец, набрался смелости, протянул руку и провел кончиками пальцев по всей длине шрама, сверху вниз, зачарованно отмечая его. В шраме Тэхёна не было ничего отвратительного, даже наоборот. Он был таким же совершенным, как и он.       Ему нравилось, как была отмечена его гладкая кожа, прямо рядом с этой сексуальной V-образной линией, и тот факт, что шрам исчезал в ткани его брюк, прямо внизу живота с тонкими волосками. Это было чертовски сексуально. Он хотел провести по ней языком, но только снова провел по ней кончиками пальцев. — Похоже... — начал он, подбирая нужные слова. Достаточно хорошо, чтобы выразить то, что он на самом деле хотел сказать, и достаточно уместно, чтобы это сказал друг. — Это чертовски сексуально, — сказал он, наконец, совершенно искренне, а затем поднял голову, чтобы встретиться с темным взглядом Тэ.       Татуировщик тихонько рассмеялся, затем, к своему неудовольствию, спустил футболку и начал надевать новую пару перчаток. — Приятно знать, что хотя бы мой шрам сексуален, — сказал он, подмигивая смущенному брюнету.       Однако через некоторое время он стал серьезным и нервно заерзал. Он поправил свои черные перчатки и громко кашлянул, собираясь произнести следующую команду. — Теперь мне нужно, чтобы ты... Спустил немного штаны... Нам нужно сделать нижнюю часть татуировки, а штаны слишком высокие... — начал он осторожно.       Теперь ему было немного неловко просить Чонгука о чем-то подобном. Однако он был убежден, что брюнет смутится больше, чем он. Однако, к его удивлению, парень поднялся со стула и смерил его дерзким взглядом. Он знал это зрелище. Точно так же он посмотрел на него в первый раз, когда попросил его снять рубашку, и он понял, что, должно быть, совершил огромную ошибку, проигнорировав его. Чон был грозным противником. — Это еще один ловкий трюк, чтобы вытащить меня из одежды? — спросил он, дразня его, но прежде чем Тэхён успел ответить, Чон просто начал расстегивать ремень и молнию на своих штанах без дальнейших церемоний.       Татуировщик был убеждён, что по его просьбе парень чуть-чуть спустит штаны с бёдер, но брюнет не остановился и, не раздумывая, просто спустил штаны до щиколоток, обнажая сильные, спортивные бедра. — Ой! Ух ты! Г-Гук! Дерьмо! — застонал татуировщик и инстинктивно прикрыл глаза, как девочка-подросток.       Чонгук посмотрел на него и громко фыркнул. Он нагнулся, подобрал с земли свои штаны и бросил их на татуировочную кровать, затем упер руки в бока и посмотрел на рыжеволосого, все еще закрывавшего глаза. Какое-то время он смотрел на него с изумлением. Через мгновение Тэ посмотрел на него сквозь пальцы. — Господи, Гук... Что ты делаешь? — спросил он, явно напрягшись. — Ты же не собираешься сказать мне, что вдруг застеснялся? — удивленно спросил брюнет. — Нет. Чего мне стесняться, ты просто стоишь передо мной в своих обтягивающих трусах-боксерах... которые чертовски обтягивают твой... — сказал он сумбурно, стараясь не смотреть на него.       Он хорошо провел время, провоцируя его несколько минут назад, но видеть его почти голым, стоящим всего в нескольких шагах, было, наверное, слишком. Его самоконтроль, кажется, куда-то ускользнул, и он едва контролировал себя. Казалось, все закружилось вокруг него, и вдруг ему стало невыносимо жарко. Он боялся, что собирается сделать что-то очень глупое. — Тэ, это самые обычные мужские боксеры. Наверняка у тебя сейчас есть подобные. Я не понимаю, из-за чего вся эта суета, — небрежно ответил брюнет, явно развлекаясь.       Ему понравилось, что ему удалось смутить татуировщика. Он прекрасно знал, что, отдавая такой приказ, рыжеволосый хотел, чтобы он лишь аккуратно спустил штаны до уровня бедер, чтобы можно было легко получить доступ к пояснице, но что-то заставило его полностью их снять. Тэхён всегда был таким самоуверенным, видеть его таким смущенным было действительно чем-то. — Ты видел свои бедра? Господи, что ты делаешь? Ты бегаешь? Господи, надо много бегать... Такие бедра не от сидения на диване... — сказал татуировщик и снова закрыл глаза. — Господи, на самом деле... Тебе просто нужно было аккуратно спустить верх штанов, а не показываться мне почти голым, — отругал он его. — Я стараюсь быть профессионалом, а ты очень усложняешь мне задачу. — О, Тэ. Ты, должно быть, не раз видел сексуального мужчину в одних боксерах, — сказал Чонгук, пожимая плечами. — Сомневаюсь, что мужчины в твоей спальне долго будут оставаться одетыми, — добавил он, поддразнивая.       Татуировщик взял его за руки и посмотрел ему прямо в глаза, изо всех сил стараясь не смотреть на его сильные обнаженные бедра и эти маленькие обтягивающие черные трусы-боксеры, которые, должно быть, скрывали что-то столь неприлично красивое. — Господи, Гук. Я... Бля! — Тэ выругался. — Это не то же самое... — запротестовал он, нервно проводя рукой по своим рыжим волосам. — Эти голые мужчины в моей спальне буквально умоляли меня прикоснуться к ним и смотреть на себя... Это я должен иметь достаточно силы воли, чтобы не делать чертовски глупых вещей... Не делать того, о чем мы оба могли бы пожалеть... — осторожно объяснил он. — У тебя есть невеста, Гук, и я... Я действительно стараюсь держаться подальше, хотя должен признать, что это, наверное, одна из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать... А это... — он указал на него рукой и нервно зашевелился. — Что бы это ни было... Что бы мы ни делали... — Ты прав, — признал Чон, чувствуя себя идиотом. Ему хотелось поддразнить его, спровоцировать, но он не думал, что он так отнесется к этому. — Я дурачусь, а я даже не подумал, как ты к этому относишься... Я не знаю, почему я так поступаю... — объяснил он, но через мгновение замолчал и на мгновение они стояли друг напротив друга в полной тишине, глядя друг другу прямо в глаза. — Что мы делаем, Тэ? — спросил он потерянно, облизывая губы языком и глядя прямо в его темные радужки, ища в них какой-нибудь ответ на этот вопрос.       В голове был хаос. Он не знал, что он на самом деле делает. Почему их так тянуло друг к другу? Против всех и всего. Они были как два магнита, притягивающие друг к другу непреодолимое очарование, способные преодолеть все препятствия. Их химия была неоспоримой, и казалось, что чем больше он видел его, тем труднее было игнорировать то, как сильно его тело жаждало его. Как сильно он хотел его. Это было ошеломляюще, потому что он знал, что не должен так себя чувствовать. — Значит, нас двое, — сказал татуировщик. — Я тоже не знаю, что мы делаем... Но я знаю, что не хочу, чтобы это прекратилось... — признался он, глядя ему прямо в глаза своими красивыми, почти черными глазами.

***

      Чимин провел рукой по своим светлым волосам, подошел к холодильнику, достал две бутылки холодного пива и направился обратно в свою гостиную, окутанную приятными сумерками. — О, мне кажется, что я не видел тебя целую вечность. В последнее время ты все время пропадаешь, — сказал он, вручил своему другу одну из бутылок пива и рухнул на диван рядом с ним. — Дело с татуировкой заняло какое-то время... Мне нужно было встретиться с Тэ... С Тэхёном, чтобы придумать рисунок и... — начал он неловко объяснять.       Он поблагодарил, что свет в гостиной Чимина был приглушен, чтобы друг не видел покраснение его лица. Он смутился, просто вспомнив события между ним и Тэ, о которых его друг даже не знал. Он не хотел лгать ему или скрывать от него правду, но и не мог сказать ему, что поцеловался с парнем и, кроме того, постоянно с ним видится. Кроме того, он так бессовестно флиртовал с ним. — Ой! Точно Покажи это! — внезапно закричал Чимин, снова вскакивая на ноги. — Это только первый сеанс... У меня впереди еще два... — Не имеет значения. Покажи это! — взволнованно сказал он.       Чонгук закатил глаза, зная, что что бы он ни сказал, он все равно не выиграет. Он слишком хорошо знал Пака, чтобы знать, что парень разденет его насильно, если он сам не покажет ему, что они накололи на сегодняшнем сеансе. Поэтому он поставил пиво и встал с дивана.       Вернувшись из студии, он успел переодеться в свободную одежду, чтобы тесный пиджак от костюма не сжимал немного больную спину. Он снял свою черную толстовку, затем задрал футболку ровно настолько, чтобы Чимин мог видеть, что под ней. — О, Господи... Гук... Это потрясающе! — воскликнул блондин, внимательно глядя на татуировку Чонгука. — Боже, у этого парня действительно есть талант, да? Он не лгал, когда говорил, что его руки творят чудеса, а? — пошутил он, двусмысленно шевеля бровями. — Только подумай, что еще могут сделать эти руки...       Чон опустил футболку, чувствуя, как горят его щеки при мысли об этих длинных тонких пальцах. Он не должен был думать о нем, а после сегодняшних событий он думал о нем еще больше. Он думал о своих словах, о том, что он чувствовал, когда татуировщик был рядом с ним, как сильно он желал его близости.       Он никогда не чувствовал ничего подобного. Мужчины его не привлекали. По крайней мере, пока. И теперь он буквально хотел, чтобы эти татуированные руки бродили по его телу, рассматривая его и прикасаясь к нему, как парень касается его спины.       Он хотел узнать его лучше. Он хотел знать, что он нарисовал первым, как звали парня, с которым он впервые поцеловался, он хотел знать, хорошо ли он учился в школе и доставляли ли ему проблемы в классе.       Он пытался убедить себя, что это нормально — хотеть знать такие вещи о своих друзьях, но он хотел знать гораздо больше, чем должен знать друг.       Он хотел знать, какая на вкус его кожа, как будет звучать его глубокий, сексуальный голос во время секса, он хотел знать, каково это, когда обнаженное татуированное тело татуировщика трется о него в эротическом экстазе. Он хотел услышать, как будет звучать их неровное дыхание, смешанное вместе, и какой звук будут издавать их тела, когда они натыкаются друг на друга, наполняя спальню этой любовной мелодией.       Обо всем этом думал и тату-мастер?       Он знал, что Тэхён чувствовал себя таким же потерянным, как и он сам, борясь в битве между тем, что он должен делать, и тем, чего он хочет. Он сам сегодня прямо сказал ему, что буквально каждый день борется с собой, чтобы не натворить глупостей.       Это действительно было бы глупо? Следит за тем, что вы хотите, как это? — А как развиваются ваши отношения с этим сексуальным тату-мастером? — внезапно спросил Пак, вырвав его из раздумий. — Ч-что? — бросил он в панике, чувствуя, как его сердце начинает бешено колотиться в груди. — К-какие отношения?       Чимин внимательно посмотрел на него, нахмурив свои идеальные брови. Он был удивлен странной реакцией своего друга. Чонгук вел себя так, как будто он спрашивал о его любимых секс-игрушках, а не задавал самый обычный вопрос. Это было непохоже на него. — Успокойся, — сказал он. — Ты ведешь себя так, как будто я спросил тебя, хорошо ли он трахнул тебя в своем кожаном кресле с татуировками, — пошутил он, а потом сам рассмеялся над своей абсурдной идеей.       Это было совершенно нелепо. Не то чтобы он был против, но он слишком хорошо знал Чонгука, чтобы даже подумать, что тот может сделать что-то подобное. Чон всегда ставил других на первое место. Его собственное благо и счастье всегда были в конце списка.       Чимин ненавидел Лису. Он с самого начала невзлюбил ее и никогда не верил в ее мнимую скромность. Он считал, что девушка — хорошая актриса, играющая роль жизни. Да, Лиса была красивой. Он должен был признать это. В начале их отношений она выглядела невинной и милой, что эффективно обманывало всех. Однако он чувствовал, что не заслуживает и половины того, что может предложить Гук. Теперь ее заботил только его кошелек и ее карьера.       Чонгук был замечательным парнем. Он прошел через многое. Он знал его чуть ли не с детского сада и хорошо помнил, как тот пережил аварию, в которой погибла его мать. Вот тогда он так изменился. Он перестал рисовать и стал немного похож на пустую оболочку. Только когда они остались наедине, ему удалось снова сделать из себя того чудесного смеющегося мальчика, которым он был на самом деле. Вот почему он хотел, чтобы Чонгук сблизился с кем-то, кто увидит, что скрыто под этим элегантным костюмом, с кем-то, кто не увидит другого Чона, которого стоит иметь в друзьях или кого можно вытащить из денег, только Гука — мальчика, который заслуживает звезд с неба. — Ч-что? — повторил брюнет, еще больше напрягшись, и Чимин только громче засмеялся. — Господи, я спрашиваю, ты хорошо ладишь с этим тату-мастером? Ты сегодня провел с ним почти весь день, — объяснил он, снова падая на диван. — Ой! — воскликнул он с явным облегчением и нервно засмеялся. — Да, все в порядке. Тэ... Тэхён красавчик... Крутой... — закончил он, чувствуя себя полным идиотом.       Как ты можешь говорить, что парень, проколотый язык которого был у тебя во рту, «крутой»? — Он довольно красивый парень, да? — Чимин продолжал, ничего не осознавая. Он взял пиво и сделал несколько глотков. — Я слышал от Юнги, что он тоже любит играть на два фронта... — бросил он, в очередной раз двусмысленно шевеля бровями. Он придвинулся немного ниже к дивану и вытянул ноги, чтобы поставить их на маленький кофейный столик. — Что ты имеешь в виду? — спросил Чонгук, делая вид, что не понимает, о чем говорит его друг. — Ну, я имею в виду, что твой татуировщик играет в моей лиге, — объяснил он. — Жаль, что они с Юнги друзья, иначе я бы с удовольствием забрал его. Он такая горячая штучка. Он красивый? — спросил он с любопытством. — Я не знаю. Наверное, — смущенно сказал он. — Тебе следует пригласить его на наш пятничный вечер в баре. — Ты так думаешь? — неуверенно спросил он. — Конечно. Я уже пригласил Юнги, так что нас будет больше. И чем больше, тем лучше, — сказал он, сделав несколько больших глотков. — И у него нет сексуальной сестры или что-то в этом роде? Может быть, он найдет для тебя кого-нибудь приятного... — небрежно добавил он, и Чонгук фыркнул себе под нос.       Если бы он только мог, он бы посадил Лису в космический корабль и отправил его на никому неизвестную планету, чтобы она больше никогда оттуда не возвращалась.       На мгновение он задумался, что бы сказал Пак, если бы узнал, что он сделал, но не осмелился ничего сказать.       Не было смысла говорить о том, что никогда больше не повторится. — У меня второй сеанс в четверг, так что, может быть, я приглашу его на пятницу, — ответил он, пожав плечами. — О да, пригласи его. Я не могу иметь его, но кто сказал, что я не могу смотреть?— Чимин пошутил, и Чонгук громко рассмеялся.       Это было идеальное описание их отношений.       Он не мог иметь его, но никто не запретил бы ему смотреть и восхищаться им, не так ли?

***