вкус чернил | vkook

      Белокурый татуировщик убрал телефон в карман и устало вздохнул, пристально глядя на друга. Не нужно было задавать вопросов — и так было ясно, что за время его отсутствия произошло что-то важное.       Тэхён выглядел расстроенным. Его тело дрожало, но Юнги сразу заметил не только это. Его взгляд зацепился за припухшие малиновые губы, взъерошенные, немного влажные от пота волосы. Всё это говорило само за себя.       Не проронив ни слова, он достал из машины коробку с чернилами, поставил её на стойку регистрации, а затем повернулся к Тэхёну. — Ладно, — осторожно начал он, не уверенный, что готов услышать ответ.       Тэхён был ему как брат. Прошло уже больше трёх лет с момента его разрыва с Дживон, но Юнги до сих пор помнил, через что тот прошёл. Помнил, сколько боли ему пришлось пережить, сколько времени потребовалось, чтобы наконец снова почувствовать себя целым. С тех пор Тэхён изменился. Он стал недоверчивым, замкнутым, научился прятаться за маской безразличия.       А потом появился Чонгук.       Юнги был бы рад за друга, если бы не одно обстоятельство: у Чонгука была невеста. Он понимал, что не может вмешиваться — Тэхён взрослый, он сам принимает решения. Но всё же… Юнги не хотел, чтобы кто-то снова его сломал.       Потому что он знал: такие отношения ведут только к боли. — Рассказывай. Что случилось и почему мне кажется, что мне это не понравится? — наконец сказал он, внимательно вглядываясь в лицо друга.       Тэхён нервно взъерошил свои ярко-рыжие волосы. — Я облажался, — выдохнул он.       Юнги склонил голову к плечу, наблюдая за ним. — Мне нужны подробности, если ты хочешь, чтобы я помог, — попытался пошутить он, разряжая обстановку.       Он подошёл к стойке регистрации, на мгновение скрылся за прилавком и, вернувшись, поставил перед собой бутылку виски. — Я не могу. Мне скоро забирать Джея, — тихо сказал Тэхён. — Отлично. Значит, я выпью за нас обоих, — ответил Юнги, наливая себе напиток. Он поднёс стакан к губам и сделал несколько глотков, наслаждаясь согревающим чувством в горле. Затем посмотрел на друга с прищуром. — Так что случилось? Почему ты выглядишь так, словно тебя кто-то хорошенько использовал, а моя студия пропитана запахом секса?       Тэхён открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. В голове царил хаос. Он всё ещё чувствовал аромат Чонгука на своей коже, тепло его губ, дрожь обнажённого тела, вкус его поцелуев.       Его сердце билось так быстро, словно требовало снова оказаться в его руках. — Чонгук был здесь…       Юнги не сводил с него внимательного взгляда. — И? — мягко подтолкнул он его к продолжению. — Ты знаешь, что я тебя не осуждаю. Я просто хочу понять, что происходит.       Тэхён кивнул. Они знали друг друга много лет и действительно были как братья. Юнги был для него самым близким человеком. Тем, кто не дал ему пропасть после ухода Дживон. Тем, кто вдохновил его на тату-искусство, когда он был вынужден бросить Академию художеств. Тем, кто помогал ему заботиться о Джее, когда он остался один.       Теперь, когда их взгляды встретились, Тэхён понимал, что может отрицать всё что угодно, но Юнги всё равно почувствует, что он лжёт.       Он знал его слишком хорошо.       И, возможно, именно поэтому Юнги был его голосом разума, его совестью. — Он поцеловал меня, — признался Тэхён. Голос его был тихим, будто он боялся разрушить этим признанием нечто хрупкое. — Целовал так, будто больше никого не существовало… А я…       Он запнулся. Он не мог подобрать слов, чтобы выразить всё, что творилось у него внутри.       Он не жалел об этом.       И в то же время прекрасно осознавал, насколько это было неправильно.       Он был с человеком, который не принадлежал ему. С тем, кто уже был связан обязательствами с другим. Возможно, это был один из самых эгоистичных поступков, которые он когда-либо совершал. Он не хотел быть тем, кого скрывают. Не хотел быть ошибкой, позором, о котором впоследствии пожалеют.       Но только Чонгук заставлял его чувствовать себя живым.       Как нечто столь неправильное могло казаться таким правильным?       Они словно две половины единого целого, такие разные, но идеально подходящие друг другу. Их губы моментально нашли общий ритм, как будто они были созданы именно для этого. Его сердце билось в такт дыханию Чонгука, будто он наконец обрёл то, чего ему так не хватало. Их тела сливались вместе так естественно, словно судьба сама направляла их друг к другу.       Кто-то мог бы сказать, что их притяжение — это всего лишь похоть, обычное физическое влечение. Но Тэхён знал — между ними было нечто большее. Он не мог объяснить это словами, но чувствовал каждой клеткой.       И именно это пугало его сильнее всего. — Я тоже его поцеловал, — продолжил он, и его голос дрогнул. — Я не смог остановиться… хотя знаю, что у него есть невеста.       Он сглотнул, ощущая, как напряжение заполняет воздух между ними. — И… я даже не понял, как это произошло, но… у нас был секс.       Юнги провёл языком по пересохшим губам, испытывая непреодолимое желание закурить. Он не знал, что сказать. Не знал, что теперь будет. Единственное, чего он боялся больше всего, — что Тэхён больше никогда не увидит Чонгука.       И, возможно, так было бы лучше.       Так было бы проще.       Но от одной этой мысли Тэхёну становилось дурно. — Господи… это было невероятно, — выдохнул он. — Но потом… потом пришёл твой клиент. Я совсем забыл, что ты просил отменить её запись. Вышел поговорить с ней… А когда вернулся, Чонгук уже ушёл.       Тэхён сжал кулаки, пытаясь справиться с нахлынувшей тревогой. — Я пытался его остановить, звонил ему… но он не отвечает.       Его голос был напряжённым, дрожащим. — И теперь я так чертовски боюсь, что больше его не увижу…       Юнги внимательно посмотрел на него, на секунду задумавшись. — Честно? Я не знаю, что тебе сказать, Тэ, — признался он. — Я наблюдал за ним в баре. Я видел, как он ревновал. Но потом он сказал, что тебе лучше встречаться с тем барменом. А когда я разговаривал с ним… Он сказал, что ты заслуживаешь кого-то лучше.       Юнги покачал головой. — Он сам не знает, чего хочет. Либо… просто играет с тобой. — Он не такой, — тихо ответил Тэхён. — Я знаю, как это выглядит со стороны. Богатый парень с красивой девушкой вдруг увлекается бунтарём-татуировщиком. Ему скучно, и он развлекается, потому что ему всё позволено.       Тэхён усмехнулся, но в этой усмешке не было ничего весёлого. — Но это не так. Если бы он хотел только секса, у него было бы тысячи возможностей. Он мог вообще не говорить мне про свою невесту… но сказал.       Он резко втянул воздух. — Я должен был уважать это. Я должен был остановиться. Но… я не могу перестать о нём думать. Он повсюду.       Тэхён закрыл глаза, будто пытался прогнать наваждение. — Я взял с собой этого бармена, чтобы отвлечься. Но даже тогда я думал о Чонгуке.       Он горько рассмеялся. — Он как татуировка. Въелся в мою кожу, и я не могу избавиться от него.       Он открыл глаза, посмотрел прямо на Юнги и едва слышно прошептал: — И я не хочу от него избавляться.       Юнги ничего не ответил.       Тэхён не мог усидеть на месте. Внутри него бушевал ураган эмоций. Ему хотелось закричать. Разрушить что-то. Или исчезнуть.       Он не хотел быть его любовником. Не хотел быть тем, кто разрушит его отношения. Тем, кто заставит Чонгука чувствовать себя виноватым.       Но и терять его тоже не хотел.       Тэхён провёл ладонями по лицу, тяжело дыша. — Я не знаю, что мне делать без него, — признался он. — Когда он рядом, я чувствую себя… я не знаю. Живым.       Юнги какое-то время молчал, а потом тихо произнёс: — Возможно, оно и к лучшему, что он ушёл. Это значит, что он не готов к обману.       В его голосе была горечь. — Моя бывшая изменяла мне с улыбкой на лице, — добавил он, криво усмехнувшись.       Тэхён знал, что Юнги говорит о человеке, который причинил ему боль. Он помнил, как друг переживал измену, и тогда поклялся себе, что никогда не окажется в такой ситуации.       Но теперь… он сам стал тем, с кем изменяют. — А если он никогда не вернётся? — спросил он, с трудом сглатывая ком в горле.       Юнги внимательно посмотрел на него. — Если он не вернётся, значит, ты для него ничего не значил, — ответил он. — Но если он чувствует к тебе хоть что-то… он вернётся быстрее, чем ты думаешь.

***

      Легкий, мелодичный смех сорвался с его губ, наполняя лифт небоскреба звуком, который, казалось, делал пространство теплее. Голова парня чуть запрокинулась назад, обнажая изящную шею и гладкую, молочно-белую кожу. Внимательный наблюдатель мог бы заметить слабую бледную отметину чуть выше воротника его безупречно белой рубашки — с утра он торопливо замаскировал её тональным кремом. Сегодня у него была важная встреча в компании, и он не хотел, чтобы кто-то отвлекался на такие детали его личной жизни.       Через несколько секунд он плавно выпрямился, его белые зубы прикусили мягкую, полную губу, словно удерживая сладкое предвкушение скорой встречи. Он никогда не был из тех, кто легко привязывается. Он не верил в отношения, но вынужден был признать, что этот человек стал исключением, нарушив не один его принцип. Включая самый главный: секс на одну ночь остаётся всего лишь сексом на одну ночь.       Этот блондин-татуировщик тоже должен был быть случайной интрижкой. Но что-то пошло не так, потому что с недавних пор он не видел никого, кроме него.       И что самое удивительное — ему это нравилось.       Он медленно провёл языком по нижней губе, его движения были ленивыми и соблазнительными, словно он знал, что тот смотрит на него. Взгляд упал на собственное отражение в зеркале лифта. Ореховые глаза блестели, словно освещённые изнутри. В этот момент ему даже показалось, что он нравится себе таким.       Этот человек делал его счастливым. Так зачем всё усложнять? — Прости, но мне придётся тебя разочаровать. Я только что вышел из офиса, так что я всё ещё в костюме, — сказал он в трубку, нарочно растягивая слова, придавая голосу ещё больше игривости и соблазнительности. — Но если позвонишь мне минут через тридцать… Возможно, на мне будет куда меньше одежды… — добавил он, мурлыча, прежде чем выйти из лифта.       Голос на другом конце провода разразился смехом. Удивительно, как даже через телефон он чувствовал, как этот звук отзывается тёплой дрожью где-то внизу живота.       Опустив руку в карман брюк, он достал ключи, вставил их в верхний замок и повернул. — Может, тогда пропустим этот паб? Я просто приеду к тебе, — предложил татуировщик.       При этих словах блондин вновь прикусил нижнюю губу.       Чертовски заманчивое предложение. — Дай мне полчаса… — начал он, но вдруг краем глаза заметил тень, мелькнувшую за его спиной.       Его сердце сорвалось с места и заколотилось так быстро, что, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. Он резко развернулся, пальцы крепче сжали телефон — словно этот кусочек пластика мог каким-то образом его защитить. — Господи! Гук! — взвизгнул он, едва не подпрыгнув на месте и хватаясь за грудь, словно пытаясь удержать внутри бешено колотящееся сердце. — Чимин?! Чимин! С тобой всё в порядке?! — встревоженный голос раздался в трубке. — Д-да! — поспешно ответил он, всё ещё ощущая лихорадочный пульс. — Это просто Гук. Юнги, мне нужно идти, я перезвоню позже, думаю, здесь что-то серьёзное, — быстро добавил он и, не дожидаясь ответа, отключил звонок.       Он внимательно посмотрел на друга.       Чонгук выглядел, мягко говоря, ужасно. Волосы взлохмачены, глаза покраснели, будто он только что плакал. Пиджак и галстук, неотъемлемые элементы его образа, исчезли, а рубашка была измята и небрежно застёгнута, как будто он одевался в спешке. Он весь дрожал, дышал тяжело и прерывисто, словно с трудом хватая воздух. — Гук, ты меня напугал! — Чимин, наконец, убрал руку от груди. — Что ты здесь делаешь? — Я… я не знал, куда пойти… — наконец выдавил брюнет.       Его голос дрожал, словно каждое слово давалось с невероятным усилием. Чимин нахмурился, не понимая, что происходит. — Гук, ты ведёшь себя странно… Ты в порядке? — в его голосе прозвучало неподдельное беспокойство. — Чимин… я сделал что-то… что-то ужасное… — голос Чонгука сорвался, а пальцы нервно зарылись в тёмные, растрёпанные волосы. — Так, ладно. Просто скажи, где тело, и я помогу тебе от него избавиться, — попытался пошутить Чимин, но, увидев, как его друг только сильнее побледнел, мгновенно став еще серьезнее. — Господи, Гук. Что случилось? Ты меня пугаешь. — М-могу я остаться здесь ненадолго? — его голос звучал так глухо, будто он говорил издалека. — Я… я просто не знаю, что делать…       Чонгук снова задрожал, его руки крепче обхватили себя, словно он пытался удержать собственное тело от распада. Чимин узнал этот взгляд — он видел его много лет назад, когда у Гука случался один из приступов. Он был уверен, что те остались в прошлом.       Не задавая лишних вопросов, он быстро повернулся, отпер второй замок и толкнул дверь, впуская их внутрь. Затем взял друга за запястье и потянул за собой.       Чонгук не сопротивлялся. Он позволил Чимину провести его в гостиную, усадить на диван. Пак подошёл к шкафу, достал одеяло и, не раздумывая, укутал друга в мягкую ткань, словно ребёнка, которого нужно защитить от всего на свете. Он знал, что дрожь Гука была вызвана вовсе не холодом.       Чимин присел перед ним, наклонился ближе, вглядываясь в его лицо.       Чонгук выглядел чертовски хрупким.       Неосознанно Чимин протянул руку и убрал с его лица тёмные, спутанные пряди, заправив их за ухо. — Гук… что случилось? — спросил он мягко.       Его голос был таким осторожным, будто он боялся, что любое резкое слово разобьёт Чонгука на тысячу осколков. — Чимин, я не понимаю, что со мной происходит… — наконец выдавил Чонгук. — Я… я всё спланировал. Должен был возглавить компанию отца, жениться на Лисе. Думал, что если стану тем, кем он хочет меня видеть, он наконец-то будет мной гордиться. Но теперь всё рушится. Всё…       Он провёл рукой по лицу, пытаясь собраться с мыслями. — Мы с Лисой почти не разговариваем, просто существуем рядом. В последнее время даже секс нас не связывает. Я думал, что если сделаю ей предложение, всё наладится, что мы снова будем счастливы, как в начале… Но сейчас… — он запнулся, задержав дыхание. — Сейчас я даже не уверен, любил ли её когда-нибудь.       Он ненадолго замолчал, словно боялся продолжать, но молчание только усиливало хаос в его голове. — Я не знаю, что это было — любовь или просто привычка, навязанная ожиданиями окружающих. Всю жизнь я старался соответствовать чужим требованиям, так сильно, что потерял себя. Я больше не понимаю, чего они хотят. И самое страшное — я не понимаю, чего хочу я сам.       Глухо рассмеявшись, он покачал головой. — Их желания стали моими, и я внушил себе, что это делает меня счастливым. Но это не так. Я не счастлив. Наверное, я никогда и не был.       Чонгук сжал пальцы, вцепившись в одеяло. — А теперь… теперь я всех подвёл. То, что я сделал… Чимин, я ужасный человек.       Он замолчал, его горло перехватило, в глазах потемнело, а комната будто начала вращаться. Чимин молча просунул руку под одеяло, нашёл его пальцы и сжал их. — Гук… Ты самый добрый и искренний человек из всех, кого я знаю, — сказал он мягко, глядя прямо в глаза. — И что бы ни случилось, всё можно исправить.       Губы Чонгука дрожали, а глаза блестели от слёз. Он задышал глубже, но грудь всё так же судорожно вздымалась. — Я сделал что-то ужасное… — повторил он шёпотом. — И самое страшное, что я… кажется, совсем не жалею об этом.       Он замер, всматриваясь в одну точку перед собой. — Я не знаю, что делать… Как мне теперь вернуться домой? Как смотреть в глаза Лисе? — Дорогой, что случилось? — осторожно спросил Чимин. — Вы с Лисой снова поссорились?       Чонгук прикрыл глаза, глубоко вдохнул и, наконец, признался: — Я изменил ей, Чимин.       Эти слова, сорвавшиеся с его губ, будто сделали произошедшее ещё реальнее. — Я… я не знаю, как это случилось. Мы просто разговаривали, а потом…       Он запустил руки в волосы, отчаянно сжав пальцы в прядях, будто пытаясь вытащить из головы воспоминание. — Мы занимались любовью.       Он выдохнул, прикрыл глаза, а потом посмотрел на Чимина, его взгляд был наполнен болью. — И это было… прекрасно.       Чимин не сразу нашёл, что сказать.       Он ожидал чего угодно, но только не этого.       Чонгук никогда не был тем, кто способен на предательство. Он всегда был предан своим девушкам, даже если они этого не заслуживали. Это был человек, которому он бы доверил свою сестру, если бы она у него была. — Гук… — осторожно начал Чимин. — Я не скажу, что это хорошо. Хотя ты знаешь, что я не в восторге от Лисы. Но даже несмотря на это, я не желаю ей зла.       Чонгук молчал. — Ты совершил ошибку. Но это не конец света. Люди ошибаются, и ты тоже имеешь на это право. Главное — что ты собираешься делать дальше. — Чимин, что мне теперь делать? — Девушка, с которой ты ей изменил… Это была случайная встреча? Или кто-то, кого ты давно знаешь? — наконец спросил Пак.       Чонгук замялся. Чимин, естественно, предположил, что речь идёт о женщине. И он не мог его за это винить, ведь сам до недавнего времени и представить не мог, что может испытывать чувства к мужчине, не говоря уже о физическом влечении. Поэтому он не стал поправлять друга. Он не был готов столкнуться с тем, что это могло означать. — Мы знакомы… Уже месяц, — тихо ответил он. — Это что-то большее, чем просто страсть? Или ты просто компенсируешь нехватку секса? У тебя с Лисой проблемы в этом плане, может, всё из-за этого? В твоём возрасте такое бывает. — Я не знаю… — Чонгук провёл ладонями по лицу. — Но я никогда не чувствовал ничего подобного. Когда мы целуемся… — он судорожно втянул воздух. — Господи, я ужасный человек!       Он стиснул зубы и зажмурился. — Помнишь, когда мы были подростками, ты говорил, что измена — это худшее, что можно сделать? Что изменяют только подонки… Я сделал то же самое, что и твой отец. — Гук, не сравнивай себя с этим мудаком, — фыркнул Чимин. — Мой отец не способен держать своё достоинство в штанах дольше нескольких дней. Он годами изменяет моей матери, а она делает вид, что ничего не замечает…       Чимин прекрасно помнил тот день, когда его мир перевернулся. Им с Чонгуком было лет пятнадцать-шестнадцать. Они сбежали с уроков и увидели, как из дома его отца выходит молодая девушка, в спешке застёгивая блузку. Тогда он подумал, что это единичный случай, но вскоре понял, что у его отца множество любовниц.       Было больно.       Возможно, поэтому Чимин и не верил в любовь. Он избегал серьёзных отношений, как огня. Его мать была хорошей женщиной, но слабой. Она годами закрывала глаза на измены мужа, притворяясь счастливой женой, когда за закрытыми дверями они были никем друг другу.       Он не хотел оказаться в такой же ситуации.       Поэтому никогда ни к кому не привязывался.       Наблюдая за тем, как Чонгук старается соответствовать ожиданиям своей семьи, а потом и Лисы, он часто кусал язык, чтобы не высказать своё мнение. Он ненавидел Лису, но не хотел, чтобы друг погряз в токсичных отношениях.       А теперь брюнет признавался в том, чего он даже не ожидал. — Чимин, я не жалею об этом… — прошептал Чонгук. — Я знаю, что должен чувствовать себя ужасно. И я чувствую. Но… мне понравилось.       Он с трудом выговорил эти слова, словно боялся их признать. — И именно это делает всё ещё хуже. — Я даже не знал, что ты с кем-то встречаешься… Почему ты мне ничего не сказал? Мы же друзья. — Я не планировал этого, — покачал головой Чонгук. — Мы случайно познакомились. Я думал, что это просто мимолётное увлечение. Что я забуду ее. Но чем больше я пытался, тем сильнее она врезалась в мою жизнь. — Она тебе нравится, — Чимин не спрашивал, он утверждал. — Ты напуган, но твои глаза светятся, когда ты говоришь о ней.       Он заправил за ухо выбившуюся прядь Чонгука. — Это не так просто, Чимин. Я сделал Лисе предложение, и все ждут нашей свадьбы. Она была так счастлива, когда я встал перед ней на одно колено… Как я могу взять и разрушить всё это? — Ты хочешь этого? Ты действительно хочешь провести остаток жизни с Лисой?       Чонгук застыл, осознавая, насколько ошибался, думая, что его выбор был окончательным. Всё казалось правильным, пока Тэхён не поцеловал его впервые, пока его горячие ладони не скользнули по коже, оставляя за собой след, который невозможно было стереть. С того момента всё изменилось, и теперь он не мог просто забыть эти ощущения, каким бы правильным это ни казалось.       Никто и никогда не заставлял его чувствовать себя так, как Тэхён. Он проник в его сознание, разрушил стены, которые Чонгук годами воздвигал вокруг себя, и показал ему, что значит быть по-настоящему живым. Он узнал его страхи, его сны, его приступы, понял даже то, что сам Чонгук боялся признать. С ним он чувствовал себя по-настоящему свободным, но в то же время именно он был тем, кого Чонгук не должен был хотеть.       Тэхён был мужчиной, человеком, которого его семья никогда не примет, тем, с кем у него не могло быть будущего. Он знал это и с самого начала должен был разорвать всё, пока не стало слишком поздно. Но однажды позволив себе ощутить, каково это — быть в его руках, он уже не мог остановиться. Он хотел большего, жаждал его так сильно, что внутри всё горело, а разум тщетно пытался бороться с тем, что давно захватило сердце. — Что мне теперь делать? — прошептал он. — Если тебе нужна Лиса, ты должен прекратить это. Полностью и окончательно. Ни встреч, ни звонков. Ничего. Это единственный способ сохранить ваш брак.       Чонгук сглотнул. — А если это не Лиса? — Тогда разорви помолвку, — Чимин серьёзно посмотрел ему в глаза. — Ты не можешь строить жизнь на лжи. — А что, если я не знаю, чего хочу? Что, если ошибусь? Если женюсь на Лисе, а потом пойму, что не должен был? Что, если уже слишком поздно, чтобы отступить?       Что, если Тэхён — тот, кого я действительно хочу?       Этот вопрос не давал ему покоя, но озвучить его вслух было страшно. Ведь в жизни не всегда можно получить то, чего хочется больше всего, верно? Порой приходится жертвовать своими желаниями ради тех, кто нам дорог.       Он понимал, что, выбрав Тэхёна, причинит боль не только Лисе, но и всей своей семье. Отец никогда бы не простил его, а Сокджин, скорее всего, испытал бы разочарование — они с отцом были слишком похожи.       Но если он останется с Лисой, почему тогда внутри поселится ощущение, что он так и не узнает, что значит быть по-настоящему счастливым? — Думаю, ты знаешь ответ, — вдруг сказал Чимин.       Чонгук резко поднял на него взгляд. — Вопрос в том, хватит ли у тебя смелости признать это.

***

      Брюнет остановился перед дверью своей квартиры, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из сжатых лёгких. Прошло уже несколько часов с тех пор, как он выбежал из студии, но запах всё ещё оставался на его коже, пропитывал ткань одежды. Почти бессознательно он сжал пальцами край рубашки, поднёс его к лицу и вдохнул аромат — знакомый, пьянящий, пробуждающий в нём огонь.       При одной только мысли о тёмных, глубоких глазах, напоминающих оникс, в груди снова что-то сжалось.       Он медленно провёл языком по нижней губе, желая вновь ощутить его вкус. Закрыл глаза, позволяя воспоминаниям нахлынуть с новой силой. Казалось, он всё ещё чувствует горячее дыхание на своей коже, тяжёлые ладони, уверенно скользящие по его бедру, и…       Чонгук резко втянул воздух, когда перед глазами вспыхнула картина их близости — горячей, непрерывной, сводящей с ума. Тело словно снова ощущало плавные, сильные толчки, вызывающие дрожь в каждой клетке. Господи… Как же он теперь должен вернуться в квартиру, где ждёт Лиса, когда в голове только он?       Как он собирался войти в квартиру, которую делил со своей невестой, и смотреть ей в глаза, когда на губах ещё ощущался вкус чужого поцелуя? Как сказать ей, что несколько часов назад он был с другим и теперь жаждет повторить это снова? Как признаться, что он не уверен в их будущем, что свадьба, запланированная через несколько месяцев, пугает его сильнее, чем когда-либо, потому что он боится, что это станет самой большой ошибкой в его жизни? Как он мог объяснить, что изменил ей, перечеркнул три года их совместной жизни только потому, что потерял голову от другого мужчины? Что, возможно, его никогда по-настоящему не привлекали женщины?       Чонгук открыл глаза и посмотрел на экран телефона. Было поздно, но он знал — Лиса не спит. Несколько минут назад она звонила ему, но он не ответил.       Его телефон разрывался с того момента, как он покинул студию. Он даже не мог сосчитать, сколько раз тот вибрировал в его кармане, пока, наконец, звонки не прекратились. Казалось, что Тэхён сдался. Он звонил снова и снова, а Чонгук, не выдержав, в конце концов, заблокировал его номер. Но сообщения продолжали приходить. Он видел их, но не осмелился прочитать ни одно.       Тэхён заставил его чувствовать то, о чём он даже не смел мечтать. Он словно был инструментом, давно позабытым, заброшенным, а Тэхён прикоснулся к нему — провёл ладонями, пробудил, извлёк звук такой чистоты и глубины, какой никто прежде не слышал. И Чонгук жаждал, чтобы он играл на нём вечно.       Он втянул воздух, задерживая в лёгких запах его духов, словно пытался впитать его, как можно глубже, словно жаждал, чтобы именно этот запах подтолкнул его к непростительному — к чему-то такому, что заставит Лису возненавидеть его. Потому что он чувствовал: так должно было случиться. Он не мог притворяться, будто того, что родилось между ним и Тэхёном, не существует.       Чонгук осторожно надавил на ручку и толкнул дверь, медленно скользнув внутрь. В гостиной было пусто, и он поспешно сбросил обувь, затаив дыхание. Из спальни доносились приглушённые звуки — значит, Лиса была там. Сердце билось так сильно, что казалось, ещё немного, и оно разорвёт грудную клетку.       Он должен поговорить с ней.       Прежде чем страх задушит его окончательно.       Стоя в дверях спальни, Чонгук заметил на полу раскрытый чемодан. Лиса стояла перед зеркалом в гардеробной, прижимая к себе одно из своих платьев. Он нахмурился, брови слегка сдвинулись, губы приоткрылись, но прежде чем он успел что-то сказать, девушка повернулась к нему. — О, милый! — воскликнула она с улыбкой.       Быстро повесив платье на дверцу шкафа, она подбежала к нему и, не раздумывая, прижалась к его губам в поцелуе. Чонгук застыл. Он не ожидал такой теплоты. Утром Лиса была холодна и раздражена, избегала его взгляда, а последние несколько дней они почти не разговаривали после субботней ссоры. — П-привет, — пробормотал он, чувствуя себя неуверенно, не зная, как реагировать. — Ой, Чонгуки! Я ждала тебя. Я так счастлива! — её пальцы ласково скользнули по его волосам. — Лиса, мне нужно поговорить с тобой… — внезапно сказал он, осторожно взяв её за руки, не давая продолжить нежности.       Он подвёл её к кровати, и они оба сели друг напротив друга. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, и на секунду показалось, что он не сможет вымолвить ни слова. Он быстро облизнул губы и посмотрел на Лису.       Она выглядела прекрасно. Без макияжа её лицо казалось моложе, губы мягче. Волосы были собраны в небрежный пучок, а на худощавом теле красовалась короткая кружевная ночная рубашка, поверх которой она накинула атласный халат. Лёгкая улыбка всё ещё играла на её губах.       На мгновение ему показалось, что перед ним та самая девушка, в которую он влюбился три года назад, но что с ними случилось? Он всегда думал, что их судьба предопределена: свадьба, счастливая жизнь вместе, любовь, которая с каждым днём становится только крепче, как у Сокджина и Йери, но теперь… теперь он больше этого не хотел.       Сидя напротив своей невесты, он чувствовал только пустоту; глядя на девушку, которую когда-то любил, он думал не о ней, а о Тэхёне — о глубине его тёплого взгляда, о мягкости его губ, о силе его рук, о том, как тот ощущался рядом, внутри, в каждом его движении.       Чонгук сглотнул, ощущая, как горло сжимается; как сказать ей, что всё изменилось, что он больше не хочет быть с ней, что всем сердцем хочет быть с ним — с Тэхёном? — Прости… — прошептал он, ощущая, как горят его веки. — Лиса, мне… мне так жаль…       Девушка моргнула длинными ресницами, её губы снова изогнулись в лёгкой улыбке. Она мягко обхватила его лицо ладонями и прижалась к его губам, нежно целуя. — Чонгук-ки, милый, я тоже не хочу больше ссориться. Ты такой замечательный! Я знала, что мы скоро помиримся! — с облегчением произнесла она, вновь целуя его.       Чонгук осторожно отстранился, нервно провёл языком по сухим губам. — Лиса, я… я должен тебе кое-что сказать, — повторил он, чувствуя, как с каждым словом его сердце сжимается сильнее. — Ой! Твой отец, наверное, уже поговорил с тобой. Я всё знаю! Разве это не прекрасно?! — Что? Что ты знаешь? О чём ты говоришь? — он нахмурился, не понимая, куда она клонит.       Лиса вскочила с кровати, возбуждённо подпрыгнула и бросилась к тумбочке. Её глаза сияли, губы дрожали от волнения. Через секунду она вернулась, держа в руках белый конверт с золотым тиснением. — Смотри! — воскликнула она, протягивая ему. — Что это? — спросил он, неуверенно беря конверт.       Он медленно вскрыл его, достал сложенный лист бумаги, развернул его… и, увидев напечатанный текст, резко поднял взгляд на Лису. — Это подарок на нашу помолвку от твоего отца! Завтра мы улетаем в Париж на выходные! Разве это не чудесно?! — объявила она, хлопая в ладоши.       Чонгук застыл, чувствуя, как в груди нарастает тревога. — Лиса, мы не можем просто взять и уехать, — его голос слегка дрожал. — У меня завтра важная встреча с мистером Танакой. Я не могу всё бросить… — Но, дорогой, обо всём уже позаботился твой отец, — сказала Лиса, вновь садясь рядом с ним. Она взяла его руки в свои, нежно провела пальцами по его щеке, прежде чем снова поцеловать. — Просто подумай, Чонгуки. В последнее время у нас не было времени друг для друга. А что может быть лучше для наших отношений, чем романтические выходные в Париже? Всё будет так же, как в начале. Мы будем смеяться… снова заниматься любовью… — Лиса, я… — начал он, чувствуя, как у него пересыхает в горле.       Он хотел сказать ей. Всё, что вертелось у него в голове по дороге сюда. Хотел признаться, что встретил другого человека. Того, кто неожиданно стал для него важнее, чем он мог себе позволить.       Но слова застряли в горле.       Он моргнул, посмотрел на её сияющие глаза, на губы, искренне изогнутые в счастливой улыбке… и не смог.       Как сказать это? Как можно так жестоко разбить чьё-то сердце? — Вот увидишь, Чонгуки, когда мы поедем туда, ты снова влюбишься в меня, ещё сильнее! О, я так счастлива, что у меня есть такой потрясающий жених! Не могу дождаться, когда наконец стану твоей женой! — быстро добавила Лиса, её голос дрожал от восторга. — Я так тебя люблю, — прошептала она, нежно проведя рукой по его щеке. — Я… я тоже… — выдохнул Чонгук, с трудом растянув губы в слабой улыбке.       В этот момент ему казалось, что всё внутри него переворачивается.       Он зашёл слишком далеко, чтобы сейчас отступить.

***

      Тэхён закончил татуировать последнюю строчку, выключил машинку и отложил её на стол. Он покрутил головой из стороны в сторону, пытаясь хоть немного размять затёкшие мышцы. Сегодня это был его второй клиент, и оба проекта оказались достаточно сложными и трудоёмкими. Он снова не успел ничего поесть, а за сигаретой выходил всего пару раз за день.       Но его тело не просило еды, будто понимало, что он всё равно не сможет ничего проглотить. Он не ел со вчерашнего дня. Утром он доел пропитанные молоком хлопья Джея, которые мальчик больше не хотел, но даже не потрудился приготовить себе завтрак.       Мысли снова возвращались к Чонгуку. Он пытался дозвониться до него бесчисленное количество раз, но в итоге тот заблокировал его номер. Ни на одно сообщение он тоже не ответил, но Тэхён не мог думать ни о чём другом.       Он встал и потянулся за дезинфицирующим средством, чтобы очистить кожу клиента. Плеснув жидкость на его правое бедро, он смыл остатки чернил и крови, оценивая татуировку. Получилось великолепно, несмотря на то, что сосредоточиться сегодня было сложнее, чем когда-либо.       Спустя несколько минут он наложил повязку на покрасневшую кожу, мужчина натянул штаны, и они обменялись парой формальных фраз. Когда клиент ушёл, Тэхён тут же схватил телефон, надеясь увидеть хоть одно сообщение, но его почтовый ящик по-прежнему оставался пуст.       Он шумно выдохнул, смирившись, и начал быстро убирать своё рабочее место. Вскоре ему нужно было идти за Джеем в детский сад. Закончив с оборудованием, он ещё раз оглядел студию. Казалось, в воздухе всё ещё витал аромат его духов, смешанный с чувственным запахом его тела. В груди болезненно сжалось.       Что, если он больше никогда его не увидит? Если Чонгук исчезнет из его жизни так же внезапно, как в неё вошёл?       Схватив кожаную куртку, он направился к выходу. Достал из кармана пачку сигарет и прошёл в приёмную. Там стоял мужчина со светлыми волосами, разглядывая фотографии на стене. Услышав звук закрывшейся двери, он обернулся, и его полные губы тут же изогнулись в знакомой чувственной улыбке. — Тэхён! — воскликнул он, протягивая руку для рукопожатия.       Чимин выглядел, как всегда, безупречно. На нём были элегантные брюки и красная рубашка, верхние пуговицы которой соблазнительно расстёгнуты. В одной руке он держал пиджак с биркой одного из парижских домов моды. — Рад тебя видеть, Чимин, — спокойно сказал Тэхён.       Ему хотелось спросить о Чонгуке, но он не был уверен, стоит ли это делать. Он внимательно наблюдал за Чимином, надеясь, что тот сам что-нибудь скажет, но, похоже, интуиция у блондина оставляла желать лучшего. — Выглядишь сегодня просто потрясающе, — заметил Чимин, медленно оценивая его взглядом. — Как ты? Как дела с тем самым сексуальным барменом? — небрежно поинтересовался он. — Ничего не вышло, — коротко ответил Тэхён, затем на мгновение замялся, прежде чем добавить: — Слушай… Ты случайно не видел Чонгука? Я звонил ему, хотел узнать, успел ли он купить мазь, которую я рекомендовал… Ну, для заживления… — солгал он, чувствуя себя по-дурацки.       Лгать он никогда не умел, поэтому был уверен, что Чимин моментально заметит подвох. От этой мысли он поспешно отвернулся, сделав вид, что ищет зажигалку в кармане куртки. Блондин лишь тихо усмехнулся. — О, ничего удивительного. Гук уехал, — без лишних раздумий сообщил он.       Тэхён нахмурился, пристально вглядываясь в его лицо. — Уехал? — переспросил он, чувствуя, как внутри зарождается тревога.       Чонгук ничего не говорил о том, что собирается куда-то. Они ведь даже договаривались встретиться в выходные и порисовать вместе… но потом всё перевернулось. Они перешли черту.       И после этого уже не могло быть как раньше. — В последнее время у Гука и Лисы всё было не очень гладко, так что они решили устроить себе романтические выходные в Париже, — объяснил Чимин, в его голосе слышалась явная насмешка. — Честно говоря, не представляю, как это должно помочь. Париж — один из самых переоценённых городов на свете. Но Гук, видимо, уверен, что это склеит их отношения.       После их вчерашнего разговора Тэхён был убеждён, что Чонгук разорвёт помолвку или, по крайней мере, решится взять паузу. Какого же было его удивление, когда он пришёл в офис TJE, а там ему сообщили, что брюнет с Лисой улетел в эту чертову поездку. — Понятно… — только и смог выдохнуть Тэхён, чувствуя, как внутри всё сжимается.       Он больше не мог найти слов. Да и нужны ли они? Он мог бы предвидеть такой исход. С самого начала знал, что находится в заведомо проигрышной позиции, но в глубине души всё же верил, что между ними было нечто особенное… Что-то, что невозможно выразить словами, но что он ощущал каждой клеточкой, каждый раз, когда их взгляды пересекались.       Но теперь всё рухнуло. Он снова чувствовал себя так же, как той ночью в тёмном переулке, когда Чонгук признался, что у него есть невеста. Ещё несколько часов назад он помнил вкус его губ на своих, а теперь в голове звучало только это ужасное признание, от которого хотелось избавиться. Нужно было закончить всё тогда, сразу. Если бы он поставил точку в ту ночь, сейчас он бы не стоял здесь перед своим другом, ощущая себя полным дураком. Он действительно надеялся, пусть всего на мгновение, что Чонгук выберет его. — Мы можем идти. Я готов, — внезапно прозвучал голос за его спиной.       Тэхён почувствовал, как рука друга крепко сжала его плечо — жест поддержки, словно напоминание, что он не один.       Юнги, должно быть, услышал слова Чимина. Тэхён поднял взгляд, их глаза встретились на долю секунды. Блондин слабо улыбнулся ему, как будто понимал, что тот сейчас чувствует. — Я собираюсь поужинать с Чимином, — пояснил он. — Тебе что-нибудь нужно? Хочешь, чтобы я остался? — спросил он, давая понять, что готов быть рядом, если это необходимо.       Его вопрос мог показаться самым обыденным, но Тэхён знал, что Юнги имел в виду на самом деле. Он знал его слишком хорошо. Достаточно было одного взгляда в его тёмные глаза, чтобы понять — он видел боль и разочарование, от которых хотел его уберечь. — Я справлюсь, Юнги, — прошептал он, пытаясь звучать убедительно. — Я пойду.       Он слегка поклонился Чимину, после чего почти выбежал из тату-салона. Он не мог позволить Паку увидеть разочарование в своих глазах.       Юнги ещё несколько секунд смотрел на закрывшуюся за другом дверь, вглядываясь в пустоту, словно надеясь, что Тэхён вернётся.       Чёрт.       Он должен был что-то сделать, чтобы этого не произошло. Он с самого начала знал, чем всё закончится. Тэхён ввязался в то, во что не должен был, и теперь ему предстояло страдать.       Юнги глубоко вздохнул и повернулся к Чимину, одарив его лёгкой улыбкой. — Идём? — спросил он, беря его за руку.       Чимин очаровательно улыбнулся в ответ. — А что насчёт ужина? Может, покушаем у меня или у тебя? — Ты умеешь готовить? — Юнги с явным скепсисом посмотрел на него. — Я богат. Конечно, нет, — пошутил Чимин. — Тогда пошли ко мне. Я что-нибудь приготовлю, — предложил татуировщик.       Молодой бизнесмен внимательно посмотрел на него, и Юнги заметил в его глазах странную вспышку, но не стал задумываться об этом слишком долго. Он просто развернулся и повёл его к выходу.       Юнги предпочитал не анализировать их отношения. Это было для него чем-то новым. Обычно его связи ограничивались сексом. После тяжёлого разрыва с бывшей он не позволял себе эмоционально вовлекаться, и так должно было остаться. К счастью, Чимин разделял этот подход, поэтому их встречи проходили легко, без ненужных эмоций и переживаний, которые могли бы всё усложнить. — Хочешь за руль? — внезапно спросил Пак, когда они подошли к его ярко-синей машине, припаркованной неподалёку от студии.       Металлический корпус Ferrari переливался на солнце, словно автомобиль только что выехал из автосалона или со страниц глянцевого журнала. Юнги уже привык видеть эту машину. Чимин никогда не скрывал своего богатства. Он без колебаний катал его на своём спорткаре, расплачивался чёрной кредитной картой, а потом просил оттрахать себя на кожаном диване в своём неприлично дорогом пентхаусе.       И Юнги чертовски это нравилось. Потому что Чимин был для него как открытая книга — без хитростей, без уловок, без мелкого шрифта, спрятанного между строк для невнимательных читателей. Он не играл, не приукрашивал, не притворялся — он просто был собой.       Прежде чем Юнги успел что-то сказать, молодой бизнесмен уже занял пассажирское сиденье, удобно устроившись на чёрной коже салона. Он молча пристегнул ремень безопасности и бросил на него выжидательный взгляд. — Ты серьёзно доверяешь мне машину, которая стоит больше, чем я зарабатываю за год? — с сомнением спросил Юнги, приподняв бровь.       Чимин лишь лениво пожал плечами, накручивая на палец светлую прядь и кокетливо взмахнув длинными ресницами. — Я не знаю, где ты живёшь, — просто ответил он. — А ещё, думаю, ты скорее трахнешь меня в своей квартире, чем разобьёшь мою роскошную машину на первом же повороте. Разве не так?       Его мягкие губы сложились в игривую улыбку. — Хорошо, красавчик. Ты меня убедил, — хмыкнул Юнги, заводя двигатель.       Чимин звонко рассмеялся, запрокинув голову. Его смех заполнил салон, тёплый и лёгкий, лаская слух, как мёд ласкает воспалённое горло. Юнги нравился этот звук.       Он понимал, что Чимин никогда раньше не был у него дома. Он не приглашал случайных любовников в свою квартиру. Но теперь ему хотелось увидеть, как молочная кожа Чимина будет выглядеть на его постели. Как его волосы, взлохмаченные после ночи, будут разбросаны по подушке. Как его заспанные глаза будут светиться в утреннем солнце, пробивающемся сквозь занавески.       Это было странное желание. Нечто, выходящее за рамки обычного физического влечения. Он знал, что привязался к нему больше, чем планировал. И почему-то это его не пугало.       Через несколько минут вождения он почувствовал, как рука Чимина легла ему на бедро и слегка сжалась. Юнги лишь улыбнулся и посмотрел на него краем глаза.       Доехать до места на такой быстрой машине оказалось делом пары минут. Юнги даже пожалел, что его квартира находится так близко — не каждый день выпадает возможность водить Ferrari. Он припарковался и неохотно заглушил двигатель. Машина ехала плавно, словно скользила по воздуху, и единственное, о чём он жалел, так это о том, что в ней не было заднего сиденья. Тогда он смог бы развлечься прямо здесь, с обольстительным блондином, чья улыбка на полных губах могла бы вызвать зависть у любой женщины.       Отстегнув ремень безопасности, Юнги вышел из машины, обошёл её и открыл пассажирскую дверь. — Пошли, — сказал он, протягивая руку.       Чимин молча последовал его примеру, отстегнул ремень, взял его за руку и выбрался из салона. Он позволил Юнги вести себя за собой, не размыкая их сцепленных пальцев. Это было так естественно, словно они делали это уже сотни раз, хотя Мин никогда прежде не приглашал в свою квартиру того, с кем спал. Но Чимину необязательно было об этом знать.       Они вошли в здание, и вскоре уже стояли перед дверью его квартиры. Юнги не чувствовал волнения, но его приятно щекотало предвкушение — ему было любопытно, как Чимин отреагирует на его жилище. Открыв дверь, он с лёгкой усмешкой наблюдал, как парень без тени смущения шагнул внутрь, тут же скинул туфли и бросил пиджак на диван. — У тебя здесь уютно, — заметил он, с интересом осматриваясь. — Может, мне стоит бывать тут почаще?       Квартира была небольшой, но хорошо обставленной. Современный интерьер в тёмных тонах идеально сочетался с образом её хозяина. Однако больше всего в глаза бросались вещи, связанные с музыкой: в углу стоял синтезатор, рядом с ним — аппаратура, назначение которой Чимин не мог угадать, а на одной из стен висели две гитары.       Он подошёл к клавишам и провёл по ним кончиками пальцев, заставляя комнату наполниться приглушённым звуком. В этот момент он поймал себя на мысли, что хотел бы услышать, как Юнги играет. Представил, как растягивается на диване, закрывает глаза и погружается в музыку, созданную его руками. Представил, как эти самые руки скользят по его коже, оставляя жаркие следы, заставляя его извлекать звуки, не менее мелодичные, чем те, что наполняли бы эту комнату.       От этой фантазии у него пересохло во рту, но на губах заиграла тёплая улыбка. Он развернулся и направился в сторону открытой кухни, где Юнги уже несколько минут колдовал у плиты. Подойдя к нему, он обвил руками его талию, положив подбородок на плечо. Они были одного роста, и их тела совпадали, словно кусочки пазла. Он склонил голову чуть ближе, вдыхая знакомый, мужественный аромат его парфюма. — Так ты и правда умеешь готовить? — удивлённо спросил он. — А я думал, это просто уловка, чтобы затащить меня в постель, — пошутил Чимин, смеясь в самое ухо своим тёплым, мелодичным голосом.       Юнги повернул голову, мягко взял его за подбородок и, не говоря ни слова, соединил их губы в нежном, неторопливом поцелуе. — Я действительно умею готовить, — подтвердил Юнги, чуть отстраняясь, но прежде, чем разорвать контакт полностью, он провёл большим пальцем по нижней губе Чимина. Она была мягкой, соблазнительной, и он не мог отвести от неё взгляд. Чимин выглядел чертовски красиво. Почти ангельски. Юнги машинально прикусил свою нижнюю губу. — Но, знаешь, так или иначе, я всё равно окажусь в твоих штанах. Надеюсь, моего обаяния хватит, — добавил он, улыбнувшись с той самой ленивой, очаровательной улыбкой, которая сводила людей с ума.       При этих словах Чимин ощутил знакомое напряжение внизу живота. Это происходило всякий раз, когда они оказывались рядом, и ему это чертовски нравилось. — Знаешь, мой отец всегда говорил мне, что если я найду женщину, которая будет хорошо готовить и ещё лучше сосать, то должен немедленно сделать ей предложение, — протянул он, посмеиваясь над собственной фразой.       Его отец и его драгоценные, наполненные мудростью советы. — Ах вот как? Где моё кольцо? — отозвался Юнги, развернувшись к нему так, чтобы их взгляды встретились. Его ладони почти автоматически легли на тонкую талию Чимина. — Должен признать, твой отец — умный человек, — добавил он с ухмылкой.       Чимин закатил глаза и рассмеялся. — Мой отец — редкостный придурок, — честно ответил он. — Оу, так вы близки, — фыркнул татуировщик. — Мой отец годами изменяет моей матери, а она делает вид, что не замечает. Я даже не знаю, что хуже. Единственное, чему меня научил их брак, — это тому, что отношения не имеют смысла, а любовь — это иллюзия. Но, знаешь, хотя бы от разочарований это меня избавило, — откровенно признался он. — Хм, знакомая история, — усмехнулся Юнги. — Только мне “посчастливилось” научиться этому от бывшей, которая трахала своего босса, пока я пахал на трёх работах. — Видишь? Мы созданы друг для друга, — Чимин ухмыльнулся и, не теряя времени, наклонился вперёд, соединяя их губы в поцелуе, который быстро стал глубже.       Юнги скользнул ладонями ниже, жадно сжимая его округлые ягодицы, заставляя Чимина простонать ему в рот. — Мы были бы отличной парой, если бы верили в отношения, — пробормотал Юнги, едва отрываясь от его губ. — О да! Нам было бы чертовски хорошо вместе, — согласился Чимин, снова притягивая его для поцелуя.       Они долго целовались, медленно исследуя друг друга, пробуя вкус губ, словно пытались запомнить каждое прикосновение. Всё было идеально.       Двое людей, давно утративших веру в любовь, не ожидавших от других ничего, кроме физической близости, теперь тянулись друг к другу, сливаясь в поцелуе, который бился в такт их сердцам.

***

      Чимин доел последний кусок мяса, а затем неспешно облизал кончики пальцев, смахивая остатки соуса. С его губ сорвался тихий вздох удовлетворения. Юнги был талантливым поваром. Мясо, которое он приготовил, было просто идеальным — прекрасно выдержанным, нежным, буквально тающим во рту.       Он поднял взгляд на татуировщика, который в этот момент вытирал руки бумажным полотенцем. Будто почувствовав на себе его взгляд, Юнги тоже посмотрел на него, и их взгляды пересеклись.       Раньше Чимин не обращал внимания, но у Юнги были по-настоящему красивые глаза. В них было что-то завораживающее, что-то, от чего становилось теплее внутри. Возможно, это просто то, как он смотрел на него. Сначала в этом взгляде было лишь открытое восхищение и желание, но теперь появилось нечто большее — Юнги смотрел на него так, словно Чимин был произведением искусства, которым он не мог налюбоваться.       Не задумываясь, Пак поднялся и подошел к нему. Он плавно забрал из его рук стакан соджу, поставил на стол, а затем, не говоря ни слова, забрался к нему на колени, оседлал его и жадно прижался к губам.       Он не знал почему, но чувствовал, что должен его поцеловать. — Мне жаль, что вчера пришлось отменить нашу встречу, — прошептал он, когда их губы наконец разомкнулись. — Ничего страшного. Если бы я понадобился Тэ, я бы поступил так же, — спокойно ответил Юнги. — Из того, что я слышал, это было действительно серьезно, так что я все понимаю.       Он не ждал объяснений. Один из его главных принципов гласил: «Дружба превыше секса». И он искренне в это верил. Тэхён был для него как семья, и никакая страсть не могла этого изменить. Было приятно осознавать, что Чимин придерживается таких же взглядов. Тем более что он и Чонгук, похоже, были очень близки. — Гук мне как брат. Мы знаем друг друга чуть ли не с детского сада, а в последнее время у него сложный период… В отношениях все не так гладко, — пояснил Пак.       Юнги едва заметно напрягся. Он понимал, что Чимин не в курсе того, что произошло между Тэ и Чонгуком, и не собирался посвящать его в эти детали. Но в то же время у него появилась мысль — возможно, Чимин мог бы пролить свет на то, насколько серьезно Чонгук относится к Тэ. Или же он всего лишь играет с ним? — Я слышал, у него есть невеста? Они ведь недавно обручились? — спросил он, прекрасно зная ответ.       Чимин провел рукой по своим светлым волосам и тяжело вздохнул. — Они встречались три года, и все ожидали, что Гук сделает ей предложение. Так он и сделал… но, думаю, на самом деле он этого не хотел. — Ты ее не любишь, — заметил Юнги, сузив глаза.       В его голосе не было вопроса — лишь твердое утверждение. Он отлично разбирался в людях, а Чимин даже не пытался скрыть свою неприязнь. — Конечно, нет. Она его не достойна. Гук — хороший парень, он многое пережил, а ей нужны только его деньги. Лиса — расчетливая женщина, талантливая актриса и превосходный манипулятор. А Чонгук слишком добр, чтобы это замечать. Он всегда ставит счастье других выше своего собственного, а он заслуживает лучшего. — Забавно слышать это от человека, который только что сказал, что они уехали в Париж на романтические выходные, — усмехнулся Юнги.       Он не доверял Чонгуку. Ему не нравилось, что тот играет с чувствами его друга. Он бы предпочел, чтобы Тэхён держался от него подальше. Но он доверял Чимину и хотел услышать это именно от него. — Вчера Гук пришел ко мне… Он был полностью разбит. Я давно не видел его таким. Он твердил, что сделал что-то непростительное, называл себя ужасным человеком. Я не понимал, о чем он…       Чимин на мгновение замолчал, прокручивая в голове вчерашний вечер. — А потом он сказал мне, что изменил Лисе. Он винил себя за то, что случилось, и переживал, что причинил ей боль.       Юнги внимательно слушал, но в его взгляде читалось недоверие. — Это было в первый раз? — спросил он, сделав вид, что вопрос задан вскользь. — Да, конечно. Чонгук — хороший парень. Он не из тех избалованных богачей, которым наплевать на всё, кроме денег. Пока я в колледже искал лёгкие связи, он ночами сидел над учебниками, стараясь оправдать ожидания отца. У них сложные отношения… Когда Гуку было четырнадцать, он попал в аварию. Он выжил, а его мать — нет. Он долго винил себя за это, хотя не был виноват. Может, поэтому он жил так, как того хотел отец. Не раз я думал, что и его отношения с Лисой — просто часть этого сценария. Поэтому, когда он признался, что изменил ей, я удивился. Это на него не похоже. Если он пошёл на такое… значит, эта девушка действительно ему дорога. — Девушка… — машинально повторил татуировщик, прежде чем успел прикусить язык.       Но Чимин лишь рассмеялся. — То, что мне нравятся парни, ещё не значит, что мой друг такой же. Гук — настоящий традиционалист. Он интересуется только женщинами, хотя я не раз говорил ему, что он многого не понимает. Он три года с Лисой и был ей верен, как преданный пёс, даже если она этого не заслуживает. Ну, по крайней мере, до сих пор был. Он сказал, что встретил эту девушку случайно и вовсе не планировал ничего подобного. И я верю, что он говорит правду.       Юнги на мгновение задумался над словами Чимина. Его удивило, что Чонгук никогда раньше не был с мужчиной, но это многое объясняло. Если он только что осознал свою ориентацию, паника была вполне естественной. Юнги хорошо помнил, что сам чувствовал в такой момент. Осознание своей природы — не самое простое испытание, особенно если рядом нет близких, которые поддержат. А с таким строгим отцом, как у Гука, он наверняка не мог рассчитывать на понимание. Возможно, тот никогда бы его не принял. — Думаешь, она ему действительно нравится? Почему? Может, у него просто проблемы с Лисой, и он искал выход. Может, это был всего лишь секс. Бессмысленный, ничего не значащий секс, — задумчиво произнёс он. — Ты не знаешь Гука, Юнги. Если бы знал, ты бы не спрашивал. Я видел это в его глазах. Она ему действительно дорога. Он бы не изменил Лисе просто так…       Голос Чимина звучал уверенно, словно он ни на секунду не сомневался в своих словах. Он не видел Чонгука после их разговора и не мог понять, почему тот всё же уехал с Лисой. Когда Гук покидал его квартиру, он был уверен, что тот собирается сказать ей правду. Почти не сомневался, что Чонгук не хочет быть с ней. — Гук запутался. Я просто надеюсь, что он разберётся в своих чувствах, пока ещё не стало слишком поздно, — произнёс он, задумчиво проведя пальцами по краю бокала. — Возможно, ты мог бы помочь ему в этом… как его друг, — прошептал Юнги, его губы мягко коснулись нежной кожи Чимина у линии шеи.       Пак откинул голову назад, давая ему больший доступ, а Юнги, продолжая оставлять влажные поцелуи на его молочно-белой коже, медленно расстегнул несколько верхних пуговиц его дизайнерской рубашки. Его пальцы легко скользнули по светлым волосам, перебирая мягкие пряди. — Ох… — Чимин выдохнул, беспокойно ёрзая у него на коленях. Затем, найдя губами его рот, прошептал: — Это и есть мой план. Сначала я доведу нас обоих до изнеможения, а потом помогу Гуку побороться за его счастье.

***