Осенний ветер

Золотой свет закатного солнца заливал стены. Прохладный ветер просачивался через форточку и скользил по босым ногам. Цинсюань валялась на кровати, высасывала через трубочку смузи из стаканчика и лениво наблюдала, как разрывается телефон от сообщений. Се Лянь, возвращаясь со свидания, записывал двенадцатый кружочек в Телеграмме и ослеплял улыбкой. Так необычно… Обычно это Цинсюань заводила новые знакомства и полыхала восторгом, встречая интересных людей, а Се Лянь в своем вечном образе возвышенного принца лишь мягко улыбался на ее болтовню. Возможно ли, они так легко поменялись ролями, стоило ему встретить того самого? Поневоле заставляло поверить в истинную любовь. Свет из рыжего перетекал в красный. Лимит меланхоличных раздумий был исчерпан. Цинсюань махнула ногой, скатилась на ковер, стянула с пуфика бежевый свитер, нацепила сережки-листочки, подмигнула красотке в зеркале и порывом ветра выметнулась из дома. Скучать в одиночестве она отказывалась. В кафе возле парка негромко звучит фортепиано, мягко светят маленькие лампочки на стене. Весь вечер бродившая по городу и слегка намокшая под дождем Цинсюань лениво болтает ложкой в чашке с чаем и смотрит через окно на улицу. Она сидит в мягком кресле в углу под торчащим из кадки деревцем, и стратегически дислокация выбрана идеально: чтобы было видно сидящего возле двери корги. Пес мило пыхтит и смотри на беззаботно болтающих о чем-то хозяев. Дзынькнули длинные железные палочки на открывшейся двери. Корги поднял с пола пушистый зад и отбежал за мусорку — с улицы дохнуло влажной прохладой. Цинсюань недовольно покосилась на вошедшего парня и передвинула кресло, чтобы собакена было видно. Но… нет, хитрый план провалился. Обреченно вздохнув, она решилась на крайние меры. — Хэй… Иди сюда! Корги высунулся из-за мусорки и нерешительно покосился на нее. — Ну дава-ай. У меня есть печеньки. Пес безразлично скользнул по ней взглядом и скрылся снова. Девушка разочарованно цыкнула и отхлебнула остывающий чай. Над головой кто-то кашлянул, Цинсюань удивленно вскинулась. Тот самый только что вошедший незнакомец, спугнувший собаку, сверлил ее нечитаемым взглядом. — Ты звала есть печеньки. Казалось, уши полыхнули красным от смущения, как светофор. — Я? — она неловко замерла, но тут же закопошилась снова. — Конечно, садись! Она передвинула к нему поближе на тарелку с выпечкой, махнула официантке, попросила еще чая. Обернулась к севшему в кресло напротив нее парню с ослепительной улыбкой: — Приятно познакомиться, Ши Цинсюань! Собеседник чуть приподнялся с кресла, чтоб пожать ее руку. Негромко прозвучал глубокий, с едва заметной хрипотцой голос: — Хэ Сюань, очень приятно. Цинсюань показалось, что она засветила ушами совсем уж ослепительно. Какой, какой он… Высокий, с собранными в хвост волосами по лопатки, в тренче поверх черной рубашки, с мимолетно мелькнувшим уголком татуировки под ключицей, но совсем не похожий на неформала. Плавные, спокойные черты лица. Карие, ближе к темно-серым даже глаза… Ох, она же пялится совсем неприлично на него. Пришлось подхватить чашку и отхлебнуть чая, чуть не подавившись от обилия эмоций. Дыши, Цинсюань, не забывай дышать. — Погода испортилась невовремя, правда? Всего пару часов назад было ясно, а уже льет дождь, — как ни в чем не бывало ненавязчиво защебетала она, сдерживая нервный смех. — Не вижу в этом ничего плохого, после дождя город пахнет горазду приятнее, — подхватил Хэ Сюань. — Лучше, чем вонь смога и пыли. — Ты родился в деревне? — вскидывает брови девушка. — С чего такое пристрастие к чистому воздуху? Он легко усмехается и хмыкает. Цинсюань чуть не задыхается. — Да. Здесь живу лет пять, но до сих пор привыкнуть не могу. — Скучаешь? — Разве что по морю. — Морю?.. Красивый человек Хэ Сюань с чарующим голосом в ее голове мгновенно оброс таинственной атмосферой прибрежного тумана, чаячьих перьев и запаха соли и водорослей. Цинсюань, не роняй челюсть! Не уходи в мир грез, с тобой в реальности разговаривают! Говорить, точно, нужно говорить… Стараться не сыпать словами невпопад, не замечая улетучивающуюся как в бездну внутри собеседника еду. Болтать, пока не зазвучит какая-то подозрительно знакомая мелодия, почему-то исполняемая не фортепиано… — Цинсюань! У тебя телефон звонит, не слышишь? — Что?.. Ох черт! — она выуживает его из сумки и отвечает с крайним ужасом на лице. — Да, гэ. Да, я помню, во сколько нужно возвращаться домой. Да, конечно же меня изнасилуют и убьют. Да, бегу, уже почти возле подъезда… Она вскочила с кресла: — Счет, пожалуйста! Встретимся еще, Хэ-сюн! Только дома, слушая проповеди брата, она поймет, что забыла спросить его номер. Только успев огорчиться, она увидит заявку в друзья и «не встретила маньяков и насильников по пути?»