Moment of Peace

— Когда ты заговорил про источник, я подумал, что ты врешь. — Адептам ордена Гусу Лань запрещено врать, ты же помнишь. — А еще я помню тот случай, когда ты сказал Вэй Ину, что мы практиковались в борьбе на мечах, когда он проснулся посреди ночи, услышав шум. — Цзинь Лин! — Сычжуй краснеет, комкая полотенце пальцами, чем заставляет Жуланя фыркнуть. — Он до следующего новолуния потом интересовался, на каких таких мечах мы могли сражаться в два часа ночи в соседних покоях. «Что-то тогда ты не особо был этому рад», — думает Сычжуй, но благоразумно молчит. Они здесь уже несколько дней, и Цзинь Лин настолько непривычно спокоен, что Юаню не хотелось бы ненароком пошатнуть это его настроение. Идея с источником действительно принадлежала ему. Обстановка после окончания битвы была не самой лучшей, а Цзинь Лин сильно повредил ногу, но продолжал, превозмогая боль, ковылять на ней, не желая оставаться в стороне от своих адептов, вопреки требованиям главы Цзян сесть где-нибудь и не рыпаться. Не в силах смотреть на это, Лань Юань поделился с Цзян Чэном информацией, что на территории Гусу есть несколько источников, благотворно влияющих на заживление как внешних, так и внутренних травм. А после услужливо предложил сопроводить главу Цзинь туда. Цзян Ваньинь недовольно зыркнул в ответ, раздраженный тем, что Сычжуй влез в то время, как он отчитывал племянника. Но, поразмыслив, признал, что Гусуланьцы действительно хорошо разбираются в том, что касается врачевания. А Цзинь Лин, останься он здесь, даже под присмотром толпы целителей все равно улизнет. И хоть поначалу Жулань был в гневе, наотрез отказавшись уходить, а после его долго пришлось отговаривать лететь на мече самому, в конечном итоге он все же уступил. И обеспокоенный взгляд голубо-серых глаз был не последней тому причиной. Вопреки ожиданиям, вода в источнике оказывается теплой, благодаря чему Цзинь Лин окончательно расслабляется, позволив Сычжую окружить себя заботой и вниманием. И даже не возражает, когда тот относит его в постель, чтобы лишний раз не напрягать больную ногу. — Не думал, что у таких аскетов, как вы, найдется столь удобное место. В Облачных Глубинах в источнике вода такая, что нырнешь и не выплывешь потом. — Это место не принадлежит нашему клану, — Сычжуй укладывает ногу Цзинь Лина на свои собственные колени, осторожно промокая капли воды полотенцем, которое все это время держал. Жулань лениво наблюдает за ним, опираясь на вытянутые руки и изредка моргая. — Когда-то здесь жили обычные люди, но после бедствия никто не решился возвращаться. — Бедствия? — Здесь поселился гуль, который на людских страданиях и боли откормился так, что в конечном итоге перешел на их тела. — И ты привел меня сюда? — уточняет Цзинь Лин скептично. — О... Нет. Нет, разумеется, мы его изгнали, — поспешно добавляет Лань Юань с чуть виноватой улыбкой. — Я сам был среди посланных в здешние края адептов, так и узнал об этом месте. Но простых горожан столь ужасные события достаточно потрясли, так что теперь сюда только изредка приходят заклинатели да случайные странники. Пальцы Сычжуя нежно скользят по щиколотке, поглаживая еще не сошедшие кровоподтеки. — Тебе не больно, когда я дотрагиваюсь? «Каким образом, ты же толком не касаешься», — хочется фыркнуть Жуланю, но он только качает головой. — Нет, — говорит он вслух, когда Сычжуй поднимает голову, не услышав ответа, — мне не больно. Удовлетворенный этим Лань Юань снова переключает свое внимание на ногу Цзинь Лина, взяв ее в ладони. У Сычжуя красивые руки. Даже при том, что на ладонях у него мозоли от меча, а пальцы часто изранены струнами гуциня, его руки по-прежнему красивые. Такие, что Жулань невольно засматривается, пока Юань осторожно растирает его голень и щиколотку. На самом деле, это все еще отчасти больно. Но больше приятно. Кажется, что Юань точно знает, где именно и как нужно надавить, чтобы по телу разлилась приятная истома. Это нормально разве, что столь невинные прикосновения вызывают у него желание? Пытаясь удержаться на разъезжающихся руках, Цзинь Лин не сдерживает громкого сбивчивого вздоха. Сычжуй тут же останавливается, напрягшись от звука его голоса. — А-Лин? Тебе больно? Я слишком сильно сдавил? Что? Во всем его виде столько тревоги и заботы, что Жуланю попросту стыдно признаваться, в чем причина его странной реакции. — Нет, это... совсем не больно. Продолжай. — Ты уверен? Цзинь Лин кивает, надеясь, что не краснеет при этом. Юань немного колеблется, но, убедившись, что все действительно в порядке, возобновляет прерванное занятие. Только теперь он массирует выше, не касаясь травмированной области. И Жуланю бы возмутиться, сказать, что он не какая-то хрупкая юная госпожа, которая сломается от пары прикосновений. Но, к абсурдности, это только сильнее его распаляет. А уж когда к теплым рукам Сычжуя неожиданно присоединяются губы, сознание Цзинь Лина ускользает куда-то окончательно. Сычжуй касается его щиколотки практически целомудренным поцелуем, держа в руках подрагивающую ступню. Его дыхание щекочет кожу, во время того как он оставляет на ней еще несколько поцелуев, не услышав протестов со стороны Жуланя. — Л-Лань Юань... — практически одними губами шепчет Цзинь Лин, наблюдая, как тот поднимается выше россыпью мягких поцелуев, задержавшись лишь достигнув колена. Сычжуй ведет ладонью по штанине, оглаживая внутреннюю сторону бедра и словно не замечая его возбуждение, как и то, что в ответ на каждое прикосновение, тело Цзинь Лина отзывается мелкой дрожью. Жулань не сразу понимает, почему Сычжуй остановился. И лишь когда он видит раскрасневшиеся щеки, до него доходит, куда смотрит Лань Юань. — Это ты виноват, — выпаливает Цзинь Лин, не позволяя себе устыдиться, — возьми на себя ответственность. Даже в такой ситуации для него лучшей защитой является нападение. Именно поэтому, не дождавшись ответа, он тянет Сычжуя на себя. И пораженно застывает, когда тот мягко отстраняет его. — Цзинь Лин, ты ранен. — Да ну и черт с ним, ничего страшного не случится, если мы... — Нельзя, — выдыхает Сычжуй, и Жулань снова чувствует, как тот гладит его по ноге. «Наглый какой, сам лезет, а потом еще что-то запрещает», — гневно проносится у него в голове. Но не успевает Цзинь Лин сказать и слова, как оказывается тесно прижат спиной к груди Лань Юаня. — Ты говоришь, что нельзя... — выпаливает он между сбивчивыми вздохами, — но все выглядит так, будто бы ты специально все это устроил. — Прости, это правда вышло непреднамеренно, — ладонь Сычжуя скользит вниз его живота, минуя штаны и белье, — расслабься, хорошо? Не напрягай ногу, я все сделаю сам. Он целует Жуланя во взмокшую шею, поочередно касаясь губами каждого позвонка, и не сдерживает тихого смешка, когда тот нетерпеливо поскуливает, потираясь о его руку. — Да забудь ты уже про эту дурацкую ногу, я!.. Ла... Лань Юань... — тело Жуланя рефлекторно выгибается, когда Сычжуй ласкает особо чувствительное место, а после опускается ниже. Его рука плавно скользит вверх-вниз по стволу, размазывая выступающую смазку и заставляя Цзинь Лина ерзать, подаваясь навстречу каждому движению ладони. — Б... Быстрее... — выдыхает Жулань. И Сычжуй, не произнося ни слова, ускоряет движения, свободной рукой поглаживая и слегка сжимая яички. Но этого все еще слишком мало, слишком недостаточно, и от того мучительно. Когда пытка достигает своего предела, Цзинь Лин не выдерживает. Он выворачивается из объятий Лань Юаня, оказываясь у него на коленях, и тот чувствует дрожащие пальцы, которыми Жулань распахивает верхнюю часть его ханьфу. — А-Лин... — начинает Сычжуй, но Цзинь Лин его совсем не слушает, практически опрокидывая на пол и потираясь о его член, который уже отчетливо проступает даже сквозь слои ткани. — Пожалуйста.. — просит Цзинь Лин почти умоляюще, в то время как Лань Юань из последних сил старается сохранять благоразумие. — Я хочу чувствовать тебя. Пожалуйста, А-Юань. Он прижимается к его лбу своим, не прекращая тереться, пока Сычжуй не перекатывается набок, утягивая Цзинь Лина за собой. Оказавшись на полу, Жулань удивленно моргает, но никак не проявляет недовольства, даже наоборот, как-то ребячливо фыркает, целуя его. — Ты слишком беспокоишься. — Да, — отвечает Сычжуй просто. Цзинь Лин снова смеется. — Я люблю тебя, — шепчет он между поцелуями, пока его руки возятся со штанами Юаня. — Я люблю тебя, — эхом отзывается Сычжуй, разводя бедра и позволяя Жуланю делать с ним то, что он хочет. Цзинь Лин пытается обхватить ладонью оба их члена, поглаживая сбивчивыми движениями и просовывает колено между его ног, в попытке расположиться удобнее. Другую руку Жулань запускает под белоснежное ханьфу, беспорядочно оглаживая бока и грудь. Задевает ладонью сосок, после чего прихватывает его пальцами, легонько массируя. — А-Лин, — бормочет Сычжуй, уже не пытаясь сдерживать тяжелое дыхание. Он не привык быть громким во время того, как они занимаются любовью. Но сейчас можно, сейчас во всей округе лишь они вдвоем. К тому же он видит, что Цзинь Лину это нравится. Поэтому он дает волю чувствам и низко стонет, во время того как Жулань, вторя его голосу, прижимается к нему всем телом, потираясь и оставляя небольшие укусы на его плечах и шее. Сычжуй смыкает руку на горячей плоти, подстраиваясь под неровный темп Цзинь Лина, и чувствует удовлетворение, когда тот пытается ухватиться за его голую кожу, прогибаясь в спине. — Ты такой чувствительный, А-Лин, — произносит Юань, не замечая, что говорит это вслух. — И... И что с того? — выдыхает Жулань с вызовом, поймав его взгляд своим. — Мне нравится, — отвечает Сычжуй честно. Цзинь Лин замолкает, крепче стиснув пальцы, чем вызывает у Лань Юаня протяжный вздох. Доходят до края они оба практически одновременно. Сычжуй уже едва сдерживается, когда Цзинь Лин всхлипывает, утыкаясь лицом ему в шею, и горячее семя начинает течь сквозь их пальцы. Ощущая это, кончает и сам Юань. Он успевает полностью прийти в себя и прибраться, в то время как Цзинь Лин все еще лежит на дощатом полу, играя с налобной лентой Сычжуя, которую успел стащить с его головы во время взаимной ласки. — А-Лин, ты в порядке? — спрашивает Юань, тревожась, что они слишком увлеклись в процессе и он совсем забыл о ноге Цзинь Лина. — Я устал, — говорит Жулань честно. — Давай просто полежим здесь еще немного? Вместо ответа Сычжуй притягивает его к себе, снова прижимаясь к разгоряченной спине грудью. Цзинь Лин что-то расслабленно бормочет, выглядя донельзя мирно. Настолько, что от его вида щемит в груди. И кажется, что нет всех этих бесконечных войн и сражений, ответственности, что им обоим приходится нести с малых лет. А есть только Цзинь Лин и Лань Юань, и вокруг никого.