Окно с историями

Джеймс проснулся посреди ночи, случайно, ему что-то снилось, он дёрнулся, вырвался из объятий сонной неги и… растерялся. Раздетый, он лежал в уютной постели, в которой не помнил, как очутился, нос его щекотали мягкие волны длинных волос, в них же запуталась рука, в комнате было темно, но Джеймс точно знал, они русого цвета. Потом он сообразил, что обладательница этого сокровища устроилась у него на плече, перекинув ножку через его бедро, и это осознание вызвало у него сумасшедший прилив мужской энергии. Затем Джеймс ощутил, как ласковая ручка, отдыхавшая у него на груди, с томным «о!..» поползла вниз, игриво оцарапывая твёрдый живот, и стала дразнить такое место, что у капитана искры из глаз посыпались. – М-мм!!! - несдержанно простонал он, – М! Мм-ф!!! Мягкие губы потянулись к его шее, коснулись немного сонно, горячее дыхание окатило Джеймса под ухом, и он, никак не устояв перед искушением, сгрёб податливое женское тело в охапку, буквально кинул его поверх себя, прижимая к груди изогнутую спинку, приласкал леди так, чтобы она начала вскрикивать от удовольствия, а потом взял её с нежностью, на какую не всякий джентельмен был способен, не то, что пират. Безрассудно отдаваясь страсти, Джеймс лизнул изгиб женственной шеи, словно карамельку, и, когда почувствовал, что Венди дрожит и извивается в его крепких объятиях, сделал так ещё раз, а потом начал ритмично смыкать зубы на нежном плечике и сладком ушке по очереди, с каждым разом чуточку сильнее. Венди показалось, что она сошла с ума, сорвалась с обрыва и летит в пропасть, умирая от наслаждения по пути. На дне пропасти, которого она достигла очень быстро, её ждало целое море ощущений, которое поглотило её, завладело каждой клеточкой тела, разлилось лавой и мёдом, накрыло волнами с головой. – Джеймс… Джеймс… Джеймс… Джеймс… - лепетала она, пока капитан с глухим рыком делал с ней то, к чему и слово подходящее подобрать сложно. Он не отпустил её, когда всё закончилось, не позволил даже сползти к нему под крыло, только перевернул к себе лицом, обнял ещё сильнее, чем раньше, вытянул ноги, чтобы Венди могла устроиться вдоль него поудобнее, как на софе, и уткнулся бородой в русую макушку. Леди ещё немного подрагивала, сжимая бёдра, скользкие от пожара. – Венди… - капитан так много всего хотел ей сказать, но не знал, с чего начать, и не был уверен, что ей это нужно, – Венди… Венди… – М… м… - отвечала она. Чуть-чуть отдышавшись и уже почти укачав прекрасную нимфу на своей груди, Джеймс бережно погладил её волосы, нырнул к подбородку и приподнял нежное личико, на котором, он видел даже в темноте, светилась улыбка. – Венди… Вы… о, у меня нет слов… но… я бы хотел ещё целовать Вас… Я почти не успел… позвольте мне целовать Вас, Венди? Пока я не усну, или пока Вы не уснёте..? Пожалуйста..? Вместо ответа Венди тронула ласковой ладошкой его щёку с тихонько сомкнула губы у него на устах, с восторгом ощущая, как нежно кольнули её кожу чёрные усы. – Господь всемилостивый… да за такой «напёрсток» я бы и сам отправил к дьяволу тысячу капитанов Крюков, клянусь… о, Венди, Венди… И Джеймс украл у неё маленький смешок, который едва не сорвался с чувственных губ. И поцеловал снова. И снова. И снова. И продолжал, покуда умаянное любовью женское тело не стекло с него, совсем сонное. И когда дыхание её стало размеренным. И пока сам не утонул в вязкой дрёме. И, как только проснулся от солнечного лучика, нагло заглянувшего в спальню из-за шторки, тоже поцеловал. И, подстрекаемый утренним энтузиазмом, направил свои маленькие поцелуи, превращавшиеся из нежно-восхищённых в дразняще-озорные, ниже под одеяло, к розовым плечикам, к ямочке на шее, линиям ключиц, к самым чувственным местам на груди. – А-а-ах! Ах! А-а! - проснулась Венди и по инерции закопалась ногтями в кудри, а когда капитан прикусил её и потянул к себе, заставляя прогнуться, сжала растрёпанные пряди в кулачках. – О-о-о, чё-ё-ёрт… - прохрипел Джеймс, Венди застонала, вдохнула резко, как только он снова укусил её за самое очевидное место на груди, и сделала что-то такое, что капитан чуть не потерял рассудок. Она раздвинула ножки. – Чёрт! Чёрт!!! - его рука скользнула туда, утонула там в женском исступлении и сладких вскриках, – Чёрт, вот чёрт!!! С трудом соображая, что он не способен будет продержаться долго, Джеймс откинул одеяло, ухватил Венди за талию, перевернул её на живот, вдавил в кровать едва ли не всем своим весом, и протяжно заскулил, когда мягкие бёдра в самой открытой и уязвимой позиции приподнялись ему навстречу. Один лишь взгляд на блестящую, изнывающую от желания близости красавицу в таком положении чуть не свёл капитана с ума, ему пришлось изо всех сил напрячь кое-какие очень интимные мышцы, чтобы удержать себя в обойме, и мысли о том, что сейчас он возьмёт это прекрасное тело, окажется внутри него, и будет делать с ним то, что хочет, делали только хуже. Но Джеймс очень сильно постарался. – О боже… о боже… о боже… - чуть дышала Венди, когда он заявил своё стальное право на её женственность настолько медленно, насколько было возможно, – Да, да… пожалуйста… боже… Капитан почти не шевелился, чтобы только не обезуметь, Венди стала двигаться ему навстречу, задохнулась, напряжённо вытянулась, сомкнула ножки… Тогда он разрешил себе сделать то, что хотел, и как хотел, дерзко, ярко, и обнажённая леди задрожала под ним так интенсивно, что Джеймс и сам в итоге хрипло закричал. – Так… не бывает… - неразборчиво вымолвила потом бессильная Венди, вжатая в подушки мужчиной, растянувшимся поверх неё и изредка подрагивающим. Он ничего не ответил, лишь оставил усталый «чмок» где-то у её затылка, а через несколько минут совсем обмяк и, похоже, задремал. Утомлённая и счастливая, Венди тоже уснула под ним с мыслью, что засыпать вот так – самое прекрасное ощущение в мире. Когда она пробудилась, зевнула и перевернулась, шаря рукой сбоку от себя, то заметила, что Джеймса рядом нет. Потягиваясь и нехотя открывая глазки, Венди приметила, что на тумбе её ждал так приятно и заботливо угаданный стакан воды, она глотнула, а Джеймс, который стоял неподалёку у окошка, прячась за шторой, чтобы его было не видно с улицы, развернулся на тихое шевеление в одеялах. – Доброе утро, самая очаровательная, нежная и восхитительно прекрасная леди в мире, - улыбнулся он, и Венди чуть не растаяла от такого приветствия, – Я… всё утро пытался подобрать слова… но Вы, похоже, никак мне не по словам, милая Венди. Если есть у Вас Ваш алтарь, я тотчас же паду пред ним ниц, чтобы на Вас молиться. Или… я уйду, если вдруг Вы жалеете… – Джеймс… Смущённая, ублажённая этими словами и – нагая, Венди раскраснелась, опустила глаза и, отставив стакан со свежей водой, которая показалась ей сладкой и вкусной, как никогда, покачала головой: – Не уходите. Могу я попросить Вас сесть рядом со мной? Я хочу Вам кое-что сказать. Морщинка, которая залегала на лбу у Джеймса каждый раз, когда он особенно переполнялся чувствами к леди Венди, неумолимо обозначилась на своём месте. Капитан опустился на краешек кровати. – Ради бога, Джеймс! - Венди захихикала, обернулась одеялом и села, удобно прильнув спиной к подушке, – Я сегодня уснула сначала на Вас верхóм, а потом – под Вами! Сядьте ближе! Боже! Знаете, всем современным английским так называемым джентльменам следует поучиться у Вас, у пирата, манерам! Джеймс ответил ей улыбкой одновременно виноватой и самодовольной, подвинулся так близко, что леди смогла облокотить на него согнутые ножки, и Венди протянула ему навстречу ладони, как бы предлагая вложить в них руки. На капитане были надеты брюки и рубашка, расстёгнутая, с подкатанными до локтей рукавами. Портупеи с деревянным манжетом не было, Джеймс принёс её снизу, но она пока валялась на туалетном столике. Когда капитан замешкался, вендины ладони сжались на секунду в кулачки, подтверждая намерение леди, и Джеймс осторожно вложил ей в руки кисть и запястье. – Джеймс, - вздохнула Венди, – я хочу Вам признаться. Я… ох. Я вчера предложила Вам остаться… потому что… потому… ну… – Хотели насолить Вашему мужу, да? - спокойно сказал капитан, грустно хмыкнув, – И знали… что я… не волен буду сопротивляться? У Венди чуть глаза не выкатились из орбит от стыда и от внезапного щемящего чувства глубоко в груди. Она сглотнула ком и продолжила: – Я так думала, да… но… только насчёт Эдварда… не насчёт Вас… хотя… в некотором роде и насчёт Вас, наверное, тоже… однако… в общем… я… я… Боже, это сложно. Я предполагала, что Вы… просто возьмёте, что предложено… Вы, Джеймс, всё это время вели себя по отношению ко мне с таким искренним уважением, было глупо с моей стороны подумать о Вас так… простите меня. Я гневалась на мужа, злость спутала мои мысли… но… Вы не взяли… Вы выбрали поцеловать меня… были таким чутким… и сейчас я хочу признаться Вам в другом… хочу, чтобы Вы знали… я… нахожу Вас привлекательным… всё, что связано с Вами: Ваш интеллект, Ваш безупречный вкус, Ваша внешность… я… я отдалась Вам, Джеймс, не потому, что хотела насолить мужу, хоть это и пришло в определённый момент мне в голову. Я отдалась Вам потому, что хотела… хотела Вас… хотела доставить удовольствие Вам… и хочу сделать это снова… С замиранием сердца Джеймс почувствовал, как она сжала в пальчиках его кисть и искалеченное запястье, а потом поднесла их к лицу и поцеловала по очереди. – Венди… о… Он прилёг рядом с ней, чтобы устроить леди, свернувшуюся калачиком, у себя на плече, и замкнул вокруг неё мягкое колечко объятия. – Я… не ожидал… мечтал, да, но никак не рассчитывал услышать от Вас нечто подобное… Вы прелесть, Венди, и Вы занимаете все мои мысли едва ли не с первой нашей новой встречи… хм. Нет, вообще-то, конечно же, с первой. С первой же секунды. Я не приложу ума, как эта встреча привела к тому, что я проснулся в Вашей постели… и я не знаю, если честно, как вести себя теперь… я нарушил все границы и, Венди, да, думается мне, я взял то, что было предложено, может, не совсем так, как Вы представляли, но я это сделал. Как бы там ни было, Вы можете распорядиться мной, как пожелаете. Я… не имею никаких притязаний, не смею и надеяться, но… если Вы позволяете мне пока оставаться с Вами, – для меня нет бóльшего счастья. Тронутая его словами, миссис Венди ещё некоторое время полежала у него на плече, потом скромно попросила подать ей халат, завернулась в него и спустилась, чтобы поставить чайник. Джеймс проследовал за ней, словно зачарованный, или не словно, а зачарованный, с мыслью о том, что даже если богиня-Венди завтра же передумает и прогонит его с глаз долой, он будет вспоминать это, как самое дивное событие в его никчёмной жизни: ночь, в которой леди, прекрасная, как сказка, дрожит от блаженства в его руках, и утро, в котором она заваривает ему чай и готовит омлет. – Наверное, Вы думаете, что я теперь переживаю, будто совершила ошибку? - предположила миссис Венди, размешивая в чашке кусочек сахара. – Венди. Вы мне завтрак приготовили. Вы. Мне. И я знаю, что под халатом на Вас нет белья. Вы слишком меня переоцениваете. Нет, я сейчас не думаю. Не способен думать в таких условиях. Сейчас я хочу омлет. Потом – Вас. Нет, я вру, я хочу сначала Вас. И потом тоже Вас. Но и омлет хочу. Мне никогда в жизни ни одна женщина не подавала завтрак. – Знаете, что, Джеймс… Ох. Ну, вот какой смысл кривить душой? Скрывать? Вы сами всё время говорили, что наши обстоятельства исключительные. Правда, всегда потом исправляли «наши» на «мои», но я как-то всё равно считала и считаю себя полноправной участницей действия… и в наших исключительных обстоятельствах… вот, что… - тут она встала со своего места, обошла обеденный стол, села на столешницу рядом с тарелкой Джеймса, наколола на вилку жирный кусок омлета и сунула ему прямо в открытый рот, – засчитайте это, пожалуйста, как факт, что Вы съели омлет… я Вам потом ещё приготовлю… я бы хотела попросить Вас приступить… к главному блюду… можете взять его прямо здесь… В наших обстоятельствах я не вижу смысла… мм-м!… скрывать, что чувствую… такое… когда Вы рядом… тако-о-ое… и это начало-о!-ось не вчера… Это вопиющая безнравственность с моей стороны, да? А! А! Моё… ах! Поведение… возмутительно… Я, наверное, немного-о!.. умом тронулась… Где мои ма-а-ах! Манеры! Джеймс! Джеймс!!! О! О! Чёрт! Я имела ввиду не это-о! О! О!!! Нет… ладно!! Это!!! Это тоже!!! О!!! О!!! О, чёрт!!! ДЖЕЙМС!!! ДЖЕ-Е-ЕЙМС!!! Когда-то же Джеймс, наконец, должен был вспомнить, что он всегда являлся человеком очень влиятельным, и понять, что на миссис Венди он влиял самым определённым образом? Джентльмен, он поднялся с места, как только Венди встала, уронил в изумлении челюсть, когда она, лёгкая, как сама грация, взлетела перед ним на стол, начал развязывать поясок на её халате, проглатывая омлет целым куском, и, не теряя лишнего времени, сам раздвинул её ноги и решил приступить сразу к десерту. Однако, леди Венди он воспринимал, как нежный цветок, как ту вазочку из тончайшего фарфора, поэтому даже в таких условиях он не искусал её, не оцарапал усами, а предпочёл осыпать её божественный алтарь лёгкими, как пёрышки, поцелуями. Последней мыслью Венди перед тем, как она разделила участь Джеймса и разучилась думать, была шальная и постыдная идея, что вот за такие, ТАКИЕ напёрстки она не просто отправит к дьяволу тысячу Эдвардов, а ещё и вместо «привет, мои золотые» с порога скажет детям, когда они вернутся: «познакомьтесь, это капитан Крюк, и он будет жить с нами». Потом Венди закричала и, кажется, даже выдохнула какое-то очень неприличное слово, потому что Джеймс у неё в ногах расхохотался, поцеловал её напоследок, как единственный и безраздельный хозяин, а потом улёгся подбородком ей на живот, сообщил, что польщён и счастлив, что желает видеть Венди такой с утра до вечера, и что, знай он обо всём заранее, он бы ещё тогда, пятнадцать лет назад, настоял на том, чтобы она серьёзнее рассмотрела карьеру пирата в качестве будущей деятельности. Тут и у Венди нашлись силы на то, чтобы посмеяться. Она подняла Джеймса, подвинулась к нему почти вплотную и расстегнула пуговицу на его брюках, а когда он зарычал и стал покусывать изгиб её шеи, обняла его талию своими ножками. Пара неприличных слов сорвалась теперь и с его уст. Омлет доели холодным в полной уверенности, что вкуснее и быть ничего не может. * Как в тумане, в сказке, во сне или в бреду, Джеймс действительно немного задержался в гостях у миссис Блумфилд: на неделю, первые три дня из которой провёл с глупой улыбкой на лице и пульсирующим в груди желанием бить в колокола и петь о том, как сильно он любит Венди, на весь земной шар, и, уж тем более, на весь Лондон. Потом он, всё-таки, нашёл в себе силы вспомнить себя, свою самобытность, позволить себе отпустить прелестную миссис Венди по её личным делам, конечно же, в большом количестве имеющимся у неё, сам сходил проведать старого, как и сам капитан, товарища (Весёлый Роджер, как показалось Джеймсу, прямо-таки злобно зыркнул на него якорным клюзом, как на изменника), похохотал над фактом, что расплатился с работниками, закончившими в его отсутствие реставрацию брига. Венди звенела от смеха, точно серебряная монетка, пока Джеймс рассказывал ей об этом впечатлении. Утром того дня, когда престарелые мистер и миссис Дарлинг должны были привезти Джейн и Дэнни обратно к маме, капитан предпочёл уйти на рассвете, чтобы миссис Венди могла спокойно подготовиться ко встречи с детьми. Это было утро 17 ноября. На следующий день война закончилась. А во вторник об этом написали во всех газетах и объявили по всем радиостанциям. Когда капитан говорил, что не имеет никаких притязаний, – он был кристально честен с милой миссис Венди. Но себя он обманул. Куда подевались буйство его характера, желание безраздельно владеть любыми сокровищами, в том числе, женщиной, которую он полюбил, коварный нрав и натура манипулятора? Можно было бы предположить, что, оклемавшись от шока и горечи потерянных двухсот лет жизни, капитан захотел бы, как паук, заманить Венди в свою паутину, пусть даже с детьми, к тому же, миледи находилась на грани развода и вполне могла бы позволить себе принадлежать ему… но! Джеймс не имел притязаний. Он понимал, что, вероятнее всего, он в жизни милой Венди, хоть и явно сильно им нынче увлечённой, человек временный. Неподходящий. Случайный. Он не обманул леди Венди. Обманул только себя, потому что обнаружил, что – мечтал. Притязаний не имел, но имел надежды. «Милая миссис Венди, мы с Вами никогда не говорили о… будущем. Похоже, оно наступило? Всем ведь казалось, что война закончится когда-то в будущем..? Я искренне надеюсь, что Ваше будущее будет отныне светлым и счастливым (о, нет, я таким образом не прощаюсь с Вами, у меня нет сил, Вы знаете, что я у Ваших ног и остаюсь здесь!), однако я не уверен, что будущее есть у меня. Мне вот уж двести лет, как тридцать пять, и, боюсь, так оно останется и дальше. Как порядочный (насколько вообще можно назвать порядочным меня, я всё ещё капитан Крюк, как-никак, всегда им был и буду) джентельмен, я должен бы предложить Вам не связываться далее со мной и с моим проклятьем, откланяться в Ваши чудные ножки, исцеловать их за то, что Вы подарили мне столько неведомого и невообразимого счастья, и исчезнуть… но я слабак, леди Венди, и никуда мне от Ваших грациозных ножек не отползти ни на дюйм. Однако… я возлагаю надежды на то, что из нас двоих Вы в наибольшей степени обладаете рассудком. Мне не хотелось бы причинять Вам боль и неудобства, я делал так раньше и буду вечно корить себя, клянусь, но больше я никогда, и я подчёркиваю это, никогда не стану причиной Вашего огорчения. Возможно, поэтому нам с Вами следует… … … Это восьмой раз, милая Венди, как я пишу Вам сей текст, и у меня не хватает отваги вывести чернилами необходимые слова, предыдущие семь писем я в сердцах разорвал и плакал от бессилия. Но Вы не будьте, как я, пожалуйста! Вы такая восхитительная и такая мудрая. Я уповаю на Вашу мудрость. Я зайду к Вам в следующий вторник после шести, принесу Вам рогалики и новый цветок для Вашей вазочки. А Вы, я рассчитываю, будете иметь при себе решение, которое заставит меня страдать, но станет верным. JH». Во вторник Джеймс, одетый с иголочки, изо всех сил старающийся убрать с лица отчаяние, приплёлся к крылечку миссис Венди с белой розочкой и парой рогаликов ровно в пятнадцать минут седьмого, и застыл. Венди сидела тут же, на лесенке под дверью, на неё было накинуто её зимнее пальтишко прямо поверх домашнего платья, но она лихорадочно тряслась от холода, слёзы текли ручьём у неё из глаз, глядящих прямо в пустоту без движения. В руках она держала письмо. Другое письмо. Джеймс хотел подскочить к ней, но леди вся была пронизана таким глубоким горем, что он сразу догадался в чём дело. Он подошёл, тихо сел рядом, поставил у двери пакетик с рогаликами, розочку пристроил сверху и просто облокотил дрожащую леди на себя. Ему было слышно, что дома носятся дети, их весёлые крики доносились из-за двери вместе с ещё одним женским голосом, который принадлежал, очевидно, подруге Эмме. Венди даже не смогла достать письмо из конверта, она, наверное, вышла, чтобы дождаться Джеймса, увидела в ящике уголок, вскрыла его и так и осталась сидеть, разбитая, прямо на пороге. Верхняя строчка, Джеймсу было видно, гласила: «Уважаемая миссис Блумфилд. Начальник штаба, сэр Гастингс Андерсон. С прискорбием сообщаю, что Ваш муж…» Бледная как сама смерть Венди никак не реагировала на присутствие Джеймса, только склонила головку к его плечу. Она молчала и закусывала губы, чтобы дети не услышали её плач. Ведомый интуицией и ужасающим хладнокровием по отношению к самому себе, Джеймс осторожно перехватил страшное письмо из пальчиков Венди, достал бумагу из конверта, раскрыл её и поднёс к глазам. «Уважаемая миссис Блумфилд. Начальник штаба, сэр Гастингс Андерсон. С прискорбием сообщаю, что Ваш муж Эдвард Блумфилд получил серьёзное ранение в плечо за два дня до окончания войны и сейчас находится в тяжёлом состоянии в лагере под Бременом. В ближайший месяц он не может быть доставлен домой. Вы можете навестить его или организовать транспортировку самостоятельно… » Далее указывался адрес лагеря, подробное описание требований к транспортировке пострадавшего, а в самом низу на маленькую скрепочку был прикреплён ещё один клочок бумаги, ветхий, грязный, с несколькими словами, написанными едва ли окрепшей рукой. «Дорогая я был идиот люблю тебя только тебя одну забери меня умоляю». К моменту, когда Венди пришла в себя и вздрогнула от сильного порыва ветра, она снова сидела одна на крылечке. Ей показалось, что приходил Джеймс..? Да, приходил, должен был прийти, вот рогалики, вот розочка, а макушка ещё хранит тепло его поцелуя и какие-то признания… но… куда он делся? Что это? Записка? Что? Что? Что? … Миссис Венди Блумфилд, конечно, забрала мужа домой. Плечо его было раздроблено. Руку сохранили фронтовые хирурги, ткани собрали и заштопали кое-как, но Эдвард был жив, Эдвард не посмел оставить Джейн и Дэнни сиротками, а Венди – вдовой. Ему потребовалось много месяцев, чтобы восстановиться физически, и он даже почти полностью сумел вернуть подвижность суставов, заявляя, что шрапнель могла повредить его тело, но не его упрямство. Джеймс больше ни разу не написал Венди, ни разу не приходил, судно его снялось с якоря и больше не украшало своим королевским великолепием лондонские доки. * «Странник»*. «Тебе известно, милый дружок, что я, покорная твоя сказительница, знакома со многими морскими разбойниками, о которых с радостью рассказываю тебе каждый вечер перед сном. Но тот, с кем я познакомлю тебя сегодня, милый, совершенно не обычный пират, ибо море его – это время, сквозь волны которого он скользит на своём быстроходном красавце-бриге, рассекая их в поисках сокровищ и приключений. Имя нашему герою будет – Джей. Да, всего одна буква, представляешь! Всё дело в том, что через века он тенью пронёс за собой множество разных имён, их шлейф и поныне виднеется на страницах твоих учебников по истории, и, если я раскрою тебе хоть одно, мне точно несдобровать, и тебе, я подозреваю, тоже. Джей всё о нас узнает, он такой, глаза его смотрят прямиком в душу, и он не пощадит нас с тобой, коли мы покусимся на тайну его личности, почтёт за честь отыскать нас, пожать нам руку, похлопать по плечу или погладить по головке. Ты подумал-было, это в качестве похвалы? О нет! Тебе ещё это неизвестно, но вместо руки у него тигриная лапа, ядовито-красная, с чёрными молниями полос, а когти на ней железные, и Джей каждое утро точит их, предвкушая, как вонзятся они в следующую его жертву, точно нож в масло. Ни в коем случае не жми ему руку и не подставляйся под поглаживания по головке, ладно? А то сам уйдёшь без руки или без головы! Я и сама имела однажды неудовольствие попасться ему в роковую лапу, но мне повезло: с леди Джей решил быть помягче, да спрятал когти. Дело было вот как…» « – НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! НЕНАВИЖУ!!! - рычал Джей, напрыгивая на своего заклятого врага, стараясь ударить его лапой, но тот лишь хохотал и ловко уворачивался. – Ты никогда не получишь назад свой корабль, Джей! - орал ему в ответ Пол, мелкий и пронырливый, он снова улизнул от жадных когтей, – “Напёрсток” теперь мой, я отнял его у тебя!!! И, пока Джей готовился к новому прыжку, Пол ухватился за канат и с силой пнул Джея прямо в грудь, отправляя его за борт на съеденье акулам. Джей успел достать свой кинжал и порубил пару рыбин на стейки, а Пол тем временем по-хозяйски вскочил на бортик Напёрстка и, хватаясь за живот со смеху, выкрикнул: – Фи!!! Рыбу – ножом?! Джентльмены так себя не ведут! Где же манеры?! Бедный Джей, вокруг которого всё кружили акулы, побагровел от гнева и предпочёл тогда выкинуть кинжал, выбирая стать ужином, но остаться джентльменом. А я, дорогой друг, бросилась в объятия симпатяжки-Пола и слёзно попросила доставить меня домой. Однако моя история на этом, как ты, верно, догадываешься, только началась… Пол позабыл меня очень скоро, буквально на следующий же день, а я – тоже позабыла его, я и сама была тогда совсем юной, легкомысленной и беспечной. Но вот Джей, наш герой, меня не забыл. О, он конечно не погиб в акульей пасти, это было бы для него слишком просто, не так ли? Да и тигриная лапа вряд ли может считаться ножом, так почему бы ему было не покромсать ею всех злополучных акул? Джей затаился. И, если тебе интересно найти вместе с ним сокровище, то листай дальше, дружок, тебя ждёт много интересного…» «…я слушала его историю в благоговении и ужасе. К сожалению, сокровище, которое он когда-то оставил, было утеряно навсегда. Верный Напёрсток летел сквозь время, но только вперёд, и вспять его было никак не развернуть. Сколько усилий потратил наш Джей, сколько преград преодолел – всё впустую! И я тогда подошла к нему, взяла в руки его лапу (когда он прячет когти, она такая мягкая и пушистая, ты себе даже не представляешь!), погладила её и сказала, что в этом путешествии сокровищем был – он. Ты согласен со мной, милый? Ты полюбил Джея, как я, пока читал эту сказку? Я сказала ему, что он сокровище! Такой храбрый, такой воспитанный, да ещё и красавчик! Оказалось, что Пол обманул его, завлёк в темницу петли бессмертия, потому что и сам был в ней заперт, и хотел, чтобы кто-то ещё разделил его участь! Но Пол с самого начала не имел никаких сокровищ, а вот Джей бережно и трепетно относился к своим, заботился о них, пока Пол не навлёк на него беду! Джей тогда не ответил мне, не поверил, наверное, он-то привык думать, что он злодей. Но не в нашей сказке. Мне жаль, мой юный друг, что я не запомнила, как мы с Джеем распрощались, скорее всего и не распрощались вовсе. Но я знаю, что Напёрсток его летит где-то там, в небесах, скользя по волнам времени, и никто больше не посмеет отобрать его у отважного странника-пирата Джея, мне хочется верить, что и наш милый Джей однажды найдёт своё сокровище, потому что я своё – нашла». Это было лето 1920-го года. Книгу, которой суждено было стать ещё одной детской сказкой, а не приключенческим романом, хоть и не ждал оглушительный успех, но, по сравнению с предыдущими работами миссис Венди, «Странник» побил все рекорды. Маленькая служанка Паркер (Венди, в основном, звала её по уменьшительному имени – Лотти), толстенькая дамочка с добродушным лицом и на коротеньких ножках ринулась открывать дверь. Миссис Венди услышала из гостиной, как та в замешательстве что-то отрицает, потом, вроде бы, спорит и строго шепчет. Её смешное личико в чепце вскоре появилось в дверном проёме. Лотти со вздохом сообщила: – Моя госпожа. Джентльмен за дверью утверждает, что пришёл передать этот букет некоей Мэри Роджерс. Я, как могла, старалась убедить его, что здесь не проживают никакие Роджерсы, но он попросил меня чуть ли не слёзно, а также весьма настойчиво, передать это хозяйке… – Ох, Лотти. Всё верно, это мне. Не спрашивайте. Венди покачала головой. Если Эмма кому-то проговорилась насчёт авторства… ох, Венди проблем не оберётся. Отчего было не придержать язык за зубами… – Лотти, тот джентельмен представился? – Нет. Вернее… Когда я спросила его имя, он как-то замялся, а потом сказал: «Похоже, что я – Джей». Миссис Венди внимательно глянула в лицо своей новой служанки. А потом вытаращила глаза: в пухленьких ручках та держала букетик для Венди, простенький, даже крошечный. Белый… Чуть не опешив на месте, Венди подскочила с кресла, резко поставив чашку на столик и разлив из неё добрую половину чая, выскочила на улицу мимо служанки, Лотти даже отреагировать не успела, только глупо поморгала ей вслед: – Джеймс!!! - крикнула Венди с крыльца, озираясь по сторонам, – Джеймс!!! Не уходите!!! Ей показалось, что один джентльмен дёрнулся, замедлил шаг, а потом ускорил, и Венди кинулась за ним, высматривая на ходу его спину. Да! Вот он, с пушистым кудрявым хвостом… Ох!!! Прямо перед ней из-за угла возникла миссис Брикс, нянечка, с Джейн и Дэнни по обеим сторонам от себя, и Венди чуть не споткнулась об собственного сына. Тот выронил мороженое. – Привет, - запыхавшись, пролепетала Венди, - прости, малыш! Брикс, здравствуйте! Я сейчас… мамочка сейчас вернётся… ДЖЕЙМС, ПОДОЖДИТЕ!!! И Венди помчалась дальше за чёрной ленточкой, которой был повязан хвост. Джеймс, конечно, не стал убегать, он развернулся как раз в тот момент, когда Венди догнала его, и едва успел поймать её в свои объятия, приняв достаточно устойчивую позу, чтобы тут же не свалиться на мостовую. – Миссис… Венди… Сумасбродная леди держала его так крепко, что ему пришлось чуть пригладить её по голове, и тихонечко шепнуть на ушко: – Я здесь, здесь… не сбегу, обещаю… Ваши дети… смотрят… э-э… миссис Венди? Он развёл руки в стороны, но Венди не сразу от него отошла, а подержала ещё некоторое время, чтобы удостовериться, что капитан не испарится. – Пожалуйста… зайдите… - она с трудом пришла в себя, – ох, то есть, сначала «прошу прощения», и «спасибо за цветы, они чудесны», и ещё перед этим «добрый день», и «как поживаете». А теперь: пожалуйста, зайдите на чашку чая, если располагаете временем. Выпалив все необходимые фразы, предписанные правилами приличия, на одном дыхании, она жутко смутилась, но настроена была явно решительно, и Джеймс никак не смог сдержать улыбки, полной обожания. Он быстро опомнился, заметил, что Джейн и Дэнни таращатся на него во все глаза (Джейн снисходительно, а Дэнни – сияя, как солнце, но капитан счёл, что ему это показалось), отошёл от миссис Венди на пару шагов и сквозь натянутую улыбку процедил сквозь зубы: – Ваши дети, Венди… и те дамы… давайте в другой раз… мне не будут рады… – О, не говорите глупостей. Мои дети взрослые, они знают про мамины проделки, - тут Джеймс так откровенно вылупил глаза, что Венди густо покраснела и добавила, – я имею ввиду книгу… и… уж конечно одной начальной буквой Вашего имени их не проведёшь. Дэнни от Вас без ума. И, если у Вас с собой нет тигриной лапы, мне Вас жаль. А Джейн… она добрая. Она Вас простила. Ради бога, зайдите на чашку чая, я Вас с ними познакомлю, а потом Брикс заберёт их на урок по фортепиано. Я, вообще-то, собиралась написать Вам, знаете? Хотела Вас найти, поблагодарить… не знала, куда писать, но уверена, я бы Вас обнаружила, Вы знаете, я бы… – Я люблю Вас, Венди, - вдруг перебил её капитан, и она так и осталась стоять с открытым ртом, позабытым на полуфразе, – Я Вас люблю. Джеймс посмотрел на Венди с улыбкой не иначе, как виноватой, морщинка на лбу дрожала, а в глазах качались прозрачные капельки-незабудки. Когда Венди снова смогла дышать, она обняла ласковыми ручками его лицо. – Я тоже люблю Вас, Джеймс, Вам это известно, не правда ли? Если Вы хотите сказать, что, зайдя ко мне на чай, не сможете уйти, то знайте, пожалуйста, я приглашаю Вас потому, что и хочу, чтобы Вы остались. А теперь, умоляю, пока я не расплакалась посреди улицы, предложите уже мне чёртов локоть и проводите меня домой. Полная решимости, она сама невозмутимо подцепила его под локоть, и подтолкнула, как пьяного, в сторону своего крыльца, стараясь унять дрожь в коленях и сердце, которое чуть-чуть не выпрыгивало из горла. – Идёмте, мои сладкие, - обратилась она к детям, когда поравнялась с ними, – Брикс! Ну же, не стойте! Так, всё, заходите все. Ох… Буквально затолкав всех в дом, Венди сама закрыла дверь, чтобы никто ненароком не улизнул, Лотти подскочила к джентельмену, представившемуся ей, как Джей, Брикс позаботилась о детях, которые молча переводили свои изумлённые глаза с раскрасневшейся мамы на капитана Крюка и обратно. – Лотти, организуйте чай в малой гостиной. Брикс, приберите пока в детской. Ребята, идите сюда. Миссис Венди села на коленки, взяла Джейн и Дэнни за руки, но, прежде чем она успела что-то сказать, Джейн закатила глаза и заунывно-театральным голосом, похожим на тот, каким Венди отчитывала её за шалости, предложила: – «Мои сладкие, познакомьтесь, это Джей, я надеюсь, вы с ним подружитесь», - а потом повернулась прямо к Джеймсу, натянула улыбку, надо заметить, даже не слишком снисходительную, и знаючи протянула ему левую руку для рукопожатия, – Здравствуйте, Джей. Пообещайте, что не будете обижать маму. Венди зажала рот руками и посмотрела на Джейн в ужасе от её возмутительной выходки, а потом и на Джеймса, но капитан, к её удивлению, расхохотался с такой теплотой и лёгкостью, что сам опустился на колени перед маленькой Джейн, охотно протянул ей руку, с удовольствием потряс её тоненькую кисть, а потом сказал медленно и очень серьёзно: – Здравствуй, Джейн. Ты замечательная девочка. Я никогда не прощу себя за то, что причинил вред тебе и твоей маме. Пожалуйста, извини меня. Я никого из вас никогда не обижу, клянусь. Но… Буду защищать, если Ваша мама мне это позволит. – А мама разве Вам не сказала, что я Вас простила? – Сказала. Но я всё равно хочу принести извинения лично. И тебе, Дэнни, тоже. – Здравствуйте, Джей… - мальчик подошёл к нему и, глядя на него с непередаваемой хитрецой, сунул ему правую руку. – Дэнни!!! - Венди снова пришлось зажать рот – что за вопиющую бестактность позволяют себе сегодня её дети?! Но капитан снова улыбнулся и безо всякого стеснения протянул мальчику свой пустой манжет. – А лапа… - сконфузился Дэнни. – Ну… у Джея были и другие приключения кроме тех, что твоя мама описала… от лапы остался только один коготь. Хочешь посмотреть? – ДА-А-А!!! Джеймс со смешком достал из нагрудного кармана неизменный крюк и под восхищённые взгляды Дэнни и Джейн прикрутил его к золотистому наконечнику, прикрывающему обрубок руки, но, перед тем как протянуть руку детям, выставил вперёд указательный палец, нахмурил брови и строго объявил: – Только очень осторожно. Он острый. С благоговением, какого Венди никогда раньше не наблюдала у сына, Дэнни тронул пальчиком железный крюк, потом осторожно попробовал остроту кончика, неуверенно сжал лезвие ручкой и аккуратно потряс. Джейн же не стала самолично прикасаться к этому оружию. Капитан несмело глянул на Венди, которая, кроме имени сына, до сих пор не произнесла ни слова, и открутил крюк, припрятав его обратно в карман. – Миссис Венди, чай… - Лотти осеклась, увидев, как её госпожа вместе с джентльменом по имени Джей безмолвно сидят в коридоре на коленях перед детьми, глупо моргая глазами, и благоразумно скрылась в гостиной. – Э-э… - Джеймс почесал затылок металлическим наконечником, – Этим неловкостям не будет конца, я полагаю… исключительные обстоятельства… но… э-э… миссис Венди… Он решил, что неуместно на правах гостя предлагать хозяйке дома пройти в её же гостиную, так что просто предложил леди руку и помог подняться. Венди глубоко вдохнула и, закрыв глаза, медленно выдохнула. Ответственность на себя снова взяла Джейн: – Пожалуйста, проходите, Джей. Вас точно можно называть Джей? Или дядя Джей? Или лучше мистер… мистер..? – Я мистер де Вер, или мистер Джеймс, или дядя Джеймс, или Джез, или Джей, можно выбрать любое обращение, для меня это не принципиально. Привычнее всего было бы Крюк, если честно. Ещё можно говорить «капитан»… – Много имён, да? - Джейн кивнула, выбирая про себя мистера Джеймса и мистера Крюка. – Да. – Я буду говорить «дядя Джей», - уверенно заявил Дэнни. Тут, наконец, оттаяла и миссис Венди: она помотала головой, стряхивая с себя оцепенение, ещё раз вздохнула, потёрла переносицу, потом глаза, и, наконец, извлекла из себя одно единственное слово: – Чай. – Мама иногда очень беспечна, - шёпотом прокомментировала Джейн. Тут на лестнице появилась Брикс и позвала детей на урок, миссис Венди чмокнула их в макушечки, а Джеймсу предложила проводить её в малую гостиную, где их уже ждал ароматный Эрл Грей и немного выпечки. – Венди… - начал капитан, – Я, в общем-то хотел лишь сказать, что… восхищён… и польщён… и что влюблён – тоже, но это Вы, я думаю, давно заметили… Ваша книга… она прекрасна! Я… никак не ожидал такого чуда! Вы прелесть! То, как Вы пишете, абсолютно волшебно! И… уж конечно Ваш герой тоже нашёл сокровище, Вы сокровище, милая Венди, но, к сожалению, не моё, и я остаюсь при своём мнении на тему… ну… Вы понимаете. Я бы не задерживался у Вас… Ваш муж, должно быть, скоро вернётся?.. – Я больше не замужем, Джеймс. Миссис Венди ради приличия отпила чаю, но чашка предательски дрожала у неё в руках. – Я знаю, Вы ушли потому, что решили дать ему шанс, но это Вы так решили, а я – нет. Я ухаживала за ним, естественно, ранение было тяжёлым, реабилитация заняла много времени. Но я его не простила. Тот факт, что у него вся жизнь пронеслась перед глазами, я думаю, помутил его сознание тогда, когда он мне написал… мы обсудили с ним это несколько раз. Как только он поправился, то и сам согласился, что ничего у нас дальше не выйдет. – О… мне… следует, наверное, сказать, что я сожалею? Я не сожалею, вообще-то. Надо быть полным кретином, чтобы отказаться от такой женщины, как Вы. – Вы отказываетесь… – Я… не уверен. Но… исключительные, чёрт бы их побрал, обстоятельства… Впрочем, я понял, что больше не хочу терять время и не желаю, чтобы кто-то другой претендовал на мои сокровища. Вы не моё сокровище, милая Венди, это лишь метафора, Вы просто сокровище и никому не принадлежите. Но Вы, я надеюсь, понимаете, о чём я. В конце концов, я Джез Крюк, я сумел выбраться из крокодильей пасти, сумел найти решение, как обходиться без руки даже лучше, чем если бы у меня было их две, неужто я не сумею отыскать выход и избавиться от моего проклятия?.. Я ведь мог просто послать Вам цветы, Венди, и письмо без обратного адреса… однако – я перед Вами. И мне очень страшно. Но я здесь. – Джеймс… - Венди поднялась, капитан, по своему обыкновению, тоже сразу встал, подошёл, переплёл с ней пальцы и тихонько прислонил её голову к плечу, – Я сказала, кажется, что собиралась отыскать Вас, написать Вам? – О, да, Венди, и у Вас бы это легко получилось. Я теперь владею судостроительной компанией, не поверите, совершенно законно, это сейчас очень прибыльно, в судоходстве спад после войны, много судов было потоплено, стране нужен новый торговый флот, а у меня имелся приличный, как сейчас говорят, стартовый капитал, и я всё ещё умелый переговорщик… моя компания называется Navire de Vere, Вы бы обнаружили меня в два счёта. Я надеялся на это… втайне… – О! Э-э… поздравляю Вас, Джеймс, это… серьёзный шаг и… большой успех! Да, я хотела Вам написать, и Вы только что сами выразили все мои мысли, которыми я собиралась поделиться с Вами… о том, что капитан Крюк, которого я знаю, найдёт выход из любой ситуации… даже из самой исключительной. Джеймс, всё ещё ощущая себя, как будто, немного опьянённым, обнял Венди с нежностью и покачал из стороны в сторону, словно под ногами у них была палуба Весёлого Роджера, мерно отдыхающего на тёплых волнах. Трепетная леди потерялась носом где-то в шёлке его шейного платка, а капитан устроил свой подбородок в мягких русых волосах и думал о том, что если бы не двести лет плена, он никогда бы не встретил Венди, женщину, которую он полюбил. Венди в кольце его рук немного встрепенулась, мило и смешно поморщила носик, очевидно, угодивший в сбежавшие из хвоста кудряшки, сняла с лица одну волосинку и вдруг взметнула брови. Поджав губы, она резко перевела на Джеймса глаза, ловя взглядом ясные незабудки, а потом прильнула к нему жадно и ласково, вкладывая в этот долгий поцелуй самые упоительные и смелые надежды. Джеймс, старающийся из последних сил бороться с головокружением, почувствовал солёный привкус отчаяния и счастья у Венди на губах. – Венди..? Леди едва смогла перевести дыхание, она вся дрожала, смотрела на него, даже не пытаясь сдержать слёзы, и, не в состоянии выразиться словами, просто поднесла пальцы, в которых держала кудрявую волосинку к его глазам. Джеймс присмотрелся, распахнул ресницы от изумления, выдохнул тихое «не может быть…» и сжал Венди так крепко, что и никаких слов не требовалось. А потом слёзы, совсем не ядовитые, а чистые, как сама любовь, осветившая их усталые сердца, потекли и из его глаз. FIN ________________________ *«Странник»: по-английски сказка, которую написала Венди, называлась бы «Rover», это слово имеет оттенок некоего отчаяния, бродяжничества и разбоя, его обычно переводят как «странник» или «скиталец», но оно также переводится как «пират». Кстати, «Rover» – название одного из судов Бартоломью (Джона) Робертса, более известного, как Чёрный Барт, одного из самых легендарных пиратских капитанов за всю историю пиратства, великого захватчика (более четырёхсот кораблей-жертв за три года) и обладателя экстравагантного поведения, безупречных манер, а также яркого и достойного стиля в одежде. Чёрный Барт, уроженец Великобритании, искренний и упрямый человек, имел идеальный почерк, любил музыку, стал автором названия «Весёлый Роджер», флагманским кораблём у него был бриг… никого не напоминает?)))) Официально такой информации нет, но очень похоже, что именно с него был списан Джеймс Крюк! Вы знали, что у Джеймса Крюка в каноне есть второе имя – Бартоломью? :) Ну, а волосинка (мы поясняем на всякий случай), разумеется, была белой, как розы, которые, Джеймс считал, так сильно похожи на милую миссис Венди.