Хэды по бродячим псам.

Майский вечер. Еще светло, поэтому гулять можно допоздна. Особенно, если учесть то, что после занятий в художественной школе домой можно не особо торопиться, ведь заставлять делать уроки никто не будет. Вот, собственно, таким же утверждением пользовались четверо парней, столпившихся вокруг большого раскидистого дерева. Точнее, стояли на земле всего двое, а другая пара сидела чуть ли не на самой верхушке дерева. – Дазай, Коля, слезайте, упадете же! – А ты ползи, Феденька, к нам! – Дазай умудрился сесть на переплетение веток в позе лотоса, и теперь звал "обитателей земли" к ним на дерево. – Не, я не полезу туда. – Ну даваай, я наконец-то придумал, как залезть на это дерево без лестницы, прямо с забора, а ты стоишь на земле и не залезаешь следом за нами, – разочарованно ныл Осаму, стараясь сорвать длинную ветку, но из-за того, что та находилась высоко, пришлось раскручивать ноги и тянуться за оружием. Оружием, потому, что Николай и Дазай устроили битву на этом самом дереве, используя ветки как мечи и хлысты, а почки, большие обрывки коры и поломанные сучья как снаряды, кидая. их друг в друга. И вот уже второй целился прямо в лоб Коле огромным для своих размеров куском мха. Он точно знал, что больно не будет, но вот в ступор точно заведет. – Ты думал, у меня нет возможности защититься от твоей грозной атаки!? – напыщенно-грозно воскликнула "жертва", и ловко перепрыгнув на другую ветку Гоголь высыпал на голову Осаму две огромных горсти трухи, наковырянной из старого пня. – Фу бля, гадость какая! – отплевавшись, Дазай опять опустил голову к, на этот раз, Сигме – своей второй половинке, хотя раньше считал, что родился целым. – Дорогой, поможешь ли ты мне победить этого злого фигнираспылителя? – Кого? – Уже не важен пост стороны вражеской, важен сейчастолько ответ твой. Согласен ли ты вступить в войско мое? – Что уж поделать... Раз уж милый мой просит помощи, кто я такой, чтобы отказать ему? Конечно я залезу, руку дай. И вот, на дереве прыгало трое, установив себе какую-то невидимую цель заставить Федора залезть к ним. И вот, спустя всего-лишь десять минут уговоров, вся банда собралась на тополе. Пока Сигма помогал Дазаю вылезать из "ловушки", а проще говоря, из нехитрого сплетения веток, Достоевский нежился в обьятиях Николая, считая их за часть своей моральной компенсации. И уже через два часа уставшие, голодные, немного грязные парни спускались с дерева. Сигма заснул когда слезал, благо, оказался на руках Дазая. Федор же, только-только наступив на землю, повис на Гоголе, размазывая по его шее короткие, но такие нежные поцелуи. Дазай, поудобне подхватив Сигму, поцеловал того в губы и, попрощавшись с друзьями, отправился домой. И Николай с Федором, взглянув на заходящее солнце, поплелись домой, ведь сил идти быстро не осталось ни у кого.