Осень 1985

После того, как однажды сотрудники полиции остановили Чарли за езду с выключенными фарами поздно ночью, она решилась наконец-таки их починить. В 80-ых женщину за рулём увидишь нечасто. А юная девушка, у которой салон машины увешан разными брелоками и побрякушками – вовсе что-то сверхъестественное. Полицейские, сначала не верили, что это её машина. Но увидев водительские права, успокоились, сделали предупреждение и отпустили, недоверчиво глядя ей вслед. На следующий же день после предупреждения Чарли поехала к Дину в мастерскую. Винчестер отмывал руки от грязи, когда красный автомобиль въехал в гараж. Дин в спешке вытер ладони о полотенце, и пошел встречать подругу. — Всё таки приехала? — сказал он, улыбнувшись. — Если бы не фараоны, я ещё месяц без фар по Лоуренсу разъезжала, — посмеялась Чарли, шевельнув руками в стороны, желая обнять Винчестера, но тот отмахнулся. — Я бы обнял тебя, да вот только посмотри на меня, — сказал он, глядя на свою серую майку, ставшей почти черной от грязи и пыли. — Жалко твою одежду, — Чарли сунула руки в карманы своих джинсов, неловко улыбнувшись. — Ну, ладно, в следующий раз я тебя заобнимаю. Дин посмеялся, нашел инструменты, и приступил к работе, что показалось Чарли немного странным. Обычно, он заваливал её разными вопросами о том, о сём, а сейчас как будто воды в рот набрал. Он стал молчаливее, и куда более сосредоточенным на работе. Починка фар – была одной из легчайших задач, по времени занимала от 15 до 30 минут. — Как работа? — спросила Чарли, но Дин не ответил, задумавшись о чем-то. Или может, не услышал? Хотя, вряд-ли, у него очень острый слух. — Как у тебя с работой? — повторно спросила она, уже громче. — А? Ну, потихоньку, — сказал он, будто резко вырвался из своих мыслей. Он подбирал лампочки для фар, и спросил: — Тебе белые или жёлтые? — Жёлтый меня уже бесит, давай белые. Чарли хмыкнула, увидев как старательно Дин справляется со своей работой. Он трудолюбив, красив и заботлив. И Чарли не могла понять, почему же у него до сих пор никак не складывались отношения. Ровесники Дина наслаждаются семейной жизнью с женами и детишками, и даже у его младшего брата Сэма весьма серьёзные отношения. Сколько она его помнит (очень давно между прочим, с самого детства) у него никогда не складывались отношения, а если и начинались, то вскоре заканчивались, не на хорошей ноте. Дин сам по себе такой. Нравится ему такой уклад: свобода и отсутствие сложностей семейной жизни. Но всё же, иногда ему бывает одиноко по вечерам, и каждый раз возвращаться в дом полный тишины. Теплые руки не обнимут его после тяжёлого дня, мягкие губы не поцелуют в щеку, никто не прижмется к нему всем телом, требуя тепла и ласки. Раньше он часто посещал бордели и другие подобного рода заведения, покупал услуги женщин с низкой социальной ответственностью, дабы усмирить свои развратные желания, но сейчас всё по другому. Не нужны ему никакие проститутки, хочется простых разговоров перед сном, теплых объятий, совместных планов, простой любви, такой сложной и недосягаемой. Через пару месяцев ему тридцать. И даже у его мелкого ботана братишки Сэма есть девушка, которой он мечтает сделать предложение. А у него нет человека, которого он мог бы называть своим, целуя и прижимая к себе. Был у него такой шанс однажды, очень давно, в конце семидесятых. Он был глуп и молод, а на уме были только секс и алкоголь. Тогда он побывал в Сисеро, штат Индиана, чтобы развеяться после потери отца. Тогда то он и встретил девушку которую никогда не сможет забыть. Лиза Брейден была его первой любовью. Настоящей любовью. Она была той девушкой, которую Дин желал не только в сексуальном плане. Чтобы добиться её любви, Дину не требовалось принимать никаких усилий в виде подарков или внимания. Она сама прильнула к нему. Она дорожила им и их отношениями, и даже когда Дин изменил ей в баре с дешёвой блондинкой Кэтрин, она простила его. И продолжала любить. Дин был самовлюблённым эгоистом. Уехал из штата не предупредив, оставив лишь письмо, будто оно сможет объяснить Лизе причину такого отвратительного к ней отношения, как к мусору. Он разбил ей сердце. И не только ей. У многих девушек остались болезненные шрамы на сердце после встречи с Дином. Но не одна девушка так не страдала, как она. Ветреность Винчестера погубила не только Лизу, но и его самого, когда в конце концов он понял, что не видать ему счастливой жизни с семьёй, в теплом доме, где тебя всегда ждут. И в последнее время подобные мысли часто витали у него в голове, но работа помогала отвлечься, поэтому он был намного сосредоточеннее на работе, чем на своих глупых мыслях. — Готово, как новенькие, — сказал Дин, утирая пот со лба тыльной стороной ладони. В этом гараже было слишком душно. — Благодарю тебя! — радостно произнесла Чарли, шарясь в сумке, в поисках кошелька. Дин остановил её, как она когда-то, что было ожидаемо. Чарли хмыкнула, пока не увидела в своей сумке сложенный лист бумаги небольшого размера. Глаза её расширились, она посмотрела на Дина так, будто у неё в сумке не простая бумажка, а толстая пачка с деньгами. Она в спешке схватила листок, быстро развернула его, и показала Дину. — Как я могла забыть?! Помнишь, примерно неделю назад я пошутила, чтобы Кастиэль изложил свои впечатления о пирогах на бумаге? — она положила сумочку на деревянный стул, стоящий возле входа в гараж, чтобы клиенты которым придется долго ждать могли присесть. Дин удивлённо приподнял брови. — Серьёзно? — Да, серьёзно! — Он всё понимает слишком буквально, — Дин ухмыльнулся, скрестив руки на груди. — Ну, покажи хоть, что он написал. — Я не могла перестать смеяться когда читала, — хихикнула Чарли. Она развернула лист к себе, только собралась читать, как начала громко хохотать. — Я не могу, это написано настолько серьезно, что смешно! — Дай сюда, — Дин вырвал из дрожащих от смеха рук небольшой листок, и начал читать. — Лучше вслух, — тихо сказала Чарли, тут же закрыв рот, чтобы не начать хохотать вновь. Дин вздохнул, и принялся читать, взяв лист максимально аккуратно, чтобы не замарать. — Я пишу этот отзыв по просьбе моей знакомой Чарли, работающей неподалёку от библиотеки, в которой работаю я. Она попросила меня написать о моих впечатлениях по поводу их выпечки. Как человеку, не особо любящему сладкие булки и торты, она дала мне два кусочка пирога на пробу. Один был вишневым, другой медовым. Мой друг Дин... — Винчестер остановился на своем имени, ему стало как то приятно, что Кас считает его своим другом. Он продолжил. — Так... Расхваливал вишневый пирог, но, увы... Этот вкус мне не очень понравился? — Дин вскинул брови, когда прочитал эти строчки. — Да ладно... Вишневый самый клёвый! — начал возражать Винчестер. — Ну, читай дальше, — сказала Чарли слегка раздраженным тоном. Дин закатил глаза. — Мне куда больше пришелся по душе медовый. Чарли не сказала, что под слоем меда была творожная прослойка, которая придала ароматному пирогу такой необычайный вкус. Смесь тающего во рту меда и творожной массы была безупречна... — Дин ухмыльнулся от такого количества деталей. — Мне кажется, что он какой нибудь писатель, — сказала Чарли, подперев подбородок рукой. — Было бы чудно. Где я остановился? — Дин провел пальцем по тексту, оставив небольшую серую полоску пыли, а найдя нужную строку продолжил читать. — Вот. Спасибо Чарли, что убедила меня попробовать пироги в заведении, в котором она работает. Теперь я буду заходить в эту кофейню намного чаще, — Дин повертел листок в своей руке, пытаясь найти продолжение текста, но его не было. — Он неплохо пишет, скажи? — спросила Чарли, закидывая свою розовую кожаную сумку на плечо. — Да, только я не могу понять, над чем ты так смеялась, — сказал Дин, сворачивая лист бумаги пополам, и ещё раз, и ещё, пока бумажка не стала крохотной. Чарли взглянула на наручные часы на руке и встрепенулась. Ей стоило поторопиться и ехать домой, уже совсем темнело, и ей надо было рано вставать завтра для выполнения важных дел. — Ой! Уже довольно поздно, я поеду. — Давай, удачи. — Спасибо Дин, всегда меня выручаешь, — сказала Чарли, садясь в машину. Она помахала ему рукой из открытого окна машины, и красное авто скрылось за поворотом, оставив за собой тишину и пыль в воздухе. Бумажку, сложенную втрое, Дин кинул на полку, к ключам от дома. Он расставил инструменты по местам, немного прибрался на рабочем месте, схватил ключи с бумажкой, и направился домой. Ключи шумно щелкали в замочной скважине, и тяжёлая, скрипучая дверь медленно открылась. Дин переступил через порог, сжимая бумажку в мозолистых пальцах. Каждое его движение казалось слишком громким в этом полным пустоты и, будто мертвой тишины доме. После прохладного душа, переодевшись в чистую одежду, Дин, будто выжатый лимон, отправится в кровать, получить наконец свою положенную дозу сна, а завтра вновь проснуться и начать работать. Слова, красиво выведенные на бумаге он перечитал ещё пару раз, и каждый раз улыбался на слове “мой друг”. Дин оставил листок одиноко лежать на прикроватной тумбе, выключил лампу, укутался в одеяло и начал засыпать. В этой холодной, мрачной тишине.