Склеивая осколки

      Киновечер был в самом разгаре. Джордж с Анджелиной настояли (хотя, Фред знал, что желание исходило исключительно от девушки, тогда как парень выбрал бы что-то менее пугающее) посмотреть «Челюсти» — какой-то американский ужастик про акулу-людоеда. И, если бы старший близнец внимательно следил за происходящим на экране, прямо как его брат, то его наверняка впечатлили бы и музыка, из-за которой даже сидя на диване хотелось поднять ноги с пола, чтобы жуткая тварь их не откусила, и отчаянные крики актёров, и пугающий до мурашек вид морского монстра, из-за которого тот же Джордж теперь точно будет плавать исключительно в ванне, обходя любые водоёмы за километр. Но Фред упускал всю атмосферу, так как целиком и полностью был поглощён Гермионой, которая расположилась рядом, практически на краю дивана, и хмурилась от кровавых сцен. Он старался не пялиться, делая вид, что смотрит телевизор, но образ домашней, слегка взлохмаченной и морщащей нос девушки был слишком привлекательным, чтобы найти силы оторваться.       Прошёл практически месяц с того дня, когда Уизли узнал о свидании Грейнджер с каким-то американцем. И это был один из самых поганых дней в его жизни. Нет, не из-за разбившегося в дребезги сердца и перспективы так и остаться безответно влюблённым. А из-за слабости, которую он по неосторожности показал нежеланным зрителям. Что-что, а быть растерянным и уязвимым парень ненавидел, пожалуй, особенно сильно.       Стараясь не замечать недоумение, сквозь которое всё отчётливее проступали осознание, а вместе с ним и жалость, что плескались в глазах Гарри и Джинни, Фред взял себя в руки и, бросив пару слов на прощание, сбежал из ресторана. Он нёсся вперёд, не разбирая дороги, в кого-то вре́зался, получив порцию отборной ругани, а как только оказался на пороге «Вредилок», залетел в магазин и, не обратив никакого внимания на вопросы растерянных сотрудников, поднялся наверх и заперся в квартире.       — Что б вас всех! — выругался парень, изливая злость на забытой в прихожей коробке.       Он пнул её слишком сильно, от чего коробка упала, внутри что-то разбилось и с шипением вылилось на пол. Фред отскочил в сторону, боясь что эта жутко воняющая гоблинскими пятками жижа прожжёт ему весь паркет вместе с туфлями, но всё обошлось. Просроченное, как он догадался, чистящее зелье, которое ещё неделю назад должен был утилизировать Джордж, не причинило никакого вреда, лишь окрасило пол в ядовито зелёный цвет, идеально вписываясь в яркую и погружённую в хаос квартиру.              Выдохнув, успокаиваясь, парень достал палочку и одним взмахом убрал беспорядок. Неприятный запах, правда, никуда не делся, но Фреду было всё равно. Он разулся, сменив кожаные туфли на потрёпанные тапочки, медленно прошёл на кухню, где над раковиной располагалось маленькое окошко, открыл его, впуская свежий вечерний воздух, после чего налил стакан воды и залпом его осушил.       Паршиво — так бы он охарактеризовал и своё состояние, и саму ситуацию. В голове гудели тысячи мыслей, вопросов, а грудь разрывали самые разные чувства. Обида, злость, ревность, разочарование. Фред и не подозревал, что способен испытывать столько всего отвратительного. Но самым пугающим было то, что и контролировать весь этот бурлящий поток негатива он не мог. Что-то обжигающее, тёмное, болезненное дышало в лицо, заставляя вести себя подобно вспыльчивому и неразумному троллю. Хотя, вероятно, в какой-то мере он таким и был, иначе не среагировал бы на сказанное сестрой так остро.       Поставив стакан обратно на столешницу, волшебник медленно прошёл к дивану и, упав на него, едва не стукнувшись головой о подлокотник, закрыл глаза. Казалось бы, ничего страшного не произошло. Ну отправилась Гермиона на свидание. Что в этом такого ужасного? Фреду и раньше нравились девчонки, которые прямо на его глазах гуляли за ручку с кем-то другим. И разве тогда он так истерил? Нет. Парень никогда не испытывал ничего подобного. Его не накрывало обжигающей волной ревности, из-за которой не получалось держать лицо. Что же изменилось? Неужто чувство влюблённости захватило его столь сильно?       Пока Фред размышлял над положением, в котором оказался, пытался в урагане чувств, ломающих грудную клетку, разобрать что-то конкретное, вразумительное, прокручивал в голове воспоминания о Гермионе и своих реакциях на неё, в квартиру заявился Джордж. Он молча прошёл на кухню, разложил аппетитно пахнущую еду на тарелки и, опустив ужин на журнальный столик, отодвинул ноги брата в сторону, чтобы уместиться на диване.       Старший близнец открыл глаза и стал наблюдать за тем, как брат медленно и с наслаждением жевал, выглядя невероятно довольным своим блюдом. Он просто ел, ничего не говорил и даже не смотрел на Фреда, а тот ведь знал, что на языке Джорджа крутились вопросы, замечания и, возможно, шутки. Хотя, нет, шутить бы сейчас близнец вряд ли стал.       — Говори уже, — буркнул Фред, отрывая спину от дивана и садясь нормально.       Он бросил взгляд на свою порцию. Печёная картошка с какими-то ароматными травами, стейк и томатный соус. Парень взял приборы и тоже начал есть.       — Что я должен сказать? – обманчиво спокойно поинтересовался Джордж.       — Что-нибудь, - пожал плечами старший близнец. — Что думаешь сам, что говорили Гарри с Джинни, — Фред тяжело вздохнул, позволяя неприятным чувствам, что мучали его, проникнуть в голос. — И что делать мне?       — Ну, на последний вопрос я вряд ли смогу ответить, — произнёс Джордж с привычной улыбкой, но тут же стёр её. Слишком неуместно она смотрелась в паре с дрожащими от беспокойства глазами. — Сначала хорошо бы успокоиться, потом поделиться, наконец, со мной всем честно и открыто. Я же твой брат, Фредди, твой близнец, а ты ничего мне не рассказываешь.       — Вот уж неправда. Я много чего тебе рассказываю, — усмехнулся парень. — Просто не обязаны же мы знать друг про друга всё.              Фред хотел отшутиться, по обыкновению уйти от серьёзного разговора, хотя, конечно, это было невозможно. Джордж, всматриваясь в лицо брата и видя там далеко не веселье, принял фразу всерьёз и нахмурился.       — С каких это пор? — возмутился младший близнец, выглядя обиженным. – У нас никогда не было секретов друг от друга, ни больших, ни маленьких, а как только эта чёртова стена тебя чуть не… — он не смог сказать «убила», но Фред и так всё понял. — Я же не идиот, могу понять, что с моим близнецом что-то не так. Позволь поддержать тебя. Я ведь всегда на твоей стороне.       Фреду стало неловко и совестно. Он понимал, что брат прав. Знал, что ранил Джорджа своим молчанием. Да и ему саму было бы легче, поделись он тревогами с самым родным человеком. Но волшебник не мог этого сделать. Было слишком страшно и стыдно.       — Я не могу тебя заставить открыться мне, — продолжил младший близнец, грустно и серьёзно смотря Фреду в глаза. - Но совру, если скажу, что меня не обижает твоя скрытность. Однако, я всё-таки хочу попросить, — Джордж отложил полупустую тарелку на столик и полностью развернулся к брату. — Позволь разделить твои тревоги. Я всегда с тобой, рядом, и ты, надеюсь, всё ещё со мной.       — Конечно, я с тобой, — усмехнулся больше по привычке Фред и, вслед за близнецом отложив еду в сторону, спросил: — Ладно. Что именно тебе рассказать?       — Всё, — тут же потребовал Джордж.       — На мне сегодня голубые трусы, — отшутился старший близнец.              Ну не мог Фред взять и тотчас же начать изливать душу. Брат широко улыбнулся и произнёс:       — А на мне красные с кучей нарисованных снитчей. Но я не об этом, — он наклонился чуть вперёд и, покачав головой, сказал: — Не верю, что говорю это, но давай-ка без шуток. Начнём с самого главного. Гермиона.       — Она мне нравится, — спокойно ответил Фред, на что Джордж тихо фыркнул.       — Это я знаю, братец. И после сегодняшней сцены - не только я. Но почему ты никогда не обсуждал это со мной открыто? Почему не признался ей? Мы же всегда рассказывали друг другу, какие девчонки нам приглянулись, и это никогда не было проблемой. Да и с тем, чтобы найти для дамы пару-тройку красивых слов, чтобы поведать о своих чувствах, тоже сложностей не возникало.       — Это другой случай.              Фред взлохматил волосы, будто это могло хоть как-то помочь прогнать сгущающееся напряжение, начавшее пульсировать в висках. Тяжело. Почему же так тяжело?       — И чем же он отличается? — пытался разобраться Джордж.       — Всё серьёзно, — сказал парень, и это стало внезапным ответом на все его терзания.       Его чувства впервые были настолько серьёзны. До того глубоки, всепоглощающи, что чертовски пугали. Фред итак знал, что крепко влюбился в кудрявую ведьму, но, кажется, до этой секунды не осознавал реальных масштабов. Однако Джордж, услышав признание, лишь спокойно кивнул, выглядя абсолютно не удивленным. Брат был наблюдательнее, вдумчивее, а потому наверняка заметил, насколько сильно увяз близнец, причём гораздо раньше него самого.       — Если всё так серьёзно, то тем более не понимаю, чего ты тянул, — проговорил Джордж, заставляя брата вспыхнуть от раздражения.       — Я испугался, ясно? — вскинулся Фред, но младший близнец даже не шелохнулся, продолжив со всей серьёзность и вдумчивостью внимать каждому слову. - Испугался потерять её. Признайся я, Гермиона наверняка бы сказала, что ценит мои чувства, но не может их принять из-за Рона или того, что попросту я ей не нравлюсь. В итоге нам стало бы неловко видеться, но мы не смогли бы этого избежать, ведь она подруга Джинни. И началась бы череда долгих игр в дружбу, где каждый из нас уже не мог бы относиться к другому как раньше.              Представив, как Грейнджер неловко мнётся рядом с ним или, упаси Мерлин, избегает, Уизли дёрнулся. Лучше уж самому медленно сгорать, чем доставить ей дискомфорт, лишить друга, которых у неё и так осталось немного.       — С чего ты взял, что ей не интересен? — задался вопросом Джордж.              Он-то, очевидно, был уверен в неотразимости своего близнеца, равно как и в своей собственной. Фред и сам пару лет назад посмеялся бы над своими страхами, посчитав их глупостями. Но не теперь.              — Даже если так, — продолжил младший близнец. — То просто добейся её. Иди вперёд, как делал это всегда.       — Ты не понимаешь, — улыбнулся Фред, качнув головой.              Брат в своих попытках приободрить казался очаровательным.       — Чего же я не понимаю? Объясни.       Парень потёр шрам на груди, пытаясь подобрать слова, чтобы правильно выразить то, что мучило его. Он себе-то не мог до конца объяснить эти раздражающие приступы то неуверенности, то ярости, то тоски, то весёлости. Как же донести всё до брата?       — Каким ты видишь меня? — спросил вдруг Фред.       Джордж нахмурился, не понимая вопрос. Глядя на растерянно моргающего близнеца, Фред широко, но печально улыбнулся. Именно поэтому он не мог говорить с родными о том, что его терзало. Было проще обсудить свои слёзы с малознакомым мальчишкой, чем с кем-то из семьи. Им, как бы странно это не звучало, было сложнее всего открыться.       — Фредерик Гидеон Уизли — какой он? — спросил ещё раз волшебник.       — Мой любимый брат, лучший друг, самый близкий человек, — начал перечислять Джордж. — Ты умный, безбашенный, вспыльчивый, но отходчивый, добрый, талантливый… — он нахмурился, заметив, что близнец как-то снисходительно улыбается. — Что не так?       — Всё так. Только то, что ты перечислил… — Фред вздохнул. — Я перестал чувствовать себя таким на сто процентов. Будто что-то потерял, понимаешь? Картинка, которая раньше была полной, сейчас лишилась каких-то пазлов, и я не могу их найти.       — И это тебя мучает, — не спрашивал, но утверждал Джордж.       — Временами, — признался брат. — Я чувствую себя немного другим, но вы-то не замечаете этих изменений, и мне кажется, что стоит расслабиться, вы всё поймёте и разочаруетесь или испугаетесь.       — Чего же мы должны испугаться? — не сдержал усмешки близнец.       — Перемен, — пожал плечами Фред. — Тьмы. Того, что я не такой, каким был раньше. Не знаю.       Джордж глубоко задумался, а его близнец, наоборот, будто скинул с плеч значительную часть тяжёлой ноши. Даже спина, напряжённая с самого начала разговора, вдруг расслабилась, а тиски, сжимающие голову, ослабли.              Братья какое-то время сидели в тишине, пока Джордж вновь не заговорил.       — Я не совсем понял, что ты имел ввиду, но, по-моему, в переменах нет ничего ужасного или неправильного. Особенно после пережитого всеми нами, — он смотрел на Фреда твёрдо, но тепло. И в этом взгляде читалась решительность принять брата любым, поддержать в чём угодно и всегда быть рядом. - Даже если ты перестанешь шутить — ты все ещё будешь моим близнецом. Если внезапно воспылаешь любовью к Малфою, я, конечно, покручу у виска, но не отвернусь от тебя. Ты мой брат. Если тебе грустно — грусти. Хочешь плакать — плачь. Желаешь избить кого-то — позови, я помогу или вытащу тебя из камеры. Главное, не молчи. Мне нужно знать, что с тобой происходит, чтобы подставить плечо в нужный момент.       Фред, не найдя слов, просто утянул близнеца в объятья, чувствуя, как глаза защипало от подступающих слёз. Джордж не стал смеяться, вырываться или издеваться над внезапной чувствительностью брата. Он просто сомкнул свои руки на спине Фреда покрепче, и от этого действия волна облегчения накрыла его, обещая, что всё будет хорошо.       В магазин они так и не вернулись, позволив работникам самим завершить этот день и закрыть «Вредилки». Вместо этого парни разговаривали, достав из холодильника стратегический запас пива, что Фред притащил на прошлой неделе, когда тайком выбрался в магловский Лондон. Близнецы обсуждали всё: лечение в Мунго, кошмары, которые мучали их обоих, страхи, что одолевали Джорджа, когда тот думал, что брат не очнётся, и, разумеется, любовь.       — Если ты настолько сильно влюблён в неё, то надо что-то делать, - заявил Джордж, поднимая вверх почти полную бутылку пива. — Голосую за признание.       Фред усмехнулся и, собираясь сказать нечто невероятное, сделал крупный глоток. В нём было достаточно алкоголя, чтобы даже самые смелые заявление могли свободно покинуть рот.       — Думаю, я не влюблён, — произнёс он, и лицо брата в удивлении вытянулось. — Я люблю её.       Джордж от такого признания закашлялся, подавившись пивом и проливая немного на себя. Старший близнец весело рассмеялся и добавил:       — Не толкай меня говорить это ей, Джорджи. Давай просто понаблюдаем, потому что если этот американец и впрямь хороший парень и понравится Грейнджер, то какое право я имею вмешиваться?       — Откуда в тебе это противное благородство? — скривился брат.       — Ты же сам сказал, что я добрый.       — Ну не настолько же, — ответил Джордж, но всё-таки кивнул. — Ладно. Только знай, что я это решение не одобряю.       И после этого разговора Фред видел девушку лишь трижды. Два раза случайно столкнулся на улице, перекинулся парой слов и, пока она не начала рассказывать про что-то связанное с этим журналистом, быстро сбежал, а потом ругал себя последними словами за трусость и грубость. Третий же раз случился сегодня, когда их большая и дружная компания собралась на киновечер, первый с того безумного похода в кинотеатр.              И за все эти три встречи Уизли никак не мог побороть бурлящую ревность, чтобы общаться с Грейнджер как раньше, хотя после беседы с братом искренне считал, что вполне способен держать себя в руках. Он постоянно злился, нервничал, грустил, а волшебница, улыбаясь и разговаривая с ним как обычно, временами хмурилась от его резкости, но вопроса «Что с тобой?» не задавала. Наверно, считала неприличным лезть к нему в душу или ждала, что он сам всё откроет. Но так было даже лучше, потому что Фред точно знал, что если Гермиона спросит, он не сможет промолчать и вывалит на неё всё то, за что потом будет стыдно.              Однако сильнее всего парня бесило не собственное поведение, а взгляды брата, сестры и Поттера. И если Джордж, стараясь всячески поддерживать, особо не лез, понимая, что излишнее волнение только раздражало, то Джинни с Гарри были попросту невыносимы. Фред с этой сладкой парочкой специально практически не разговаривал, потому что стоило кому-то из них раскрыть рот, как оттуда тут же лилось что-то про Гермиону, вопросы о его самочувствии (будто он был болен, ей-Мерлин), а также осторожные фразы вкупе с испытывающими взглядами, говорящие «Не хочешь обсудить произошедшее?». Он не хотел. Единственное, чего парень действительно хотел — не видеть этой жалости, намёков, а также не слышать про поганого, соплохвост ему в зад, Майкла. Но последнее, увы, неделю как стало невозможно, потому что о нём знала уже даже мама. А всё благодаря малышу Ронни, который будучи на свидании со своей Бетти увидел Гермиону с этим американцем на улице и, разумеется, подошёл поговорить. Стоило брату узнать, что это вроде как новый парень Грейнджер, он тут же доложил обо всём семье, видимо, чтобы показать, что расставание с той, кого все Уизли прочили ему в жёны, прошло действительно легко, и они оба двигались дальше.       На традиционный воскресный ужин в Норе собралось очень уж мало людей. Всего лишь близнецы, Рон, Гарри и Джинни. Перси отправился в командировку куда-то в Северную Ирландию, таинственно задрав нос, отказываясь говорить зачем его туда понесло, Гермиона пропадала на работе, у Билла и Флёр тоже были какие-то дела, которые они предпочли скрыть, а Чарли никто и не ждал, потому что от драконов его могло оторвать лишь что-то чрезвычайно важное и особенное, а простые семейные посиделки таковыми не являлись.       И пока Фред с аппетитом уплетал фирменный лимонный пирог миссис Уизли, перейдя к десерту раньше всех, мама допрашивала Рона о его девушке. Молли не очень нравилась Бетти, она даже никогда не изъявляла желания пригласить её в гости, но то, что сын, кажется, был с ней счастлив, вынуждало женщину смириться с её существованием.       — У нас всё отлично, — произнёс Рон с набитым ртом, стоило маме поинтересоваться его личной жизнью. — Мы с Бетти сегодня ходили во «Всё для квиддича», смотрели новые мётлы. Она думает, что подарить мне метлу будет здорово.              Молли с неодобрением покосилась на сына, услышав о том, что его девушка планирует такой дорогой подарок, но парень тут же добавил:              — Но я отказался. Сказал, что и сам могу себе купить её. Да и мне будет неловко, если она так потратится. К тому же повода нет…              Фред взглянул на брата и улыбнулся краешком губ. Говоря о своей Бетти, Рон выглядел действительно счастливым, его глаза горели, а рот, несмотря на обилие еды, которую он в него засунул, всё никак не переставал расплываться в улыбке.              — Кстати, я встретил Гермиону, — произнёс парень и, кажется, даже не заметил, как на этих словах встрепенулась не только Молли, всё ещё горячо любящая волшебницу, но и близнецы, а также Джинни с Гарри.              Фред старался не замечать, как брат с сестрой переглянулись, и продолжал спокойно поедать свой пирог, удерживая лицо невозмутимым.       — И как она? — спросила женщина.              В её голосе было столько нежности, будто она интересовалась жизнью не подруги детей, а родной дочери.       — Всё отлично, — отозвался Рон. - Гуляла с каким-то парнем. Кажется, у них было свидание.       — Вот как? – удивилась мама, переводя вопрошающий взгляд на дочь. — И кто он такой?       — Не знаю. Представился Майклом. Мы особо не поговорили, так как они спешили, — продолжал отвечать парень, тогда как его сестра начала ёрзать на стуле, явно чувствуя себя неудобно.       — А ты знаешь что-нибудь, доченька?       — О, она-то знает, — не сдержался Фред. — Она и познакомила Грейнджер с этим парнем.       — Правда? — ещё больше удивилась Молли. — Кто же он такой, дорогая? Они давно общаются?       Джинни, смущённо и виновато подгадывающей на Фреда, пришлось рассказать всё матери. Старший близнец злился, потому что чем больше было разговоров о Майкле, чем больше людей знало о его существовании, тем крепче этот американец проникал в их круг, впускал свои корни в Гермиону, норовя стать чем-то серьёзным.       — Мы же планировали просто наблюдать, — шепнул брату Джордж, и в его голосе слышалось неприкрытое веселье. — Но ты явно не справляешься.              — С чего ты взял? — спросил Фред скорее из вредности, потому что ему не надо было смотреться в зеркало, чтобы понять, что его явно перекосило от раздражения.              — Выглядишь злее поттеровского Кикимера, — усмехнулся близнец.       Фред фыркнул, но отвечать что-либо не стал. Он не хотел признавать, что ждать и верить в чудо было паршивой идеей. Решил поступить по-джентельменски, а в итоге мучается от ревности, не зная куда себя деть.              «Надо было просто набить гаду морду и заставить не приближается к Гермионе», — подумал он, но тут же прогнал эту дрянную мысль.              У него не было оснований поступать так с парнем, который не сделал ничего плохого. Да и Грейнджер не одобрила бы подобное поведение.       — Так вот, мама хочет, чтобы ты привела его к нам в Нору, — послышался шёпот сестры, вырвавший Фреда из раздумий.       Он, поглядывая на волшебницу, совсем забылся, потеряв и нить сюжета фильма, и ощущение времени. Отвернувшись к телевизору, делая вид, что увлечён происходящим на экране, парень аккуратно придвинулся чуть ближе к девушкам и прислушался. Да, подслушивать нехорошо, но Фред не мог противиться этому зову.       — Зачем? — спросила Гермиона.       — У Гарри же будет день рождения, мы празднуем у нас.       — Это я понимаю. Но зачем туда вести Майкла?              Фред тоже не понимал этого желания матери тащить малознакомого парня на семейный праздник и очень надеялся, что Гермиона откажется.       — Мама хочет познакомиться с ним, — ответила Джинни. — Ты же практически её дочь, она волнуется, хочет сама оценить нормальный ли он.       — Мерлин, ну зачем вы ей рассказали о нём? — простонала волшебница. — Это Рон, да? Он ляпнул?       Фред краем глаза заметил, как сестра кивнула.       — Ох, Джин, я не уверена, что это хорошая идея.       «Это паршивая идея!» — мысленно выругался Фред, сжав кулаки, но никто этого не заметил.       — Почему? — спросила Джинни и, наклонившись к подруге, стала говорить тише. — Или у вас не всё гладко?       — Нет, — Гермиона вздохнула и тоже понизила голос.       Фред не смог расслышать ни что последовало за этим «нет», ни дальнейший разговор, однако и этого было достаточно, чтобы понять, что Майкл, вероятно, появится на дне рождения Гарри. В Норе. В его доме.       «Лучше не придумаешь» — мысленно скривился он, во всех красках представляя каким ужасным этот вечер для него будет.

***

      Конец июля выдался необычайно жарким. Который день подряд яркое солнце, не скрываемое ни единым облачком, ласкало город и мучило его жителей, уже к обеду разгораясь так сильно, что в пору было надевать купальники. Гермионе даже пришлось выбраться с девочками по магазинам, чтобы найти что-то полегче толстовок или глухих платьев, но неизменно с длинным рукавом. Джинни с Луной, конечно, уговаривали подругу и на сарафаны с тонкими лямками, и на комбинезоны с открытыми плечами, и на простые майки, пытаясь донести, что шрам на руке не должен мешать ей жить. Но волшебница всё ещё была не готова спокойно демонстрировать «подарок» Беллатрисы, несмотря на то что сама она временами забывала о надписи «Грязнокровка» на своём предплечье.              Купив в итоге льняные шорты с парой лёгких рубашек, Грейнджер вполне комфортно переносила аномальную для Лондона жару. Хотя сейчас, гуляя в парке вместе с Мэсси, который наслаждался обжигающими поцелуями июльского солнца, она предпочла бы уйти в кафе или хотя бы спрятаться в тень, вместо того чтобы поджариваться на открытой аллее. Но парень, как успела понять волшебница, очень любил лето, причём чем жарче оно было, тем лучше. И данный факт невероятно удивлял, ведь если он такой любитель солнца, то почему перебрался из Америки сюда, а не в ту же Австралию, например.              Ступая с Майклом рядом по асфальтовой дорожке и упорно игнорируя болтающуюся руку, которой парень несколько раз норовил коснуться хотя бы пальцев волшебницы, Гермиона размышляла над тем, что вообще между ними происходило. Мэсси был прекрасным молодым мужчиной с уймой достоинств. Грейнджер считала, что любая девушка была бы рада встречаться с ним. Но сама она почему-то весь этот месяц только и делала, что присматривалась к волшебнику, не подпуская его слишком близко, и думала. Думала о том, что именно ощущала к улыбчивому парню. Пыталась разобраться, куда их общение двигалось, чего она хотела и чего ожидал он. А также со вчерашнего вечера её мучил вопрос: почему у неё нет желания приводить Майкла на праздник в Нору?       После первого свидания они ещё несколько раз встречались, поддерживая приятельскую атмосферу с налётом лёгкого флирта. Хотя, разумеется, намерения парня сблизиться были более чем очевидны, но Грейнджер до последнего старалась их не замечать.              Он написал ей на следующее утро, прислав коротенькое письмо с суровым на вид виргинским филином. Пока волшебница читала послание, в котором Мэсси ещё раз благодарил за чудесный вечер, обещая забежать после работы и занести книги, птица сверлила её жёлтыми глазами, будто оценивая. Даже Живоглот, решительно запрыгнувший на подоконник, чтобы познакомиться с филином, стушевался под его взглядом.              Потратив на ответ около двадцати минут, с трудом подобрав слова для какой-то пары предложений, Гермиона отослала, наконец, птицу и рухнула на диван. Она ощущала себя странно. Минувшее свидание всё ещё казалось чудесным, однако страхи, переживания, вопросы, заполонившие голову, портили очарование момента. Девушка явно не была готова к стремительному сближению с новым парнем, но Майкл казался достаточно приятным, чтобы можно было хотя бы присмотреться к нему.              Этим же вечером, когда Грейнджер, устав от работы над пьесой, выглянула в окно, она заметила Мэсси, приближающегося к её дому. Девушка быстро скинула домашние шорты с футболкой, заменив их тем самым платьем, в котором ходила с друзьями в кинотеатр, и в тот момент, когда парень собирался набрать в домофон, она выскочила на улицу, едва не ушибив его дверью.              Гермиона, увидев счастливо улыбающегося Майкла, сначала ощутила неловкость, но поняв, что ситуация с поцелуем его не тревожила, тут же расслабилась. Он вручил ей стопку книг по писательскому мастерству, они немного поговорили и разошлись, условившись на следующей неделе сходить в магловский театр.              — Эта постановка тебе обязательно понравится, — сказал Майкл. — «Единственная книга», конечно, не про драматурга, но тоже про писателя. Думаю, ты вдохновишься.              Девушка ярко улыбнулась, соглашаясь, и, прежде чем парень вновь попытался бы поцеловать её на прощание, убежала в дом.              Книги оказались толковыми и интересными, а спектакль не только красивым, но и, как уверял Мэсси, вдохновляющим. Всё, что давал ей волшебник действительно помогало в работе над текстом, но было совершенно бесполезно в поисках того, чего Грейнджер хотела от парня. С Майклом было приятно, комфортно, он был симпатичен, умел заинтересовать разговором, удивив и интеллектом, и чувством умора, да и Гермиона ему явно нравилась. Но в этой идеальной картине что-то было не так. Причём не с ним, а с ней.       Мэсси всеми силами пытался сблизиться с девушкой, перешагнуть этот этап знакомства и простого приятельства. С каждой новой встречей, присланной запиской или цветами Грейнджер понимала, что парень настроен серьёзно, а вот она терялась всё больше. Ей не хотелось его отталкивать, потому что симпатию к Майклу волшебница испытывала, но идти с ним в одном темпе она явно не могла. Однако Гермионе казалось, что у неё ещё есть время подумать, присмотреться, дать себе шанс ответить парню той же страстью, какой он пылает к ней, однако спустя три недели знакомства она вдруг поняла, то, кажется, затянула.              Он пригласил её в «Christopher’s» — один из лучших ресторанов Лондона. Это было известное и, на вкус Грейнджер, излишне помпезное место. Но выказывать недовольство девушка не стала, во-первых, потому что её угощали, а во-вторых, потому что здесь подавали классические американские блюда, о которых Мэсси отзывался с такой теплотой, что волшебнице оставалось только согласно кивать и довольно улыбаться.              Отужинав стейками и съев на десерт по кусочку орехово-кленового пирога, пара отправилась гулять. Они снова обсуждали работу, разницу двух страх, посмеиваясь над глупыми стереотипами об американцах и англичанах. И когда девушка начала защищать своих соотечественников, заявляя, что ничего они не чопорные, а уважать традиции — это важно, а не скучно, парень звонко рассмеялся.              — Мне очень нравится с тобой спорить, — произнёс Майкл, убирая за ухо девушки выбившуюся прядь.              От этого действия Гермиона смущённо улыбнулась и, не желая выдавать охватившую её неловкость, заявила:              — Мы не спорим. Так, дискутируем.              — Верно, — он ещё раз весело рассмеялся. – Но мне нравится. Мне вообще всё в тебе нравится.              Девушка почувствовала, как вся покрылась румянцем. Это явно было признание. И она не знала, что на него ответить. Тем временем парень продолжил:              — Гермиона, — он осторожно взял её за руку и с волнением заглянул в глаза. – Возможно, ты посчитаешь, что я тороплюсь, но хочу, чтобы ты знала: ты мне очень нравишься. Ты потрясающая. Красивая, умная, интересная. Мне хорошо с тобой.              С каждым новым словом сердце волшебницы билось всё сильнее, но как только Майкл произнёс следующее предложение, она и вовсе задохнулась.              — Давай встречаться, — предложил он, и Гермиона изо всех сил постаралась не нахмуриться, не вскрикнуть, не убежать.              Ей всегда казалось, что быть объектом чьей-то симпатии, особенно если этот «кто-то» хороший человек, очень приятно. Но сейчас, наблюдая за ожидающим своего приговора Мэсси, волшебница чувствовала себя паршиво. Она не могла согласиться на его предложение, но и отказаться было сложно, потому что в ней было так много желания проникнуться к нему чувством, что сказать «нет» оказалось невозможным.              — Майкл, — осторожно забрав свою руку, как можно мягче произнесла девушка. — Ты замечательный, и я очень рада, что познакомилась с тобой. Однако не уверена, что готова прямо сейчас начать с кем-то встречаться.              Он явно расстроился, услышав ответ Гермионы, однако быстро спрятал огорчение за яркой улыбкой.              — Тогда может просто подумаешь на этим? — предложил он, подмигивая. — Я же никуда не спешу.              Понимая, что у неё появилось дополнительное время на принятие решения, Грейнджер почувствовала облегчение. Ей совершенно не хотелось как-то обижать Майкла или мучать его дольше необходимого, поэтому настроенная разобраться в себе как можно скорее, волшебница улыбнулась и направилась дальше, слушая как парень, будто его только что не отшили, бодро рассказывал о своей горячей любви к британскому акценту, из-за которого он, правда, понимал не все слова.       Ещё одна сложность образовалась, когда Гермиона, желая найти для Гарри идеальный подарок на день рождения, обратилась за помощью к Майклу, который воспользовавшись своими журналистскими связями выбил ей встречу с игроками одной из любимых квиддичных команд друга — «Стоунхейвенскими сороками».       Когда пара спешила на пресс-конференцию, после которой девушка планировала упросить всех членов команды расписаться на фирменной чёрной футболке с сорокой, они встретили Рона. Тот гулял за ручку с Бетти, счастливо улыбаясь и не переставая тискаясь.       Грейнджер было неловко от встречи с парнем, которого она не видела с того самого вчера их окончательного расставания, а вот Уизли, кажется, ничуть не смутился. Он обнял волшебницу как раньше, тепло и по-дружески, представил свою возлюбленную и с любопытством уставился на Мэсси, которому пришлось знакомиться со всеми самому, так как девушка не сразу сообразила, как о нём правильнее сообщить.       — Майкл Мэсси, — подал руку парень, на что Рон тут же ответил крепким рукопожатием. — Рад познакомиться с вами, мистер Уизли. Слышал о вас много хорошего.       Друг, как это часто бывало от похвалы, покраснел и расплылся в довольной улыбке. Бэтти, с волнением поглядывающая на Гермиону, то ли ревнуя, то ли просто смущаясь, тоже просияла, гордая от лестных слов в адрес своего возлюбленного. И видя, как эти двое смотрятся рядом друг с другом, не разрывая сцепленных рук, волшебница подумала, что они и впрямь хорошая пара. Было в них что-то общее, гармоничное, прекрасное.       — А я о вас ничего не знаю, — ответил Уизли вполне добродушно. — Кем же вы приходитесь моей подруге?       — Мы с мисс Грейнджер, — Мэсси бросил лукавый взгляд на свою спутницу и подмигнул ей. — Общаемся.       — Ах, вот как, — протянул друг, и Гермиона поняла, что в его голове сложился абсолютно неверный вывод.       Если бы им не надо было торопиться, то Рон точно пристал бы с расспросами, однако время поджимало и, обменявшись с парнем ещё парой слов, Гермиона с Майклом ушли. И только когда они миновали пару кварталов, волшебница вдруг осознала, что лучше бы она всё правильно объяснила другу сейчас, потому что он мог донести своему семейству такое, за что потом пришлось бы долго краснеть и оправдываться, вычленяя из его фантазий крошечное зерно истины.       И вот, услышав о приглашении Мэсси в Нору, девушка поняла, что была права в своих опасениях. Семейство Уизли теперь думало, что Майкл её парень, а она ведь не только не согласилась встречаться с ним, но и не знакомила его с друзьями, не считая Джинни — виновницы всех бед, а также Рона. Она, разумеется, не скрывала его, но и не хотела вводить глубже в свою жизнь до тех пор, пока не стала бы уверена в чувствах и статусе их отношений.       Подняв глаза на Майкла, рассказывающего о том, как хорошо приняли его статью о «Сороках», ради которой он и ходил на пресс-конференцию, Гермиона вспомнила вчерашний разговор с Джинни.       Когда та сказала, что Молли просит привести Майкла на праздник, Гермиона растерялась и разозлилась. Она не была готова вводить его в практически семейный круг. Да, с каждым днём происходящее между ними становилось всё серьёзнее. И волшебница уже не понимала нужно ли ей ещё время на раздумья или стоило всё прекратить. Однако страх, что с ней самой что-то не то, от чего её сердце никак не может проникнуться к хорошему мужчине, не давал покоя. Ей казалось, прогони она парня сейчас, разорви общение, то, возможно, упустит своё счастье, не сумев вовремя его разглядеть, а потом будет горько жалеть.       — Почему? Или у вас не всё гладко? — прошептала Джинни.       Девушка явно забеспокоилась и с опаской стала поглядывать за спину Гермионы. Все с интересом смотрели «Челюсти», изредка перешёптывались, не обращая никакого внимания на девчачий разговор, но волшебница, повторив за подругой, всё-таки понизила голос и наклонилась поближе, чтобы точно никто ничего не услышал.       — Нет, — ответила Грейнджер. — Я просто не уверена.       — В чем именно?       — В Майкле. В том, что хочу быть с ним.       Джинни нахмурилась и бросила очередной напряжённый взгляд куда-то на друзей.       — Но вы уже так долго общаетесь. И ты говорила, что он нравится тебе.       — Знаю, — вздохнула Гермиона. — И да, он хороший, с ним комфортно и интересно, но я всё ещё думаю.       — О чём? — не понимала Джинни.              Подруга постоянно интересовалась тем, как продвигались их отношения с Мэсси. Она всегда слушала очень внимательно и, казалось, о чём-то усиленно размышляла. Грейнджер полагала, что Уизли гадала о причинах, почему они до сих пор не встречались, но никогда не давила, не требовала дать парню ответ поскорее.              — Понимаешь, я, конечно, не ждала, что вот так сразу влюблюсь, но думала, что ощущения будут другими, — призналась Гермиона. - Мне хотелось бы знать, что это именно он. Но прошёл уже целый месяц, а я всё ещё…       — Никто тебя не торопит, подруга, — перебила её Джинни. - Можешь хоть несколько лет выжидать, взвешивать, думать. Это же не экзамен, где надо дать верный ответ до истечения определённого срока, — усмехнулась она, но тут же серьёзно добавила: — Хотя, конечно, вечность в подвешенном состоянии никто не продержится.       — Знаю, поэтому чувствую себя очень виноватой перед Майклом. Он-то в отличие от меня явно уверен в том, что чувствует.       — Слушай, я, может, и не истина в последней инстанции, но могу сказать по своему опыту: если это твой человек, тот самый, то ты почувствуешь.       Гермиона хихикнула. Джинни звучала так будто читала строчку из дурацкого любовного романа. Та шлёпнула её по руке, призывая к порядку.       — Я ведь столько лет была влюблена в Гарри, но, так как наш Герой меня не замечал, то пробовала встречаться с другими, — продолжила подруга и легонько ткнула Гермиону в плечо. — И именно ты мне это посоветовала, если помнишь.       — Помню я, помню, — усмехнулась девушка, воспроизводя в памяти все эти толпы кавалеров, бегающих за рыжей ведьмой.       — Так вот, парней у меня было достаточно, — Джинни самодовольно улыбнулась. — Мне с ними было весело, интересно, комфортно. Да и целоваться было приятно. Но ни один из них не был Гарри, — она взяла в руку кулон, что покоился на шее, и с особой нежностью взглянула на него. — Имею ввиду, что только с ним я ощущаю себя свободной. Я могу смеяться, плакать, дурачиться, не следить за словами, но при этом знать, что меня не осуждают, а принимают. С ним я чувствую себя «дома».       Гермиона медленно кивнула. Ей тоже хотелось чего-то подобного. Искреннего, тёплого, настоящего. Единственного. Она отвернулась от подруги, возвращая внимание телевизору и сидящим рядом друзьям, и взгляд сам собой зацепился за Фреда.              Он сосредоточенно следил за происходящим на экране и практически не моргал. Девушка улыбнулась, проскользив взглядом от веснушчатого носа с горбинкой, сомкнутых в тонкую полоску губ до напряжённой шеи, у основания которой виднелся белый шрам, уползающий огромным пятном под одежду. Они с Фредом в последнее время общались мало и как-то натянуто. Парень всегда был немного разражен, но старался не показывать этого, продолжая и улыбаться, и шутить. А Гермиона замечала. И волновалась. И скучала. Она всё чаще вспоминала их поход в театр, по магазинам, вечер новоселья, когда они вместе готовили. В тот день эта квартира, наверное, впервые ощущалась по-настоящему тёплой. И это ощущение уюта появилось во мной благодаря Фреду. С ним было хорошо. Как дома.       — О чем задумалась? — спросил Майкл, и девушка вздрогнула.       Она крепко ушла в свои мысли, пропустив всё, о чём говорил парень. Но он, ничуть не обидевшись или умело это скрывая, ласково смотрел на волшебницу, ожидая ответа.       — Прости, — неловко улыбнулась девушка. — Ни о чём. Просто забылась на секунду.       Мэсси кивнул и повёл её дальше по аллее, продолжив свой рассказ о статье. А Грейнджер, слушая его вполуха, наконец, поняла, что не пригласит парня с собой в Нору. Она не готова подпускать его так близко, и не уверена, что вообще когда-нибудь будет готова…

***

      Тридцать первого июля пошёл дождь, завершая марафон изнуряющей жары. Но на празднование дня рождения Гарри Поттера это ничуть не повлияло. Стол, накрытый всевозможными блюдами, на которые Молли, вероятно, потратила несколько дней, вынесли в сад, укрыв его и увешанную цветными огоньками и поздравительными гирляндами полянку водоотталкивающим куполом, напоминающим усиленную версию заклинания зонта. Празднование, как обычно, было шумным, весёлым, но исключительно в семейном кругу, без лишних гостей. Только Уизли, Лавгуды и Невилл с Ханной, которые, как оказалось, начали встречаться пару месяцев назад.              После плотного ужина, ожидая когда можно будет внести украшенный свечками торт, все весело танцевали под заполняющее зелёный сад какими-то роковыми мотивами радио. Гермиона, единственная кто остался сидеть за столом, с улыбкой наблюдала за тем, как резвились друзья. Особенно её радовал именинник, который, получив подарок, расцеловал подругу, стиснув в крепких объятьях, после чего скинул зелёную рубашку и тут же надел украшенную автографами футболку, в которой сейчас нелепо отплясывал.              — Это лучший подарок, Гермиона! — воскликнул Гарри, крутясь у зеркала в прихожей и рассматривая подписи игроков.              — Ты уверен, что надеть её — хорошая идея? — спросила Джинни, любующаяся футболкой с таким же горящим взглядом, как и у её парня.              — Я только померил, — ответил Поттер и уже было хотел переодеться обратно, но Грейнджер его остановила.              — На ткань я нанесла столько слоёв защиты, что можно носить не снимая, — сказала волшебница. — Мне кажется, она почти как бронежилет. Не пострадает даже от сильного заклятья. Так что не переживай за свои автографы. Ничего с ними не случится.              Услышав это, Гарри втянул подругу в новую порцию объятий, а Джинни, наблюдая за радостью возлюбленного с улыбкой, спросила о том, что такое «бронежилет». Друзья рассмеялись и принялись рассказывать волшебнице об этом магловском изобретении.       Пока Гермиона любовалась чужими задорными плясками и смехом, на соседний стул плюхнулся Фред.       — Чего грустишь, Грейнджер? — спросил он, очаровательно улыбнувшись.       — С чего ты взял, что я грущу? — тут же вернула ему улыбку девушка.       Весь вечер они почти не разговаривали. Фред таскался с украшениями, созданием купола, пропадал где-то с близнецом, а Гермиона, не осознавая что делает, всё время высматривала его. За столом он тоже сидел слишком далеко, танцевать не пошёл, опять куда-то исчезнув, а теперь, неожиданно материализовавшись, одним своим присутствием вносил смуту в душевное равновесие. И волшебнице, как бы это не звучало, нравилось то ощущение, что расцветало рядом с ним.       Несколько раз моргнув, Грейнджер поняла, что засмотрелась на парня, поэтому спешно опустила взгляд. Уизли был одет в небесного цвета рубашку, делающую его глаза, блестящие в свете цветных огоньков, похожими на голубые алмазы. Сегодня Фред казался очень красивым, и Гермиона вспыхнула от смущения, стараясь смахнуть непрошенное наваждение.       — У тебя в глазах будто лампочки выключили, — ответил он, и Грейнджер вновь посмотрела на него. — Скучаешь без своего кавалера? Кстати говоря, где он?       — У него дела, — соврала она.              Сказать, что не пригласила, Гермиона не могла. Этот поступок отдавал чем-то неприятным, грубым, неправильным, а быть такой совсем не хотелось. Она и Молли, не став ничего толком объяснять, сказала лишь, что Майкл сегодня занят, поэтому не смог прийти, но даже если бы был свободен, то она с ним не встречается, Рон ошибся, поэтому звать его в гости не стоит.       — Понятно, — ответил Фред и замолчал.              Они какое-то время сидели молча. Гермиона думала о том, что парень в последнее время вёл себя странно, и это тревожило. Он явно о чём-то переживал, и ей не нравилось видеть его таким. Было больно смотреть, как такой яркий человек от чего-то мучался. Хотелось помочь ему, но спросить в чём дело девушка никак не могла решиться. О чём размышлял Фред было не ясно. Он просто смотрел вперёд, на весёлых гостей, но взгляд его был рассеянным, уходящим куда-то сквозь них.              Музыка сменилась, и вместо электрогитар с барабанами в сад проникла нежная попсовая песня о любви. Грейнджер слышала её пару раз, удивляясь примитивности текста и тому, что под эту композицию обе её подруги умудрялись плакать. Уизли, услышав мелодию, поднялся с места и протянул волшебнице руку, приглашая на танец.       — Сегодня праздник, Грейнджер, негоже сидеть на стуле и скучать.       Девушка рассмеялась, смахивая в сторону любые тягостные размышления, и, вложив пальцы в раскрытую ладонь парня, позволила ему утянуть себя на танцпол. Пока Фред вёл её в середину полянки, Гермиона смотрела на их сцепленные руки, ощущая приятный жар и шероховатость мужской ладони.       Остановившись, Уизли обнял девушку и стал неспешно вести в танце, напоминающем скорее покачивание шлюпки на волнах, чем что-то красивое, фигурное. Но так было даже лучше. Грейнджер нравилось лениво двигаться, наслаждаясь свежестью летнего вечера и незатейливостью песни. От Фреда, как и всегда, пахло конфетами, порохом и чем-то древесным. И этот аромат, смешиваясь с запахом травы после дождя, приятно оседал в лёгких, принося успокоение.       Блуждая взглядом по расстёгнутой на две верхние пуговице рубашке, белёсому шраму, дёргающемуся кадыку, сомкнутым губам, Гермиона добралась до васильковых глаз и вздрогнула. Сама не заметив, она беззастенчиво разглядывала парня, что, очевидно, не укрылось от него. И от взгляда, которым Фред одарил Гермиону, та моментально вспыхнула, потому что от того, как он смотрел, не покраснеть было попросту невозможно.       — Тебе очень нравится этот твой Майкл? — спросил Уизли серьёзно.       — Он хороший, — тут же ответила девушка.       — Это не ответ, — усмехнулся парень, но веселья в этом звуке не было никакого.       Гермиона закусила губу и задумалась. Она сама-то точно не знала, что и к кому чувствовала, куда уж тут отвечать другим.       — Почему ты спрашиваешь?       Фред коротко рассмеялся, будто волшебница задала наиглупейший из возможных вопросов.       — Потому что волнуюсь за тебя. Потому что желаю тебе счастья, — ответил он, и эта фраза прозвучала так искренне, открыто, что мурашки побежали по коже. Очень приятные, но отчего-то тоскливые.       — Я не знаю, — честно призналась Грейнджер.       Фред хотел ещё что-то сказать, но не стал. Вместо этого он просто кивнул, и они продолжили молча танцевать.

***

      Джинни с Джорджем весь вечер наблюдали за братом и подругой. Сначала они волновались, что Фред, не совладав со своей ревностью, накинется на Майкла, но тот не пришёл, и у них отлегло. Затем эти двое наблюдали за редкими и короткими фразами, которыми перекидывалась парочка, а также отмечали их долгие взгляды, что те тайком бросали один на другого. И если со старшим близнецом всё было ясно, его томные вздохи по волшебнице, которая якобы его не замечала, читались на раз-два, то что несли глаза Гермионы, неустанно выискивающее Фреда в толпе, брат с сестрой никак не могли разобрать.              — Ты уверена, что Грейнджер не нравится наш братец? — спросил сестру Джордж, когда они оба ходили на кухню за пуншем.              — Не знаю я, — буркнула Джинни, выглядывая в сад.              Эти двое, сидя на разных сторонах стола, занимались своими делами. Фред, стараясь вести себя как обычно, прикалывался над Перси, а Гермиона, кажется, размышляла о чём-то серьёзном, внимательно вглядываясь в полный бокал с соком.              — Может, запрём их на чердаке да дело с концом? — предложил Джордж, на что сестра коротко, но весело рассмеялась.              — Если тебе жизнь не дорога — пожалуйста, — ответила она, наполнив чашу пуншем и собираясь возвращаться на улицу. – Гермиона любое запирающее заклинание быстренько разрушит, а потом проклянёт нас с тобой так, что мало не покажется.              — Что тогда делать?              — Ничего, — пожала плечами девушка, заметив, как лицо брата вытянулось от удивления. — Я уже достаточно навмешивалась. Хватит. Пусть разбираются сами.               А когда Джинни, наслаждаясь объятьями Гарри, едва сдерживала слёзы из-за льющейся из приёмника песни, она увидела Фреда и Гермиону, тоже решивших потанцевать. Они почти не разговорили, но то, как смотрели друг на друга, буквально кричало о том, что чувства брата, удивительно глубокие и чистые, могут оказаться приняты. И это открытие сделало и без того чудесный вечер практически идеальным.

***

      На следующий день после празднования для рождения Гарри, Гермиона решила встретиться с Майклом. Она попросила его прийти в кафе возле клиники, куда ходила к психологу. Это милое заведение было тихим, малолюдным и с вкусным кофе. Заказав себе большой капучино, девушка рассматривала мокрые после ночного ливня дорожки, стараясь не волноваться. Ей пора бы дать ответ на вопрос парня, и сделать это нужно было сейчас.       Заметив Грейнджер с улицы, волшебник радостно помахал ей и, забежав в кафе, опустился за столик.       — Привет. Как прошёл день рождения мистера Поттера? — спросил он с улыбкой, и от этого полного бодрости голоса и очаровательных ямочек на щеках у девушки защемило сердце.       — Всё было прекрасно, — ответила она. — Ему понравился подарок. Ещё раз спасибо, что помог организовать встречу с «Сороками».       — Всегда пожалуйста, — улыбнулся парень ещё шире. — Мне было только в радость.              Не зная, как начать, Гермиона тяжело вздохнула. Она где-то читала, что неприятные известия лучше сообщать быстро, будто срывая пластырь с раны. Поэтому наблюдая за парнем, делающим заказ, девушка подождала, когда официант уйдёт, и произнесла:       — Майкл, я хотела поговорить.       Парень кивнул, ожидая продолжения.       — Ты спрашивал, хочу ли я встречаться с тобой. И я готова, наконец, дать ответ.       От этих слов Мэсси напрягся, но мягкой улыбки с лица не стёр.       — Ты замечательный. Мне с тобой интересно, легко и весело, — начала Грейнджер, искреннее веря в то, что говорила. Он и впрямь был невероятным. Практически идеальным. — Но я не уверена, что смогу ответить на твои чувства.       — Я могу подождать, — тут же заявил он, подаваясь вперёд.       — Но я не хочу заставлять тебя ждать, — твёрдо произнесла девушка, отмечая, что слова даются легче, чем она думала. — Мне некомфортно от того, что такой прекрасный парень теряет со мной время. Ведь я могу никогда и не взрастить в себе тех чувств, которых ты заслуживаешь.              Майкл поджал губы и опустил голову, выглядя по-настоящему расстроенным. То, что кто-то к ней испытывал столь сильную симпатию, Гермиону трогало, но вместе с тем и огорчало. Ей не хотелось разбивать чужое сердце. Она ненавидела быть жестокой и причинять кому-либо боль.              — Прости, Майкл, — сказала она, не зная, что ещё сделать. — Я была бы рада общаться с тобой, быть приятелями, но не уверена, что для тебя это будет нормально.              Мэсси молчал, а Грейнджер не понимала, что ещё ей сказать. Официант уже вернулся с обжигающим американо, поставил перед волшебником и удалился, а тот так и не поднял головы. И только спустя несколько долгих минут Майкл вновь заговорил.       — Всё хорошо, Гермиона, — произнёс он. Серо-зелёные глаза, в которых обычно плескалась энергия, выглядели печально, но на губах играла лёгкая улыбка. — Я почему-то был уверен, что ты откажешь мне. Но ничего. Я не жалею. Ведь попытаться стоило.              — Спасибо за твои чувства, — прошептала девушка, испытывая острую необходимость поблагодарить парня, но он только отмахнулся.              — Перестань. Ты же замечательная, у меня и шанса не было не влюбиться, — он коротко рассмеялся, заставив и Грейнджер улыбнуться. — А общаться и дальше я был бы не против. Друзей-то в Лондоне у меня почти нет, и отказываться от знакомства с выдающейся ведьмой из-за какого-то разбитого сердца — глупо.              - Тогда друзья? - спросила девушка, протягивая ладонь для рукопожатия.       - Друзья, - согласился Майкл, аккуратно обхватывая её ручку своей.       В целом, разговор прошёл легче, чем Гермиона представляла. И когда они допили свой кофе и покинули заведение, разойдясь в разные стороны, девушка почувствовала невероятную лёгкость. Она сделала всё правильно. Не стоило мучать себя, требуя от сердца того, что оно не испытывало. Жаль только, что в процессе осознания этой истины ей пришлось ранить хорошего человека.       «Надеюсь, ты в скором времени встретишь замечательную девушку» - подумала она, оборачиваясь.       Кудрявая макушка волшебника стремительно удалялась, исчезая в толпе.       «И я обязательно найду того самого»