Механика чувств

Более семи лет назад Зандик не принимал чувств Оригинала. Он с презрением смотрел на него, когда видел фигуру, стоящую в одиночестве. В такие моменты голову того наводняли точно не научные эксперименты. — Цирк какой-то! Чем он занимался в этом Ли Юэ?! Зандик злился больше всех, когда узнал, что Оригинал привез с собой неожиданно живого Бай Чжу. Он был нетерпелив, вспыльчив, а ещё не признавал банальных чувств, считая их обузой. Даже самую удачную копию умудрились распустить, теперь Панталоне каждый раз скалился улыбкой на каждого из фрагментов. Указ не приближаться к дому, в котором жил гость, рассмешил до лёгкой истерики: — Взгляни на себя! На кого ты похож? Влюблённый идиот, о какой великой цели может идти речь, если ты падаешь к ногам другого мужчины?! — Тебя это смущает? — спокойный голос Оригинала словно замораживал воздух. — Понимаю, смущает. Твоё мировоззрение слишком узкое, чтобы видеть в экспериментах наслаждение. — Что ты несёшь, черт возьми?! — Мужчина, перед которым я стою на коленях, — самодовольная улыбка, — сам ищет бессмертие. Он и есть порождение высшего, ему известны вершины славы и самое дно одиночества. И несмотря на это он выбрал меня. Он убивался мыслями обо мне почти четыреста лет. Оригинал начал подходить к клону с хищной грацией. Говорил вкрадчиво, но с каждым новым словом в нём разжигалось что-то по-тёмному горделивое. — Мы с ним занимались одним делом в академии, он всегда может поспорить со мной, может стать достойным конкурентом. Глядя на него я вспоминаю с чего начинал, какие загадки приводили меня в восторг и он сам оказался загадкой, которую я раскрыл лишь спустя столетия. Зандик упёрся спиной в стену, а Дотторе с опьяненной улыбкой наклонился к нему, острым концом маски едва ли не касаясь чужого лица. — Тебе не понять ощущения наслаждения. Ты глупый мальчишка, которому не посчастливилось найти что-то, что вдохновляет тебя даже в неудачах. Я же могу лицезреть свою Музу когда угодно. Он — самое прекрасное, что могло создать Божество, идущее против Небесного Порядка. Можно было подумать, что Дотторе пьян. Зандик хотел так обосновать весь горячечный бред, но точно знал — того алкоголь уже давно не брал. Он сошёл с ума пока говорил о том мужчине. Слова посеяли неясную тревогу. Нарушая запрет, Зандик выследил куда Оригинал порой уезжал — одинокий дом в густой чаще смотрелся как случайно выброшенная игрушка. Он хотел убить камень преткновения, но ядовитый кинжал не нашёл свою предполагаемую жертву. Стоило ему впервые попасть в поле зрения фигуры в белом плаще, как тишину утреннего леса нарушило восклицание, полное удивления и радости: — Дотторе! Пожалуй, никто во всём Тейвате не станет с таким же восхищением произносить это прозвище. Охрана признала предвестника и не стала останавливать. Однако с каждым новым шагом незнакомец замедлялся, пока совсем не остановился в паре шагов. И тогда Зандик увидел янтарные гроздья диковинных ягод. В природе есть негласное правило — чем ярче цвет, тем сильнее яд внутри. Так вот, этим ядом можно было сгубить целый регион. И несмотря на хищность зрачка, лицо мужчины выглядело растерянно. Он понимал, что перед ним стоял кто-то похожий на Дотторе, но не он. Бай Чжу узнал о ещё одной тайне своего возлюбленного. На тот момент ему уже удалось познакомиться с Панталоне. Однако про клонов ему никто не говорил. Их встречи участились. Бай Чжу часто скучал на прогулках, потому что охране запрещали с ним говорить, а до посёлков не всегда хватало сил дойти. Дома одиноко, пусто и холодно, хотя в камине всегда горел огонь. Поэтому Зандика он встречал с улыбкой и даже может слишком нетерпеливо приглашал подойти ближе, чтобы снова завести разговор. Отдельным пунктом в их общении служила Чан Шэн. С ней и Оригинал общий язык найти не мог, а Зандик, с присущей только ему ребяческой издевкой, доводил несчастную до невроза. Острый язык змеи, в свою очередь, тоже вынуждал скрипеть зубами. Они могли делиться мыслями по поводу науки — лекарь выслушивал все идеи и снисходительно улыбался, виновато отвечая: — Когда-то я не смог поддержать Дотторе в его начинаниях, потому что пытался держаться общей мысли, чтобы не выделяться среди других. Теперь я вижу, что ты пытаешься построить свою вершину, у тебя... У вас обязательно всё получится. Говорил он нечто подобное, но с порога бежал обнимать только приехавшего Дотторе. Лекарь тянулся к рукам в перчатках, как цветок к солнцу, он тут же становился мальчишкой, которому едва можно дать второй десяток лет. Каждый раз Зандик смотрел на шёлковые волосы, заплетенные в сложную причёску, в то время как Дотторе имеют возможность их распустить, провести вдоль всей длинны. Он мог рассматривать алые узоры поверх глаз, целовать их, выслушивать сладкий смех и нежный шёпот. О знакомстве с клоном лекарь не упоминал — так попросил сам Зандик, обосновав это тем, что Оригиналу не интересно знать где и как шатаются фрагменты. Наивный Бай Чжу наслово поверил. Вроде бы такой умный, но что с ним делала любовь. События происходили циклично — Оригинал приходил, возвращая в Бай Чжу жизнь, а потом уходил под покровом ночи. С рассветом в лекаре умирало всё. В ту ночь они разошлись в ссоре. Зандик слишком долго не встречал лекаря в лесу и решился нарушить табу. — Господин Дотторе?.. — охранники удивились. — Приказ Оригинала, мне надо наведаться к гостю. Ему не смели перечить. Впервые ступив в обитель, которую Создатель бы назвал Эдемом, клон затаил дыхание на пару секунд. Как только Зандик подошёл к лестнице наверх, то тут же чуткий на выразительные запахи нюх уловил нечто знакомое. Знакомый запах, сопровождающий его работу. Запах, который никогда не находился рядом с Бай Чжу. Он взметнулся наверх, врываясь в приоткрытую дверь. В обширной комнате сидело одинокое существо, заливаясь хриплыми слезами. В попытках что-то сделать с окровавленными руками мужчина оставлял ещё больше следов. Вокруг одетого в один халат лежали осколки зеркала. — Бай Чжу! — не узнавая собственный голос, Зандик приблизился к мужчине, осматривая уровень угрозы. Неровные, разные по глубине порезы изувечили руки до локтей. В некоторых ранах виднелись крохотные осколки. — Куда смотрит охрана?! — прошипел клон, поднимая невменяемого на руки. — Куда смотрит он?! Наверняка им нельзя было заходить в дом, как и остальным клонам, но сейчас это не играло роли. Зандик уложил Бай Чжу на постель, заметив на подушках спящую змею — она не подавала признаков сознания при таком шуме. Быстро обнаружив бинты на кухне, мужчина вместе с миской воды вернулся обратно. Обрабатывая раны, он всё гневно рычал: — Идиот, разве это того стоит?! Да я ни в жизнь не поверю, что ты сам такое решил сделать! Легче представить, что ты настолько неуклюж! — Прости… — постоянно срывалось с губ раненого. Причину ссоры выяснить не удалось. Даже представить страшно, что могло довести Бай Чжу до такого, но если мысли накапливались, пока он сидел в одиночестве четырех стен на протяжении нескольких месяцев, то неудивительно. Да и не разум вёл лекаря, а обострившаяся эрозия. Закон, что уничтожал не только тело, но и сознание. Во время эмоциональных потрясений она проявляла себя как никогда агрессивно и, порой, последствия оказывались не обратимы. Даже если так, Зандик не понимал как Дотторе мог допустить подобное — он же как никто другой знал о состоянии Бай Чжу. Видимо эмоции и его лишали рационального мышления. В тот момент клон понял одно — Бай Чжу будет лучше вдалеке от Оригинала. Избавившись от охраны, учёный собрал вещи лекаря, пока тот спал, змею также положил в контейнер. — Бай Чжу, вставай, — доктор приподнял мужчину за плечи. — Надо переодеться в теплую одежду, давай. — Зандик? — после сна лекарь наконец узнал того, кто был с ним всё время. — Что? Зачем? — Надо, давай. Могу подсобить, если сложно. — Который час? — Бай Чжу пытался оглядеться. — Где Чан Шэн? — Уже ждёт тебя. — Где? — В лучшем мире! Не выводи меня из себя глупыми вопросами! — глядя на округлившиеся, испуганные глаза, под которыми образовались круги, Зандик стушевался: — Внизу она. Давай, тебе тоже надо. Ты отсюда уезжаешь. — Куда? — лекарь не мог встать на ноги, но принял одежду, в которую его просили переодеться. — Далеко. Резко все краски сошли с и без того мёртвого лица: — Он… он так сказал? Зандик едва успел понять, что его слова приняли неверно, как Бай Чжу снова сорвался. По щекам скатились слёзы, лекарь попытался их спрятать в перебинтованных ладонях. — Нет же! Это я тебя забираю! — встряхнув чужие плечи, Зандик оскалился. — Он тут не при чем. Он вообще больше тебя не увидит. — Как? Почему? Я… — Бай Чжу перестал понимать. — Забудь о нём, — теряя терпение, клон поднял полностью слабого мужчину. Времени не было, поэтому Бай Чжу укутали в теплую шубу, усадили обратно и натянули на ноги тёплые носки. — Я не хочу… Нет, — началось вялое сопротивление. — Зандик, зачем мне куда-то ехать, если он меня не прогонял? Я не хочу. Никто его не услышал, как и всегда. Бай Чжу пытался повышать сорваный голос, но его насильно перекинули через плечо и спустили на первый этаж. Когда на ногах уже оказались сапоги, он ударился в истерику. Применил даже силу глаза Бога, вынудив Зандика сорвать украшение с пояса. — Какой же ты, — прошипел мужчина. Рывок. Бай Чжу снова на ногах, но губы обожгло прикосновением. Его поцеловали жгуче, нетерпеливо, без шанса вдохнуть пока не наступит чужая милость. — Прекрати плакать, — Зандик отстранился спустя долгие мгновения. — Я не хочу тебе вредить, видишь? Рассудок лекаря трещал по швам, но зато он наконец прозрел, увидев ситуацию в новом свете. Его не выгоняли из дому — его похищали! — Нет, — он тут же принялся активно мотать головой. — Зандик, я никуда не уеду. Ты… — Я убью его и тогда тебе не за кем будет скучать, — прищурился учёный. — Нет! Потеряв всякое терпение, клон снова перекинул не слишком тяжёлого упрямца через плечо. Они уезжали экипажем. В роли кучера выступал сам Зандик, не страшась оставить лекаря внутри — двери плотно закрыты, а окна предварительно забиты. Тьму леса разрушил звук механизма. Голову коней прострели залпы пулеметной череды. Карету перекинуло, Зандик успел отскочить, почти утопая в сугробах сне. За шиворот плаща тут же поймали другие руки, поворачивая к Создателю — остроконечная маска смотрелась как вросшая в лицо предвестника. Он весь побелел от негодования, а слова били больнее плети: — Нашёл, — прошипел Дотторе, за спиной которого стоял страж руин. — Я тоже рад, — в ответ оскалился Зандик, замахнувшись лезвием ядовитого кинжала. — Дотторе! — пули зацепили карету не сильно, но это позволило Бай Чжу открыть дверь. — Архонты, что же это такое… Увидев как доктор сцепился со своим же клоном в схватке, повалив того на снег, он поспешил встать на пути пули, которая наверняка должна была проделать отверстие в черепе. Благо, выстрелить Дотторе ещё не успел, но холодно потребовал: — Отойди. — Если не отойду, то придётся убирать два трупа, да? — восстанавливая дыхание, Бай Чжу говорил сквозь сьиснутые от обиды зубы: — Ты понимаешь, что творишь? Он же твой фрагмент! — Таких как он ещё предостаточно. Жалость ему не нужна, я предупреждал их. Отойди сейчас же. Поговорим позже. — Послушай меня сейчас! — задирая рукава, Бай Чжу проклял зверский холод Снежной, но продемонстрировал бинты на руках: — Если бы не этот клон из твоих "предостаточно", то я бы умер. Слова произвели должный эффект. Даже без маски было видно, что Дотторе подумал сразу о плохом, но спросил: — Как?.. — Ты правильно подумал. Я это сделал сам. Говорить об этом больше не хочу, делай выводы. Потому что мне предельно ясно уже многое, — лекарь обернулся к Зандику. Тот дышал загнанно, не отрывая от него алых глаз, мерцающих во мраке. — Тебя я видеть больше не могу, потому что хочу сохранить благодарность за спасение и за те прогулки, что мы могли себе позволить. Мне хватает одного глухого доктора в жизни. Оставив учёных наедине, лекарь забрал из кареты Чан Шэн, которую собственноручно усыпил, когда решил сделать, наверное, самую ужасную ошибку в своей жизни и поплелся обратно. Через три десятка шагов его нагнал уже знакомый механизм, приглашая по приказу владельца к себе на ладонь. Уставшему мужчине не было толку воротить нос, поэтому он смиренно принял помощь и вернулся обратно в дом. Зандик ещё долго не будет появляться в поле его зрения. Масла в огонь подольет предложение Панталоне сбежать обратно в Ли Юэ. Как итог — гнев Дотторе обратил самый холодный регион в пекло на целую ночь. Немилость Царицы проснулась в виде вьюги, потушив все костры и укрыв пепел белым снегом. Две фигуры, которые держались друг за друга мёртвой хваткой, были долго окутаны завываниями ветра. Они всеми силами пытались держать расстояние, но незримое притяжение каждый раз вынуждало пьянеть от знакомого запаха, шептать устрающие обещания, от которых замирало сердце, вынуждало целовать обветренные губы. Потом, в теплом доме, они согревали друг друга, осознавая, что иначе жить не получится.

***

Полумрак помещения нарушали лампы с мягким, солнечным освещением. Короткие вздохи слышались в каждом углу. Несмотря на темноту, комната, если её так можно было назвать, оставалась тёплой, в отличии от многих других лабораторных сооружений. Ещё один стон, переходящий в мучительное мычание. За ним звуки шагов и рокот голоса, который властно вибрировал где-то в груди: — Я могу слушать тебя вечность другую. Жаль, что эти стоны итог твоего дискомфорта. Золотые глаза наконец открылись, пытаясь сфокусироваться на размытой фигуре. Бай Чжу выдавил кое-какую улыбку, шёпотом отвечая: — Я просто забыл насколько ужасен этот процесс. Рука, в которой торчал катетер, поднялась. Дотторе тут же поймал холодеющие пальцы в свои. Губы прикоснулись к старым рубцам чуть ниже кисти. Прикосновение пугающе нежное, наполненное благоговением. Доктор мог обнародовать приятную слабость только наедине, и то, если Бай Чжу был крайне осторожен в словах. Алые глаза отражали свет во тьме, завлекая в самые опасные глубины потусторонних измерений чужого разума. — Разве ты не мог вылечить эти раны без следа? — Пусть служат напоминанием о том, что мне терять голову опасно для жизни. Согнув колени рядом с постелью, где лежал лекарь, мужчина поднял гипнотизирующий взгляд на лицо, потерявшее все краски. — Даже с плохим зрением я ощущаю как ты на меня смотришь, — тонкие брови изогнулись. Бай Чжу признался: — Мне неловко. — Какая глупость, — Дотторе потерся щекой о костяшки. — Последнее, что ты должен испытывать в моём присутствии, это неловкость. — Легко тебе говорить... это не ты выглядишь как не самый свежий мертвец. — Моя Муза не может выглядеть плохо. Ты и есть определение слова "красота". От кончиков пальцев и до этих ярких теней на твоих глазах, — ученый говорил неспеша, чуть наклонив голову. С подобной интонацией говорили о научных работах или диссертациях. Дотторе не умел интонировать сладко, его слова зачастую разливались расплавленным металлом. Бай Чжу хватило пару предложений, чтобы вспомнить трепет в груди. Вроде бы очень безразличный тон разжигал по абсурдному пылкие чувства. — Наш лисенок так похож на нас. В моменты страха, у неё глазки бегают как у тебя, когда ты ощущаешь неловкость, — доктор осторожно сел на постель, положив руку супруга на свои колени. — Но она по бесстыдному жадная. — Да, и это чудо создали твои руки, — улыбка дрогнула, лекарь словно ощутил невыносимый болезненный укол. — Сколько бы жизней ты мог спасти. Я не устану повторять тебе об этом. — А я не устану отвечать как твоё упрямство мне претит. Помогать каждому бедолаге слишком затратно. Эта работа не для меня. Не успел супруг ответить, как новый приступ боли прошёлся по телу. Бай Чжу стиснул зубы до мерзкого шума в ушах. В тело поступала золотая субстанция холоднее чем снега за окном. Эрозия — закон, а закон можно нарушить, чем и занимался Дотторе почти всю свою сознательную жизнь. Впрочем, его методы лечения работали. Они были иногда излишне грубы или болезненны, но не подводили. — Потерпи ещё немного, — доктор совершенно спокойно подождал, пока дыхание пациента выровняется и провел рукой по щеке. — Пару дней придётся соблюдать полное спокойствие, без прогулок. — Не страшно, — сознание пыталось куда-то уплыть, но лекарь держался, ощущая, что дышать становится всё проще. — Увижу, что пользуешься своей силой – буду зол, — следом взгляд опустился на сияющий глаз Бога. — Я бы и эту безделушку забрал, но практика показывает, что насильное отнятие несёт за собой ужасные последствия для психики и тела. — Дендро сила мне... не редко помогала, — без намерения спорить парировал Бай Чжу. — Но она истощает тебя. — Пока нет надобности, я не применяю элементальную энерги. Посижу... в оранжерее... Увидев, что капельница опустела, Дотторе вытащил катетер и отодвинул прибор в сторону, по пути спрашивая: — Как скажешь. Тебе туда что-то надо? Цветы? Удобрения? Рабочие руки? — Ты, Сахароза и Гамма, — в ответ уставший смех. — Не выводи меня, — прищурился, наклоняясь к супругу. — Ещё одного ребёнка захотелось? — Да брось, он очень милый мальчик. Где они сейчас? — Как я и обещал – Сахароза с Панталоне и Синьорой. Гамму она не отдала, — тон доктора определённо выражал лишь малую степень недовольства. — Закончил? — Бай Чжу не стал продолжать тему. — Да, ты молодец. Вспомни как брыкался в первый раз, а сейчас уже герой, — как с ребёнком заговорил учёный, не без издевательских смешинок во взгляде. — Я устал, — безуспешно попытавшись привстать, Бай Чжу недовольно начал ворчать под нос: — Ещё пару таких сеансов и я правда буду ощущать себя стариком. — Не драматизируй, — Дотторе подхватил супруга на руки. — Теперь идём отдыхать, почтенный старик. — Про награду за хорошее поведение не забыл? — длинные пальцы дернули за спадающий голубой локон. Дотторе не любил подобные жесты, но не повёлся на провокацию, прикинувшись дурачком: — Конфетку дать? — Я уже вырос с них. Впрочем, зачем я спрашиваю, если сам могу всё получить. Целой рукой лекарь попытался наклонить чужое лицо к себе и потянуться к губам, но сил оказалось слишком мало. Уже на то чтобы поднять дрожащие пальцы ушло немало остатков. Когда задуманное не удалось совершить, Бай Чжу стушевался и просто положил голову на плечо, не выдерживая насмешливого взгляда сверху. — Посмотри на меня, — решил сжалиться учёный. — Не хочу, — закрыв глаза, лекарь даже не шевельнулся. — Бай Чжу- — Иди молча, любимый. Раздражать доктор больше не смел. Всё равно, когда уложит супруга в постель, то сможет поцеловать его столько, насколько хватит терпения.