Leave me alone

      С внезапно выпавшим снегом планы поменялись со скоростью света: чертежи упростились ещё сильнее, немногие вещи были собраны в мгновение ока, и было решено, что Рагнар отплывает сегодня же. Глядя на то, как зима наступила ему на пятки, Иккинг думает, что с этого момента он будет всей душой ненавидеть сюрпризы, которые всегда не согласовываются с планами.       Завидев картину за дверью, Регин только тяжело вздохнул и в излюбленной манере нервно и раздражённо потёр переносицу, а Иккинг почувствовал где-то глубоко внутри своей головы, как он сам себя сбрасывает в холодные воды океана. Рагнар молчал и хмуро переводил взгляд с одного шатена на другого.       Проморгавшись и отогнав от себя настойчивые картинки погребения под снегами без крыши над головой, Хэддок бросился собирать вещи, на ходу прикидывая на сколько сильно нужно упростить планировку дома.       Бывало и хуже, он справится. Теперь ему есть, на кого положиться.       Когда Иккинг достал из сумки дарованный женщиной-Берсерком блокнот в тёмном переплёте, случилось нечто непредвиденное и совсем неожиданное: он раскрыл его, чтобы записать несколько правок в новом блокноте относительно дома, но тут внезапно из него выпало пять золотых монет; уже потом до подростка задним числом дошло, что эти монеты были причиной того, почему блокнот был немного выпуклым посредине. Хэддок ошалело уставился на огромные деньги, со звоном скатившиеся на пол. Выражения лиц старших не сильно отличались от его самого.       — Эгиль, — осторожно начал Регин, подозрительно косясь на блокнот в руках замершего парня. Рагнар стал задумчиво чесать густую щетину. — Я всё-таки поинтересуюсь, раз уж этот старик, — говоря про «старика» он имел ввиду кузнеца, который на выпад не отреагировал вообще, пропустив его мимо ушей, но в этом не было ничего удивительного. — Не спешит начать говорить первым. Где, а главное, как ты достал их?       Иккинг, как рыба, открыл рот, но не успел он и слова произнести, как тут вклинился спокойный, как кусок гранита, Рагнар:       — Ты не воровал? — равнодушно спросил он, как будто такой вопрос ни капли не волновал его. Хозяин дома что-то невразумительно пробурчал, и из серии неразборчивых матов возможно было выцепить только «ну конечно» и «исключительный баран». Хэддок почти судорожно начал отнекиваться, но мастер всё так же спокойно спросил: — Тогда откуда?       Парень резко наклонился и шустро собрал золотые монеты, кладя их на стол.       — Я о них не знал даже! Мне Фрида блокнот подарила перед отплытием, и…       — Фрида? — прицепился к неизвестному имени Регин, сощурившись. В доме стало ощутимо холоднее и Рагнар поспешил закрыть двери, чтобы поднимающимся ветром на порог не навалило снега. — Это ещё что за новость?       — Ах, да так, — замялся Иккинг. Он не мог сказать, что женщина была кем-то близким для него, ведь так то виделись они всего три раза. Знакомая? Как-то слишком по-ребячески, особенно в отношении Берсерка, повидавшей виды. — Торговка книгами, я купил у неё одну какое-то время назад. Разговорились и ну вот…       — Вот, — Регин кинул в младшего скептически взгляд, давая понять, как он относится к таким торговкам. — Понятия не имею, как поступают в других местах, но на Северных рынках чужие люди за просто так золотыми монетами не разбрасываются.       — Ты что-то сделал и она платит, или, может, стал свидетелем того, чего не должен был? — спросил Рагнар, подходя к столу и беря одну монету в руку. Покрутил с одной стороны в другую, вглядываясь в золото. — Или это аванс?       «Одна теория хуже другой!» — в сердцах мысленно воскликнул Иккинг, смотря на старших с странным выражением лица, аля, «что за бред я только что услышал», но был благополучно проигнорирован.       — Колись, Эгиль, как бабки срубил? — ехидничал Регин, точно кому-то подражая, даже пару раз головой манерно покачал. Рагнар нехорошо нахмурился, переводя взгляд на сероглазого.       — Не устраивай театральщину, — сказал он грубо, но его собеседника не проняло.       — Самооценку пониже, старик.       — Возможно она забыла их! — внезапно вклинился в перепалку Хэддок, которого малость достала эта вечная ругань. Конфликт он разрулить не может, потому что не совсем понимает, откуда истоки, да и иди попробуй понять в чём проблема взаимоотношений психа и его непробиваемого старшего братца. — Назад к монетам, господа викинги. Ещё раз и доступнее: я купил у Фриды одну из книг её отца, сегодня случайно встретил её у порта, пока гулял, она мне подарила этот блокнот, а он оказался с сюрпризом внутри. Так понятнее?       Если на чистоту, то про «случайно встретил» Иккинг безбожно врал и даже не думал краснеть, он её целенаправленно искал, однако объяснить, зачем искать взрослую неизвестную тётку без намерения у неё что-то купить, двум взрослым мужчинам у него не получится. Ему бы самому себе это объяснить. Сложно привыкнуть к тому, что здесь все против него на совершенно ином уровне. В большом мире, если он устроит погром хотя бы мало-мальски похожий на те, которые он периодически устраивал на Олухе, ему не погрозят пальчиком и не отправят домой, думать над своим поведением — его могут с лёгкой руки какого-нибудь не особо человечного человека до потери пульса забить за углом. Это всё ещё воспринималось сложно и странно.       Рагнар внимательно выслушал всё, кивнул и допустил возможность того, что женщина-Берсерк просто забылась и не забрала заначку, а Регин презрительно цыкнул и отвернулся, как раз в тот момент, когда морда оранжевой Жуткой Жути показалась и тут же скрылась с чердака. Драконы вели себя на удивление послушно, Двинутый даже представить себе не может, что нужно сделать, чтобы добиться такой дисциплины от диких рептилий.       Родиться Иккингом, очевидно.       Сам Иккинг горестно повздыхал, записал таки то, что изначально хотел, и сложил монетки во внутренний карман жилетки к горстке медных; карманчик заметно потяжелел. Рагнар проследил за этим движением, а потом внезапно выдал:       — Ладно, времени нет. Беги, прошвырнись по рынку, купи, что тебе надо, и возвращайся. Только быстро, иначе лететь будешь в метель и собьёшься с курса.       Хэддок непонятливо посмотрел на мастера.       — За какие шиши я «прошвырнусь по рынку»? — парень развёл руками в стороны, как бы указывая на себя, потрёпанного и обнищавшего. — Я похож на человека, который может просто взять и…       — Ну, в последние пару минут, да, именно так ты и выглядишь, — перебил его Регин, падая филеем на кровать и практически по царски раскинувшись на ней. Иккинг скорчил рожицу и его опекун бросил в него подушкой. Тут до парня дошло.       — Нет, — решительно отказался он. — Я не буду использовать чужие деньги, которые абсолютно точно не хотели мне отдавать. Я просто подожду…       — Подождёшь пока она не вернётся? — теперь перебил уже Рагнар, что случалось крайне редко, так что Иккинг моментально захлопнул рот, удавив в горле продолжение фразы. Подмастерье кивнул. — Так не годится, парень. Это её проблема, что она забыла забрать деньги, так что ты сейчас пойдёшь и купишь всё, что тебе надо, чтобы выжить на первое время. Мешочек для монет, одежда — ты меня понял.       — Как бы там ни было на твоём острове, — не дал Иккингу вставить и слова Регин, ухмыляясь. — Но здесь, на севере, за первым снегом тут же следует первая буря, так что если нет желания сбрасывать с хвоста своего дракона горы снега в полёте, то тебе стоит взять ноги в руки и быстро собирать сумку.       «Облом, — обречённо подумал Хэддок, которого задавили фактами со всех сторон, а только знакомящийся с взрослой жизнью пацан даже не знает, чем крыть старших. — По всем фронтам проиграл.»       Придётся ему действительно потратить чужое золото. До чего же неприятное чувство, как будто он сел кому-то на шею.       «С другой стороны, — начал оправдывать себя Иккинг. — Фрида же хотела, чтобы я купил себе зимнюю одежду, значит, возможно, она нарочно положила их туда.»       Как нельзя кстати вспомнилась её реплика: «там сюрприз». Вот уж действительно, удивила.       На том и решили, и Иккинг поспешил на рынки, скупая тёплые кофты, накидки, сапоги и штаны с невероятной скоростью. Поддавшись своей маленькой прихоти, парень купил и кожаные наручи, вот только зачем он ещё и сам не понял.       В сумку так же скоро полетели чернила и угольки для рисования вместе с новым пером, мешочек для монет, и более точная карта к той, которую рисовал Регин; рядом с его небольшим ножиком оказался нож помассивнее, который больше походил на оружие, чем на кухонный прибор, и небольшой скиннер — вспоминая двух бедных куриц, которых Иккинг потрошил, чтобы прокормиться с Беззубиком, он с ноткой иронии мысленно заметил, что в итоге станет не кузнецом, а мясником, — с глупым и неподходящим, но до странного изящным изображением бараньего рога на тёмном коротком лезвии.       Иккинг заставил себя пройти мимо лавки с какими-то книгами, потому что он спешил, а мокрый от снега капюшон подгонял сильнее, чем морозный воздух, который обжигал лёгкие и горло даже не смотря на шарф. Пробежав мимо злополучного поворота налево, Хэддок вновь услышал далёкое рычание драконов.       «Простите! — мысленно извинялся парень, скрипя сердцем и зубами двигаясь дальше. От этих несчастных звуков разрывалось сердце. — Я не могу сейчас помочь, но я обязательно что-нибудь придумаю!»       Забывшись, Иккинг столкнулся плечом с мимо проходящим мужчиной. Придерживаясь легенды, которую ему сегодня случайно подкинул светловолосый викинг, шатен поспешил прикинуться немым. Иккинг повернулся к остановившемуся человеку и слабо поклонился, только потом поднимая глаза. Перед ним стоял молодой человек, который старше его лет максимум на десять, если не меньше, с короткими тёмно-коричневыми, шоколадными волосами и редкой щетиной на лице. Он смотрел пристально, как будто сразу всё о нём знал и Иккинг тут же почувствовал, что от этого мужчины стоит бежать и не оглядываться.       Когда до Хэддока пришло осознание, что он уже какое-то время просто пялится на незнакомца, а тот молча отвечает на эти переглядки, Иккинг в спешке ещё раз поклонился и дал дёру, уже почти профессионально скрываясь в толпе. Убегая, он чувствовал, как его провожают взглядом.       «Какой странный тип, — подумал Иккинг, позволяя плечам расслабиться только после того, как был достаточно далеко. — Не хотел бы я его ещё раз встретить.»       Свернув в ближайший поворот к лесу, Иккинг поспешил домой, в очередной раз смахивая с капюшона снег. Рагнара на месте не оказалось, Регин сказал, что кузнец пошёл к себе, чтобы и самому собраться в путь.       — Первый раз за десяток лет выбраться куда-то отсюда это ж почти подвиг, — насмехался Двинутый, нахально скаля зубы на выразительное закатывание глаз своего подопечного. — Сейчас будет часа три парадное платье выбирать, принцесса с сюрпризом.       — Заткнись, я тебя очень прошу.       В общем, ещё пару минут спустя Иккинг был на низком старте перед вылетом и чётко раздавал указания под снисходительным взглядом Регина, у которого, очевидно, какой-то спонтанный выброс яда и агрессии весь день.       — Мы с Беззубиком сейчас улетаем, две Жуткие Жути остаются с вами, — сказал Иккинг, надёжно фиксируя сумку за седлом, чтобы не слетела во время полёта.       — Это ещё зачем? — спросил Регин, выразительно поднимая левую бровь вверх.       — Я уже рассказывал. Это наша связь, — Хэддок посмотрел в небо, с которого перестал сыпаться снег, но это временно. Повернув голову к старшему, он объяснил ещё раз: — Их дом это тот остров, с которого я их забрал, то есть тот, на котором я планирую остановиться, и они знают дорогу туда. Проведём эксперимент и проверим, могут ли они носить письма. Не смотри на меня так!       Мужчина старательно давил в себе смех, но металлические глаза выдавали его веселье с потрохами.       — Драконы в роли почтовых голубей, я никогда этого не забуду.       Иккинг еле успел остановить себя, и не ляпнуть что-нибудь про то, что он действительно забыл. Рагнар бы его задушил на месте, если бы после бури в виде Регина на этом месте ещё что-то осталось бы от парня.       — Забираю с собой зелёного, а оранжевый и жёлтый остаются вам. Твой жёлтый.       — Почему именно он?       — Потому что, очевидно, ты ему понравился, — усмехнулся Иккинг, Беззубик за его спиной так же хитро посмотрел на хозяина дома. Регин презрительно фыркнул.       — Зато он мне не понравился, — отрезал мужчина, складывая руки на груди. Иккинг хихикнул. — Постоянно под руки лезет.       — Перебьёшься.       — Улетай уже, шкет.       Перед отлётом Иккинг ещё быстро смотался в кузницу к Рагнару, предупредить его о том, что оранжевая Жуткая Жуть официально его дракон и попрощаться, ведь на Ночной Фурии он долетит куда быстрее, чем кузнец на лодке. Мастер всё выслушал, кивнул, и сказал, что заберёт дракона, отныне своего, с собой в путь. Теперь Иккинг мог лететь.       С тем, чтобы вылететь с острова днём были небольшие проблемы, но, пользуясь невероятной скоростью Беззубика и незаинтересованностью викингов к лесной части Северных рынков у них получилось быстро раствориться в серых облаках. Ребята поспешили к себе, пока действительно их не нагнала первая буря.       «Надо бы придумать название для нашего острова, — наконец дошёл до этой мысли Иккинг, передёргивая плечами от холода. — У меня есть минимум неделя до прибытия Рагнара, успею придумать тучу вариантов».

***

      И с какого перепугу Астрид решила сегодня тренироваться именно в этой части Вороньего мыса? Ей что, мало всего остального острова? Нет, обязательно надо было влипнуть в эту историю с безмозглыми идиотами и их рептилией.       «Да что ж мне так везёт на драконолюбцев?! — мысленно билась головой об стенку Хофферсон, потными ладошками сжимая рукоять секиры. — Массовая деградация наступила на пятки нашему поколению, чтоб его тролли любили!»       Сейчас в их сторону летела разгневанная дракониха неизвестного вида с неизвестной мощью и скоростью, а рядом с Астрид стояли неготовые к таким серьёзным боям подростки. Да что они — Астрид сама в себе не была сейчас уверена, она даже до Ужасного Чудовища ещё не добралась, а жизнь ей уже подкидывает такие аттракционы.       С какой стороны не посмотри, самым логичным решением в их ситуации было бросить мелкого дракона здесь и самим делать ноги как можно быстрее и как можно дальше. Огромному дракону нужен был только его ребёнок, а сами подростки могли обойтись меньшим злом, убегая от огня и попадая позже на лезвие оружия Астрид, но это уже потом. Однако все трое идиотов отказывались и двигаться с места без их питомца, заставляя молодую Хофферсон жалеть о том, что она не подстроила раньше серию несчастных случаев для всех своих ровесников на арене.       Однако Астрид, какой бы гордой и эгоистичной не была, бросить неумелых подростков против гигантского дракона и самой сбежать не могла. Если они оказываются бежать, значит и Астрид, скрипя зубами и обливаясь холодным потом, будет стоять рядом с ними.       Это её ноша, которую она сама на себя возложила.       Поэтому, когда серая морда огромной драконихи показалась над верхушками старых древ, Астрид моментально заняла позицию лидера.       — В рассыпную! — закричала она и все, точно заколдованные, беспорядочно бросились кто куда. Теперь гигантка должна была выбрать одну жертву и преследовать её. Понять за кем она последует было не так сложно. — Рыбьеног, в сторону!       Ингерман пискнул, повернул голову, и перед тем, как круто повернуть вправо на голос воинственной девушки, он успел увидеть и осознать, что Стефан-Белка, не понимая серьёзности ситуации, полетел за парнем, на спине которого только что сидел, а так же летящий в его сторону столб закрученного по спирали пламени.       — О Тор, о нет! — истошно кричал Рыбьеног, петляя между деревьев. Как же он жалел, что оружие есть сейчас только у Астрид.       Стефан-Белка растерялся и юркнул в совершенно другую сторону, следуя запаху близнецов Торстон. На половину леса раздалось рычание его матери, в ярости не понимающей, за кем гнаться и кого раздавить первым; они уже могли привлечь внимание редких полуночников Олуха. Хофферсон резко затормозила возле паникующего парня, бледнее бледной поганки, обнимающего дерево, но Стефана-Белку она рядом с ним не узрела.       Схватив Рыбьенога за локон коротких волос, она потянула его голову на себя, трясясь от смеси злости и страха прошипела ему в лицо:       — Куда эта срань улетела?!       Тот противно взвыл, глядя куда-то за её плечо. До хруста в шее быстро повернув голову в ту сторону, она увидела спину огромного дракона и поняла в какую сторону ей бежать. Рыбьеног остался забытым на том же месте от греха подальше, а сама Астрид рванула за глупыми близнецами, один из которых был не полностью дееспособен, конкретнее, Забияка.       — Да что же ты летишь за нами?! — кричал Задирака. Бежать, когда на тебе на половину повисла сестра, которая не может полностью разогнуться из-за сильного и точного удара ногой в живот, было крайне затруднительно. Однако, когда твоя и не только жизни висят на волоске от смерти, открываются удивительные способности, о которых ты и не подозревал. Так и Задирака сейчас левой ладонью вцепился в предплечье сестры, чья рука была перекинула через его плечи, а правая буквально вдавливала Забияку в него самого, талия к талии, чтобы не потерять её по дороге, и нёсся он на удивление быстро и резво. Чудеса да и только.       Зато вот Стефан-Белка не понимал, что сейчас он делает новоявленным хозяевам только хуже, улетая от матери. Забияка шипела от резкой боли то тут, то там по телу, но жаловаться и не думала, наоборот — быстрее перебирала ногами и старалась не мешать брату руководить их очень кривым тандемом.       — Вали к мамочке! — пытался достучатся Торстон до малокрыла, но не то, чтобы это возымело хоть какой-нибудь эффект. — Я буду скучать, честно, только у-ле-тай!       Астрид поморщилась и безошибочно вычислила местонахождение длинноволосых блондинов по воплям одного из них. Проворно проскользнув под массивным крылом взрослой особи неизвестного вида драконов, девушка, петляя меж деревьев, чтобы её было меньше заметно, устремилась к Торстонам. Дальше больше.       — Да уйди ты! — сердца обоих близнецов заполошно бились — они уже чувствовали горячее дыхание громадины, валившей деревья, на их спинах. Быть быстрее матери Стефана-Белки изначально было невозможно, но они искренне старались.       И когда между Торстонами с дракончиком и огромной серой мордой оставалось совсем ничего, Стефан-Белка внезапно хрипнул и исчез из поля зрения матери. Та моментально остановилась, панически ища глазами своего сына, а Задирака с Забиякой успели спрятаться за молодыми елями, теперь шокировано наблюдая за Астрид, которая совершала самоубийственные действия. Хофферсон, пользуясь темнотой ночи и ветками высоких сосен, скрылась с глаз огромного дракона, подбежав к ним и оставшись незамеченной, она вовремя выбежала из теней и схватила Стефана-Белку за хвост, убегая в сторону в другие тени и кусты.       Дракончик же, поняв, что что-то идёт вообще не так, начал хрипеть и рычать, судорожно пытаясь выбраться из рук девушки. Однако Астрид игнорировала всё: и то, что на её предплечье останется несколько следов от драконьих зубов, и то, что всё её правое запястье выглядит теперь, как исполосованное острыми когтями мясо. Самое главное — отвлечь мать от «кучки идиотов» она сделала, теперь всё зависит только от неё.       «Если сыночек не хочет смотреть на маму, придётся его заставить», — твёрдо решила Астрид, хмурясь от очередной резко боли в правом запястье. Огромная рептилия уже осознала, что произошло, и в какой стороне похититель, и пришла в ярость. Слыша подозрительное шипение и вдох за спиной, Астрид практически в последний момент успела отскочить в сторону и избежать смерти от огненного столба. Желудок свернулся в трубочку.       Девушка резко затормозила и вильнула через колючие, голые кусты в сплошную темень, где даже сама почти ничего не видела. Как только Астрид убедилась, что пропала из поля зрения дракона, она тут же перехватила секиру в левой руке поудобнее, замахнулась, прицелилась и бросила любимое оружие в её голову. Несомненно, разумнее было бы целится в крылья или шею, но Астрид знала, что эту громадину ей не победить, не сейчас точно, поэтому целью было не убить.       А напугать мелкого.       Секира резким движением врезалась в толстый чёрный рог на затылке — Астрид победно оскалилась, а Стефан-Белка, узрев это, панически принялся вырываться из изодранной женской руки, раздирая кожу до крови. Дракониха, огромная и неповоротливая, от силы удара и неожиданного прилетевшего в рог лезвия, дёрнулась в сторону, отклонив голову, наступила на собственное же крыло и грузно завалилась на бок, валя собой вековые деревья и поднимая вверх огромное облако пыли и грязи. Стефан-Белка заверещал и Астрид, шипя от боли, отпустила сорванца — того и след простыл, тут же рванул к матери, которая не спешила вставать.       Ей стоило увидеть лица изумлённых представлением её сокомандников, этот шок и восхищение тут же подняли бы её самооценку до небес. Но Астрид не видела этого, она уже бежала в сторону драконьей семейки. Вокруг морды взрослой особи помимо Стефана-Белки крутилось ещё двое других окрасов: жёлтый и бирюзовый. Все трое тыкались в неё, беспокойно пытаясь разбудить поверженного родителя. Астрид же, плевав на осторожность и безопасность — гулять, так гулять! — тут же подбежала к громадине, ногой упираясь в покалеченный левый рог и здоровой левой рукой потянув секиру на себя. С лязгом лезвие вышло из рога и Хофферсон за три прыжка оказалась возле не поваленных дерев как раз в тот момент, как мелкие растормошили мать. За спиной девушка слышала глухой топот трёх пар приближающихся ног.       Массивный дракон тем временем совсем по-матерински посмотрела на каждого из своих детей и что-то внутри Астрид оборвалось.       «Драконы не бывают хорошими, все они — безжалостные убийцы, не знающие сострадания, дракон всегда хочет убить, драконы не бывают хорошими, не бывают…», — как мантра крутилось в голове юной Хофферсон, однако в противовес её собственным мыслям, дракониха поднялась и аккуратно протянула к малышам крыло, чтобы они по нему могли взобраться ей на спину. Тут как раз подбежали и близнецы с Рыбьеногом, в каком-то потрясении, а Ингерман ещё и в предобморочном состоянии.       Мать Стефана-Белки устойчиво встала на ноги и обратила внимание на подростов, сердце Астрид упало в пятки. Она слаба сейчас, избита и исполосована когтями, если рептилия сейчас решит свести счёты, девушка не сможет снова вырулить ситуацию. Они обречены. Секира выскользнула из её руки.       Однако дракон лишь зло фыркнула и что есть мочи зарычала на юную Хофферсон, резко взмахивая своими огромными крыльями и поднимаясь в воздух. Сил не осталось даже у Задираки, чтобы разрыдаться от ухода Стефана-Белки, он лишь слабо и растеряно помахал драконьей семье вслед.       — Вот это ты… оперативно, — выдавил Торстон, у которого, очевидно, шок и он ещё не полностью осмыслил то, что только что произошло. — Знаешь, я ведь почти попрощался со своим шлемом.       Астрид промолчала, так же выпадая из реальности, всеми силами стараясь выбросить из головы этот не вписывающийся в её понимание мира момент с семейным воссоединением драконов. Так бы они и стояли, если бы не внезапный тихий вскрик Рыбьенога:       — Астрид, твоя рука! — Торстоны тут же посмотрели на неё внимательнее: Хофферсон стояла немного сгорбившись от усталости с растрёпанной косой и слегка подпаленными кончиками волос, прижимая здоровой рукой правую к себе, а с рваных ран не прекращая медленно вытекала кровь, алыми каплями скатываясь к локтю и падая на холодную землю; блондинка на глазах бледнела, теряла всякие краски, а синяки на лице после драки с Забиякой и мелкие ранки по всему телу от неудачных знакомств с голыми ветками нисколько не делали картину истощённой воительницы лучше.       Астрид, несомненно, выглядела хуже их всех вместе взятых, и первым делом оказать помощь надо было ей. Забияка зашевелилась и встала ровнее.       — Тебе бы к Готти, а то и издохнешь здесь, — неуверенно сказала потрясённая Торстон, но лишь удостоилась уставшего, раздражённого взгляда.       — В таком случае, сама хочешь объяснить, что здесь произошло?       Логично. Помощь Готти то окажет, а вот после этого не отпустит, пока один из них не расколется, где и как были получены эти раны, может даже Стоика позвать, чтобы авторитетом вождя задавить неусидчивых детей.       — Но ведь ты действительно можешь умереть от потери крови! — Рыбьеног был того же цвета, что и Астрид, но не от того, что из него кровь выливалась, а от ужаса и шока. — Нужно срочно остановить…       — Рыбьеног, не дави на мозги, ты лучше не делаешь, — оборвал друга Задирака. Увидеть его хмурым и о чём-то серьёзно задумавшимся было редкостью. Да даже доброжелательную Астрид видели чаще, чем собранных близнецов Торстонов. Длинноволосый поманил Ингермана к себе и прошептал ему что-то на ухо, после чего, трясущийся, как осиновый лист Рыбьеног, пару раз кивнул, глубоко вдохнул и очень неожиданно поднял Астрид на руки.       Сказать, что та выпала в осадок — ничего не сказать.       — Слышь, рыбьи ноги, ты случаем берега не попутал? — прошипела Хофферсон, однако не находила сил выбраться из позорного положения или врезать нахалу. Рука кровоточила, кровь не хотела сворачиваться, но благо не фонтанировала и текла медленно, в прочем одежду Астрид, а теперь ещё и Рыбьенога, это не спасло.       Ингерман поднял блондинку без каких либо проблем: сказывался небольшой вес Астрид и массивная комплектация самого Рыбьенога.       — Извини, Астрид, — тихо проскулил парень, боящийся грядущей расправы девушки за такое ужасное своеволие, но лучше потом получить топором по загривку, чем позволить подруге умереть из-за гордости. — Почему вам, девочкам, досталось больше, чем мне и Задираке?       Вопрос был определённо риторическим, так как какого-то определённого ответа на него не было и все коллективно промолчали. Задирака угрюмо перехватил руку сестры так, чтобы Забияке было удобнее идти и аккуратно прижал к себе. Он был тем ещё раздолбаем, но это не отменяло в нём банальную гордость: девочек защитить не смог, мужик он или кто? В конце то концов.       Вот так потихоньку и поковыляли до деревни во главе с Задиракой. Хофферсон устала настолько, что позволила себе уронить голову на плечо Рыбьенога, и тот выдохнул немного спокойнее: убивать его в ближайшее время не собираются. А потом в конец перепугался: чтобы Астрид и не грубила? Она точно не при смерти?! Пришлось поторопиться, потому что причин волноваться по этому поводу было достаточно, а растекающаяся по одежде Ингермана женская кровь заставляла руки того безудержно трястись и с каждым разом ускоряться. В итоге к краю деревни они добрались почти бегом, никто из троих уставших подростков не возникал.       Стояла глубокая ночь и все уже спали, так что вероятность того, что их могли увидеть была равна почти нулю. Астрид сказала, что старейшина не вариант, если они хотят сохранить тайну Стефана-Белки, однако кроме как к Готти паникующий Рыбьеног не знал, к кому бросаться, но тут шефство взял Задирака и поспешил в другую сторону. Бежать он собрался к Плеваке, который, как кузнец, умел и в целителя играться, да и посговорчивее старейшины будет. К вселенскому удивлению Ингермана, да и близнецов тоже, у крыльца своего дома стоял Сморкала, безразлично катая носком сапога какой-то камень. И чего, спрашивается, не спит?       Придумать, как бы обойти его незаметно и продолжить путь не успел никто из троих, потому что Сморкала поднял голову и остолбенел. В свете луны наверняка их процессия выглядела наихудшим образом.       — Чтоб я сдох… — прошептал Йоргенсон, и тут же распахнул дверь, торопливым жестом приказывая войти. Уставшие подростки тут же поспешили зайти в помещение. В доме не горели свечи, из одной из комнат на первом этаже слышался громкий храп Слюнявого. Сморкала дёрганным движением зажёг одну свечу и взлетел по ступенькам наверх, не боясь быть замеченным разбуженным отцом, ведь тот спит, как убитый, и его не разбудит даже упавший сверху Громмель.       Забияка прикрыла за ними двери и Рыбьеног первым рванул за брюнетом, выглядя, будто в преддверии нервного срыва, что было не далеко от правды. Сморкала, на удивление, отточенными движениями достал из закромов отчего-то подгоревшей с одной стороны тумбочки небольшой ящичек всего всякого, чего паникующий Рыбьеног рассмотреть был не в силах от волнения, забрал из рук Рыбьенога наполовину бессознательную Астрид и положил к себе на кровать. Потом он, отпихнув остолбеневших близнецов с дороги, практически спрыгнул вниз, через меньше чем полминуты оказываясь снова в своей погромленной комнате с флягой чего-то.       Это «что-то» он щедро вылил на изодранное правое предплечье и запястье Астрид. Та, судорожно втянув сквозь зубы воздух, моментально пришла в себя, болезненно морщась. Забияка побледнела и отвела взгляд, присаживаясь на еле живой стул, а Задирака наоборот ещё сильнее нахмурился, внимательно наблюдая за своими ошибками. На Рыбьенога было страшно смотреть: он был даже белее Астрид, руки не переставали трястись, и каждый раз, когда он, забывшись, привычно опускал взгляд вниз и натыкался на слегка окровавленную рубаху в районе груди, сбивалось дыхание.       — С каких это пор ты у нас лекарь? — язвительно прохрипела Астрид, когда Сморкала закончил поливать её руку спиртом и принялся туго завязывать.

      — Ни с каких, детка, я просто умею оказывать первую помощь, — обворожительно улыбнулся ей Сморкала в своей любимой манере, но даже Хофферсон видела, что он давил это из себя. — Мама научила.       Он быстрым, но аккуратным движением положил руку на живот Астрид, туда, где на одежде было больше всего засохшей крови, но вместо болезненного шипения от предположительной раны, он только получил проклятия, обещания мучительной смерти за то, что облапал и непечатные выражения, от которых тянуло немедленно попросить прощения у Богов за все свои грехи. Йоргенсон подмигнул почти испустившей дух блондинке, а потом отошёл от неё.       Вообще все в его комнате напоминали повидавших виды викингов: Задирака выглядит так, как будто ему только что пришлось лезть в пылающий дом спасать горящих людей, и единственного, кого он не смог спасти, был младенец; Рыбьеног явно был на грани нервного срыва или обморока, или всего вместе; Забияку точно кто-то старательно втаптывал в землю, по её синякам на лице других слов и не подберёшь; про Астрид вообще и говорить не стоит.       Сморкала вздохнул и подошёл к присевшей Торстон.       — Давай ты просто покажешь, что болит, чтобы я тебя лишний раз не лапал, где не надо, — предложил брюнет.       — Сволочь! — тут же послышалось со стороны Астрид.       Забияка закатила глаза, но сказала:       — Погрызлась с Астрид и она меня хорошенько приложила ногой в живот, сейчас разогнуться больно. Лечи, — торжественно велела блондинка, чем вызвала хмык от Сморкалы. — Разрешаю.       Она вытянула из пояса длинную синюю майку и приподняла её, показывая живот «врачу». На нём сияла большая гематома. Задирака присвистнул, а у Астрид дёрнулся уголок губ вверх. Сморкала внимательно посмотрел, так ни разу и не притронувшись к Торстон, кивнул и сказал, что она может опускай майку.       — Принесу льда, здесь всем надо хорошенько приложиться об холодное.       Уже спокойнее Йоргенсон спустился вниз и вскоре принёс миску с неровными кусками замершей воды из погреба.       — Приложи к животу через одежду и будешь жить, — раздал указания новоявленный лекарь. Потом он вернулся к Астрид и любовно приказал «не двигаться, блять, потому что вся конструкция попадает» и с важным видом начал раскладывать чистые куски ткани на её синяки и сверху небольшие кусочки льда. Хофферсон шипела и плевалась ядом, но не дёргалась особо. — Ну, всё, что мог, я сделал, но тебе, Астрид, всё равно придётся наведаться к Готти: руку зашивать надо. Даже представить не могу, во что вы такое влипли.       Закончив разбираться с травмами девушек, Йоргенсон поднялся и повернулся к мужской половине компании. Льстивая улыбка исчезла с его лица, как будто и не было её.       — Кому из вас, безмозглых ублюдков, вырвать кадык за случившееся? — угрожающе вкрадчиво поинтересовался Сморкала, смотря на бедных блондинов с убийственным презрением. — С какого лешего на вас царапины, а девочки моргают и дышат через раз?       Рыбьеног начал испуганно заикаться, совершенно перестав контролировать дрожь тела, выглядя так, будто вот-вот расплачется. Он порывался что-то сказать и даже попытался рассказать ситуацию, но из-за подступившей к горлу паники не мог связать слова между собой и получался бессвязный набор странных реплик. Задирака же задумчиво сказал:       — Врежь мне.       И тут же ему в скулу прилетел тяжёлый кулак Сморкалы, который нисколько не поскупился на силу, и оттолкнул длинноволосого блондина к стене.       — Ага, спасибо, полегчало, — проворчал Задирака, аккуратно двигая челюстью и лопатками. У него действительно всё моментально устаканилось в голове. — Обычно этим занимается Забияка, но она немного не в форме.       — Я тебе сейчас сама кадык вырву, — тут же огрызнулась его сестра — значит, идёт на поправку.       Рыбьеног растеряно потёр виски, призывая себя к спокойствию. И так в ответственный момент нюни распустил и допустил такое. Глаза Сморкалы метали молнии и не обещали ничего хорошего. Что ж, Вальхалла им не светит.       — Ребята? — осторожно позвал Рыбьеног, и когда все посмотрели на него, он указал на кровать Сморкалы. Астрид стоически оставалась в сознании всё это время, но сейчас отключилась, даже во сне выглядя хмурой и строгой.       Йоргенсон обвёл её тяжёлым взглядом, а потом пригрозил Задираке и Рыбьеногу пальцем.       — Так, Астрид остаётся у меня, но завтра её всё равно нужно будет дотащить до Готти, — начал раздавать указания брюнет. — Рыбьеног, ты вали домой и не вздумай высовываться сегодня куда-либо, видеть тебя не хочу с твоими истериками. Забияка, Задирака, до дома дойдёте? — близнецы Торстон синхронно кивнули и Сморкала поднял большой палец вверх. — Гуд. Тогда проваливайте из моей комнаты, идиоты!       Ингерман бросил последний встревоженный взгляд на Астрид и смылся из комнаты и дома Йоргенсонов; ему о многом нужно подумать. Забияка отложила частично растаявший кусок льда на близ стоящую тумбочку и встала на ноги уже увереннее. Молча отсалютовав Сморкале, девушка похлопала брата по плечу и поплелась на выход, Задирака последовал за ней.       Торстоны выходили из тёмного помещения в смешанных чувствах: Забияка чувствовала определённый диссонанс от того, что ситуация, когда она хотела выдрать каждый локон красивых волос Астрид и была серьёзно на это настроена, сменилась ситуацией, когда Астрид спасает их задницы от верной гибели; Задираку же невовремя накрыла грусть по отлёту Стефана-Белки и внезапное осознание сегодняшней ночи, и он шёл сейчас в лёгком потрясённом состоянии.       Ни один из них ни разу не пожалел о том, что они подобрали Стефана-Белку, ведь теперь им открылось много нового, единственное, о чём они действительно жалели, так это то, что повели себя, как последние трусы, которые даже подруге помочь не смогли и пропустили всё веселье.       Драконы — это весело, но только не в том случае, если они пытаются тебя сожрать.       А Сморкала выдохнул после того, как остался в комнате один на один с спящим телом Хофферсон. Его раздирало любопытство, в какую авантюру опять ввязались близнецы — а в том, что это они виноваты в случившемся не было никаких сомнений, только Забияка с Задиракой умеют так профессионально создавать хаос вокруг себя. Но в этот раз они превзошли сами себя и довели всё до тяжёлых ранений посторонних.       По сему выходило, что Забияка подралась с Астрид, до сильных ушибов со стороны первой, а после случилось нечто масштабнее, что довело Рыбьенога до икоты, а Астрид до рваных ран. На девушку было сложно смотреть без жалости, а вид изодранной руки вызывал тошноту. Нет, Торстоны вышли на новый уровень в своих шалостях, такого они раньше не устраивали. И Сморкала не будет собой, если не попытается докопаться до правды.       Блондинка спала беспокойно, ночью у неё поднялась температура, и сонному Сморкале пришлось менять влажные тряпки на её лбу. Но благо эти скачки температуры не длились дольше получаса и Астрид снова вернулась к стабильному состоянию, а Йоргенсон, проворчав что-то про кучку проблемных блондинов, задремал, прислонившись к спинке в конце кровати.       От «доброго утра» у обоих подростков было только эти слова: Астрид проснулась с головной болью, абсолютно не отдохнувшая, с тупой болью в онемевшей руке и мыслью, что в таком состоянии лучше б уже и не просыпалась вовсе. В её ногах валялся Сморкала, раскинувшись звёздочкой поперёк кровати и почти навернувшись назад головой на пол, громко храпел. Поморщившись, Астрид не отказала себе в удовольствии хоть как-нибудь улучшить своё утро и спихнула таки парня вниз. Тот, нечленораздельно простонав что-то очень недовольное, но определённо матерное, стащил следом ноги на пол и сел, глядя на Хофферсон так, как будто она утащила из его тарелки последний кусок мяса.       — Этим утром ты выглядишь живее, чем прошлой ночью, детка, — буркнул он, поднимаясь. Девушка тут же раздражённо закатила глаза на отвратительное прозвище.       — Захлопнись, диванный доктор.       — Эй, малыш, я вообще-то тебе жизнь вчера спас, где мой поцелуй, полный любви и обожания? — Сморкала усмехнулся, вызывающе закрыл глаза и вытянул губы, но получил только ступню в лицо. — Семейный абьюз.       — Иди и сдохни где-нибудь.       Буркнув что-то про неблагодарных жён, он отодвинулся и внезапно сказал:       — Я позову Готти, — серьёзность в голосе ловеласа Сморкалы заставила Астрид на секунду растеряться. — Зашивать носки и зашивать раны — это разные вещи, а ты потеряла много крови. Если раны опять откроются, то я уже не смогу помочь.       Астрид скривилась и оскалила зубы.       — Объяснить, откуда появились эти раны я не смогу, — отрезала девушка, с решительно горящими глазами.       — Ну так давай я совру? — тут же предложил Сморкала. Для надёжности — для театральщины, по большей части — состроив обворожительное выражение лица. — Люди меня любят и Готти поверит мне!       — Тебе наврали.       — Ты беспощадна, — закатил глаза Сморкала, перестав кривляться. — В любом случае это будет лучше, чем ничего.       Будь Хофферсон в форме, она бы уже поставила засранца, возомнившего себя ответственным за её здоровье, на место, однако даже огрызалась девушка слабо, зло мечтая прогнать слабость в теле. Зато вот Сморкала, прохвост, чтоб его, тут же ухватился за её молчание:       — Ты согласна? Прекрасно! Лежи здесь, я скоро буду! — и выскочил за дверь.       — Эй! — только и успела крикнуть ему в спину Астрид, обещая самой себе устроить ему несладкую жизнь.       Вскоре Сморкала вернулся вместе с Готти и принялся лить в уши старушки откровенный бред про волков и какие-то обрывы, сказочные подвиги и прочую ерунду. И это он то сказал, что умеет врать? Астрид от греха подальше решила помалкивать, раз уж старейшина таки явилась по её душу. Выслушав всю тираду Сморкалы, в конце она треснула его посохом по шлему и оперативно выставила из комнаты, а после Астрид пришлось терпеть долгую процедуру дезинфекции ран. Готти достала из небольшого мешочка, который принесла с собой, флакончик с мутной прозрачной жидкостью и аккуратно залила ею раны. Сначала ужасно жгло, но вскоре боль притупилась и стала очень далёкой. Только после этого Готти начала зашивать. Ощущения неприятные, но лучше, чем было до того, как на её руку вылилась та мутная жидкость. Спустя какое-то время неизвестный анальгетик стал помогать меньше, но Готти уже заканчивала, так что кроме неожиданных небольших болей Астрид ничего не почувствовала. Плотно обмотав предплечье и запястье девушки бинтами, старейшина осторожно положила конечность на кровать, а после угрожающе потрусила небольшим кулачком перед лицом Хофферсон. Отчего то блондинка сразу поняла, что допрашивать её по поводу ранений не будут. Она выдохнула, и кивнула.       Готти растянула сухие губы в доброй, покровительственной улыбке, и открыла дверь в комнату. За ней стоял явно нервничающий Сморкала, а когда старушка вышла из комнаты, он кивнул ей и торопливо подошёл к бледной Астрид, критическим взглядом осматривая девушку. Старейшина незаметно исчезла из дома.       — Там эти бараны возле дома топчутся, — недовольно пробурчал он. Астрид выразительно выгнула тёмную бровь и тут, как будто только этого момента и ждали, из-за открытого люка над кроватью выглянули два одинаковых овальных лица. Сморкала выглядел взбешённым такой наглостью, а девушка отклонила голову назад, глядя на бессовестных близнецов.       — Смотри, живая! А я тебе говорила, что эта сука так просто не окочурится! — заржала Забияка, почти падая вниз, но Задирака, на лице которого опять сияла вечная ухмылка, кряхтя, вернул её обратно.       — Какая прелесть, — саркастически прорычала Астрид, желая оказаться дома, подальше от этих лоботрясов.       — Ну что там?! — пропищал Рыбьеног, который остался стоять снизу. — Как Астрид?!       Сморкала заржал в тон падающей Забияки, которая таки свалилась прямо на Ингермана и брата за собой утянула.       «Вокруг меня одни кретины», — обречённо подумала Астрид, раздражённо закрывая глаза.

***

      Иккинг был прав, и за полтора дня полётов он успел придумать гору пафосных названий для их острова, начиная от «Остров покоя» и до «Частная Вальхалла». Если честно, то после пятого варианта, который не одобрил Беззубик, Иккинг начал просто забавлялся, иногда вкидывая смешные предложения. Однако уже на подлётах к острову Хэддок неожиданно даже для себя выдал:       — Тогда как на счёт «Драконий край»?       И Беззубик заинтересованно заурчал, что, в сравнении с его предыдущим ворчанием, было почти воодушевлённым согласием. На том и остановились.       До приезда Рагнара была ещё фора в пару дней, которые Иккинг не собирался просто убивать. Их косой лагерь припорошило снегом, подкладка из жухлой травы под навесом стала совсем сырой, хотя надо отдать должное их работе — «крыша» не протекала.       Чтобы не маяться от скуки и безделья Иккинг решил, что пора заглянуть к Пристеголовам и наладить контакт. Пришлось повозиться, так как Хэддок сглупил и не подумал, что его приход в их пещеру воспримется как вторжение, дело почти дошло до драки между Беззубиком и тёмно-бирюзовым титаном, однако разрулить ситуацию получилось раньше, чем правая голова начала выпускать газ. В итоге не то, чтобы все двухголовые драконы облепили шатена, как Громмели, однако теперь можно с уверенностью сказать, что смертоубийства в будущем получится избежать.       Не смотря на эту увлекательную практику в общении с Кошмарными Пристеголовами ему всё равно было скучно. Настолько скучно, что он даже решился снова взять в руки «свод правил на первое время» авторства Регина и принялся за зубрёжку. В книге — а с тем количеством информации в ней это именно книга, называть её блокнотом как-то не солидно — всё было лаконично, предельно понятно и без лишних ремарок, будто и не Регин писал, который не может упустить ни одной возможности уколоть посильнее и вылить несколько вёдер сарказма.       Книжка небольшая, Иккинг бы даже сказал карманная, но очень полезная. Например, читая первые четыре страницы, он узнал о целебных свойствах ивовой коры; мысленно сделал пометку посмотреть, растут ли на Драконьем крае ивы. В ней было много интересной и важной информации, которую просто прочитать нельзя, её надо учить, потому что так она в голове не останется из-за большой смысловой нагрузки и сухой подачи. В голове Иккинга его опекун внезапно обзавёлся огромными мозгами.       «И как только он всё это вмещает в своей мизантропной голове? — задавался вопросом подросток и тут же сам себе отвечал: — Так же, как и я буду.»       Пока сам в себя не поверишь — никто не поверит. Вот так и Иккинг: до конца зимы сделает так, чтобы всё это действительно от зубов отскакивало. Он упрямый, справится.       Беззубик посмотрел на хмурого парня, с головой ушедшего в заучивание всяких странных слов из небольшой книжки в потрёпанном тёмно-коричневом переплёте, не замечая за собой тихого бубнежа, с изрядной долей скептицизма. Он выглядел немного глупо, особенно если учитывать, что он сейчас сидит на сырой жухлой траве под навесом из сухих дерев, папоротника, травы и мха. С раздражённым фырком Ночная Фурия роняет чёрную чешуйчатую голову на лапы, следя за медленно падающими снежинками. Ему, вообще-то, тоже скучно, а на него самым наглым образом не обращают внимания. Безобразие.

***

      Через ещё три дня холодным серым утром Иккинг, зарисовывая в блокнот Беззубика, на голове которого сидел Огневичок, его зелёная Жуткая Жуть, боковым зрением заметил летящего в его сторону оранжевого дракончика. Оторвавшись от рисования, он разглядывал приземлившуюся на спине Беззубика Жуткую Жуть ровно две секунды, а потом внезапно вскинулся на ноги и всмотрелся в воды океана. Ожидаемо, к острову приближалась ладья Регина, но, понятно дело, там был не он, а его старший брат. Немного резкими от волнения движениями он сложил блокнот и карандаш в полную от вещей сумку и поспешил к своему дракону.       Согнав Жутких Жутей с Беззубика, он вскочил в седло и Ночная Фурия, синхронно с расправившимся хвостом, взмахнула крыльями, взмывая в воздух. Ребята поспешили к берегу, встречать гостя. Рагнар пришвартовался у крутого склона, однако это было лучше, чем возле мокрых скал, по которым наверх не заберёшься.       Только мужчина сошёл на укрытую тонким слоем снега землю, как возле него тут же опустилась Ночная Фурия со своим наездником.       — Не остров, а сплошные горы да холмы, — первое, что сказал Рагнар, заставив подростка улыбнуться. — Здесь вообще есть как подняться наверх с подножия?       — Если нет желания карабкаться, как ящерица, то нет. Был расчёт на то, что на остров будут прилетать на драконах, — Иккинг потёр шею сзади и хихикнул. — Потому что это означало бы, что это люди, которым я доверяю. Я даже не думал раньше о том, что мне может понадобиться порт.       Рагнар хмыкнул и покачал головой.       — Что-то такое я себе и представил. Твой дракон дотащит инструменты? — спросил кузнец. Иккинг кивнул и почесал друга за ушами, на что тот заурчал точно кот.       — Да, сможет. И вас тоже донесёт, — сверкнул зелёными глазами в старшего. На мгновение замешательство отразилось на лице Рагнара.       — Я не сяду на дракона.       Брови Иккинга немного поднялись.       — Это не приручение, а просто быстрый путь отсюда на холмы, — недоумевал парень. Он принял и согласился с нежеланием мастера обзаводиться своим драконом, это было обоснованное решение, однако категорический отказ пару минут посидеть на спине Ночной Фурии просто для того, чтобы не свалиться с крутых мокрых гор, ставил его в тупик. Хэддок пару раз тупо моргнул; внезапная догадка заставила его медленно растянуть тонкие губы в хитрую ухмылку, которую сдержать был не в силах. — Неужели… Вы боитесь высоты?       Взгляд графитовых глаз потемнел, а на щеках заиграли жевалки, что было видно даже под густой щетиной. Извечная складка меж хмурых бровей стала выразительнее, но так как отрицания такой простой истины не последовало, Иккинг даже не смог испугаться раздражению своего мастера. Не в бровь, а в глаз, кто бы мог подумать!       — Вы можете закрыть глаза, пока мы летим, — постарался подбодрить его шатен, но дрожащие от тщательно скрываемого смеха губы выдавали его веселье с потрохами. Иккинг принялся объяснять: — Простите, но по другому никак. Залезать отсюда, да и вообще с любых берегов тут, может быть небезопасно, особенно, когда на земле снег. Мы можем приземлиться сразу в лесу, а не возле лагеря, если будет совсем плохо.       — Мне сорок лет, как-нибудь перетерплю, — с досадой цокнул языком Рагнар и потёр переносицу.       «Забавно, — подумал Иккинг, подмечая движение кузнеца. — Регин делает точно так же.»       Потом парень опомнился — это ведь означало, что мужчина согласен сесть на дракона! Хэддок приглашающе протянул руку, а Беззубик втянул зубы и улыбнулся. Наверное, они выглядели занятно, но какой-то эффект это всё-таки дало, потому что Рагнар вздохнул и подошёл таки к ним.       Очень настороженно, кузнец сел сзади Иккинга, однако ему пришлось вытянуть ноги вперёд, чтобы не мешать Беззубику махать крыльями, и, так как угловатые плечи подростка не выглядели очень надёжно, он взялся за край седла. Не очень удобно, но лучше, чем ничего. А потом они взлетели и Рагнар потерял здоровый цвет лица. Это не длилось долго: чтобы долететь до леса им понадобилось всего пять или семь минут. Беззубик, как и обещал до этого его наездник, пошёл на снижение сразу, как только крутой склон сменился равниной и деревьями.       Только лапы Беззубика коснулись холодного снега, Рагнар тут же поспешил слезть с дракона. По сравнению с тем, что себе уже нафантазировал Иккинг, выглядел мужчина очень даже ничего, разве что сжатые в тонкую полоску губы и немного более бледноватый цвет лица выдавало то, что из кузнеца птица — как из Иккинга танцовщица. Хэддок утешающе улыбнулся и Беззубик понёс его обратно к ладье за инструментами; он немного задержался, потому что был не уверен, что они взяли всё, что привёз с собой Рагнар, но в итоге, когда ребята вернулись к брюнету, он уже выглядел как обычно.       — Какой толк покупать тёплую одежду, если ты её не носишь? — спросил Рагнар, как только они приземлились рядом с ним и Иккинг принялся снимать с Фурии ношу. Подросток неловко улыбнулся.       — Обязательно одену сегодня.       Инструменты они оставили у входа в лес, потому что, как сказал новоявленный хозяин острова, дом он хочет построить не в лесу, а на скалах в другой стороне, так что они всё равно сюда вернутся, незачем лишний раз тащить с собой груз. До лагеря дошли быстро, Хэддок на подходах к облюбованному холму указал старшему на родник, который даже в холод упрямо не хочет замерзать. Когда же они поднялись их радостно встретили два маленьких дракончика; Иккинг имел возможность лицезреть картину того, как Рагнар держит на руках Жуткую Жуть, а потом позволяет ей забежать на его плечо.       Мысль о том, что мужчине не хватает только крюка, как у Плеваки, для полного образа пирата заставляет подростка прыснуть. На вопросительно выгнутую бровь он только качает головой и отмахивается. После этого Иккинг идёт к сумке, а Рагнар осматривает конструкцию из лесных материалов. Он присвистнул.       — Не дурно, — похвалил кузнец. — Смекалкой ты не обделён, пацан.       От похвалы на душе Иккинга стало теплее. Беззубик хорошо спелся с Жуткими Жутями и вполне довольный жизнью сидел на ветке, на которой часто любит висеть, и лениво, почти снисходительно, наблюдал за тем, как зелёный и оранжевый дракончики играются на соседнем дереве.       Из сумки он достал чёрную накидку с тёплым светлым мехом внутри. Лёгкую коричневую, которую ему подарил Рагнар, он снял и аккуратно сложил в сумку, а новую накинул на плечи. Эта была длиннее, доходила аж до колен, на концах внутренняя обивка мехом выходила и обрамляла края, та же история с капюшоном. Она застёгивалась в районе ключиц коротким чёрным ремешком. Вещь была ему немного великовата, из-за чего капюшон смешно падал на глаза, закрывая обзор, и Иккингу пришлось достать из-под тёплой накидки руку, чтобы приподнять его. Выглядел он слегка нелепо, но ему до странного шло. Только теперь парень понял, что раньше ему было холодно.       Рагнар обвёл его невысокую фигуру, которая в этой накидке стала казаться ещё меньше, взглядом.       — Под Ночную Фурию косишь? — хмыкнул мужчина, а Иккинг рассмеялся. — Выглядит дорого, сколько ты за неё отдал?       Тут Хэддок смутился, потоптавшись на месте.       — Не помню, я просто купил первую накидку, которая на глаза попалась, — он неловко улыбнулся, пряча руку обратно. — Вы же сказали по-быстрому и я спешил.       — Вот, что деньги делают с людьми, — закатил глаза кузнец. — Это больше похоже на плащ без рукавов.       — Есть разница?       — Так пафоснее звучит.       Сумку Иккинг повесил себе на плечо, перекинув длинную шлейку через голову, и, позвав Беззубика «под которого он косит», они пошли обратно. Выйдя из леса, Рагнар легко взял ящик с инструментами и последовал за показывающим дорогу подростом. Они вышли по равнине к вершине небольшого горного хребта, круто уходящего к воде. Иккинг остановился.       — Здесь, — сказал парень, глядя куда-то в горизонт. Рагнар внимательно посмотрел на него.       — Ты уверен? — он переспросил, буравя вечно усталыми графитовыми глазами тёмный капюшон. — Как правило, вид океана в абсолютной тишине и одиночестве навевает тоску.       Хэддок повернул к нему голову, глядя с нежностью и лёгкой грустью.       — Я не один, со мной будут драконы.       Рагнар смотрел пристально и не понимал, почему этому мальчишке так не повезло родиться человеком. Душа то у него точно драконья.       Вздохнув, кузнец уступил — хочет ребёнок смотреть на бескрайний океан каждое утро, пускай смотрит.       — Пора за дело, впереди у нас много работы.       Иккинг солнечно улыбнулся и кивнул головой.