Cry for Help

Why must we hide emotions?

Why must we never break down and cry?

«Cry for Help» Rick Astley

— Можешь заниматься своими обычными делами. Я просто полежу. Мне нравится за тобой наблюдать. Это успокаивает. — Хорошо. Заварить тебе кофе? Дазай кивает, и Ода направляется на кухню. Дазай просыпается, укутанный в одеяло. Не там где он уснул. Он напрягается, возвращая ощущение своего тела, и понимает, что на нем надета большая мягкая футболка, пропахшая сигаретами и кофе. Он слышит рядом тихое сопение и расслабляется. Это Ода. Дазай поворачивается и смотрит на него. Лицо Оды напряжено. «Интересно, что такого ему снится?» — проносится в голове у Дазая. Он протягивает руку и невесомо гладит Оду по щеке. Щетина приятно щекочет ладонь, и Осаму мысленно делает заметку, что ему это НРАВИТСЯ. И это странно. Рядом с Одасаку вообще все становится странным. Дазай никогда не встречал такого человека. В хорошем смысле. С Одой тяжело, но в то же время абсолютно просто. Его невозможно прочитать, но это и не нужно, потому что то, что он говорит — он думает. С Одой хорошо. Потому что он видит тебя насквозь. Потому что с ним не нужно притворяться. — Заполни пустоту в моей душе, — тихо шепчет Дазай, перебирая пряди волос Оды. — Пожалуйста, Одасаку, — подушка под его щекой становится мокрой, и Дазай понимает, что плачет. Он не знает почему. Он не понимает. И не может остановить это. Он закрывает глаза и накрывает их ладонями. — Дазай, что случилось? — тихий беспокойный голос Оды почему-то болезненней, чем самая неудачная попытка самоубийства. И Дазай не может сдержать всхлип. Осторожно, но настойчиво Ода заставляет Дазая убрать руки от лица и посмотреть на него. Глаза Дазая — все еще глаза монстра, не человека, но непонятого никем существа, сейчас, блестящие от слез, они напоминают, что и монстры чего-то боятся. — Что случилось? — повторяет Ода. — Ты сможешь рассказать? Дазай кивает и глубоко вздыхает, чтобы немного успокоиться. — Я проснулся, — отвечает он и не узнает свой голос, — посмотрел на тебя, и мне почему-то стало так грустно, так больно, — слезы опять начинают течь, и Дазай шмыгает носом, — хуже, чем при последней моей попытке самоубийства. — Тогда тебе было ужасно больно, да, — вспоминает Ода. — Ты ругался на чем свет стоит. — Но не плакал же! — надрывно возмущается Дазай. — Почему сейчас я плачу? Я сломался? Ода молча притягивает Дазая к себе, обнимает, прижимаясь лбом ко лбу, и заботливо гладит по спине, успокаивая. Дазай закрывает глаза, позволяя чувствам пройти через него. Он фокусируется на спокойном дыхании Оды. Он рядом. Он живой. Он настоящий. — Почему ты так добр со мной, Одасаку? — А почему я не должен быть к тебе добр? — Потому что ты понимаешь кто я, ты видишь меня, ты знаешь меня. Почему ты продолжаешь обо мне заботится, зная, что я есть? — Потому что даже самые злые и страшные в мире монстры чего-то боятся. — И чего же, по твоему, я боюсь, Одасаку? — Себя, — не задумываясь отвечает Ода. — Ты боишься остаться наедине с собой. Я все еще не понимаю причину, по которой ты хочешь умереть, но могу предположить. Ты хочешь умереть, чтобы на одного монстра в мире стало меньше. Дазай ничего не отвечает, лишь подавляет всхлип и утыкается Оде в плечо. — Но я считаю, что даже монстрам иногда нужна поддержка. Всем иногда нужна поддержка. — Ты слишком добрый, Одасаку. Слишком добрый… — Осаму. Ода замолкает и Дазай бурчит ему в плечо: — Ты назвал меня по имени, будь добр, закончи мысль, пока я не расплакался еще сильнее. — Ты заслуживаешь быть живым и счастливым, — Дазай чувствует, как теплый шепот касается его головы. — Я не знаю, ни как быть живым, ни как быть счастливым, Одасаку. Я не понимаю, как… Я не., — Дазай судорожно всхлипывает. Пару минут спустя дыхание Дазая выравнивается, хватка на футболке Оды ослабевает, но не исчезает. Дазай продолжает держаться за Оду, как за спасательный круг. — Пожалуйста, Одасаку, помоги мне стать хотя бы счастливым.