Пламенный котик

      Узуй Тенген сегодня проснулся поздновато. Он сел на кровати, потягиваясь ручками вверх с протяжным мычанием. Затёкшие костяшки приятно хрустнули. Чуткий слух улавливал каждый звук. Дуновение ветра на улице, покачивание деревьев. Слышал, как переговариваются о чем-то люди, стоящие под окном. Правда, жаль, что придется отвыкать от привычного приятного пения птичек. Зима уже, как ни как. Огорчало и радовало одновременно. Еще один год неспешно подходит к концу. Но и сказать, что прожил его зря, он не мог: обзавелся веселой компанией, нашел такого чудного котика. Улыбка расцвела на лице от приятных воспоминаний об уже любимом. Его миленькое яркое личико, волосы, запах… Все это будоражило, сердце обливалось кровью.       Тенген откинул мысли в сторону. Повернул голову, смотря на постель рядом. Кеджуро все еще спит? Парень непонимающе поднял свою тоненькую светленькую бровь. Рукой нащупал телефон, смотря на время. 13:46. Довольно поздно для Ренгоку. Помимо времени, снизу высвечивалось пару сообщений от Санеми и Мицури. Не стал даже смотреть, что там. Лишь поверхностно прочитал. Мицури опять строчила про какой-то просмотренный роман, завершая рассказ тем, что случайно зажала Обаная к стене. Санечка ругался бранью на каких-то детей в Бравле. Бедный Саня, ущемился. Обернулся к дружку с лыбой.       – Эй, Ке-е-о~ – Он склонился над аккуратным спящим личиком. Ладошки легли на щечки. Наклонившись, поцеловал в лоб, – Доброе утречко-о-о.       Отстранившись, удивился, не получая никакой реакции. Настолько крепко спит? Хмыкнув, упрямо наклонился вновь, целуя в этот раз приоткрытые губы. Приятно обхватил их своими, чуть посасывая нижнюю. Отстранился вновь, осматривая красивое спящее личико. Снова никакой реакции.       – Ке, сколько можно уныло дрыхнуть? – руки легли на плечи, начав нагло их трясти. Ничего. Снова. Узуй пересел ему на бедра, кладя руки на щеки и похлопывая по ним. Однако, никакой реакции. Брови нахмурились. Рука опустилась на шею, трогая пульс. Изумился. Аккуратно прислонился к груди ухом, вслушиваясь. Почему дыхание и стука сердца почти не слышно?.. – Кеджуро?...

***

      Веки стали такими тяжелыми. Жутко хотелось спать, но яркий свет на лице мешал. Между бровей залегла складка. Глаза приоткрылись. Все такое яркое, мутное… Светлый потолок прямиком над головой, а так же стоит приятный запах каких-то лечебных трав. Слегка чувствовалась кровь во рту. Все тело неприятно ломило. Веко пару раз похлопало длинными ресничками. Второй глаз не открывался. Рука с трудом нащупала лицо, ощущая на глазу ткань. Повязка? Зачем она? Оттянув, и вовсе ее снял. Дрожащее веко открылось, но… но ничего не изменилось. Изображение все равно не было привычным. Грудная клетка сжалась. Неужто слеп?... В попытке удостовериться, тот стал махать указательным пальцем над глазом, что ранее был скрыт за повязкой. Не видит… С такого неожиданного осознания он пришел в себя окончательно. Глаза расширились.       Ренгоку стал осматриваться. Какая-то комната. В ней стояло только две кровати: на которой он лежит, и которая стоит недалеко заправленная. Около трех окон, ведущих на улицу. Проглядывались сиреневые лепестки цветущего дерева, птицы на ветках. Наверняка заливаются приятным пением, которого он не слышит. Комната ему смутно казалась знакомой. Не мог вспомнить, почему.       Только хотел предпринять попытку сесть, как тут двери открылись. Зашла девушка небольшого роста, что-то приятно напевающая и несущая небольшую корзиночку. Она подошла, и только тогда замерла, затихнув. Ее фиалковые глаза уставились в янтарный глаз Кеджуро. Улыбка, что ранее пропала на миг, зацвела на тонких, подкрашенных не особо яркой помадой, губах. Пламенному показалось, что она выглядит натянутой.       – Ренгоку-сан, вы пришли в себя. Какое облегчение. – Она села рядом на кровать, ставя на ближайшую тумбочку корзинку. Маленькая ручонка стала что-то доставать. Эта девушка своим образом напоминала бабочку. Изящная, хрупкая. Казалось, что только коснешься – и она разобьется, словно тоненькое стеклышко. Ее действия полны уверенности и легкости: она точно знает, что делает. Словно как отточенная до идеала пластинка – все повторяет и повторяет записанную мелодию, не допуская ни единой ошибки.       «Наверняка ей нравятся бабочки» – подумалось Ренгоку.       – Кто вы? – проглатывая вставший в горле неприятный комок, задал еще один вопрос – И где мы?..       Шприц с какой-то прозрачной жидкостью в ее ручках дрогнул. Она немного округлила глазки, взглянув на лицо Кеджуро.       – Вы не помните? – голова склонилась набок. Она вновь расслабилась, выпуская из шприца воздух, – Хотя, наверное, это нормально после такого долгого сна.       – Сна?..       – Ренгоку-сан, вы были в коме, – с легкой улыбочкой произнесла она, обхватывая руку пламенного, поднося шприц. Лицо Ренгоку чуть нахмурилось с неприятного ощущения иглы под кожей. – В коме, наверное, недели две. Я – Шинобу Кочо, Столп Насекомого. Сейчас мы в моем доме, поместье бабочки, куда отправляют раненных и пострадавших.       В голове не укладывалось. Кома, длинной в две недели? Шинобу Кочо? Перед глазами всплывал только один образ: низенькая девушка, носящая клетчатую красную рубашку поверх футболки с красивой белой бабочкой, напоминающую ту, что обычно живет на страницах познавательных книг. Волосы заплетены аккуратно в шишечку, придерживаемую заколкой-бабочкой. Губы искривлены в изящной и приятной глазу улыбке, а в глубоких фиалковых глазах читалась запрятанная скорбь вместе с гневом.       «Вы злитесь?», – спрашивал я.       Она изумленно хлопала своими ресничками, смотря на меня. Рукой подносила ко рту стакан с красной жидкостью. Скорее всего, это было вино. Делая глоток, отвечала мне она –       «Думаю, да. Должно быть, я всегда злюсь.»       Потом к нам приходила розоволосая девчушка, с веселым смехом поднимая нас обоих и уводя обратно в дом. Я так и не смог узнать, почему эта маленькая бабочка злилась.       – Ренгоку-сан? Как вы себя чувствуете?       – Я…Чувствую себя очень..Странно. Если это можно так назвать… Я словно.. Не в своем мире!       – Должно быть, это последствия вашей комы, – произнесла та, улыбнувшись, – давайте я сделаю вам перевязку, а вы сможете задать мне любые вопросы. Я постараюсь ответить на все!       Казалось, что ей можно доверять. Да и выхода особого не было: она единственный человек, которого сейчас видит Ренгоку, и с которым может поговорить.       Его аккуратно посадили, заставив опираться позвоночником об спинку кровати. Пуговицы больничной рубашки были расстегнуты, и он смог увидеть, что грудь была перебинтована. Еще и пока менял положение ощутил острую боль.       – Как я здесь оказался?       – Вас перенесли сюда после боя с Третьей Высшей Луной у поезда Бесконечного, – руки аккуратно разбинтовывали бинты. Чем дальше они шли, тем кровавей становились, – ох, у вас успела открыться рана? Вы делали резкие движения?       – Бой с Третьей Луной? Бесконечный?... – он напрягал свою память изо всех сил. Не мог вспомнить совсем. Помнил только то, как укладывался спать в теплую и мягкую постель вместе с любимым человеком.       – Вы и это позабыли? – она вновь изумилась. Выглядит так, словно Кеджуро забыл не просто какую-то там Луну и какой-то там Бесконечный, а свое имя и дату рождения! – Вас отправили на задание в поезд Бесконечный, в котором регулярно наблюдалось исчезновение пассажиров. – руки достали из корзинки какой-то бутылек, ватку и бинты. Ватка смочилась, начав проходить прямо по почти затянувшимся огромным ранам. Точно шрам останется. Ай! Щиплет… – Там к вам присоединились трое юношей: Иноске Хашибира, Агацума Зенитсу, Камадо Танджиро с его сестрой-демоном Камадо Незуко. Вместе вы смогли одолеть несколько демонов и Первую Низшую Луну, после чего поезд потерпел крушение. – Обработав раны, та начала забинтовывать грудь уже чистыми бинтами, видимо, чем-то тоже уже пропитанными, – Вы смогли спасти все две сотни человек. Это похвально. – Поезд, демоны… Янтарный глазок глупо хлопал ресничками. Совсем ничего не понимает. Словно проспал всю свою жизнь где-то на окраинах своего воображения и фантазий, и теперь ему рассказывает посторонний человек об реальности, что отличается от сна всем, чем только можно. – Однако, объявился демон Третьей Высшей Луны. Он оказался вам не по силам. В бою вы потеряли глаз и потерпели серьезное ранение в области грудной клетки. Рука демона проткнула вашу грудь, прямо здесь, – пальчик ткнул в место, которое она только-только забинтовала, – насквозь. Поразительно, что вы смогли выжить с такой раной. Все эти две недели я думала, что в какой-то из дней, зайдя к вам на перевязку, я перестану чувствовать ваш пульс. – Она подняла на меня лицо, улыбнувшись довольно милой и приятной улыбкой, – хорошо, что этого удалось избежать, Ренгоку-сан.       Она напоминала мне Богиню. Сидела рядом со мной каждый день, борясь за мою жизнь. Я и сам улыбнулся. Воображение дорисовало ей ангельский нимб, белесые чистые крылья. Наверняка она смогла спасти множество жизней, не только мою. Я представлял, как вокруг ее маленьких ножек столпились умирающие люди, в надежде протягивая руки к ней. Она отвечала с легкой улыбкой, готовая помочь им. Им, но не себе самой.       Она неспешно поднялась с кровати, забирая корзиночку с тумбочки.       – Ваши родные будут рады, когда узнают, что вы живы. Я сообщу им об этом немедленно.       – Хорошо, – ответил, не задумываясь.       Девушка упорхнула за дверь, оставляя Кеджуро в тишине и одиночестве.       Мысли тяготили. Демоны? Кто это? Почему я их не помню совсем? Третья Высшая Луна, что почти что убила? А что случилось потом? Почему она не убила? Что ей помешало? Как она выглядела? Что был за бой?.. А родные? Родные-то кто? Было много вопросов, но ответы он найти не мог. Грудная клетка с беспокойством сжималась. Он чувствовал себя так, словно маленький котенок, попавший из родного дома в чужой. Все совершенно другое: странные двери, которые открываются не вперед и назад, а в стороны. Непонятные деревья с аметистовыми лепестками. И что самое странное – это все, абсолютно все, выглядело до мурашек знакомо!       Хотелось пойти вслед за таинственной особой, задать больше вопросов, в надежде, что хотя бы она знает ответы. Но грудь болела так неприятно и ноюще, что любое лишнее действие отдавало спазмом. Непривычно видеть мир лишь одним глазом. Почему сознание так отчаянно отказывается вспоминать? Он же помнил, как еще вечером он с другим парнем стоял у плиты, готовил ужин и смеялся с забавных шуток! Парень, что стоял рядом, корчил забавные рожицы, утверждая, что ничего он не шутит и абсолютно серьезен, а еще отскакивал и айкал, стоило каплям нагретого масла «напасть» на него. Защищался с помощью полотенца, которым обматывал руку, да и шел в ответную атаку. А потом кричал с новой силой, когда капли попадали на лицо и оголенные ноги. Они весело проводили вечер за вкусным ужином, укладываясь спать вместе в одну кровать и в обнимку. Чувствовал приятное тепло, дарящее ему тело, лежащее напротив. Засыпал, улыбаясь. А потом он словно правда очнулся ото сна. От веселого, теплого и приятного сна. Сна, в который хотел бы вернуться.       Неожиданно, в дверь постучали. Хотя, можно ли назвать это дверью? Они медленно приоткрылись, и выглянула маленькая мордашка. Глазки были красненькие, на щеках отчетливо проглядывались влажные следы слез. Взгляды столкнулись. Смотрели друг на друга, ничего не говоря. Мальчик расширил свои глазки. Двери резко отодвинулись в сторону, и он забежал, подбегая к еще сидящему Кеджуро и ставя руки на постель рядом, сжимая простынь.       – Аники! Бог мой, ты очнулся! Ани…Ки.. – голос затихал, переходя в плач. Мальчик расплакался с новой силой, все сильнее сжимая простынь. Кеджуро смотрел на него удивленно. И резко, его передернуло. Это же его младший брат! Сенджуро Ренгоку! Вспомнил! Вспомнил!... На губы налегла улыбка. Он протянул руки к мальчику, и тот, словно ждал именно этого, накинулся с объятьями. Они сидели, крепко обнимаясь, так, словно не виделись вечность. Со стороны Сенджуро слышались всхлипы, его слабенькие ручонки крепко обнимали, сжимая ткань больничной рубашки. В дверях показалась вторая персона. Высокий мужчина, одетый в юкату. На его подбородке проглядывалась щетина. Он скрестил руки на груди, смотря за сыновьями. Потом, на его лице появилась мягкая улыбка. С нее у Кеджуро побежали мурашки. Такая знакомая улыбка. Как давно не видел ее?... Сколько лет прошло с того последнего раза, как он улыбался?...       – Отец…       – Я рад, что ты жив, Кеджуро.       Не успел он сказать большего, как в палату ворвался мальчик в клетчатом хаори. Он учащенно дышал, не веря своим глазам.       – Ренгоку-сан!!!       Подбежал, все еще смотря так, словно это не правда. Словно ему кажется. Глаза его слезились. По щеке скатилась слеза.       – Я…. Ренгоку-сан… Как вы себя.. Чувствуете?       Видя этого юношу, вновь всплывал образ. Похожий. Вспоминался запах свежей выпечки. Юноша, с такими добрыми глазами и теплой улыбкой. Его любимая толстовка, что по цвету и узору была схожа с хаори этого мальчика сейчас. Он приносил горячий чай, ставя на стол и с теплой улыбкой произнося,       «Это вам, Ренгоку-сан.»       Его щеки покрывались легким румянцем. Я отвечал,       «Благодарю, мальчик мой!»       Он улыбался, и убегал обратно за прилавок. Интересно, от него все так же, по-прежнему пахнет этой приятной выпечкой?       – Брат, я пошлю ворона Узуй-сану… Он очень волновался.       Знакомая фамилия. Сразу посмотрел на мальчика.       – Узуй-сан?       – Аники? Ты его не помнишь? – Удивленно и одновременно испуганно произнес Сенджуро. – Это же твой лучший друг! Вы так много времени проводили вместе! А еще ты ночевал у него частенько! И!..И!..       – Сенджуро, – прервала его объявившаяся в дверях Кочо. Она улыбнулась, подойдя и погладив мальчишку по его светлой макушке, – У твоего брата небольшая амнезия. Ему нужно время, чтобы оправиться и все вспомнить.       – Ох.. Хорошо! Поправляйся, аники! Я зайду к тебе позже!       Мальчишка, точная копия меня, убежала за ручку с отцом. Кочо одарила нас с Танджиро улыбкой, и только открыла рот, желая произнести нечто таинственное, загадочное, как из другой комнаты послышался девичий крик.       – Кочо-сан!!       – Иду!~       Слова так и не были произнесены. Она вышла из палаты, оставив одних. Наедине. Пламенный опустил глаза вниз, смотря, как юноша еле держится, чтобы не заплакать с новой силой. Аккуратные черты лица, добрые и взволнованные глаза. Да ему ведь не больше 16 лет! Еще ребенок совсем.       – Танджиро, – делая небольшую паузу, Кеджуро аккуратно попытался отодвинуться в сторону. Грудь ныла с новой силой. Мальчик удивленно смотрел на попытку передвинуться. Ренгоку, уже сидя ближе к краю, вздохнул. Ладошкой похлопал рядом, улыбнувшись. – Можешь рассказать мне про Узуя?       – Узуй-сана? – Камадо похлопал своими большими глазками. Все же, он сел рядом, кладя руки по бокам от себя, – Честно сказать, я про него мало что знаю. Он мужчина ростом под метр девяносто примерно, возраст.. Наверное, ближе к 20 и меньше 25. Ахм… Он Хашира Звука! Еще печется из-за своей внешности!       Единственное, что делал Танджиро – это пересказывал его внешность. Про него самого не сказал практически ничего. Зачем-то, упомянул и его запах… Странный рисунок под глазом, который он рисовал своими усилиями каждый раз. Накрашенные в два цвета ногти. Рубиновые глаза, светлые пепельные волосы. Очень… знакомый образ. Я хочу встретить его в живую.       Восстановление шло своим чередом. Рана затягивалась, все меньше открывалась. Но уродливого шрама, что покрывал грудную клетку тянущимися кривыми линиями, было уже не избежать. Кеджуро все больше вспоминал про этот, как он любит выражаться в собственных мыслях, «мир». Эти красивые деревья с нежно-фиолетовыми лепестками – глициния, странные двери – седзи. Когда он произнес слово «двери», на него непонимающе посмотрели, словно впервые слышат такое слово. Так, в принципе, и было.       Изо дня в день пихали в него противные лекарства. Рот сводило из-за этого противного вкуса, но жаловаться не смел. В отличии от светловолосового юноши, с рассказов от Танджиро.       Поднялся на ноги совсем недавно. Выходил на небольшие прогулки, привыкая к ослепшему глазу. Память медленно возвращалась обратно. Вспомнил, кто такие демоны. Вспомнил про истребителей, столпов. Недавно вернулся с задания Тенген. Он все твердил, какие унылые демоны были так далеко отсюда, еще и пообещав, что когда тело Кеджуро окрепнет, то обязательно заберет к себе выпить и отпраздновать восстановление. От его яркой и блистательной улыбки кровь стыла в жилах. Становилось тепло. Он помнил эту улыбку. Хотелось прикоснуться к его мускулистым, сильным рукам. Очертить выпирающие венки. Касаться его прекрасного ухоженного лица. Трогать, наверняка, мягкие волосы. Хотелось говорить с ним. Узнавать из его жизни все больше и больше. И сам Ренгоку не понимал от себя такой реакции.       В образе этого парня, Кеджуро узнал главного героя своего сна. Того, кто его спас. Принял, полюбил. С которым смеялся, узнавал новое. С ним никогда не было скучно. Неужели этот образ Тенгена из сна был составлен на образе Тенгена из реальности? Столь привлекательный. Он дарил тепло своими касаниями. Он прожил счастливые пару месяцев прежде, чем проснуться. Прежде, чем окунуться в ноющую реальность. Воспоминание провала на задании. Пускай защитил все две сотни пассажиров, все равно не смог одолеть луну. Недостаточно силен. Да и сейчас утерял какую-то часть своей силы. Жить только с одним глазом было непривычно. Но приходилось привыкать. Другого не оставалось. За весь этот месяц лежания на постели, тело забывало про те тренировки, через которые он проходил. Нужно поддержать форму. Возвращаться к заданиям, налаживать жизнь.       – «Кеджуро!»       Пламенный замер, оборачиваясь. Кто его окликнул? Янтарный глаз осматривал улицу. Дома, не заинтересованные в нем люди, что трудились и занимались своими делами. Красивые цветущие растения. Не похоже, чтобы кто-то его окликнул. Прячется? Пожимая плечами, развернулся обратно. Тихонько стал мычать мелодию, смотря перед собой. Моргнул.       – «Кеджуро, слышишь меня?!»       Перед лицом всплыл образ. Чей-то смутно знакомый темный образ. Он смотрел прямо в глаза, держа руками за плечи. Его лицо передавало волнение.       Глаз расширился. Отпрянул от человека, падая наземь. Копчик неприятно заныл, но он не придал этому внимания. Поднял взгляд. От образа не осталось и следа. Это какой-то призрак? Что происходит?...

***

      – Кеджуро!! Ты слышишь меня?! Ну же, открой глаза! Унылая шутка, между прочим!! Я не посмеялся! Ни капли!!!       Тенген надвисал над не приходящем в себя Кеджуро. Тряс его плечи, хлопал по щекам и все просил очнуться. Стоящий в комнате Шинадзугава нервно потирал запястья. Друг в первую очередь рассказал шравмированному, а потом уже, видя, какая ситуация, вызвал скорую. Она должна будет приехать с минуты на минуту, но ее все нету. Ренгоку не приходит в себя уже как час. Как его только не пытались будить: трясли, целовали, холодной водой обливали, пытались поднять самостоятельно, раскрывали ему веки, угрожали трахнуть. Ничего не помогало.       – Где эта гребанная скорая, когда она так нужна?!       – Тенген, блять, успокойся! – наконец вмешался Шинадзугава, подходя и кладя руку на плечо друга, сжимая его. – Своими ебучими криками ты его не разбудишь! Уже проверили!       Узуй замер. Замер, прямо над телом возлюбленного, что никак не приходит в себя. Спина начала мелко дрожать. Тенген чувствовал себя беспомощным, бесполезным. Прямо сейчас Ренгоку, которого он так полюбил, не просыпается. А единственное, что может сейчас сам белобрысый – сидеть и дожидаться скорой помощи. Как же его раздражало собственное бессилие. Хотелось метать и рвать все вокруг. Готов вывернуться в цифру восемь, лишь бы любимый проснулся. Открыл свои прекрасные янтарные глазки, обнял и сказал, что все хорошо.       Это напоминало сюжет из сказки «Спящая красавица». Красивая, нежная Принцесса, что заснула из-за неизвестных чар Злой Колдуньи. Яркий и Прекрасный Принц На Белом Коне, что разбудит любимую сладостным поцелуем. Только здесь не помогал ни один поцелуй. Заснувшей красавицей, что попала под чары Колдуньи, оказался Ренгоку; Прекрасным Принцем был Узуй, правда, без Чудесного Коня; Злобной Чародейкой оказалась сама жизнь. Почему так все произошло? Что же случилось? Мой Ренгоку, ты неважно себя чувствовал? Почему ты не рассказывал? Может, это удалось бы избежать, будь Тенген более внимателен к своему Пламенному Котенку? Будет ли тут такой же счастливый финал? Сможет ли Кеджуро открыть свои глаза, сойтись в изумительном поцелуе, что заставит табун мурашек бегать по спинам обоих? Смогут ли они жить долго и счастливо, прямо как в конце этой сказки?       Шинадзугава, с тяжелым вздохом, сел рядом. Поглаживающими движениями проходил вдоль спины, смотря на друга с сочувствием.       – Тенген. Мы его не разбудим, если будем выходить из себя и все больше кричать. Давай дождемся скорой. Они лучше разбираются в этом деле, и уверен, что смогут помочь.       – Да..Ты прав. Извини.       Время, в ожидании скорой помощи, тянулось неизмеримо медленно. В комнате было оглушающе тихо. Настолько, что хотелось вырвать собственные уши.       Тенген сидел рядом с Кеджуро, но сердцебиения не слышал. Настолько тихое? Или, вовсе нету? Нет. Нет, нет, нет. Накручивает сам себя. Все хорошо. Его пламенный друг просто не выспался за эту ночь. Лежит и отсыпается. Потом откроет глазки, скажет «С добрым утром!», они оба посмеются с осознания, что уже далеко не утро, и пойдут вместе в ванную. Узуй бы не отлипал от него, все целовал и говорил, как сильно любит. Звучит, как бред. Ренгоку не мог просто спать. Это совсем не похоже на простой сон из-за недосыпа.       Малиновые глаза смотрели на настенные часы. Маленькая стрелка делала медленные обороты. Появлялось сравнение с песочными часами, когда сидишь и смотришь, как песчинка за песчинкой падают вниз. Определенно, затягивающее зрелище, но явно не в такой ситуации.       Послышался раздражающий, приближающийся звук. Тенген его никогда не любил. Всегда бесила эта мигалка. Такой неприятный звон издает, что барабанные перепонки трещали по швам. Но сейчас это было спасением. Никогда не радовался приближению скорой так сильно, как сейчас.