анекдоты и акитои

— Это нихуя не смешно. Глаза округляются и Тойя с удивлением смотрит на Шинономе, впиваясь взглядом в глаза напротив. Акито трясется от ненависти, раздирающей его органы изнутри. Она вот вот вырвется наружу фонтаном из слез и криков, уничтожая на своем пути даже самых стойких, вроде Шинономе который напрягался так сильно, лишь бы не завопить уже сейчас. Дышать тяжело, окна занавешены, а тусклая лампа где-то в углу не способна гореть так ярко, чтобы Аояги смог заметить влажный блеск в уголке зеленых глаз. Тойя лишь насторожился, застегивая брюки. — О чем ты? Голос настолько спокойный, что Акито дрожит еще сильнее, поджимая губы. — Обо всем. — Акито рыщет слабой рукой в ворохе одеял и свирепо дышит. На запястьях помимо следов от ремня, буквально несколько минут назад стягивающего руки, выступают вены. Голос с хрипом прорывается сквозь ком в горле. — Тебе самому не надоело каждый раз подъебывать меня на каждом шагу? Тебе реально кажется что это пиздецки смешно? Повисает неловкая пауза. Воздух словно напитан спиртом, он жжется в ноздрях, отдавая в затылок неприятным дурманом. Тойя задумывался о том, что все его глупые шутки складывались не в самую приятную картинку, но он и представить не мог как сильно это заденет вспыльчивого юношу. По правде говоря он совершенно не хотел делать ему больно, он лишь искал лазейки в общении с партнером, но от недостатка собственного опыта постоянно лажал, наступая на одни и те-же грабли снова и снова, пока наконец у него на лбу не выросла здоровенная шишка. Этой шишкой и была обида Шинономе, и о черт, это вызывает огромное чувство вины. Аояги как-будто бьют по виску стальным молоточком в одном и том же четком ритме. До него доходит как же сильно он ошибся, когда думал что очередной анекдот в постели сойдет ему с рук. Глаза наливаются красным и он судорожно моргает, хлопая мокрыми ресницами. По телу пробегает судорога, зависая где-то в районе колен. Страх сковывает каждую мышцу его тела, сосуды словно лопаются от напряжения все сразу а вены связываются в один большой узел, не давая крови подступить к теперь абсолютно белым щекам. Тойя прочищает горло и поднимает глаза на Акито, стараясь не пропустить любой эмоции на хорошеньком личике партнера. — Нет. Тишину разрезает хриплый стыдливый шепот Аояги, который сминает в ладонях хлопковый пододеяльник, опустив голову. — Прости. Я знаю что это было не к месту. Кровать скрипит, а Шинономе вскакивает принимаясь собирать свои же раскиданные по полу вещи. Он то нагибается вниз, то подскакивает, злобно расхаживая по комнате, погруженной в полумрак. — Прости, Акито. Мне правда жаль, очень. В каждом слове звенит грызущая кору мозга совесть, впиваясь острыми клыками в каждую букву. Теперь звенит и стакан, летящий прямо на ламинат. Шинономе, совершенно босой и почти что голый совершенно невозмутимо ступает по стеклу. Он не корчится от боли пронзающей его тело от кончиков пальцев до самого затылка и что важнее всего, шепчет под нос что-то жутко знакомое. Что-то такое, что Тойя явно слышал раньше. — Я не понимаю тебя. Наконец-то Аояги разбирает слова, словно плевок вылетающие изо рта оскорбленного парня. Такой взъерошенный и наэлектризованный как шаровая молния он смотрелся просто страшно красиво. Разве что коснуться или сказать что-то было нельзя - разнесет в щепки. Никогда еще воздух в комнате не был настолько густым. — Акито, я просто…— Шинономе громко вздыхает, падая на мятые простыни. Он забирается прямо с ногами, пачкая окровавленными ступнями одеяло. Пятна моментально впитываются, а из грубо стертой от частных тренировок кожи торчит пару осколков мутного стекла. Тойя зависает. Его собственный парень сейчас выглядит как подбитый орел, в гневе ищущий спасения для своей души. Акито впивается взглядом в темные глаза напротив и буквально затягивает Аояги как черная дыра, придвигаясь все ближе. Они почти сталкиваются носами, как Акито выделывает маневр, стараясь дотянуться до губ Тойи, который явно не против. Их разделяет всего несколько несчастных сантиметров вязкого как мед воздуха. Он клеит волосы ко лбу, сворачивается в капли пота и солеными дорожками струится до подборка. Шинономе ужасно близко, чуть ли не прижимается пересохшими губами к нежным губам напротив, но что-то необъяснимое крепко держит руки за спиной. Он выдыхает, томным шепотом бормоча то, ради чего Тойя готов был умереть. — Я даю тебе последний шанс отыграться. *** Пальцы зарываются в волосы, ногти врезаются в кожу царапая и сдирая ее маленькими частицами. Едва только оторвавшись от губ партнера Акито снова тонет с головой в очередном душащем поцелуе. Рядом с Аояги воздуха не хватало никогда, даже если это была банальная бытовая перепалка. Каждый сантиметр тела Шинономе пылал, как-будто его облили керосином, а затем чиркнули спичкой в паре сантиметров от тела. А как может быть иначе, когда Тойя выглядит так чертовски хорошо? Его руки связаны первой попавшейся под руку тряпкой, чтобы отбывающий свое наказание в одной постели с Акито Аояги не забывал, что сегодня они играют по правилам Шинономе. Кончил - проиграл. Четко оговоренное правило сегодняшней исправительной практики. Акито, сидевший на бедрах лежащего напряженной стрункой Тойи, мучал партнера очередным жадным поцелуем. Он прикусывал кожу губ, то и дело оставляя кровоточащие раны, врывался в рот и хозяйничал до того умело, что Аояги распахивал глаза в изумлении, чувствуя как Шинономе прикусывает язык передними зубами, прижимает к нëбу своим и давит как можно сильнее, придавливая чужую голову к изголовью кровати. Лучший способ преподать урок тому, кто имел смелость из раза в раз шутить все глупее - измучать рот этого ублюдка. В очередной раз проходясь языком по ровному ряду зубов, Акито притирается бедрами к паху Тойи, заставляя партнера в экстазе мычать, создавая еще большее трение в ответ. Шинономе мягко ласкает одетый хлопком белья член Аояги, что жутко горячо контрастирует с грубыми укусами в опухшие губы. В глазах темнеет с каждым движением, а Акито думает лишь о том, как долго сможет продержаться терпеливый Аояги? Шинономе отрывается от лица партнера и с обожанием смотрит на спокойные глаза, блестящие искрами и игривым пламенем возбуждения. Смотреть и не трогать - тяжело, но что еще сложнее - так это трогать, не имея возможности довести до пика. Мысль о том, что Акито сегодня нужно самому решать что и как бьет как молния в самую рыжую макушку, после чего Шинономе, усмехнувшись, укладывает темные от загара пальцы на чужой пах, принимаясь активнее массировать его через ткань. Аояги захлебывается в собственном животном кайфе, дрожа и в очередной раз про себя ругаясь о том “как же Акито хорош блять, как же он хорош”. Шинономе сползает с ослабших ног партнера и хватается за резинку белья. Он тянет в низ и уже через несколько секунд обнажает эрекцию Тойи. Парень не может скрыть того, что любуется таким Аояги - слабым и довольным, ждущим активных действий со стороны любимого. Не часто им удается поймать это настроение одновременно, но именно сегодня Акито готов был оказаться ведущим в этой игре. Шинономе по прежнему любит это положение, любит так же сильно как и валяться в ногах у своего “однодневного хозяина”. Акито поглаживает напряженную горячую плоть, спускается как можно ниже, обдавая кожу горячим дыханием. Он вдыхает и чувствует запах любимого человека,обгоревших дров, жжëной бумаги и крепкого кофе. Шинономе окольцовывает член и упирается носом в бедро. Зажмурив глаза он чувствует партнера максимально, вся его сущность нуждается в этом запахе, жаре и чувстве, что ты любим и важен, нуждается так сильно, что посылает требования одно за другим, отдаваясь эхом в бешеном стуке сердца. Оно отчеканивает десятки ударов за пару секунд, что точно не является нормой, но Акито это точно не волнует. Он отрывает губы от внутренней стороны обнаженного бедра, ведет языком выше и выше, пока не возвращается к паху. Шинономе наклоняет голову, широким языком проводя по шершавой коже.Парень причмокивает вздувшимися от поцелуев губами, доходит до головки и бережно вбирает ее за щеку, растягивая свой рот тем самым. Он опускается ниже, нащупывая умелым ртом все новую и новую плоть. Пожалуй раз двадцать он точно отсасывал Аояги на этой самой кровати и еще большее количество где-то там, где подобные непотребства точно не приветствуются. Воспоминания о извращенных практиках в автобусе, общественных туалетах, кулисах и тренировочных залах снова встряхивают более менее угомонившегося Акито, который с новой силой глотает раскаленный член, вбирая его до самого основания. Парень чувствует жесткие лобковые волосы партнера кончиком носа и прислушивается к его хриплым стонам. Он чувствует экстаз другого раскаленными щеками, носом, кончиками пальцев которые морозило так, что даже альпинисты не смогли бы описать это чувство. Постепенно появляется темп, четкий, хоть и медленный, но точно выстроенный профессионалом. Почти доходя до основания Шинономе отрывается, щуря слезящиеся глаза. Тойя не может сдержать вскриков, каждый из которых Акито внимательно отслеживал, высчитывая точное количество в своей затуманенной головушке. Аояги понимает, что не протянет, если партнер ускорится, и мысленно умоляет Шинономе о пощаде. Удовольствие накрывает с головой, заставляя затылок гудеть, а щеки наливаться постыдной краснотой. Темп растет вместе с желанием Тойи закончить. Акито знает как он хорош, а потому искренне наслаждается тем, что имеет полное право хвастаться умениями наедине с Аояги. Счастьем и любовью можно назвать те отношения, в которых легкие прикусывания во время минета не недостаток, а самая сладкая его часть. Шинономе ускоряется снова и снова заставляя бедного Аояги мучаться под жестокими ласками. Парень корчится и закрыв глаза кричит имя партнера во всю глотку, все время повторяя одно и то же - “ Я близко “. Буквально через несколько мгновений все мешается в одну кашу, сначала сливаясь в пятна, потом формируя собой непонятную мазню и наконец, заставляя Аояги ослепнуть буквально на несколько секунд. Последнее что видит Тойя сквозь искры и мазки: взъерошенные рыжие волосы, прищуренные зеленые глаза, да насмешливую ухмылку, тянущуюся почти до левого уха. Аояги теряет сознание сразу после оргазма с обрывками мыслей о том, что шутить он теперь точно не будет.