Под защитой Борделя

Автоматные очереди ещё раздавались где-то там вдали. Под ногами хрустели пустые гильзы от пуль. Твердыми шагами он шел вперёд, по залитому кровью полу, который был усеян трупами тех, кто неосмотрительно перешёл ему дорогу. Они посчитали его слабым и недостойным власти. Намджун доказал, что они заблуждались, ценой этого были их жизни. Но он был недоволен. Запрокинув голову назад и сжав кулаки до крови, Джун закричал от бессилия и безысходности. Успокаивало только то, что прогресс был, пусть и не большой, но он был. Немного успокоившись, он подозвал к себе Чонгука и Тэхена. Выдернув пустую обойму из беретты, он посмотрел им в глаза. — Найдите Чимина! — твердый приказ, которому невозможно не подчиниться. — Он здесь. Заберите его домой. Это длится уже много лет. Он не может себя простить за то, что тогда, когда он был ещё подростком, не смог защитить свою семью. В их дом ворвались те, кто был сильнее, они считали, что сила дает им право быть главными. Приставив пушку к голове отца Джуна, они её прострелили. Следом была убита и мать. Намджун вернулся домой засветло, накануне вечером поругавшись с отцом, он сбежал из дома. Пойдя против воли своего отца, провел всю ночь на запрещённых гонках. А вернувшись, он нашёл трупы родителей. Братьев он нашёл не всех. Одно радовало: их трупов он тоже не нашёл. Тела его родителей лежали во дворе, как предупреждение, а дом полыхал ярким пламенем. Пожарные позже сообщат, что в доме, кроме престарелого дворецкого, никого не было. Только его тело они нашли. Чего стоило тогда Намджуну не сорваться, одному богу известно. Легкое похлопывание по плечу привело его в чувство. Друг семьи, а может, шестëрка отца — детектив СуОн. — Держись, сынок, мы найдем твоих братьев. Но Джун уже тогда знал, что полиция бессильна. А еще позже узнает об участии детектива во всем, что произошло. Ослабевшие ноги его приведут к домику на дереве, что так любили они с братьями. Там то он и найдет Тэхёна и Чонгука: уставших, испуганных и крепко жмущихся друг к другу. Тот день высечен на задворках памяти, словно слова прощания на могильных плитах. Тогда он в последний раз плакал. Ким Намджун быстро заработал себе имя безжалостного и жестокого главы семьи. Он умело подгибал под себя мелкие группировки, тем самым расширяя свое влияние. И тенью за ним всегда следовали Тэ и Гук: словно цепные псы брата, они научились рвать падаль на куски. Это была не месть за родителей, любви и ласки они от них не видели. У них была одна лишь цель — найти остальных, собрать семью вместе. И вот сейчас когда казалось, что он нашел их всех, спустя столько лет нашел, ниточка, которая вела к этому притону, опять ускользнула. От бессилия и злости он заорал во всю глотку, словно раненый зверь перед последним броском. Чимин — это имя успокаивало его бешенство. Хоть и не всё так получилось, как он рассчитывал, но хоть одного он отыскал. По тем крупицам информации, что удалось выбить из оставшихся в живых, других его братьев здесь не было. Но ускользнувшая надежда вспыхнула новыми огнями. Имя Джина всплыло неожиданно в предсмертном рыдании того, кому он сейчас наступал на горло. Париж. Далеко, но там старший. Где остальные — пока неизвестно. Но он найдет всех, а когда найдет — утопит этот город в крови. А пока его руки связаны. Ему кажется, что он вообще не двигается с места. Но сомнения уходят прочь, когда он видет Чонгука, выносящего Чимина на своих руках. Израненный, обессиленный, но живой. Его младший брат живой. Забирая его из рук Гука и прижимая к себе, он шепчет ему на ухо. — Я нашел тебя, частичка моей души. И найду остальных, я тебе клянусь, — он не чувствовал как по щекам текли слёзы. — Они мне все ответят за вашу боль. *** Париж их встретил холодной промозглой погодой, словно ледяные руки самой смерти касались израненной души. Холодно. Ему не нравился Париж, это не дом. Он шел в полураспахнутом пальто, позволяя проклятому ветру играть с его волосами, а сзади словно тени безмолвно скользили за ним Тэхен и Чонгук. Двойняшки, непохожие, но в тоже время словно одинаковые, неразличимые. Дышали в унисон, продолжали мысли друг друга и понимали Намджуна с полуслова, как продолжение его самого. Недовольство не покидало Кима, как и злость, что заставляла сжимать руки в кулаки. Здесь он чужой, но здесь есть тот, кто нужен ему. Кортеж стоял и уже ожидал, перед ним пресмыкались, словно падальщики ожидающие подачки или смерти — жертвы. Злость придавала сил не обращать внимание и двигаться вперёд. Словно пёс, вышедший на след, он шёл за тем, что принадлежит ему и что у него отняли. Машина медленно двигалась вперёд к дверям ночного бойцовского клуба. По последней информации, именно здесь в последний раз видели старшего. Клуб его встретил тошнотворным ароматом крови и табака. Приглашения было достать нелегко, ведь необходимо было сделать вид, что он в этом не заинтересован. Но честно, он ожидал большего. Ему, как VIP-персоне, предоставили много выпивки и дешëвых проституток, на которых противно было смотреть, не то что трахать. Одним словом, ничтожества, готовые продать не только себя за дозу, но и душу. Устроившись на скрипучем кожаном диване, он взял в руки виски, делая вид, что пьет. Расслабленная и непринужденная поза, так, как будто он получает неописуемое удовольствие от происходящего. Только внутри он был далеко не расслаблен, каждая его клеточка была на взводе. Чонгук и Тэхен испарились, никто из присутствующих и не заметил этого. Они знали, что делать и как, Намджуну оставалось только ждать. Джуну уже настоебенило смотреть на это кровавое месиво на арене, по его подсчетам прошло уже около часа. Тэхён тенью скользнул за его спину. — Мы нашли, — и обычно стальной голос дрогнул. — Его выведут на арену следующим. Джун, послушай. — Исчезните, сходите за коктейлями. — Девицы упорхнули быстрее, чем их попросили это сделать. — Говори! — Ему не дадут выиграть. Он слаб и болен, по крайней мере, мне так показалось. А по тому, что я услышал, из него хотят сделать кусок мяса, так как прошлый бой он выиграл. Сумма, которую поставили на его проигрыш, огромна. — Чонгук? — Готовит путь отступления. Звук затвора совпал с гонгом. Появление Сокджина совпало с выстрелами. Трех выстрелов было достаточно для паники. С визгом уползающие от него люди, которые недавно пресмыкались перед ним. Намджун шел прямо, переступая через людей. Дверь клетки для него распахнулись. Он подошел к брату, молча прижал его к себе. Роняя скупую слезу безмолвно говоря: «Прости. Прости, что так долго искал тебя. Прости, я задержался. Ещё много невысказанных прости.» Объятия становились жёстче, крепче. Брата, которого с таким трудом нашёл, хотелось спрятать. — Спасибо, что нашел, — тихий голос привел Намджуна в чувства. Покидая Париж, Джун понимал, что сюда он больше не вернётся. Сокджин под присмотром телохранителей летел в Сеул на частном самолёте. Намджун откинулся на кресло, прикрывая глаза. Как же он, блять, устал, сколько ночей уже толком не спит, не помнит. Только Чонгук ходит, рычит на него и уговаривает отдохнуть. Но разве он может! Нет! Не сейчас, когда Джин сказал, где искать Хосока и Юнги. Визг резины по взлетной полосе разбудил его. Надо же, вырубился. Ругать себя он будет потом, за кажущееся упущеное время, которое бежит слишком быстро. А сейчас Нью-Йорк, встретивший его такой же мерзкой погодой, как и Париж. Как же он не любит мёрзнуть, но сейчас его комфорт ушел на второй план. Усмешка исказила загрубевшие черты лица. — Смотрите, даже небеса, оплакивают тех, кто стал нашим врагом. И как обычно молчаливая поддержка Чонгука и Тэхена. Только ровное, непоколебимое дыхание и взгляд у обоих, полный решимости. Ведь им осталось совсем немного, а потом цепи будут разорваны. Неторопливыми шагами он спускался с трапа, а там его уже ждали. Цепные псы одного из теневых правителей этого большого мегаполиса. Его обещали встретить, вот и встретили сопровождающие. Боятся. И правильно делают. — Вам просили передать, — и низкий поклон, как заведено в Корее. Намджун оценил дань традиции. — Обратно вам дорогу тоже откроют, и просили сильно не шуметь. А так же напомнить, что вы в гостях. — Я это учту это. Что дальше? — Нам велено Вас проводить, но помогать мы не будем. Это не наша война. Поэтому Вас и просят без лишнего шума. Да, здесь он не король, и власти у него здесь нет. Об этом ему завуалировано сказали и намекнули, чтобы братьев своих держал на поводке. Ночной клуб был куда лучше, чем предыдущий, да и пригласительного не надо было. Здесь нужна была только протекция, которую он получил за очень большие деньги. В клуб он входил один, братья растворились в темноте. Намджун шёл к своему месту, вслед за администратором. Такой важный гость был размещен чуть ли не в первых рядах, среди тех, кого здесь явно не должно быть. Джун усмехнулся, увидев лиц из правовой системы этого города. Зажравшаяся власть везде одинаковая: свиньи, что напиваются до потери пульса и сознания, теряя человеческий облик. Власть развращает, а деньги позволят манипулировать теми, кто погряз в этом разврате. Он устал ждать, вальяжной походкой направился к решеткам, куда сейчас выводили тех, кого он так давно искал. А из динамиков разнеслось: — Дамы и Господа, делайте ваши ставки! Впервые на нашем ринге кровные братья, что будут драться до смерти одного из них. Намджун вцепился в решетку дрожащими руками. Узнают или нет. Узнали. Слезы на глазах Хосока. Он дёрнулся, но вовремя остановился. Ему нельзя, не сейчас, когда ставка уже сделана, а напротив стоит брат. Тогда их обоих пристрелят сразу. Красочный бой избиения брата братом, закончился очень быстро. Хосок поддался Юнги, притворившись безчувственным. Даже ощутимые пинки охранников не заставили его выдать того, что он в сознании. Намджун скрипел зубами от злости, прутья решетки впились в его руки. Но он улыбнулся, он ещё отомстит. Братья его поняли без слов, даже не смотря на него. Просто чувствовали, что от них требуется. Он развернулся и направился к чёрному ходу. Мрачные стены и паутина, свисающая со стен, единственная лампочка еле освещала его путь. Комнату, в которой держали его братьев, даже искать не надо было. Перешагнув мертвых охранников, Джун нервно вздохнул. Хлипкий замок был просто выбит одним ударом ноги. Слов приветствия не было, в комнату тенью сразу метнулись Тэ и Гук. Через минуту Чонгук выносил ослабшего Хосока, а Тэхён — Юнги. И также тихо, как они появились, они и ушли. У черного входа их ждал автомобиль, который их сопроводил обратно в аэропорт. Чего стоило принимающей стороне их визит, Намджун не вдавался в подробности. Он просто остался им должен, а долги Ким Намджун всегда сполна возвращает. А сейчас домой. *** В кабинете было тихо, руки Намджуна подрагивали, он не привык к таким эмоциям. Радость, счастье — давно он их не испытывал. И вот, сейчас вся его семья была в одном месте. Но все сидели молча, никто не знал, как начать разговор. — Я хочу крови, — тихий голос Чимина заставил всех повернуться к нему. Он сидел, прижавшись к Тэхену и не отпуская его руку. Врачи хоть его и подлатали, но психика так быстро не восстанавливается, как тело. — Я просто хочу, что бы они жрали свои собственные кишки. Даже Тэхён вздрогнул, а он повидал многое. Но он понимал, что за эти семь лет, что Намджун наращивал власть, остальным четверым было несладко. И лезть в их душу никто не спешил, захотят — сами расскажут. — Малыш, если ты хочешь, я их тебе на блюде преподнесу. Только подожди ещё немного. Я просто хочу, чтобы ваше возвращение они все запомнили надолго. — Джун, скажи пожалуйста, а как давно ты заделался в сутенеры? — Тихо спросил Сокджин, разглядывая символику борделя на бокалах. — В тени борделя можно быть таким незаметным, — за Намджуна ответил Чонгук. — То есть, мы сейчас под защитой борделя?! — хохотнул Юнги, отпивая виски из бокала и тоже разглядывая символику борделя. — Странное название для такого заведения, — сказал Хосок, забирая у Юнги бокал. — Тебе хватит, еще лечение не закончилось. — Это первое, что мне пришло в голову. Ведь всё, о чем я мог думать — это вы. Через месяц, в новогоднюю ночь, когда все жители праздновали и любовались салютами, город просто захлебнулся кровью. Полицейские участки как будто вымерли, денег было заплачено им очень много. Только единицы, что отличались особой честностью, разрывались между местами преступлений. А на краю города, чуть ли не в самой глуши, в элитном борделе с названием «FAMILY» был тихий семейный праздник. Их снова семеро, под одной крышей и они встречали новый год и новую жизнь. Наслаждаясь долгожданной свободой от оков мести.