Все дороги ведут в оперблок

      Новый день меня встретил радостной новостью. К нам на общую хирургию поставили всеми уважаемого и любимого доктора Иванчукова. Это стоило того, чтобы вставать с кровати после бессонной ночи и ехать почти полтора часа на другой конец Москвы.       - Сухова, вы же были у нас в оперблоке на практике, да? Расскажите ребятам, как вам атмосфера хирургии.       Я смотрела на доктора глазами по пять копеек, совершенно не понимая, что мне следует рассказать.       «Сначала больно, потом прекрасно, затем ещё больнее», - подумала я про себя, а затем ответила:       - Завораживающе, Олег Викторович. Когда целый день проводишь рука об руку со смертью, начинаешь замечать жизнь. Все проблемы как-то сразу становятся ничтожными, а радости - ярче самого аленького цветочка.       - Да вы поэт, - похвалил меня Олег Викторович, - думаю, ваша наставница очень вами гордилась, - мужчина сел за свой стол и продолжил рассказ, но мои мысли унесло далеко от общей хирургии. —-       К следующему понедельнику мой конспект уже был готов и дополнен небольшим посланием: «Хорошего Вам дня, Марина Дмитриевна! Оля С.»       Я вновь пришла на пару одной из первых, но на этот раз преподавательница уже была в аудитории. Она показалась мне воодушевленной. Это придало мне уверенности, и поэтому я осмелилась подойти к ней и заговорить.       - Здравствуйте, Марина Дмитриевна! - улыбнулась я заведующей, закатав рукава халата.       Марина перестала что-то писать в блокноте и подняла на меня глаза в немом вопросе. Пару секунд она просто изучала меня, а потом на ее лице появились признаки узнавания.       - Ольга, кажется?       - Да, Ольга Сухова, Ваша практикантка. Очень приятно снова видеть Вас, Марина Дмитриевна. Надеюсь, Вам не очень сильно будет докучать наша группа, - я просто светилась от счастья. Неужели она меня узнала? Она меня запомнила? Значит, я всё-таки чего-то да стою в её глазах.       - Даже не пытайтесь, Сухова, знаю я эти трюки. То, что мы с Вами уже знакомы, никак в учёбе Вам не поможет, - спустила меня с небес на землю преподавательница, а затем посмотрела на часы и добавила, - идите на своё место, занятие начинается.       - Но я не… - попыталась опровергнуть я слова Марины о моих корыстных намерениях.       - Не «но я», а идите, - махнула рукой женщина и вновь уставилась в блокнот.       Я поплелась к своим вещам и села рядом с Даней.       - Что, всё-таки не подружки? - аккуратно спросил друг, боясь меня задеть. Я заметила, что парень грустнее, чем обычно, но не придала этому значения.       - Не знаю… - честно ответила я, - либо тут что-то не чисто, либо я совершенно ничего не понимаю в людях.       Всю лекцию я не поднимала глаз на преподавательницу, лишь записывала под ее диктовку. От моего воздушного утреннего настроения не осталось и следа. Его сменили легкое недоумение и полное непонимание, что делать дальше. Может, я и правда сама выдумала себе ту Марину-хохотушку, которая так глубоко поселилась в моем сердце во время практики? Может, я просто хотела видеть ее такой и не замечала холодного безразличия? В любом случае, сидя на паре и слушая ее голос, я решила, что без боя сдаваться не намерена. В конце концов, что я теряю? Максимум она запишет меня в свой чёрный список и будет мучить на экзамене. Так это мне не страшно, я все равно собиралась выучить предмет. А вот от шанса познакомиться с Николаевой поближе я отказываться не хотела. Поэтому после пары собрала всю волю в кулак и решилась подойти ещё раз.       - Марина Дмитриевна, я написала конспект. Можно сдать? - спросила я женщину, пытаясь завести разговор. Но все мои старания тут же были перечёркнуты одной лишь фразой наставницы:       - Ну и зубрила, - она протягивает руку ко мне, забирает тетрадь и кидает в верхний ящик своего стола, даже не открыв.       - Так значит, Вы та самая Ольга? - скучающим тоном спрашивает меня преподавательница.       - Да, я, - пытаюсь говорить уверенно и спокойно, но если честно, начинаю закипать, - как Вы?       - По Вашей милости, живая, - усмехнулась преподавательница и отвела взгляд в сторону. А мое бездонное терпение начало уже понемногу заканчиваться. Почему она так со мной разговаривает? Я ей вообще-то жизнь спасла, а чувствую себя глупым провинившимся подростком.       - Что ж, прошу прощения, работа у меня такая, - вот и яд из меня полился, добро пожаловать. Я всегда начинаю переходить на сарказм, когда волнуюсь.       - Извинения приняты. А теперь - на выход, - приказала Николаева и махнула рукой в сторону двери.       - Но я к Вам не ради работы подошла. Просто хотела спросить, как Вы себя чувствуете, - проигнорировав последнюю фразу Марины, продолжила я разговор.       - А с чего Вы решили, что имеете на это право?       Знаете, я вот многого ожидала от этой непредсказуемой женщины, но, признаюсь, в этот момент она меня удивила.       - Простите?       - Не прощаю. И раз уж на то пошло, заберите свою писанину, я все равно не собираюсь ее проверять.       Пожалуй, любой на моем месте уже давно бы заткнулся и свалил подобру-поздорову. Но меня поведение женщины совсем не пугало. Наоборот, оно начинало раздражать.       - Да что с вами, Марина Дмитриевна?! - перешла я уже на крик, - я же знаю, что вы не такая! Прекратите строить из себя непробиваемую стерву!       Как сказала, так сразу же и пожалела, что не отношусь к тем, кто бы промолчал.       - Всё сказали? - уставшим взглядом окинула меня преподавательница.       - Вообще-то нет.       - Нет, Вы всё сказали, - безапелляционно отрезала Марина. И я вновь удивилась её выдержке. Другой препод уже давно влепил бы мне пощечину и запретил появляться на лекциях.       - Если не уйдёте Вы, уйду я. И зарубите себе на носу: мы были знакомы всего несколько дней. Вы не можете знать, какая я, - она встала из-за стола, взяла свою сумку и направилась к выходу.       - Вам не удастся меня обидеть. Я чувствую, когда люди врут, - сказала я достаточно громко, чтобы Марина в конце аудитории меня услышала.       - Ах я ещё и лгунья?, - удивилась женщина, - Что ж, на коллоквиум можете не приходить. Сразу на пересдачу.       - Да хоть сразу на вторую, я Вас не боюсь.       - Весьма опрометчиво, Сухова. Я была о Вас лучшего мнения.       Она вышла из помещения и с силой захлопнула дверь.       Что ж а мы стоим друг друга. Две самоуверенные гадюки.       Немного успокоившись, я окинула взглядом пустую аудиторию, и открыла ящик преподавательского стола, чтобы забрать свою тетрадь. Но мое внимание привлёк блокнот, который лежал под моими шедеврами. Коричневого цвета, в кожаном переплёте, с гравировкой M.N. в правом нижнем углу.       Я открыла блокнот на первой странице, пододвинула к себе блок стикеров и взяла карандаш в руку.       «Всё равно не брошу. О. С.» - написала я на стикере и уже готова была приклеить его к странице и закрыть блокнот, но мое внимание задержалось за знакомых символах.       Присмотревшись получше, я поняла, что это песни. Каждая строчка начиналась с заглавной буквы, а над словами были написаны аккорды. Причём, как ни странно, на немецком, но суть я уловила.        «О Горы. Проклятые горы.       Верните же душу мою.       Мне мертвые чужды просторы.       Распята пред вами стою.       О горы. Волшебные горы.       Манили меня вы зачем?       Изрезали счастье, уроды.       Возьмите ж меня насовсем.»       Перевела, как смогла, но смысл вы поняли. Песня была написана четыре года назад: внизу страницы стояла дата.       «Маринка, что ж ты…», - прошептала я в пустоту. Приклеила записку поверх стихотворения, аккуратно закрыла блокнот и убрала обратно в ящик стола. ——       Вечером, как обычно, вместо тёплой постельки и ванны меня понесло в оперблок. Да, я устроилась туда подрабатывать после практики. Забежала в четвёртую операционную к Михаилу Владимировичу, поздоровалась с Антоном и очень удивилась, увидев в роли ассистента Даньку.       - Вавилов! Ты чего это подругу подсиживаешь? Совсем страх потерял? - подошла я к парню и угрожающе улыбнулась.       - Ахаха не ревнуй, пастушка. Меня Антон Александрович позвал на грыжу посмотреть. Операция закончится - убегу.       Я обрадовалась такому раскладу событий. Вдвоём веселее. Накрыла стерильный стол, завязала халат на Михаиле Владимировиче, поменяла капельницу и встала рядом с Даней и Антоном наблюдать за операцией и ждать поручений.       - Так, представляем ситуацию. Пришёл к вам пациент на консультацию. Побледнел не дойдя до стула и бац! В обморок. Аппаратов нет, растворов нет. Ваши действия? - начал нас гонять Антон Александрович по основам первой помощи.       Я обожала этого мужчину. На вид ему было лет 27, но Антону каждый раз удавалось поразить меня своими безграничными познаниями. Казалось, парень знает всё. Он мог в начале операции задать вопрос про значения pH, а в конце уже совершенно свободно рассказывать о механизмах возникновения шока, не забывая при этом следить за качеством анестезии.       - Нашатырем действуем на обонятельные рецепторы, возбуждаем симпатику, пациент оживает, - ответил Даня, а я пошла помогать Михаилу.       - Так. Допустим, Оля побежала за нашатырем. В твоём распоряжении ещё есть две руки и целый мозг. Что будешь делать?       - Хм… - задумался парень.       - Ну смотри. У тебя обморок. Значит, низкое артериальное давление. Значит, мало кислорода поступает к тканям. Собственно поэтому мозг и отключается. В целях экономии. Как будешь увеличивать концентрацию кислорода?       - Окно открою?       - Так, логично, ещё.       - Маску надену кислородную?       - У тебя всего две руки и мозг.       - Понял…       - Ноги поднять, чтоб кровь к голове потекла! - крикнула я из другого конца операционной, открывая стерильный пакет с иглодержателем.       - В точку, Оленька! Учись, Данька! Запоминай! - Антон засмеялся и похлопал парня по спине рукой.       Друг расплылся в широкой улыбке. И даже маска была не в состоянии скрыть его до неприличия довольное лицо.       «Эээээ братан! Нененене! Куда поплыл?! Ты занятой парень! У Антона девушка есть! А ну подобрал челюсть с пола сейчас же!» - я предупреждающе посмотрела на Даню, чтобы он перестал светиться, как самый счастливый человек на планете.       Спустя четыре часа все вышли из операционной, и я увела Даньку переодеваться, разумеется, не упустив возможности подколоть друга:       - Что, на анестезиологов потянуло, великан? Ты же занят, дорогой! Чего так раскраснелся? - я уже в открытую угорала с пацана.       - Кстати об этом, Оль, мы расстались, - грустно сказал друг, стягивая с себя хирургичку.       - Ой, прости, я не знала, - я уже собиралась уходить, но остановилась, - насколько я знаю, у Антона есть какая-то Маша, так что будь по осторожнее. Я так понимаю, на этой неделе мы будем пить?       - Теперь точно будем, - парень поник ещё больше, когда услышал имя девушки.       - Ладно, не раскисай, родной, найдём мы тебе ещё мужичка. Я сегодня до ночи, без меня не пей. Котлетки в холодильнике, макароны на полке, сваришь.       Я подошла к Дане и обняла его.       - Не переживай, великан. Этот твой хахаль просто не знает, какое чудо потерял. Ты замечательный.       - Спасибо, - улыбнулся мне друг, и я убежала обратно к операционным.