I can be lonely with you

— Ой бляя, — раздалось из соседней комнаты, в которой был Хес. — Я уж думал, тебя убили по дороге, на звонки не отвечаешь, сообщения не читаешь. Ну рассказывай, что там у тебя? — спокойно проговорил он, встречая того у порога. — А что это у тебя за букетик, кому, или от кого..? — Тебе, дурачьё, кому же ещё! — Вова помешкался, после чего протянул руки и передал пышный букет в руки Хесу. Он сразу стеснительно улыбнулся и прижал цветы к себе, тщательно рассматривая и любуясь ими. — Я польщён, Вовочка.. Спасибо тебе большое. — промурчал он. Лёша быстро устремился в зал, куда положил букет, ещё раз полюбовавшись на него, а после подошёл к Вове, который всё ещё стоял в коридоре и обнял его. От тёплого соприкосновения к его холодному телу Семенюк содрогнулся, но ответил взаимностью, крепко обняв того в ответ. Прервал их лобзания котёнок, который громко мяукнул снизу и обратил на себя внимание Губанова. — Мне не показалось? — он только что заметил переноску в руках Братишкина и заглянул в неё. Рыжий комочек скрутился в клубочек и уже засыпал, мурча и посапывая. — Божечки, кот! — Лёшка открыл переноску и достал котёнка, подняв его над собой, а потом устроил его у себя на руках. — это что, получается теперь твой котёнок? — Наш. — ответил Вова. Хес широко улыбнулся, это рыжее существо сразу очаровало его. — Как назовём? — бегая взглядом по всему коридору спросил шатен, поглаживая пятнистую спину котенка. — Хм.. Давай оставим это на потом. Лёшка кивнул и вернулся обратно в комнату, он переставил букет в другое место, всё-таки на кровати ему не лучшее место. Он всё ещё не мог поверить, что это всё для него, что Вова теперь для него не враг, и даже не друг. Что он может приласкаться к нему, обнять, зацеловать его до красных отметин, да и вообще всё, что угодно.

***

Вскоре подоспел и Вова, который долго не мог расстегнуть ботинок, а потом всё же сдался и снял его так, с похуизмом откинув к остальной обуви. Безымянный питомец, в свою очередь, бродил по всему дому, изучая новую территорию. Уставше разложившись на кровати, Братишкин скрестил руки за головой, осматривая задумавшегося Лёшу, но разрéзал линию тишины интересующим его вопросом. — Тебе понравило-о-ось? — с неловкостью отрезал он. Было правда важно подтверждение.. Хотя какого ответа Вова ожидает, он понимает, что в любом случае он будет положительным, но чёрт, это так приятно.. Братишкин не умел делать подарки, так как делал их нечасто. Он дарил что-то только очень дорогим людям, это было будто что-то интимное, но таковых, к сожалению, не было, конечно до появления Хеса в его жизни. — Конечно, Вов, ещё спрашиваешь! — с достоинством проговорил Лёша. Вова хихикнул так искренне, с этой бурей эмоций внутри, что из его уст издался громкий, но короткий ик.

***

— Ааа, такой кукусик.. Ой, то есть, милый, да. — случайно вырвалось это слово, оно слишком детское и нежное, что наверное странно звучит от 17-летнего парня. — Что ты сказал? — Лёшка странно улыбнулся. — Кусик.. Ку-ку-кусик.. или как? — он пытался вспомнить, что именно употребил Семенюк для описания их котёнка, который лакал молочко из миски, нелепо, но мило выпачкавшись в белой жидкости, — Куся! Давай назовём рыжего Кусей? — в голове щёлкнуло, что это было бы прекрасным именем для животного, да и очень подходящим. Взгляды с Вовой совпали. — Хе-хе.. а давай.. Куся. интересно звучит.

***

Одна задача уже решена, всё было спокойно. Парни весь вечер зависали перед телевизором, смотря какую-то позорную передачу и угарали с каждого постановочного действия, что происходило там. И не приходило в голову, что это может так затянуть, забавно. Алёша потёр глаза и глянул на электронные часы, которые светились красным в углу. 23:41 — Ща, в душ сгоняю и продолжим. А то я не могу так. Если что, расскажешь потом, что было дальше. — Хес был очень чистоплотным, его ванная всегда была забита всякими масочками и скрабиками, он никогда не упускал ни одного дня для того, чтобы привести себя в чистоту. Даже когда просиживал дома целый день, уже привычка. Он вошёл в ванную и для начала снял с себя чёрное кольцо, которое снимает только в ду́ше, с ним было связано лучшее время в жизни Губанова. Упс.. По вине Лёшиной неаккуратности колечко упало за раковину. Он сразу полез туда, что бы достать его, чуть приотодвинув её. Там лежало не только желанное кольцо, но и что-то непонятное, аккуратно завёрнутое в белую бумажку. Любопытство взяло вверх, и Хес достал вместе с кольцом и это нечто. Развернув, Лёша увидел несколько лезвий. Они явно были использованы, на острых кончиках были чуть заметные следы застывшей крови, которая уже почернела. Что всё это значит?

***

— Объясни пожалуйста, зачем тебе это? — сомнительно произносит Губанов, протягивая бумажку с лезвиями внутри. — Я.. мм.. — мычит Вова, он явно в замешательстве и не знает, что же ответить и как выкрутиться. На самом деле он давно страдает селфхармом, ни один день не обойдётся без нанесения себе алых порезов на руках и ногах. Теперь, когда Лёша у него, он делает это ночью, пока тот спит. Или же уходит в туалет, предварительно спрятав одно из них там. — Вова, я повторяю, зачем тебе лезвия? — А ты как думаешь? — сдаётся Семенюк, виновато опустив взгляд. — Покажи мне руки, пожалуйста. Отказываться и противиться было уже бессмысленно, Братишкин поднял рукава кофты. Запястья и выше них были в порезах и шрамах. Что-то уже зажило и остались только белые следы, а что-то до сих пор отпечатывается красным, но всё это создавало ужасающую картину. — Ёбаный в рот, Вова.. Это что за ужас такой.. Почему ты не рассказал? — Лёша не мог поверить, что Вова сам, умышленно изрезал себе все руки, да там же живого места не видно. По крайней мере, на лицевой части. — Прости, я обещаю.. — сквозь слёзы проговорил блондин. Струйка солёных слез уже потекла по его щеке, Вова был в растерянности. Было стыдно перед Лёшей, очень стыдно. — Я выкину это, а ты, пожалуйста, постарайся не делать так больше, — тяжело выдохнул Хес. — твои ручки уж точно не заслуживают такой участи. — добавил он, идя на кухню, к мусорке. К счастью, она была не заполненная, и не пустая, чтобы наверняка.

***

— Какой же я противный, сука. Так стыдно за самого себя, я не должен был.. — каялся Вова, вытирая своё лицо от слез, которые поступали с бешеной скоростью. — Всё не так, спокойно, пожалуйста. Главное, что сейчас все хорошо, я рядом. Хес пытался изо всех сил успокоить сероглазого, было очень неприятно и грустно смотреть на то, как он плачет. А плачет он горько и громко, утыкаясь Лёше в плечо. Эта вся тема селфхарма была до жути знакомой для Хеса. Настигло какое-то резкое дежавю, как он в 13 лет, стоя на коленях перед мамой умолял, что больше никогда не будет резаться. Она тогда нашла его лезвия точно также, как он нашёл Вовины. Были знакомы все эти чувства, ненависть к себе после этого, суицидальные мысли, которые остались и по сей день.

***

— Нет, я не разочарован в тебе, иначе я был бы полным идиотом. А ранки твои заживут, я помогу. Всё будет хорошо! — подбадривал Лёшка Семенюка. Он в своё время обнимал того, всё ещё вздрагивая от слез, но уже реже. Руки безумно пекло, такое чувство, что их медленно разрезают или нагревают до бешеной температуры. В общем — просто ужасно больно и мучительно, но Вова терпел, терпел, как только мог. Уж так перед Лёшей простыдиться он не мог себе позволить.