Кукла

      — Гэвин, прошу тебя, не надо, — я попытался удержать парня от необдуманных поступков, но кто бы меня слушал.       — Рич, не начинай, ну. Я всё уже решил, — парень решительно стряхнул мою руку со своего плеча, норовя опять схватиться за свою сумку.       — Ну, послушай же меня. Гэвин!       Он в раздражении топнул ногой, разворачиваясь ко мне взъерошенной фурией. Зеленые глазища блестели, как будто он действительно был готов накинуться на меня и отстаивать своё право делать глупости кулаками.       — Ну что «Гэвин»?! Семнадцать лет уже как «Гэвин»! Я уже вполне способен сам решить, что мне делать, как и когда. Или ты думаешь, что раз мы с детства дружим, то я и слушаться должен тебя безоговорочно?       Я устало потёр лоб. Иногда Гэвин Рид был настолько не прошибаем, что, казалось, вообще не умел воспринимать человеческую речь. Чтобы я ему не говорил, какие аргументы не приводил, казалось, он совершенно меня не слышал, настроенный собрать целый ворох собственных ошибок. В любой другой момент я бы и перечить ему не стал, но сейчас решался вопрос его жизни и смерти, как бы пафосно это не звучало, а этот твердолобый упрямец даже слушать меня не хотел!       — Да при чём здесь это? — вспылил я. Гэвин кого угодно мог вывести из себя в считаные минуты. И я, к сожалению, не был исключением. — Я за тебя беспокоюсь. За твоё благополучие, за жизнь в конце концов!       — Да что со мной может случиться?!       Он всегда был очень импульсивным, а сейчас напоминал мне дикого дворового кота, который вцепится мне в глаза, если я подойду к нему на полшага ближе или не закрою свой рот, отпуская его с миром. Но я так не могу. Я не могу его потерять. Только не его.       Я протяжно выдохнул, собираясь с мыслями. — Гэвин, включи голову! Произойти может всё что угодно. Ты знаешь о своём нанимателе практически ни-че-го! Не знаешь, кто этот человек, чем он занимается или занимался. Да он вообще только объявился в наших краях и уже будоражит вокруг себя народ.       Гэвин тяжело вздохнул и потёр ладонью лоб, то ли в попытке успокоиться, то ли как и я, собираясь с мыслями.              — Рич, я знаю достаточно, чтобы идти к нему работать. Мистер Салливан приехал к нам, потому что вступил в наследство и решил посмотреть, что же конкретно он получил от своего двоюродного деда. Он решил привести уже свой замок-имение в порядок, что логично, ибо в каком запустении он был — жить там просто невозможно. И это тоже логично! Это ты должен включить голову!             Он постучал пальцем мне по лбу и собрался от меня отвернуться. Я опять ухватил его за руку.       — Гэвин! Он здесь всего месяц, и меняет пятую горничную и не кажется ли тебе подозрительным, что он берёт на эту роль только молодых и красивых девушек?       — Ричард, ты сам то слышишь, что говоришь? У тебя самого не возникает сомнения в своих словах? Я парень! Па-ре-нь! Не девушка!!! Мне совершенно ничего не грозит! Это он раньше брал одних девчонок, потому что они хотели клинья под него подбить, сто процентов. Я уверен, ему совершенно всё равно кто будет у него работать, лишь бы работу хорошо выполняли.       — Но ты молодой и красивый, — неожиданно вырвалось у меня. Чёрт, не смог сдержаться. Гэвин на секунду проказливо и понимающе улыбнулся, а потом снова стал серьёзным.        То, что он мне нравится не просто как друг, он наверняка догадывался, но не спешил что-то делать, а я … я не мог поговорить с ним на эту тему прямо. Боялся, что он меня отошьёт и больше мы никогда не встретимся. Никогда не будем больше проводить время вместе… Похоже я просто трус.       — Спасибо, конечно. Но, Рич, хватит. Пожалуйста. — Он тяжело выдохнул и закатил глаза. — Я знаю, что повариху и садовника он привёз с собой и это почтенная семейная пара — не нужно так на меня сверкать глазами. Я знаю, о чём ты думаешь, не будет никаких оргий, уймись. А почему он выбирает молодых и симпатичных, так скорее всего ему просто нравится смотреть на то, что ему приятно. И это тоже логично! Нормальный он мужик, а ты всё пытаешься к нему прикопаться.       — С его приездом у нас стала происходить всякая чертовщина, — всё никак не мог успокоиться я.       — Ага, конечно, — Гэвин вновь стряхнул мою руку, разгладила лёгкую светло-голубую рубашку и поправил густые тёмные волосы. — А ещё стали комары прожорливее, собаки злее и вообще сейчас град из саранчи пройдёт, а следом и остальные кары египетские подтянутся в наше захолустье. Рич, он просто человек. Обычный. Ничего со мной не случится.       — Но с Клэр же случилась! — я продолжаю упорно стоять на своём, потому что точно знаю — правда на моей стороне.       — То, что эта дурочка кинулась с моста — явно не вина мистера Салливана. Мало ли что было в её голове. Может, она в него влюбилась или в её семье что-то случилось, с чем она не смогла справиться — я её плохо знал. Вариантов масса, но ты вцепился в только свой!       — Конечно! — я тоже был взвинчен, но всё ещё пытался держать себя в руках. — Она покончила с собой через полторы недели работы в замке.       — И что? Это вообще может быть никак не связано! Серьёзно, ну!       Мы злобно уставились друг на друга, каждый оставаясь при своём мнении. Я не выдержал первым.       — Гэвин, я прошу тебя, ради всего того, что связывало нас с самого детства — не ходи туда, у меня плохое предчувствие.       — Ричард, милый, — в том же тоне ответил мне Гэвин, — сходи в церковь, поставь свечку, хлебни святой водички и вот увидишь — полегчает.       Парень похлопал меня по плечу, подхватил дорожную сумку и пошёл в сторону замка. Я остался на дороге и провожал взглядом его фигуру, пока он не скрылся за поворотом.       Я не параноик, честно, но вся эта ситуация мне сильно не нравится. Ну не может быть всё так просто, как говорил Гэвин. Мне не нравился этот мистер Салливан — эдакий столичный хлыщ, не больше тридцати пяти лет, неженатый и собирает вокруг себя симпатичных молодых девчонок, ещё и жить они должны у него в замке. Он хочет, чтобы всё было под рукой и не приходилось ждать и тратить своё драгоценное время. И то, что Гэвин парень, ситуацию не делало проще. Наоборот. Интуиция вопила в голос, призывая что-то сделать, прямо сейчас, но не пустить Гэва в логово этого зверя.       Ещё я точно знал, что те, кто там прожил больше недели, начинали творить какую-то несусветицу: одна стала разговаривать с птицами и почему-то исключительно с воробьями, остальных птиц для неё как будто бы и не существовало; другая по ночам стала выть вместе со своим псом на луну. И я не шучу. Садилась и самым натуральным образом выла, подражая волкам. Последняя, Клэр, спрыгнула с моста и спасти её уже не смогли. Когда об этом узнала её мать — постарела лет на пятнадцать за один день.       Не хочу я подобной судьбы для Гэвина, совсем не хочу. Он ведь хороший парень, только без меры упрямый и не видел, что это опасно. Смеялся, что как раз есть время перед колледжем поработать, обеспечить себе какую-никакую финансовую безопасность, потом-то работать будет некогда — учится бы успевать.       Но что же делать? Что?!       ***       Я чувствовал себя вором и мне совсем не нравилось это ощущение.       Телефон Гэвина не отвечал, в интернет он если и выходил, то мои сообщения не читал и не видел, и я больше ничего не смог придумать, а страх за него вынуждал идти на крайние меры. Я нашёл определённый выход для себя и собственного успокоения. То, что это ещё и совсем незаконно меня, конечно, смущало, но продолжал красться по тёмным коридорам замка мистера Салливана, в надежде, что никого не встречу.       Совершенно жуткое место — тёмное и мрачное. Или мне так кажется, потому что я здесь первый раз и в ночи? Свет луны, что пробивается из окон, позволяет немного рассмотреть какие-то скульптуры и барельефы, которые являются часть стены, а я их хорошо так ощутил спиной и руками, ведь больше передвигаюсь на ощупь. Фонарик зажигать не приходилось — нельзя привлекать внимание к себе светом.       За неделю, что отсутствовал Гэвин, я выяснил, что вся прислуга живёт на первом этаже, там же находятся и большой зал для приёмов, столовая и кухня со всеми дополнительными помещениями. Хозяйские спальни и гостевые находятся на втором этаже. А вот что там на третьем — не знал никто из тех, кого я успел аккуратно опросить, но мне туда и не надо.       Аккуратно, стараясь не шуметь и с трудом ориентируясь в незнакомом помещении, я каким-то неведомым образом таки вышел к спальням на первом этаже. Прокравшись мимо всех закрытых дверей в коридоре, осторожно взялся за ручку, что вела в самую дальнюю, угловую комнату, точно зная, что там жили все горничные. И сейчас там мой Гэвин.       Дверь открылась с чуть слышным скрипом, я зажмурился и приготовился ко всем карам небесным разом. Но ничего не произошло. Зашёл и также осторожно прикрыл её за собой, и замер в нерешительности: Гэвин спокойно лежал на кровати, и никак не реагировал на изменения в комнате. Спит?       Я подошёл ближе и остолбенел: Гэвин не спал, а лежал поверх одеяла, слепо глядя открытыми глазами в потолок. Он же живой?!       Кинулся к парню, хватая его за плечи. Он делал редкие, но вполне ощутимые вздохи. Живой! Уже неплохо, но паника не отпускала. Я не мог кричать, хоть и очень хотелось — всё еще боясь привлекать к себе внимание, в итоге получилось громким шёпотом:       — Гэв. Гэвин! Солнышко, очнись! Что с тобой?       Он никак не реагировал на мои действия, тогда я подтянул его выше к изголовью, усаживая. Его голова как-то дёргано, как у заедающей шарнирной куклы поднялась, он механически перевёл на меня расфокусированный взгляд, скаля зубы в неживой улыбке.       Что здесь за чертовщина происходит?!       — Ну здравствуй, искатель правды. — Гэвин открывал рот и звук шёл явно из него, но голос был гораздо ниже, с рокочущими нотками. — Вот ты пришёл в мой дом и что же надеешься здесь найти или увидеть?       — Гэвин, пожалуйста, не пугай меня. С тобой всё в порядке? Скажи, что мне сделать?       Я нервно тряхнул своего друга за плечи, в надежде, что это сможет ему хоть как-то помочь и вообще это всё розыгрыш и он просто решил надо мной посмеяться. Но Гэвин не знал, что я планировал навестить его ночью. Ни этой, ни какой-либо другой.       — Какой же ты наивный. Или глупый? — парень дёрнул головой в сторону, видимо пыталась склонить ее к плечу. — Он не придёт в себя пока я этого ему не разрешу.       Странно слышать низкий мужской голос из хрупкого парня. Странно и страшно.       — Так отпусти его!       Я залез рукой под майку и вытащил простой крестик, который болтался на моей шеи с пятилетнего возраста. Во всех книжках, что когда-то были мной прочитаны, говорилось, что всё потустороннее боится распятий, святой воды и божьего слова. И я без промедления сунул крестик под нос Гэвину.       По комнате пронёся такой раскатистый смех, как будто я сказал хорошую шутку.       — Нет, какой же наивный. Мне не помешает никакой символ веры.       Гэвин несколько дёргано протянул руку и сжал крестик в своих тонких пальцах, да так, что он превратился в кляксу. Он всё так же расфокусировано смотрел в мою сторону, я же судорожно вспоминал все молитвы, что знал. Должно же что-то из них сработать.       — Не мучайся, меня не остановят ни молитвы, ни святая вода, ни что там ещё может прийти в твою голову. Ты ничего не сможешь мне сделать, а вредить своему другу ты не станешь, ведь так?       — Да кто ты?!       Я в растерянности смотрел по сторонам в надежде найти что-то, что мне может помочь и начал проговаривать под нос Отче наш. Эффекта не было.       — Да, это несколько невежливо с моей стороны, но я тебя в гости и не звал. Я мистер Эрик Пер Салливан, хозяин поместья, а ты тот, кто мне мешает.       Гэвин схватил меня за голову и заставил посмотреть в свои глаза. Взгляд не двигался, как будто он ослеп или спал с открытыми глазами.       — Но не переживай, это ненадолго.       Я пытался сбросить цепкие пальцы, вглядываясь в безучастное лицо. Его губы что-то       зашептали, а потом как будто из него вытащили стержень, он сполз по кровати и остался лежать сломанной куклой.       Я продолжил сидеть, не мог пошевелиться и что-то сказать, но отчётливо слышал голос в моей голове.       — Не нужно лезть ко мне в дом и трогать моих людей. Я не люблю, когда суют нос в дела, которые их не касаются и за это жёстко наказываю.       Моё тело поднялось. Я в этом процессе не участвовал, я пытался дотянуться до Гэвина, помочь ему, позвать на помощь, уже не боясь наделать шуму, раз я обнаружен, но ничего не вышло. Руки и ноги двигались крайне странно, неподвластные моей воли, как будто я шарнирная кукла, у которой работают не все суставы. Как бы я ни хотел и не пытался остановиться и вернуться к Гэвину, но не мог даже бросить взгляд на него — ноги несли меня дальше. Это страшно — перестать быть хозяином своего тела. Безумно страшно, меня накрывала волна истерики, но внешне это никак не проявлялось. Хозяин замка продолжил: — Ты ведь не думаешь, что я так спокойно всё оставлю? Ты, конечно, добрый и наивный, но неглупый. И знаешь, тебе не посчастливилось стать моим подопытным. Да, я знаю, что не ты выбирал это, но это твоя кара за слишком любопытный и длинный нос.       Я рвано и дёргано поднялся на третий этаж и зашёл в одну из комнат. Автоматически зажглись пара светильников. Похоже, это какая-то лаборатория, по крайней мере, обилие всяких пробирок, стеклянных колб и реактивов всех цветов и оттенков наводили именно на такие мысли.        Я взял пробирку с ядовито-оранжевой жидкостью, едва её не разлив. Я точно знал, что пить сейчас ничего нельзя! Это смертельно опасно. Сконцентрировался и попытался остановить собственную руку у лица, но ничего не вышло и я залпом выпил непонятный раствор, который был одновременно и кислый, и горький. Если бы я владел своим телом, меня бы наверняка стошнило.       Голос в голове не замолкал ни на минуту.       — Ничего, ничего. Мне важно закрепиться в твоём сознании. Начало всегда не самое приятное. Ты же не думаешь, что первый такой внимательный? Были и до тебя. Поверь, прежде чем мои опыты стали удачными, мне пришлось сменить несколько имён и всё равно вернуться в родные стены. Иронично, не находишь?       Ответ ему явно не требовался. Я взял в руки ещё несколько колбочек, но как бы я не сопротивлялся, не мог остановить, того кто сейчас управлял моим телом.       — Не поверишь, но здесь я вырос и наследство это не моего деда, как все думают, а моего отца. Мне семьдесят восемь лет и то, что я выгляжу на тридцать совсем не заслуга генетики и пластической хирургии, а долгий и упорный труд. Мой труд. И я не позволю разрушить дело моей жизни слишком любопытному молокососу.       Я взял какой-то порошок, высыпал в одну из пробирок. Не знаю зачем, но меня продолжали посвящать в проблемы Эрика Салливана. — Я решил, что смогу остановить процесс собственного старения и это у меня не сразу, но вышло. Я потратил на это несколько десятков жизней, но нашёл нужный ключик. Но знаешь, любое тело рано или поздно постареет, это лишь вопрос времени. И у меня возник вопрос: «Можно ли перенести собственное сознание в чужое тело?». Я и раньше пытался понять человеческое сознание, ещё совсем с ранних лет, но потом быстро перешёл из физиологии в эзотерику с желанием управлять и телом, и сознанием другого человека. Потом, со временем, я уверен, что смогу понять, как перенести сознание. А пока я всё ещё учусь. И к сожалению, не всегда удачно. Неудачно для других, естественно.       Первые попытки закончились гибелью опытных образцов. Я даже всё сначала вёл лабораторные журналы, но потом понял, что такие вещи хранить очень опасно. А записи лучше шифровать и хранить под рукой. Со временем я научился это более или менее контролировать, но пришлось менять места проживания, чтоб не вызывать лишних подозрений. Знаешь, я пробовал в своих экспериментах и женщин, и мужчин, и стариков, и детей… как правило, мозг испытуемого просто не мог смириться с моим вмешательством и он сходил с ума, а это не тот эффект, который мне необходим. Бывало, что у кого-то просыпалась звериная жажда крови и возникали неудержимые маньяки.        Но лучше всего получалась именно с сильными привязанностями: мать — ребёнок или с влюблёнными. Ох, как же вы мне надоели — влюблённые идиоты, рыцари без страха и упрёка, когда искали потерянных возлюбленных… минус был только в том, что как только погибал объект симпатии, погибал и испытуемый образец. Печальный исход. А потом мне пришла идея, что, если в процесс управления включить обоих — может быть довольно интересный результат. Но девушки сходили с ума чаще, пытаясь противостоять моей воли.       Я выпил содержимое ещё двух склянок.       — Не думай, что я всем разбалтываю эту информацию. И на побег тоже не рассчитывай — это бесполезно. Думаю, что ты один из немногих, кто может понять и оценить красоту моего замысла.       Я увидел отражение своего лица в колбу и в голове раздался хмык, а потом голос продолжил.       — Я помню твоего деда, мы с ним буквально одно лицо, а он был весьма сообразительным малым. На мой взгляд, это очень иронично. Коннор поможет мне в реализации моей давней мечты, хотя всегда высмеивал мои идеи.       Ты так боялся за своего друга. Звонил ему, писал. У вас же не только нежные дружеские чувства? Конечно, нет. Даже под моим полным контролем, я чувствовал, как Гэвин ещё пытался бороться. Хотел защитить тебя. Занятно. Гейских парочек у меня ещё не было, в моё время вас бы упекли в больничку и ставили бы опыты в попытке вылечить. И это тоже занятно — опыты будут, только вот ваши чувства послужат совсем для другого.       В любом случае это будет интересный, и я очень надеюсь успешный эксперимент. Ты займёшь своё место рядом с Гэвином, мальчик. Официально я возьму тебя в штат, да хоть и ещё одной горничной, а вот неофициально… теперь и ты моя куколка.       В голове раздался радостный хохот.       — Добро пожаловать домой.