Поздно

Эмма стояла напротив зеркала, оценивая свой образ: всегда растрёпанные волосы сейчас были убраны в тугой, высокий пучок, за которой была зацеплена длинная фата, струящаяся вдоль прекрасного, белоснежного, пышного платья в пол. Она выглядела как настоящая принцесса. Но ощущала себя совсем не так. Свон и не заметила, как её сознание унеслось из этой комнаты и от этого зеркала в вихре вспыхивающих, словно картинки из фильма, воспоминаний. В голове проплывала вся её жизнь в кратком изложении. И все моменты прошлого сводились к одному человеку, чувства к которому Эмма уже давно приняла и закопала глубоко внутри. Реджина. Свон помнила, как жгуче ненавидела эту женщину, как после проникалась к ней пониманием и сочувствием , как первый раз испытала восхищение, как начала доверять, как ей в какой-то миг захотелось быть всегда рядом, как первый раз посмотрела на неё по-другому, как поняла, что испытывает не только дружескую симпатию, как пыталась пресечь эти чувства на корню и потерпела крах. Эмма любила её. Она никогда не говорила об этом, и не собиралась из-за страха потерять какие-либо взаимоотношения с ней. И вот сейчас, стоя в свадебном платье и собираясь дать клятву другому, спасительница пыталась собраться с мыслями. Дороги назад уже нет. Возможно, если бы она была чуть смелее, то всё сложилось иначе. Но, к сожалению, история не терпит сослагательного наклонения. И чтобы перейти на новую ступень своей жизни Эмме нужно окончательно перешагнуть через эти чувства. Оставить этот этап позади. Прерывая рассуждения Свон и разрушая тишину комнаты, раздался стук в дверь. -Эмма? – позвал уже такой родной голос, и, повернувшись, спасительница тут же встретилась взглядом с янтарными глазами. «Чтобы отпустить навсегда, надо сказать». -Ты как? Готова? - брюнетка с улыбкой на лице подошла ближе. -Да,- с нервным смешком проговорила спасительница, - Типо того. «Соберись». - Уверенна, всё пройдёт хорошо, - успокаивающе сказала госпожа мэр, кладя свои руки на предплечья рядом стоящей дочери Прекрасных. Эмма коротко улыбнулась и наклонила голову вниз, собираясь с мыслями. «Сейчас». -Реджина, - позвала Свон, поднимая глаза на брюнетку, получая в ответ вопросительный взгляд. -Я люблю тебя. Любила,- Миллс в шоке отшатнулась от спасительницы, - Тебе не обязательно что-то говорить, я просто хотела сказать это, чтоб, наконец, отпустить свои чувства к тебе. Прости, что вываливаю это всё на тебя так внезапно. Но я хочу их забыть. Надеюсь, наша дружба от этого не пострадает,- весь монолог Эмма наблюдала лишь опущенную голову брюнетки, но это её не останавливало. Потому что она чувствовала, как с каждым словом ей становилось легче, казалось, она сбрасывала со своих плеч по тонне груза. -Реджина, - Свон сделала шаг навстречу, но Миллс отрицательно покачав головой, отступила назад. Она подняла глаза, и Эмма увидела стоящие в них слёзы. Сердце тут же пропустило удар. -Почему?- Реджина смотрела на спасительницу не мигая, а во взгляде можно было уловить плескавшееся разочарование,- Почему только сейчас ты говоришь об этом? -Что?- с непониманием переспросила Свон. -Я тоже. Я тоже любила тебя, Эмма. – зрачки спасительницы вмиг расширились, а тело замерло от напряжения. Кажется, такую боль она не испытывала, даже отказываясь от Генри. «Так почему, почему говорю об этом только сейчас?» - Я боялась, - выдавливала из себя слова блондинка, - безумно боялась потерять тебя. Думала, что ты уйдёшь, узнав о моих чувствах. Поэтому мне хватало нашей дружбы. Я довольствовалась ей, как ребёнок, который вместо медали в качестве утешительного приза получает шоколад. Реджина в нервном жесте запустила пальцы в свои волосы. Всё неправильно. В её жизни всегда всё идёт не так. -А ты? -Я тоже. Я тоже боялась, Эмма, - и, кажется, только после этих озвученных мыслей Миллс поняла весь жестокий абсурд сложившийся ситуации. Она начала горько смеяться, запрокинув голову наверх, пока из её глаз заструились слёзы. Ничего уже не исправить. Они обе понимали это. Тогда Эмма в порыве отчаяния быстро преодолела разделявшее расстояние и соединила их губы в первом и последнем поцелуе. Он был со вкусом соли.