Эксперимент

      С того дня прошло три недели. Арсений потихоньку примирился с этой мыслью. Антон не напирал, а наоборот поддерживал. Каково это, когда всю сознательную жизнь тебе твердили: «ты никто!», «ничтожество!», «ты должен делать так, как говорю я, потому что ты не имеешь права мне перечить!», «ты пойдешь на экономический, потому как недостоин выступать в театре!». Но запрещал Арсению совершенно незнакомый человек, который не обязан был растить мальчика. Он ведь мог отдать его в детский дом. Но нет, терпел зачем-то, параллельно с этим принижая чувство достоинства и самооценку парню. Да так, что это повлекло за собой не шибко приятные последствия.       Эти три недели Антон почти не отходил от младшего. Он приносил водичку, готовил кушать, пытался растормошить и поднять настроение, но не напирал, чтобы не вызвать гнев. Отлучался только на пары, и то, пропускал некоторые. Все же отгулы по причине эксперимента дают свои плоды. Кстати насчёт эксперимента. Дима вызвался стоять с табличкой, пока Шаст не может, и рассказал фан факт. В первый же день замены, стоит он, значит, руки приглашающе раскинул, ждет. Подходит к нему девушка и спрашивает: «Извините, а высокий такой парень, не ваш знакомый? Он тоже с этой табличкой стоял». После утвердительного ответа Димы, девушка сказала: «А я тут подругу привела, познакомить хотела, блин». И вот, около двух недель, Позов общается с Екатериной, с зачинщицей знакомства.       В один из дней, Попов спросил по поводу работы у Шастуна. Раз он постоянно дома, то где зарабатывает? Антон показал сайт, на котором помогает другим студентам делать проектные работы и доклады, а так же отдал свой аккаунт на другой платформе с дистанционной работой. Да, денег не очень много, но на одного прожить хватает. А учитывая помощь родителей, переводы средств которых он откладывал в специальную коробку (из-под обуви), то можно было ни в чем себе не отказывать.       Постепенно Арсений смог довериться Антону настолько, что без раздумий пойдёт за ним на край света. Или это сказываются чувства? Парень неоднократно размышлял, что бы было, не подойди он к шатену в тот день. Где бы он сейчас был? А в случае побега от тех амбалов, смог бы найти силы жить дальше? Ответа нет. Может быть, в какой-то из параллельных вселенных он уже умер. Может, стал самым влиятельным и успешным. А может, стал любимым и любит так же сильно в ответ. Вариантов много. Но живем то мы сейчас. И надо что-то решать. Брюнет убедился, что сейчас это уже не глупая симпатия и даже не начало влюблённости. Он неосознанно доверил свою жизнь в руки Антону и не прогадал.       Есть теория, дескать все мы состоим из мельчайших частичек космоса, которые находятся в нашем ДНК. У каждого жителя планеты своя частичка, и только у одного человека из почти восьми миллиардов, эта частичка в точности повторяется. Люди, повстречавшие друг друга, чем-то похожи внешне, одинаково мыслят, имеют схожие вкусовые качества. Дополняют друг друга. И именно этой теорией, Арсений объясняет тот факт, что не может без шатена. Никак.       Антону кажется, что в какой-то момент он сорвется. Всепоглощающая нежность и желание прикоснуться затапливает собой полностью, не оставляя шанса на глоток воздуха. С каждым днем чувства крепнут. Хоть и прошло почти четыре недели со дня знакомства, этого оказалось достаточно, чтобы судорожно сжимать ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу и оставляя следы полумесяцы, когда Арсений, пройдя мимо, проведет рукой по спине или мягко взъерошит волосы на голове старшего.       Но чувства чувствами, а диплом и сессия ждать не будет. Защиту поставили на седьмое июня, а сессию на четырнадцатое число. По крупиночке, по кусочечку письменная часть была готова и у Антона, и у Арса.       – Ну, что ж, у тебя все получится! Я верю в тебя, и ты верь в себя. Да? – с хитрой ухмылкой произнес брюнет перед выходом выпускника в день защиты из дома.       – Да, Арс, конечно. – улыбнувшись, притянул парня в объятия. Эти объятия означали поддержку вкупе с любовью. Но ни один не решается переступить грань дружбы, чтобы обрести что-то бо́льшее.       – Per hoc una dabimus, amica mea. Bona fortuna! – после этих слов, Шастун округлил глаза от шока. Нет, от ахуя. Да, так лучше.       – Эт ты щас на каком пролепетал?       – Ну, на латинском чутка. – покраснев, произнес лингвист.       – А-ху-еть.       А после сдачи сессии, с почти аналогичным наставлением перед выходом, и дождавшись результатов, парни решили отпраздновать диплом сразу трех выпускников и зачисление на второй курс. Антон спрашивал, почему бы сейчас Арсению не подать документы в театральный. Но тот отвечал с неохотой и грустью во взгляде, мол подумает. Собравшись все вместе и накупив бухла, парни расселись в гостиной прям на полу. Две бутылки вина, коньяк и ром.              Красное полусладкое пролетело быстро, но довольно заметно. Зато все расслабились и разговоры стали громче. Рассказывали абсурдные ситуации из жизни. Жаловались на некоторых людей. Даже в бутылочку чуть не сыграли, но остановились на «правде или действии».       – Шаст, правда или действие? – Сережа мастер выдумывать жесткие и невыполнимые задания, поэтому выбор пал на правду. – Тогда расскажи нам... Самые необычные места, где ты занимался сексом? – речь была не шибко связной, но понятной.       – Эм... Необычных нет. – с запинкой, покраснев, ответил студент.       – Ну, так не интересно. Тогда скажи нам, влюблялся ли ты когда-нибудь в парня?       Неожиданно. Резко. А еще не деликатно. Разве можно такое спрашивать? А если ответ «да»? После озвучки вопроса, Антон посмотрел на брюнета, что сидел напротив. Ответ затянулся. Даже почта России не переплюнет время, которое сейчас тянет Шастун.       – Серег, ну мы же друзья. Я б рассказал, если б было что. А пока рассказывать нечего, и тем более, откуда я знаю не гомофобы ли вы? Давай дальше, Димка, правда или действие?       Только вот расслабление почувствовали только Дима с Серёжей ибо парни на А не пили. Точнее делали вид, что пьют. Было такое странноватое чувство, ощущение будто сегодня произойдет такое, что-либо разрушит, либо воссоединит. А что конкретно, непонятно. Поэтому, дабы не обидеть друзей, парни искусно делали глотки воздуха, а содержимое выливали куда придётся. В цветы... на ковер...       – Ребят, – ик. – А Катя такая красивая, вы не предствляете! – ик. – Я вас с ней познакомлю обязатльно! Чесн, чесн!       Позов, облокотившись спиной в диван, обнимал подушку и что-то бубнил себе под нос. Серёжа уже лежал на боку и посапывал в горлышко пустой бутылки, из-за чего храп разносился с удвоенной громкостью. Только Антон с Арсением были трезвыми, но даже друг другу притворялись в обратном.       Примерно в половину третьего ночи, Шастун встал с пола, покачнувшись для наглядности, взял сигареты из кармана рюкзака, надел ветровку и вышел на улицу. Красиво. Небо усыпано звездами, а луна, до того яркое, освещает все вокруг. Сделав затяжку, Антон взял никотиновую палочку меж пальцев и опёрся корпусом на ограждение (он отошёл от парадной чуть дальше). Задумчивым взглядом он исследовал все уголки двора и дальнейших домов, пропустив мимо ушей звук открывающейся массивной двери. Но после почувствовал, как на его плечи накинули пледик и вздрогнул от неожиданности. Брюнет, предварительно надев куртку, скопировал позу выпускника и поднял голову к небу. В свете луны, бледная кожа Арсения стала еще бледнее. Так захотелось поставить парочку укусов и смотреть как они наливаются цветом. Или просто зацеловать все изгибы шеи и спуститься ниже к ключицам. От раздумий его отвлёк вздох мальчишки.       – Классно наверное любить и быть любимым... Заботятся, оберегают, целуют, обнимают, но главное, ты знаешь что нужен человеку. Знаешь, что партнеру на тебя не все равно. Ты испытывал это чувство? – он повернул голову в сторону собеседника, а после снова посмотрел на звезды.       – Можно сказать, что нет. Была девчуля классная такая, в девятом классе я ей написал записку с признанием, она ответила взаимностью. Но для меня это было ново и я хотел быть с ней аккуратным, вежливым, всегда помогать и так далее. Но для нее это была дань моде, мол «вот мои подружки уже с парнями, а я одна» и она просто использовала тех, кому была небезразлична. Больше особо рассказывать нечего. – Шастун затянулся и выдохнул дым от сигареты. В его глазах плескалось еле заметное сомнение, может не стоит этого говорить? – Но знаешь, – как пластырь оторвать. – Я рад этому опыту. Я понял, что девушки меня не привлекают. И я надеюсь твое отношение ко мне не изменится. – он опустил голову и проследил глазами вниз, вслед за выпавшей на асфальт сигаретой, а после наступил на нее ногой.       Шатен рассказал правду. Правду о себе. Об этом даже Димка с Серёжей, видимо уже спящие в квартире на кухне, не знают, а если бы знали, стал бы Матвиенко задавать такие наводящие вопросы? Арсений остался. Брюнету, как никому другому была известна эта боль. Моральная и, тем более, физическая. Он знал это чувство и знал, что Антон может переживать по этому поводу. Может теперь и шанс появится?       – Во-первых, мнение не поменяется. Ты возможно запамятовал, но я уже состоял в «отношениях» с парнем. – на этих словах он пальцами изобразил кавычки. – Во-вторых, не считай меня такой сволочью, которая после всего, что ты для меня сделал, просто свалит и ничего не скажет в благодарность. – повисло неловкое молчание. Антон подумал, что зря все это сказал. Надо было держать все в себе. Теперь отношения точно изменятся и не в самую хорошую сторону. Арсений же вспоминал все время их общения и выискивал там многочисленные знаки и намеки на чувства, со стороны старшего.       Возможно, предприняв слишком быстрые решения, брюнет аккуратно взял Антона под локоть, развернув его к себе. Тот посмотрел глазами, в коих отражался вопрос, но задать его не успел. Чужие губы аккуратно прикоснулись к губам юноши. Это было так трепетно, так невесомо, что в какой-то момент показалось нереальным. То, что так часто и особо подробно представлял себе Антон, сейчас было настоящим, не вымышленным фантазией. Губы у младшего были мягкие, словно зефирка, а движения осторожные, без напора. Вдруг шатену захочется отстраниться. Руками он обхватил талию старшего и прижался совсем чуть-чуть, только чтобы почувствовать тепло чужого тела. Антон отойдя от шока, ответил на самый желанный поцелуй. Правую руку он запустил в волосы брюнету, а левой прижал к себе сильнее. Плед упал на землю. Мягкий, нежный и трепетный поцелуй в один миг превратился в страстный и ненасытный. Арсений прижал Антона к кирпичной стене здания и, встав на носочки, целовал требовательно, так, будто сейчас его фантазия растворится в лёгком ветерке, что задувает во все подворотни, и все что останется, это воспоминания. Воспоминания о самом лучшем поцелуе. Воспоминания о самом лучшем человеке.       Когда воздух в легких закончился, а температура достигла апогея, парни отстранились друг от друга. Стоя возле стены, к которой совсем недавно его прижимали, Антон облокотился и обмяк, а Арсений уронил голову на плечо парня. Постепенно приходя в себя и восстанавливая дыхание, каждый думал: «что теперь будет?»