сбой.

Когда у Феликса спрашивали о его идеальном типе, тот всегда без раздумий выдавал одно и то же имя: «Чанбин-хён». Феликс был уверен, что они истинные. Он знал это. Чанбин являлся главным завсегдатаем мыслей Ли. Феликс готовит брауни? Это для Чанбина. Проходит около университетского стадиона? Значит точно вспоминает, когда же следующая тренировка хёна. Возможно, он мог задуматься о чём-то ином, но тут же переключался вновь на привычные кудряшки. Полтора года. Полтора года Феликс грезил о том, как признается Чанбину в чувствах, он ему ответит взаимностью и будет понятно всем, а не только ему, что они истинные. Самые настоящие. С девства ему твердили, что найти истинного – это большой успех и, пожалуй, самая высокая награда жизнь. Для омеги это как жизненная цель, главный путь, предназначение. Феликс верил, соглашался, искал и наконец-то нашёл своего альфу. Он так думал. Думал до того дня, пока на кулинарный факультатив не записался Ким Сынмин. О чёрт, этот Ким Сынмин. Феликс клянётся, что был готов падать на колени всякий раз, когда слабый аромат мяты касался его носа. Как он был красив, аккуратен, элегантен в каждом своём движении. Его черты лица и запах феромонов засели в голове бедного Ли наравне с бицепсами Чанбина как минимум на две недели, пока тот не решился наконец-то заговорить с молчаливым Сынмином. И теперь этот странный парень, что на самом деле может очень даже дерзко пошутить, полностью сместили хёна. Его смех, его голос, улыбка, бегающий по рецепту взгляд. Всё это не давало покоя Феликсу на протяжении 3х недель так точно. Ли не помнит, больше это было иль нет: время бежит так быстро, когда Сынмина день изо дня он не наблюдает на занятиях. Зато в следующий раз ему хватает смелости попросить номер. Переписка с Сынмином до глубокой ночи, оказывается, вызывает слишком сильное привыкание, о котором никто не предупреждал. Но Феликс, к слову, нисколько об этом не жалеет и наоборот считает это лучшим наркотиком, что он мог для себя выбрать. А потом.. нет, не потом. Теперь. Теперь в мыслях Ли на повторе крутится не что иное, как сладкий стон из уст Сынмина, что тот бессмысленно старается сдерживать. Как только язык Феликса из раза в раз проходится по небольшой и такой аккуратной груди, стон вновь вырывается, лаская уши. Как же Феликс в этот момент счастлив. Секс между омегами раньше в его голове звучал как сюр: настоящий союз может быть только между альфой и омегой, ведь именно это ему твердили всю жизнь. Вот только, когда Сынмин пишет: «у меня течка», Ли не может спокойно сидеть на месте и подрывается в комнату на 3 этажа выше, надеясь хоть как-то помочь ему. – Сынминни.. Сынминни взгляни на меня, - выпрашивает он, приподнимаясь над раскрасневшимся лицом, которое закрывают запястьем. Сынмин послушно припускает руку, чтобы взглянуть в глаза напротив, как его тут же затыкают поцелуем, ведь Феликс буквально не может думать ни о чём другом, кроме этих манящих губ. Каждый угол комнаты уже пропах мятой и шоколадом, но никого это не волнует, ведь к Киму никого не подселяли уже полгода. Поэтому они могут позволить распускать свои феромоны сколько угодно. Две омеги, слившиеся в мокром и таком сладком поцелуе, понимают, как им не хватало этого чувства. Пальцы Ликса скользят по оголённой талии вниз, пока не дойдут до линии шорт. Сынмин жалобно стонет в поцелуй, ведь сил уже нет – так хочется, чтобы к его маленькому члену наконец-то прикоснулись. Но Феликс не хочет спешить. Он отстраняется и вновь припадает к мягонькой груди. Захватывая губами одну, начинает нежно посасывать, вторую массируя своей небольшой ладошкой. Ли тоже омега, он понимает все ощущения Сынмина лучше какого-либо альфы. Особенно, когда чувствует эту необъяснимую внутреннюю тягу к нему. Феликс знает, как это приятно, поэтому играет языком с соском, пока оттягивает такую же горошинку с другой стороны. В ответ на это получает голос наслаждающегося парня, что заставляет возбуждаться его лишь сильнее. Не сказать, что в штанах становилось слишком узко – его размеры не сказать, что были большие из-за банальной физиологии тела омеги – но зато там уже давно мокро, ведь естественная смазка не желает останавливаться. – Феликс, пожалуйста… - Ким не может продолжить, ведь так стыдно говорить подобные вещи. К его счастью, партнёр понимает всё и без слов. Шорты Сынмина наконец-то спускаются, и Феликс может притронуться к такому же красивому, как и его обладатель, члену – к его удивлению, Сынмин был без белья. Он так идеально подходил под маленькую ручку Ликса, что это вызывает невольную улыбку. Было видно, как тот почти на пределе, хотя его лишь немного подразнили поцелуями и ласками груди, но организм омеги при течке творит чудеса. Феликс начинает медленно надрачивать Сынмину, наблюдая за реакцией, когда вторую руку уводит назад, чтобы проникнуть под одежду и притронуться к своей дырочке. Он не думает о том, что хочет ощутить в ней Сынмина, скорее просто это физиологическая потребность. Ли поднимает взгляд на лицо Сынмина: он так мило хнычет, прося ещё большего, нежели пальцы на члене, а к его глазам поступают слёзы, и он откидывает голову назад (эти шалящие гормоны усиливают ощущения от каждого прикосновения в миллиарды раз). Каждое его слово, всхлип заставляют Феликса любить его лишь сильнее и сильнее, желая сделать для него всё приятнее и приятнее. Когда Сынмин не выдерживает, он подносит руку к своей дырочке, ведь больше не может терпеть. Феликс наблюдает, как его пальцы сначала нежно её поглаживают, а потом всё же один проникает внутрь. За ним и второй. Феликс не выдерживает и наконец спускает свои брюки до такого положения, пока не освободит давно твёрдый член и не соприкоснётся им с чужим. Член Сынмина оказался меньше даже по сравнению с его, что позволяет одновременно обхватить оба. Ликс начинает быстро надрачивать им обоим, пока оба стимулируют свою задницу. Сынмину тем временем так хорошо, что он притрагивается и к своим сисечкам, начиная играться, как будто даже дразня бедного Феликса, ведь тот хочет кончить одновременно с ним. Две омеги жалостно в мыслях просят оргазма. Ликс не сдерживается и снова тянется за поцелуем. Язык мокро скользит по губам, моля открыть рот, чтобы соприкоснуться с чужим, и его немую просьбу послушно выполняют. Поцелую выходит слишком небрежным. — Сынминни.. Сынминни, я так люблю тебя, — тяжело дыша, говорит Феликс, когда чувствует, что вот-вот кончит. — Не говори это так… вот так, прямо сейчас, — кое-как находит силы ответить младший (всего на пару дней, но всё же). Пару мгновений – живот Сынмина окрашивает белая жидкость и обессиленное тело падает рядом. Вот только ещё пару секунд – и Сынмин устраивается сверху, потому что один оргазм для омеги во время течки – детская шутка. И до Ликса доходит, что он сейчас самый счастливый человек на свете, ведь этот неописуемо красивый, такой нежный и одновременно дерзкий Сынминни – по-настоящему лишь его истинный омега.