I hope you don't mind, that I put down in worlds.. how wonderful life in now you're in the world..

      Все мы имеем родственную душу.       Того человека, который поймёт нас, поддержит в трудную минуту, даст надежду, стоя рядом до последней минуты наших дней, оберегая от напастей, целуя в лоб перед сном, заботясь, когда болеешь, обнимая. Смотрящий на нас самым тёплым, душевным, влюблённым взглядом. Сидящий рядом в те уютные вечера, проведённые перед каким-то фильмом, в тёплом свитере, под мягким пледом в объятьях, с кружечкой вкусного какао.       Порой, кажется, будто мы одиноки. Боль сожрёт нас, медленно откусывая части, убивая всё живое внутри, но это не так. Родного человека мы не найдём быстро, как по щелчку, а может, найдём, зная с самого детства, но не поймём этого. Пройдут годы, чтобы понять, чтобы удостовериться в том, что это та самая душа, которую мы ищем, тот самый заветный приз, в долгой, изнуряющей гонке на огромные дистанции. Иногда бывает так, что судьба связывает две полные противоположности, которые не должны быть вместе, учитывая их всё, но тем не менее судьба их сводит.       В этом мире у каждого на запястье появляется половина цитаты, а вторая появляется у соулмейта. Люди, половинки цитат, которые совмещаются, образуя полноценную фразу, несущую некий тайный смысл, являются соулмейтами. Обычно такие люди приблизительного одного возраста. Фразы, на удивление могут быть на разных языках, всё зависит или от национальности или от того, к чему они себя причисляют, но эта фраза несёт некий образ жизни этих двоих. Дрожь в теле, лёгкое головокружение, учащенный пульс, стеснительность, цитата слегка мерцает, всё это признаки того, что соулмейт рядом.       К примеру, существует строгий профессор физики, у которого сдать сессию практически невозможно, если ты не учишь его предмет, к которому нельзя подобрать ни единую лазейку, чтобы подмазаться для оценки повыше. У которого единственная причина по которой ты не выучил — болезнь, и то это не всегда поможет. Его надпись была такой: «how wonderful life in now you're in the world.»       Студенты никогда её не видели, поэтому иногда подшучивали, что он один во всём этом мире.       Или милый, светлый и добрый официант уютной, но неприметной, наполненной некой атмосферой, кофейни, недалеко от института. Здесь как раз таки будет идти речь о таких двоих.       Соник, добрый и светлый официант, работающий в кофейне «Cute Kitty». Пряничный, чистый, аккуратный, мило сидящий на поясе, опускаясь ниже, фартук, чуть не доходящий до колен чёрных прямых брюк, смотрящихся на фигуре весьма привлекательно, с милой вышивкой котика рядом с кармашком, в котором лежал тёмно-зелёного цвета блокнот, с чёрной ручкой, чтобы записывать заказы. Рубашка с объемными рукавами, не застёгнутая на первую пуговицу, чтобы не душить себя, кофейного цвета, с закатанными по локоть рукавами, дабы не испачкать. Пиджак тёмно-шоколадного цвета, уходящий под фартук и наконец, узорчатая, в нежно-кофейную клетку, с пуговицей в форме мордочки котика, бабочка, завязанная под воротником рубашки. Типичная униформа официанта. Ничего нового, но на нашем малахите это сидело привлекательно, притягивая к себе взгляды и освещая помещение своим неким оптимизмом.       Продолжу, пожалуй с того, что он знал свою фразу, написанную с самого рождения на английском, придающим некую эстетичную загадочность. «I hope you don't mind, that I put down in worlds.»       Малахит верил, что он найдёт ту самую, родную душу, как-то неожиданно, можно даже сказать случайно. Как обычно бывает. Встретились в парке. Тот мимолётный, пролетающий взгляд, который невозможно забыть, случайное касание руки, оставляющее вечный след в душе и мурашки по всему телу в ту же секунду, будто от лёгкого удара тока.       Таким официантам всегда хочется сказать спасибо, оставить чаевые. Они милые, приятны с виду, озаряющие помещение своей душевной теплотой, разливая слегка непонятное тепло, где-то в груди.       Так и сегодня.       Самый обычный, осенний день, когда по крышам стучит дождь, оставляя свои следы на тротуарах и дорогах, ветер поёт свои песни, отдавая меланхоличную, долго играющую грусть, заставляющую хотеть спать. В кофейне не так много посетителей и те заказывают лишь кофе. У Соника появилась свободная минутка на отдых.       Соник встаёт, заканчивая свой пятиминутный отдых и уходит в зал.       Шедоу, решивший, что чашка крепкого, чёрного заварного кофе, с небольшим перекусом в виде онигири с тунцом, ему не повредит после трудового дня. Приметив светлую кофейню он решил зайти. Об этой кофейне он много слышал от студентов на парах. Конечно, он не спрашивал напрямую, но иногда слышал их обсуждения. Это будет лучше, чем стоять под зонтом, когда поливает дождь.       Распахнув тёмно-дубовую, с аккуратными окошками, как у дверей загородных домов, с уютной шторкой, дверь, он заходит в тёплое помещение, отряхивая промокший, ледяной зонт. Профессор приметил самый дальний столик. Подальше от остальных посетителей, чтобы ему никто не помешал углубляться в мысли, уходя ненадолго от угнетающей и порой мерзкой реальности.       Положив рядом почтальонку, он сел у окна, разглядывая меню. Милое оформление. Большой лист, оранжевого цвета, с белыми полосками, создающими клетку. Мордочка белого котика, с лёгким румянцем, на котором были написаны блюда и напитки.       Соник, как и всегда, продолжил работу. Подходя к профессору, смотрящему в окно, он почувствовал некую дрожь в руках. Ноги, тоже слегка подкашивались, но официант шёл прямо, с поднятой, как всегда головой и сияющей улыбкой. Надпись начинала зудеть, слегка сиять. Парень проигнорировал это.       Шедоу вывело из размышлений странное, незнакомое для него чувство. Надпись начинала слегка зудеть и светиться. Профессор не отдал этому какое-то значение, так же проигнорировав, когда увидел подходящего к нему, с лучезарной улыбкой, официанта.       — Онигири с тунцом и чашку крепкого кофе, без сахара и молока, пожалуйста. — не успел открыть рот Соник, как Тень уже сказал, смотря на того, саркастично подняв бровь, будто не понимая почему синий стоит.       Официант молча принял заказ, уходя. Теперь дрожь появилась и в ногах, жизненная цитата начинала ярче сиять. Парень не думал, у кого может быть продолжение. Что кто-то вообще мог являться его соулмейтом, поэтому решил проигнорировать это и закрыл руки, опустив рукава рубашки.       Шедоу сидел мягко говоря, в замешательстве. Рука с цитатой зудела, и он видел, что из-под рубашки и пиджака появлялось сияние, поэтому пытался это скрыть. Задумавшись о соулмейте, которому не повезло с такой половинкой, как Тень, профессор ещё больше погрузился в мысли.       — Ну не может же быть, что это какой-то официант кофейни, тем более, что это он… — думал парень.       Размышления снова прервал Соник, поставивший заказ перед профессором.       — Приятного аппетита. — пожелал синий, вскользь смотря на профессора, пока разворачивался.       Резко, руку малахита схватила рука.       — Что? — Пытался вырваться синий.       — Покажи руку. — Попросил проффесор.       Дрожь в телах этих двоих нарастала, запястья искрились, они встретились взглядами. Посетителям было всё равно. Они не замечали, что здесь происходит. Глубокий кроваво-алый, в котором читалась опасность, вперемешку с холодом и тяжким прошлым. И изумрудно-зелёный, будто свежая летняя дубрава в роще, такой свежий, красивый, наполненный светлой надеждой и самое главное — живой.       — Не может быть… —прошептал официант смотря на запястье посетителя.       — Весьма может. — монотонно ответил Тень.       Они приложили запястье друг к другу, пока те сверкнули ярким светом, соединив фразу.       — Вы? — удивленно смотрел парень.       — Простите, я сейчас работаю, но вечером можем встретиться. — предложил официант, уходя.       Профессор после этого задумался, углубляясь в свои мысли.       Со мной нельзя связываться, я слишком опасен. — думал тот, допивая кофе.       Вскоре, василёк снова подошёл, пока Тень расплачивался. На салфетке он оставил свой номер и надпись «позвони вечерком» перед тем, как тот ушёл, в шутку подмигивая. Профессор взял, хоть и знал, что она ему не понадобится.       Так и прошёл рабочий день. Кофейня закрывалась и малахит шёл домой. Подходя к дому, он почувствовал резкую боль в области сердца и его надписи, поэтому остановился, тяжело дыша. Боль была жгучей, хотелось вырвать обжигающие места, не дающие нормально идти и дышать. Было больно, словно ржавый клинок пронзил грудь, заражая кровь ржавчиной.       Еле доковыляв до квартиры, он присел в коридоре, пытаясь отдышаться. Квартирка была небольшой, но это то, что ему было нужно. Уютно и со вкусом. Спустя какое-то время, он уже лежал на диване, пытаясь понять, что за боль. Весь вечер тот ждал телефонного звонка, не зная, что так и не дождётся.       Боль, была не просто так. Такая боль появляется, если с соулмейтом, что-то произошло. К сожалению, Шедоу умер. Вот и боль, угнетающая, поедающая душу была вызвана этим. Но сейчас расскажу, что же случилось, с нашим профессором.       После того, как он ушёл из кофейни, он отправился домой, под проливным ледяным дождём, стучащим по его зонту. Всё вроде в порядке. Обычная автобусная остановка, сухой, как всегда переполненный, общественный транспорт. За пожелтевшим от времени окном, менялись пейзажи унылого серого города, доставляя пассажиров на нужные остановки. Тень вышел на своей. Углубляясь в поглощающие его мысли, он не замечал, что происходит вокруг.       Светофор, который был недалеко от дома. Горит зелёный. Тень просто переходит, всё также погрузившись в мысли. На него вылетает автомобиль. Как часто бывает, водитель в нетрезвом состоянии. Вспышка света фар. Шедоу слишком поздно повернулся, увидев надвигающуюся машину, хоть ещё горел зелёный. Тень не успел отпрянуть. Скрип колёс, лужа крови. Кто-то вызвал скорую, но это уже не поможет… Его не спасти. Профессор лежал в луже собственной крови, смотря в небо, поливающее его последние вздохи дождём, в заканчивающей жизнь, агонии.       Он больше не встанет, не увидит Соника и не проживёт эту жизнь светлым образом, забирая с собой то тяжкое прошлое, угнетающее его долгое время…