Близнецы на вкус и ощупь

Когда она вошла в Большой зал, бесшумно, как кошка, ступая в чёрных лодочках по древним каменным плитам, десятки голов обернулись, замолкнув или перейдя на шёпот, но росчерк улыбки от подёрнувшегося привычного уклада не стёрся с воскового лица. Длинные концы шёлкового платка цвета недоспелых маслин клубились за спиной в воздухе, как змеи, пока в одиночестве лёгкий стан плыл сквозь ряды к своему месту. — Что случилось? — прошептала Пэнси в ухо сидящего рядом парня. С самого девятичасового боя, когда официально начался завтрак, его бедро в чёрных брюках было приклеено к её под столом. Малфой наклонился, провожая взглядом похудевшую фигуру. — Мы кое-что упустили, пока тренировались. А до Рейвенкло, где ты сейчас ночуешь, слишком долго летят новости. — Продолжайте трапезу! Экзамен начнётся через два часа, не теряйте времени! — палочка поднявшейся МакГонагалл, почуявшей неладное, предупредительно постучала по собственному звонкому кубку с тёплым молоком. Пёстрые головы по команде вернулись в естественные позиции, сбрасывая напряжение в шеях и наращивая брошенный «хабрахабр» в помещении всё ещё немного сонного зала. — Что там такое было? — высунулся из дальнего конца Джордж, но проход уже опустел. — Не знаю, я не понял, — Фред, сидящий напротив, погрузил в рот полную ложку пшёнки, политой клубничным вареньем. Зал не отличался яркостью: большая доля Хогвартского контингента была облачена в официальные угрюмые мантии, а цветастые квиддичские вымпела победителей годового чемпионата отсутствовали. Они могли бы служить приятным ярким пятном для взволнованных учеников, но после того, как несколько лет назад кто-то умудрился наколдовать на их сторонах, обращённых от преподавателей, шпаргалки, зал стал опустошаться каждую экзаменационную неделю, превращаясь в каменный скелет. Пятикурсники сдавали СОВ, семикурсники— ЖАБА, а близнецы Уизли, в составе шестого курса, должны были проскочить промежуточную аттестацию. — Хорошо, что в этом году нас не могут выгнать, даже если мы провалимся, — жевал Джордж, оперев голову на руку. — Дин, Симус и Вуд согласно закивали. — Хотя у нас определённо прогресс по сравнению с прошлым годом. Фред теперь даже трансфигурировать может. — Я доварил Зелье Украшения, кстати, — вставил Фред, отбирая булочку с тарелки Симуса. Подумав, он разделил её надвое и вернул половину. — В том году, если бы не этот один перевесивший балл, я бы на метле улетел из Хогвартса навсегда и вложил бы всю энергию в магазин. — Признаться, я и сам был готов, но сейчас понял, что школа-то практически прошла. Надо взять от неё всё. Договорив, Джордж бросил взгляд через два ряда на заполненный стол Рейвенкло и различил узкое лицо Холлы. Она весело о чем-то болтала с Парвати, активно рисуя в воздухе руками жесты, возможно, означавшие схемы движения палочки при колдовстве чар. — Может, я и не окажусь на стене почёта, принеся Гриффиндору пятьдесят очков, но уж точно не собираюсь плестись в конце списка, как последний неудачник, — Джордж отпил зелёного чая с наколдованной в него долькой лимона и тут же ощутил себя бодрее. *** Первыми в тот же зал, но уже переоборудованный под экзаменационный, впустили Гриффиндор. Изящные одноместные парты из ясеня были расставлены по две с целью экономии места, но небольшое пространство, оставленное между, усложняло потенциальное списывание. На столешницах с уникальными прожилками натурального узора деревьев располагались лишь перья и чернильницы. Пергаменты материализуются в строго отведённый час, чтобы времени на выполнение задания у всех было поровну. Поток шестикурсников с красными нашивками на мантиях, словно чёрная река, если посмотреть сверху, растекался по залу, распадаясь на отдельные единицы — каждому студенту предназначалось именное место. Джордж был одним из первых, опустившихся на стул: поскольку фамилия Уизли находилась на задворках алфавита, его парта располагалась ближе к концу зала, у входной двери. «Скорей бы всё это кончилось», — думал Джордж с лёгким волнением слушая, как отодвигаются стулья вокруг. Знания в его голове присутствовали, но, судя по ощущениям, танцевали канкан и готовы были пуститься в пляс за пределами сознания в любой момент. После Гриффиндора неторопливо вошли Рейвенкло, затем Хаффлпафф и Слизерин. Успевшего уже за это время отвлечься парня из мыслей о скорой встрече с Норой, с её уютной продавленной постелью в углу комнаты, вырвал сполох шёлка у левого уголка глаза. От повеявшего запаха чернослива желудок без всякого предупреждения скрутило в спираль. Джордж замер, боясь повернуть голову, как будто это могло стереть из действительности факт того, что за соседнюю парту в метре от него села Имоджен. «Начали!» — раздался голос МакГонагалл, и на столах перед десятками глаз материализовались экзаменационные пергаменты. Джордж сглотнул и протянул руку к листам; шелест бумаги разнёсся по помещению. Он решал задачи на автопилоте, невероятно простыми казались они по сравнению с существованием рядом с Имоджен, чья черноволосая голова неподъёмно склонилась над испытанием, завесив ширмой волос все черты лица. Гриффиндорец справился на двадцать минут раньше отведённого времени и не нашёл в себе сил перепроверить ответы. — Эй, Джордж! —раздалось вдруг шёпотом со стороны девушки, когда тот ставил финальную подпись Джордж Фабиан Уизли на обложке. Он осторожно, словно котёнок, впервые видящий зеркало, повернулся, встречаясь с зелёными глазами бывшей любовницы. Имоджен была в этот момент так не похожа на себя ту в гостиной Слизерина в их последнюю встречу… Спокойное тепло излучали глаза, словно она выстирала собственную память с отбеливателем. «Как она могла сохранить такое выражение в моем присутствии после всего, что я натворил?» Имоджен, виновато улыбаясь, помахала сломанным пером в руке. Джордж понял и протянул своё, убедившись, что никто не обращает внимания на подозрительное взаимодействие, но галёрка оставалась незамеченной слабым уже зрением профессора МакГонагалл. Нежная рука, столько раз им целованная, блеснула чем-то ослепительно прекрасным, когда коснулась предлагаемого пера, слегка задев кисть Уизли. Он не мог оторвать глаз от бриллианта, украшавшего безымянный палец Стреттон. Такую красоту разве что в Гринготтс хранят… Имоджен поставила подпись на страницах и вернула перо. Приготовив палочку для того, чтобы направить пергамент в стопку завершённых работ, она заметила застывший взгляд Джорджа. — Я ухожу из школы, — шепнула она, и в глазах впервые промелькнула грусть. — Сегодня последний день, и, видимо, судьбе было угодно, чтобы я всё же попрощалась с тобой лично. Эпоха — в этих глазах. Пепелище их безумной жертвенной страсти. «Моя ночная принцесса», — сердце Джорджа пропустило удар, вспоминая. — «Я бежал к тебе по первому зову сломя голову два года, чтобы затем растоптать, не имея смелости даже сейчас произнести — прости. Даже спустя столько времени. Как карточный домик, схлопнулись казавшиеся устоявшимися отношения перед первым же катаклизмом, чередой неверных реакций, спровоцированных Обливиэйт. Мы родились невовремя, уже сразу обречёнными. Но стояли. До поры. До вызова, до маленькой зубочистки в колесе велосипеда. Прости. Что ты была целостна и прекрасна, а я не смог ни отпустить, ни дать тебе большего. Ведь ты действительно непререкаемо великолепна, кто бы сдержался? Ты меня простишь, я знаю. А кто простит Мериду, что забрала у меня шанс на первые искренние отношения, оставив лишь огрызок внутреннего мира, жестокость, да похоть? Джордж и Имоджен — инкубаторная история забвения, роман с красивой обложкой, на последнем листе которого «Все умерли, никто не выжил» было написано сразу после заголовка». — Почему ты уходишь? — вместо всего этого выдавил Джордж. — Мне исполнилось восемнадцать, и я выхожу замуж, — Имоджен смущённо опустила глаза, потому что не рассчитывала, что он ещё не в курсе. — Я выхожу за профессора Снейпа. На повёрнутой к его лицу кисти снова сверкнуло ослепительное кольцо. Когда Джордж в следующий раз моргнул и сфокусировался, зал уже был полупустым, а Имоджен растворилась. *** Расслабленность поселилась в стенах замка, как только были вывешены оценки за экзамены. Список из сотни имён и фамилий, сдававших аттестацию шестого курса, венчала Мидоукер Холла. Джордж попал в третью группу из пяти, а Фред — в четвёртую, благодаря подтянутым в последний момент знаниям по зельям. Даже гуляние по коридорам ночью как будто перестало на время быть табу, и беззаботные студенты, прихватив миски с нарезанными фруктами, часто смотрели парами и группами на россыпи звёзд на балконах глубокими вечерами, и вполне законно. Последняя неделя неги без лекций и забот, а далее — время паковать вещи, садиться в тесный, но уютный Хогвартс-Экспресс и покидать школу до осени. Имоджен уехала, но её имя словно осталось жить в этих стенах — так обсуждаема в школе она не была за все шесть лет обучения, вместе взятые. Из уст в уста передавалось предание о том, как холодный и нелюдимый тридцатилетний профессор влюбился до того, что встал на одно колено и протянул слизеринской фее кольцо своей покойной бабушки. Никто не знал, где это произошло, но все знали, когда — между началом вечеринки дня её рождения и часом отбоя. Снейп тоже уехал досрочно. Ночью, не привлекая лишних глаз, пара села в карету, запряжённую фестралами, и покинула земли дворца. Они направятся в Тенбридж-Уэллс, чтобы профессор попросил руки Имоджен у четы Стреттон официально. А после свадьбы одни поговаривали, что девушка переедет в Тупик Прядильщика, где расположена квартира профессора зельеварения, другие, — что доучится последний год в Дурмстранге. На контрасте с остальным замком несуществующая Имоджен заткнула рты всему Слизерину. Тишина зелёной гостиной стала отдельной персоной: сталкиваясь в проходах, студенты змеиного факультета опускали глаза и прошмыгивали мимо, словно за ними наблюдал невидимый дозор. Лишь в спальне украдкой перешёптывались девочки, опасливо косясь на заправленную постель, словно Стреттон могла неожиданно выскочить из-под неё. — Как думаете, они… делали это? — Конечно делали, — отмахнулась Милисента Булстроуд. Три соседки Имоджен и Пэнси по спальне сидели со стаканами чая и горстью контрабандных конфет с ликёром, скрестив ноги на полу. Стоял полумрак, усиливаемый обстановкой плотно заставленной комнаты со спиралевидными столбами кроватей, на которые были намотаны свисающие полы болотного цвета балдахина, и кованными сундуками, хранящими в недрах приготовленные платья для заключительной церемонии. — Откуда ты всё знаешь, — Трейси Дэвис состроила издевательскую гримасу, потеряв ненадолго возникшую на её лице в минуты молчания привлекательность. — Факел держала? — Какой дурак пойдёт замуж, не узнав, каков мужик в постели? — Фу-у, — синхронно замахали руками Трейси и Дафна Гринграсс. — Мы не хотим представлять, что там у Снейпа! И вообще, его за секс с ученицей надо уволить! — категоричный тон Дэвис словно хлестнул по лицам присутствующих. — Ну-ну, моралистки нашлись, — вздёрнула нижнюю губу Милисента. — В клубе «Раздетый Хогвартс» вы, должно быть, работали официантками. Обвиняемые смущённо замолчали, переглянувшись. — По крайней мере, я не легла под старикана, — пожала плечами черноволосая, разворачивая конфету. — Мне послышалось, или это осуждение, Трейси? — прищурилась презрительно рыжая слизеринка, откинувшись спиной на изножье кровати. — Я прекрасно помню, под кого и сколько раз ты легла в клубе в ту ночь, когда Имоджен прибежала сюда в слезах после какой-то ссоры. — Чего-чего там было? — заёрзала Дафна, пытливо заглядывая Трейси в глаза. — Да ничего, — раздражённо выпалила, не подумав, Дэвис. — Малфой сунулся в занятой приват, а там… Порывистый вдох заставил Дафну выпрямиться, и руки сами подскочили ко рту, прикрывая его в ужасе. — Ты переспала с Малфоем, зная, что это он? — И ещё с каким-то клонированным хером, — вставила Милисент. — Как ты могла так поступить с Пэнси? — разочарованные большие глаза Дафны не моргая смотрели на скисшую соседку. На лицо Булстроуд налипла кривая ухмылка отмщения за двойные моральные стандарты. — Я не обязана с ней носиться, понятно? — отрезала, краснея, Трейси. — Да и формально она нам не рассказывала о своей любви! А что не сказано, то и не доказано! — Ты настоящая сволочь… — провибрировал на низких тонах голос Дафны. — Можешь и не открывать даже рта о декане! — У нас нет монополии на член Драко! — сгримасничала Дэвис. — Скоро будет, если ты не заметила. Две ехидные улыбки вперились в худощавую слизеринку. Трейси поднялась на ноги, скинув фантики с колен. На лице играла обида. — Да пошли вы! В следующем году я съезжаю, — втаптывая подошвы в пол, она направилась на выход. — Куда ты? Думаешь, «старикан» теперь согласует твой переезд? — кинула в спину Милисент под дурацкое хихиканье Дафны. — Я помню строку из твоего старого дневника, Даффи, — переключилась на оставшуюся Булстроуд, — как там было? «Под взглядом профессора я иногда хочу сорвать с себя мантию прямо на уроке», — передразнила она писклявый голос Гринграсс. — Овца, ты долго ещё будешь припоминать мне это дневник? — рассмеялась Дафна, швыряя шутливо в Булстроуд конфету. — «Его бедра горели, когда мы соприкоснулись». Ты что, наметилась в дешёвые бульварные писаки после Хогвартса? Насмеявшись вдоволь, девушки притихли и вдруг задумались, глядя перекрёстно на согнутые колени друг друга. — Когда мы увидим Снейпа в следующий раз, мы точно будем знать, что они с Имоджен делали это. А ты всё ещё любишь его? — спросила Мили серьёзно, поднимая глаза на нахмуренный в думах лоб подруги. — Кажется, нет… А ты всё ещё любишь Трейси? Милисент посмотрела на не до конца закрытую дверь спальни. — Пиздец как, — вздохнула она. — Как в первый день. *** Уносящаяся в черноту дороги карета скрыла от всего мира, как две темноволосые головы соединились висками, ощутив заслуженный покой. — Наконец-то, — усталый мужской шёпот. — Наконец-то, милый. Перекатившись через лоб лицами друг к другу, пара соприкоснулась губами и замерла, сохраняя пучок тепла посередине. Меж двух покалеченных реагентами за годы преподавания профессорских рук лежала узенькая ладонь студентки, чьё имя стояло вторым в списке лучших экзаменуемых шестого курса. Выйдя несколькими месяцами назад в недоумении на балкон Северной башни и найдя там скомканную в маленький клубок Имоджен, сидящую на полу, обхватив колени, Снейп распознал брошенное существо. Уже, а точнее, всего лишь второе на его веку. Раньше он их не замечал. Первым была Холла, с полной самоотдачей напросившаяся на скучную практику и вкладывавшая в неё всю душу. Северус долго смотрел украдкой на рейвенклонку за работой, пытаясь понять, что она за неопознанный субъект, ворвавшийся в его обыденную преподавательскую жизнь, лишённую практически всяких красок. Да с таким рвением, будто сидеть в груде бумаг в подвале три раза в неделю было последним писком моды. И позже, наблюдая за тем, как Имоджен, не замечая ничего, сжимает собственные колени, спрятав подбородок в них, он считал похожую внутреннюю энергию: это не просто студент, а девушка-одиночка, оставленная кем-то, ненужная. Совершенно другой мир. И она никогда не попросит помощи сама, да и не у кого. Быстро прогнав Малфоя, он протянул Имоджен руку, помогая встать с обветренного камня. — Это Уизли вам навредил? — только сухими косноязычными выражениями доселе умел разговаривать профессор, хотя его душа уже живо билась. — Нет-нет, профессор Снейп, мы просто пересеклись, — поправив юбку и постаравшись надеть на себя бодрое лицо, слизеринская красавица подняла глаза и упёрлась в недоверчивый тягучий взгляд Северуса. Несколько секунд в поисках подсказок он пристрастно изучал её черты, оказавшиеся неожиданно такими тонкими, но при этом неприступными. Она не сдаст Джорджа. Осознав, что вытащить большее не получится, декан Слизерина приоткрыл, придерживая, створку балконной двери, приглашая Имоджен вернуться в башню без дальнейших расспросов. Девушка скользнула мимо, оставляя за собой черносливовый флёр, который чувствительный нос зельевара уловил, не распознав, однако, такой очевидный его источник. — Мисс Стреттон, я вынужден вызвать вас на беседу, — Северус зашел следом, закрывая дверь и убирая руки за спину. Его голос монотонно проговаривал преподавательскую протокольную обязанность обеспечивать благополучие студентов своего факультета. — В полдвенадцатого, если нет лекций. Если есть, то в три. — Я приду в три, — кивнула девушка. И пришла. И к исходу часа никто уже и не помнил, как формальная отрывочная беседа перетекла в разломы почвы у дороги — правого зубца из трезубца на въезде в Тенбридж-Уэллс, наполненные аметистами, скрошив которые, можно придать зелью окрашивания глубокий фиолетовый цвет, не доступный никакой другой магии.       …В реку совсем неподалёку от Хогсмида, где над каменным дном крупной гальки, отчетливо видимом благодаря кристальной чистоте воды, золотые карпы плывут против течения, перемещаясь между семью траекториями. Если придать каждой ноту и проигрывать в губную гармошку, наблюдая за отдельно взятым карпом, получится уникальная стройная и не лишённая смысла музыка.       … В четыреста страниц учебника «Лицом к лицу с безликим» по защите от тёмных искусств, по которому в ранние годы преподавал и сам Снейп, и способу, открытому Имоджен через лазейку в тексте, защитить инферналов от единственного, чего они боятся — огня.       …В запах сырой травы в марте ровно в пять сорок пять утра, когда на земле всё ещё возможен утренний иней. Этим запахом обладает амортенция, если дать её понюхать спящему человеку. Снейп не мог уснуть той ночью. Словно рассказанные сказки, звучали трели голоса Имоджен в его голове. Стреттон уснула мгновенно и крепко. Кто-то слушал её так внимательно, что едва дышал. МакГонагалл расписалась в заявлении на досрочный отпуск Снейпа с лёгким вздохом и едва заметной улыбкой. Он заслужил это: за все годы одиночества, за самоотдачу профессии и коллективу в ущерб всему остальному человеческому несмотря на угрюмый нрав и жёсткий стиль. И пусть сворачивают головы, и пусть бестолковые Синистра и Пинс шушукаются, нахмурив брови. Она, Минерва, ещё не забыла, что такое быть кому-то на земле нужным. А сейчас даже более, чем ранее, знала, как тяжело найти любовь, однажды потеряв. … В старой коробке от обуви под кроватью на втором этаже Норы, среди других сокровищ Джорджа, растворялась розовая камелия, пока не исчезла совсем.