Funky little monkey

- Я вел себя просто отвратительно сегодня, сэр! - а глаза хитрые, так и светятся счастьем. Парень виснет на решетке, клонит голову к плечу и улыбается, наблюдая за молодым мужчиной в форме, сидящим за явно слишком маленьким для него столом. Минги хмурится и прикрывает глаза рукой, слегка надавливая на веки. Под ними плывут едкие желто-зеленые пятна и когда он вновь открывает глаза, все ещё видит их. Смотрит на Хонджуна; тот сегодня особенно отличился. Расписать полицейскую машину под хохлому на, сука, парковке перед полицейским участком и попасться только три часа спустя - это ловко он, конечно. Хотя нет, одергивает себя Минги, вообще-то, ему самому потом разбираться с последствиями той хуйни, которую устроил этот засранец. На самом деле, тот факт, что охранник, сидевший на камерах, этого не увидел, да и заметили шалость аж через час после того, как она была совершена, заставляет задуматься о функциональности всей системы, но в конце-концов вредитель пойман и прямо сейчас действует офицеру Сону на нервы, сидя в блядской клетке напротив. Черт побери, да они целых два часа потратили на то, чтобы посмотреть по камерам, выяснить, кто это - а он не то, что лица не прятал, он в камеру помахал! - и найти его! - Минги-и, - тянет юноша, - Ну обрати ты на меня внимание, не будь букой! - Я не разговариваю с тобой. - А если попрошу прощения? В ответ следует тишина, прерываемая лишь стуком ветки дерева об оконную раму - к вечеру поднялся сильный ветер. Начинало смеркается. - А если буду хорошим мальчиком? - Хонджун улыбается. Минги знает это, ему даже не нужно смотреть на засранца. - Дома поговорим. - Погодь, так вы ещё и родственники?! - ахуевает следящий за драмой мужик-алкаш, сидючи в той же клетке, что и Хонджун. Ему, кажется, не достаёт только попкорна в руках. - А ты заткнись! - резко отвечает Минги и снимает очки, кладёт их на стол и снова трет глаза. Пробормотав что-то вроде "Ну ладно, ладно, что кричать-то", мужик успокаивается. А вот Хонджун, которому приспичило поиграть, нет. Он прижимается к решетке лбом и тихо шепчет: - Ну же, Минги, взгляни на меня. А когда тот все же поднимает уставшие глаза, поведясь на спокойный тон, хитро щурится и толкает языком щеку. Сон резко отворачивается. - Я не буду вносить за тебя залог. Хонджун прикрывает глаза и качает головой, улыбается мягко. Он точно знает, что какую херню бы он ни сотворил, Минги хоть и будет дуться, но поможет. И потом, не станет же он оставлять свое сокровище в обезьяннике на всю ночь? Слышится копошение у двери, она открывается и входит другой офицер - Чхве Сан. Его Хонджун видит уже явно не в первый раз и приветливо машет ручкой. Тот игнорирует и достав ключи из ящика стола, открывает обезьянью клетку. - На выход, Хонджун. Тот удивлённо вскидывает брови, но просить дважды не приходится. Мужик-алкаш провожает его спину печальным взглядом. Ким вприпрыжку направляется к Минги, но тот встаёт - и оказывается на голову выше - разворачивается и подходит к Сану. - С чего вдруг? За него же не вносили залог. - Доказательства его вины волшебным образом исчезли, - цедит сквозь зубы Чхве с явным недовольством, проскакивающим в голосе, - А значит, мы не можем держать его здесь. Становится ясно, кто постарался. Хонджун тоже очень быстро все осознает и, проходя мимо Сана, слышит от того злобный шепот: - Больше я не позволю ему спасать твою задницу, разбираться будешь сам, идиот. Ким улыбается своей широчайшей улыбкой, хлопает Сана по широкому плечу, шепчет в ответ: - Передай Уену, что я свожу его в бар на выходных. Тот хмуро кивает, сделав вид, что ничего и не произошло. Вот молодец, Уен-а, так бы и расцеловал, думается Хонджуну. Почистил все камеры, как ни в чем не бывало, даже бойфренда своего, Сана, уговорил помочь. Тот побурчал, как водится, но согласился. Минги же берет юношу за локоть и тащит в сторону выхода. Теперь его ждут разборки дома, но ради этого вся афера и затевалась. Экстремальные ощущения, пока рисовал всякую херню на полицейской машине, пока доставал Минги, сидючи в клетке под его же присмотром, не сравнятся с ощущениями, когда они, наконец, останутся один на один в их собственной квартире. Садятся в машину и едут в полной тишине. Между бровей Сона залегла широкая морщина от того, что постоянно хмурится, а губы сжаты в тончайшую полоску. Хонджун чувствует лёгкий укол совести, что вот так заставляет его нервничать, но отмахивается - ничего, сегодня Минги как следует оторвётся. Совсем скоро. Доходят до квартиры так же в тишине, но как только они перешагивают порог и закрывают дверь, Хонджуну тут же заламывают руки и толкают, вдавливая щекой в стену прихожей. - Думаешь, будешь вести себя, как сука, и все сойдёт тебе с рук? - шипит Минги. Он в бешенстве. Хонджун хохочет - насколько это вообще возможно, будучи вжатым в стену. Сумасшедший, думает Сон. - Да-да, давай, выплесни всю ярость, ты сегодня так хорошо сдерживал себя, такой хороший! Он шумно выдыхает сквозь зубы, когда Минги давит ещё сильнее, всем своим весом впечатывая его в вертикальную поверхность. Шепчет: - Отпусти мои руки, и ты увидишь, как сильно я раскаиваюсь. Ну же, дай мне показать, как мне жаль, я знаю, ты хочешь. Парень матерится и слегка ослабляет хватку. Хонджун отталкивает его от себя и поворачивается. Теперь уже Минги стоит спиной к стене. Короткий чмок в губы - и Хонджун уже где-то внизу, расстёгивает пряжку его ремня. Сон смотрит вниз и натыкается на совершенно демонический взгляд темных глаз из-под русой челки. Черные тени размазаны абы как, но, по-видимому, в этом есть задумка автора и какой-то особый сакральный смысл, который ему не понять. Ким тем временем уже справился с ремнем и расстёгнул молнию, облизывая губы в предвкушении. Широкие брюки стаскивают до колен, а рука мягко обводит совершено каменный стояк по форме через тонкую ткань боксёров, слегка надавливая в области головки. Когда Хонджун стаскивает и нижнее белье и мягко лижет вдоль всей длины, Минги откидывает голову назад и бьётся затылком об стену. Еле сдерживается, чтобы не схватить юношу за отросшие патлы и не отыметь в горло до боли. Терпит, зажмурив глаза, пока Хонджун продолжает терзать его одним языком, слегка посасывая головку, не беря полностью. Тот отрывается на секунду, чтобы произнести: - Ну уж нет, смотри на меня, - и упиваясь взглядом, кинутым ему Минги, которому и так держать себя в руках невероятно сложно, вбирает сразу треть, обводя языком выступающие вены. Минги кладёт руку ему на голову, но не давит, только перебирает светлые пряди. Ким тем временем берет постепенно все больше, слюна течет по губе, а колени уже начинает саднить. Задерживается языком на уретре, причмокивает губами и делает короткий вдох - подавится членом и умереть в расцвете сил не очень-то хочется. Сукин сын. Минги всё-таки вцепляется в его волосы, но продолжает смотреть, стиснув зубы. Хонджун знает - ему нравится. Ему нравится все. Все, что он вытворяет своим ртом, все эти томные взгляды снизу вверх - на самом деле, Минги ужасно нравится. Но он молчит и только изредка матерится на выдохах - шепотом. В квартире тишина мертвая, только едва слышные хлюпанья ее прерывают. Хонджун старательно берет глубже, расслабляя горло, насколько это возможно. Минги убирает руку с его головы, но Хонджун хватает его за запястье и возвращает назад, слегка надавив на собственный затылок. Минги понимает, что можно. Аккуратно толкается бёдрами навстречу, а Ким стонет, пуская приятные вибрации. Сил терпеть больше нет, и он почти рычит, выбиваясь в предоставленное горло, набирая темп. У Хонджуна саднит уголки губ и слюна стекает по подбородку, капая на пол. Он щурится, хватает Минги за бедра, чтобы хоть как-то удержаться, пока тот двигается. Про договоренность смотреть в глаза все забыли, но когда Сон кидает взгляд вниз и видит Хонджуна, его пробивает дрожь. У Кима по щекам текут слезы вперемешку с тенями, губы алее крови, но по глазам понятно, что его все устраивает. Ещё пара движений - и рот заполняется вязкой жидкостью. Минги прислоняется спиной к стене, тяжело дыша, а юноша громко сглатывает и вытирает губы тыльной стороной ладони. Улыбается, как может, криво, немного болезненно - челюсть затекла, а нижняя губа треснула и начала кровоточить. Хонджун знает, что Минги было хорошо, и он рад. Офицерам тоже иногда надо расслабляться, особенно после таких дней. Он встаёт на слегка подрагиваюших от напряжения ногах и целует - уже полноценно, по-настоящему. У Минги сил сопротивляться нет, поэтому он отвечает. Слизывает кровь с губы под недовольный выдох старшего, целует в шею, придерживая за талию - Хонджун, того и гляди, свалится. Простил? Ещё в полицейском участке. *** - Минги-и, - надув губы, тянет Хонджун, тыкая его пальцем в голое плечо. Тот мычит что-то невразумительное в ответ и поворачивается на другой бок, утыкаясь лицом в подушку. Долгожданный выходной - а его подымают ранним утром. У этого маленького исчадия ада есть хоть капля совести? Он и так знает, что нет. - Сходим сегодня на выставку? - продолжает доставать его Хонджун. - Какую, нахрен, выставку? - хрипит Минги, еле разлепляя глаза. Смотрит на часы на тумбочке - половина девятого. - Ну, в выставочном зале на соседней улице, помнишь? Сон кивает еле заметно и валится обратно на подушку. За что ему это, а? За какие прегрешения? - Я там одну симпатичную картину присмотрел, знаешь... Минги подскакивает, как ужаленный, и оборачивается к Хонджуну с вытаращенными глазами. - Нет! Черта с два я снова поеду в участок! Сидим дома. Ким заливается счастливым смехом. С Минги весь сон как рукой сняло, этого он и добивался. - Да шучу я, шучу, успокойся. Никто тебя в участок не потащит. Но на выставку я хочу. Получает подозревающий взгляд и улыбается в ответ во все тридцать два. - Обещаю, все картины будут в целости и сохранности, - клянётся, положив руку на сердце. А как только Минги, вроде, немного успокаивается, шепчет: - У нас дома. Ему в лицо прилетает подушка.