Журавль или синица?

      — Чёрт, бежим!       Охваченный ужасом из-за происходящего, что где-то Ши Уду мог повстречать Хэ Сюаня, остаться с ним один на один, нутро пробрало пульсирующей агонией. Ши Цинсюань даже не задумывался, куда мчался Дан-Дан, он крепко цеплялся за его загривок, пока на них неслись охваченные пламенем дворцы. Однако совсем худо стало, когда земля начала уходить из-под ног.       Затормозив, пёс припал к дороге, но это не помогло ему остановиться — под силой тяжести его медленно потянуло вниз по улице.       «Да что ж за хрень происходит?!» — в ужасе подумал Ши Цинсюань, сообразив, что если они промедлят, то из-за царящего кавардака их могло и вовсе выкинуть с небес. В прямом смысле слова.       — Туда! — прикрикнул Ши Цинсюань, указывая близстоящий дворец, который лишь поверхностно охватило пламя.       Игнорируя матерящегося Ци Жуна, Ши Цинсюань завёл пса в здание как раз вовремя, чтобы они не скатились по улице в тьму тараканью. Однако, ситуация не улучшилась, поскольку дворец находился в шатком состоянии из-за частых перемещений, отчего их с демоном и псами кидало из стороны в сторону.       Свалившись с Дан-Дана, Ши Цинсюаня отбросило вглубь просторного коридора. Налетев на колонну, затем ударившись о другую, он болезненно влетел в стену. Кости затрещали, мышцы заныли, однако полежать и найти мгновение, чтобы перевести дух, ему не посчастливилось. В испуге перевернувшись и отпрыгнув, он избежал того, чтобы стать посадочной подушкой для пса Хуа. Дан-Дана отбросило неподалёку, а Лазурный демон каким-то чудом уцепился с мальчишкой за колонну.       Не смея размышлять, Ши Цинсюань с криком вонзил меч в стену, чтобы сделать для себя опору в углу. Духовная энергия помогла пробить камень, но после такого удара, как подозревал Ши Цинсюань, его оружие можно будет выкинуть на помойку.       И начался ад. Влажные ладони то и дело норовили соскользнуть с рукояти меча, пока Ши Цинсюаня бросало из стороны в сторону. В мыслях он кричал, срываясь на истошный вопль. Но держался за своё оружие, словно за единственную надежду, тоненькую нить, которая помогла бы не сорваться в пропасть небытия. Окружая себя духовной энергией, Ши Цинсюань защищался от пламени, пожирающего стены.       Он не знал, сколько продолжалась эта пытка. Его тело с трудом выдерживало жар огня, а когда в коридор хлынули потоки воды, он и вовсе подумал, что свихнётся.       Проще было бы сдаться. И мысль о том, чтобы вернуться обратно в небытие, где дух обретал абсолютное спокойствие, казалась уже не столь пугающей. Но что-то останавливало Ши Цинсюаня, он упрямо сжимал пальцы на рукояти меча, терпел… опять терпел боль. Это уже не казалось чем-то из ряда вон выходящим, напротив, Ши Цинсюань вдруг понял, что преодоление трудностей и жестоких испытаний уже не пугали его. Только не после того, что с ним произошло за минувшие несколько месяцев.       Человек, да и боги, такие создания, что ко многому могут привыкнуть в час нужды. Благодаря второй душе, удалось выдержать невзгоды судьбы, с которыми вряд ли бы он справился в одиночку. После всего, что он пережил, что досталось ему… что он вырывал у судьбы чуть ли не зубами, Ши Цинсюань не имел права сдаваться, поэтому в этот раз не видел слабости в том, чтобы терпеть.       Минуты, часы ли? Сколько длился аттракцион жизни и смерти, он не брался судить. Его тело полыхало пламенем под стать стенам, которые, несмотря на ранее пробивающиеся воды, продолжали гореть. Казалось, что дворец как будто бы рухнул с огромной высоты, отчего часть потолка обвалилась, оглушив всё живое.       Поднятый столп искр заставил Ши Цинсюань зажмуриться и усилить защиту духовной энергии. Открыв глаза, юноша ожидал очередного бедствия, но здание больше не бросало из стороны в сторону.       Пальцы болели, Ши Цинсюаню с трудом удалось их разжать. И как только рукоять выскользнула из его рук, лишённое духовной подпитки лезвие меча треснуло на множество мелких осколков. Он без малейшего интереса уставился на блестящие частицы металла, задаваясь вопросом, что послужило причиной разрушения? То, что меч не выдержал его духовного давления или роли опоры?       «Не важно», — апатично подумал Ши Цинсюань. Его куда сильнее интересовали адские псы, которых он нашёл за горящими завалами — у одного из них была сломана лапа, другой серьёзно опалил кожу до уродливых волдырей.       — А-а-а! Что б тебя, собака такая, Цзюнь У! Сдохни!       Поделившись с псами духовной энергией, чтобы они смогли хотя бы покинуть дворец, Ши Цинсюань перевёл взгляд к массивной колонне, из-за которой и доносились ругательства. Вид Лазурного демона оставлял желать лучшего, но несмотря на часть опалённых волос и одежд, ему удалось избежать серьёзных травм. В отличие от мальчика, который покраснел словно краб при варке. Если бы его не лихорадило, Ши Цинсюань подумал бы, что помер.       Дворец продолжал трещать по швам, но пламя постепенно унималось.       Чем-то здание напоминало Ши Цинсюаню его душевное состояние — от души и чувств остались дотлевающие угольки. Глубочайшее безразличие прорастало корнями к тяжёлой грусти, игнорируя страхи и радости. Так что, добравшись до Ци Жуна, который, пиная горящие паленья, пытаясь выместить свою злость, Ши Цинсюань влепил ему хорошую отрезвляющую пощёчину.       — А-а!.. Сука, какого?!..       — Хватит орать! Возьми ребёнка и убирайся отсюда!       — Ты совсем страх потерял, ничтожество?! На кой чёрт мне сдался этот ребёнок, я хочу побить этого Цзюнь У, эту собаку!.. Ай!       Ещё одна пощёчина.       Всё же Ши Цинсюань ошибся, кое-что он мог испытывать — глубокое отвращение вкупе с раздражением. Поддавшись вспышке эмоций, он схватил Лазурного демона за грудки и, встряхнув, требовательно повысил голос:       — Пока ты в этом теле, ты всего лишь жалкое подобие демона! И если не смог убить ребёнка, чьего родителя поработил, то возьми за него ответственность! Полезешь к Цзюнь У, он от тебя и следа не оставит, тупица. Он вытер о нас ноги, а ты всё никак это в толк не можешь взять?!       Оттолкнув Ци Жуна, Ши Цинсюань потребовалось приложить недюжинное усилие, чтобы совладать с нахлынувшими эмоциями, которые отразились тугой болью под рёбрами и резью в глазах. Ци Жун оказался обескуражен его выходкой, поэтому, пользуясь моментом, Ши Цинсюань добавил более спокойно:       — У Дан-Дана сломана лапа, но он сможет вас вывезти из столицы.       Ци Жун смотрел на собеседника в замешательстве, напоминая вставшую на дыбы кошку. Он, наконец, умолк, однако спустя миг задал вполне очевидный вопрос:       — С чего такая щедрость, а? Думаешь, я поверю тебе, небожителю?! Да вам только подставить меня!       Ши Цинсюаню потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, отчего слова Ци Жуна отозвались болью в сердце. По телу пробежала неприятная дрожь, глаза расширились, однако Ши Цинсюань поспешно взял себя в руки. Позволил остаться только отпечатку грусти на лице.       — Никому нельзя доверять, — озвучив мантру, которую повторял себе на протяжении последних месяцев, Ши Цинсюань вдруг понял, что достиг потолка. Добрался до точки невозврата. Будто проклятый круг, наконец, замкнулся. — Но в любом случае, делать этот выбор или нет, решать только тебе.       Кому адресовал эти слова Ши Цинсюань — себе или Ци Жуну — он не был уверен до конца. Но оставаться в руинах чьего-то дворца, как и столицы небожителей, не имел больше сил и желания. Взобравшись на Хуа-Хуа, он поспешил выбраться прочь.       Небо затянуло чёрным покрывалом ночи. Однако из-за пожара, который поглотил крупный город простых смертных — местную столицу — казалось, будто солнце взошло на западе. Иронично, ведь буквально в нескольких километрах поодаль догорали руины того, что называлось обителью божеств. Ши Цинсюань наблюдал за тем, как клубы дыма тянулись в небо вместе с роем агрессивных душ, которых пытались усмирить небожители.       На короткий миг Ши Цинсюань подумал, что мог бы присоединиться к богам, сделать доброе дело, чтобы заслужить их прощение или хотя бы притупить гнев. Как он вообще сможет жить рядом с ними? Презираемый, всеми ненавистный, опозоренный. Да и хотел ли он этого? Последний месяц жизни открыл ему заново глаза, показал, что настоящих друзей у него никогда и не было. Так зачем возвращаться туда, где у него никого и ничего нет?       Никого. Ничего. У него действительно ничего… нет.       Грохот в стороне отвлёк внимание Ши Цинсюаня. Шум доносился из-за кромки леса, над которой в ночном небе то и дело вспыхивали молнии, а порой поднимались неестественные высокие волны и очертания двух драконов.       У Ши Цинсюаня сердце пропустило удар. Зрачки сузились от испуга.       «Брат…»       Они встретились.       — Хуа, туда! — не раздумывая ни мгновения, Ши Цинсюань пришпорил пса и указал ему направление с помощью духовной энергии. Зверь моментально бросился к тёмному лесу.       Хуа-Хуа ловко лавировал между рядами деревьев, острое зрение и нюх помогали ему выбирать наиболее удачный маршрут, и даже несмотря на ожоги, он мчался довольно лихо. Прижимаясь к мощной шее пса, Ши Цинсюань слепо надеялся на то, что ему удастся хоть как-то сгладить ситуацию и заставить враждующих мужчин отступить друг от друга. Но как только адский пёс выбежал к кромке леса, замедлив шаг, Ши Цинсюань с ужасом осознал ошибочность своих надежд.       Остановиться Хуа-Хуа пришлось не столько из-за мысленной команды Ши Цинсюаня, сколько из-за бушующего шторма, подбрасывающего волны аж до первых деревьев леса. Сторонясь солёных брызг, пёс прятался за деревьями, и Ши Цинсюаню пришлось слезть, чтобы подойти поближе.       Увиденную картину описать было довольно сложно. Пока зарево горящей столицы окрашивало одну часть небосвода в оранжевый, другая утопала в непроглядной тьме, которую временами прорезали вспышки молний. Дождя не было, однако море обратилось полем боя двух сильнейших, кому подчинялись воды. Костяные драконы бились с водными, пока на волнах словно танцевали два силуэта, обмениваясь ударами, от которых даже до берегов доходило духовное давление.       Лезть им под руку — всё равно что самоубийство.       Наблюдая за происходящим, Ши Цинсюань ощущал, как рёбра начинало ломить от тупой боли. Приложив руку к груди, он почувствовал мощные удары сердца, которые будто подталкивали его ринуться вперёд и остановить это безумие. Но что он мог? Ему не по силам остановить Непревзойдённого демона и Повелителя Воды. Уж точно не силой.       Беспомощность усилила чувство апатии, выкрутила на максимум желание отступить, убежать, просто спрятаться от жестокости этого мира. Если Хэ Сюань одолеет Ши Уду и уничтожит его, то что останется у Ши Цинсюаня, кроме его псов, да туманного будущего? После того, как он занял сторону Цзюнь У, боги его не простят, он не обладал полезными навыками, к тому же изуродовал чиновника со Средних небес. Линвэнь и Ши Уду ещё могли бы найти прощение, их авторитет помог бы осадить пыл небожителей.       А что сможет сделать Ши Цинсюань? Он вообще сможет… быть один?       И в то же время Ши Цинсюань позволил себе задать вопрос, что он почувствует, если Ши Уду одолеет Хэ Сюаня?.. Но понаблюдав за боем, он понял одну не утешающую вещь — не одолеет.       Не одолеет.       Не даром Непревзойдённых демонов всего лишь двое в этом мире, в то время как божеств пересчитать и всех пальцев на руках и ногах не хватит. Мощь этих созданий была способна уничтожить города и страны. Если бы против Хэ Сюаня вышел Цзюнь У, то у второго был бы неплохой шанс одержать верх, однако только не у Ши Уду. Того толкала в бой не столько сила, сколько огромное желание воздать по заслугам обидчику, несгибаемая воля.       Он погибнет… Против Хозяина Чёрных Вод ему не выстоять.       В спину что-то слабо толкнуло. Оглянувшись, Ши Цинсюань увидел адского пса, который смотрел на него с отчётливой тоской во взгляде. Животное ощущало душевный настрой хозяина, и ему ничего не оставалось, кроме как грустно улыбнуться и погладить Хуа-Хуа по морде.       Пёс всё понял. Без слов. Удивительное создание.       — Всё хорошо, — остановив ладонь на влажном носу зверя, прошептал Ши Цинсюань, — может, господин Хуа, наконец, вернёт вас себе. Ну или можешь отправляться за Дан-Даном… но подумайте дважды, Ци Жун как хозяин — такое себе.       Развернувшись и подойдя к кромке леса перед широкой береговой линией, Ши Цинсюань присмотрелся к сражающимся. Они не то что его не замечали, для них в принципе весь мир отошёл на задний план. Невольно Ши Цинсюань подивился, отчего вдруг Хэ Сюань нарядился в алую одежду, этот цвет никогда не был у него в почёте.       Без меча. Без веера. Лишь голые руки и энтузиазм, слепая решимость.       «А ведь часть меня только вернулась оттуда…» — невесело подумал Ши Цинсюань, концентрируя духовную силу для одного единственного броска. — «Но мне кажется это правильным».       Главное — выждать подходящий момент. А ещё более важно — не струсить перед тем самым моментом из-за накатывающих переживаний и страхов. Ши Цинсюань не питал иллюзий: вступив в бой, он ничем не поможет брату, да и себе, биться с Хэ Сюанем для него не выход. Быть может, до возвращения памяти и попробовал бы, преисполнившись непоколебимой уверенности и растоптав остатки тёплых чувств. Но сейчас он уже не видел для себя такой возможности.       Под давлением мощной духовной энергии костяной дракон разбил водяного. Солёные брызги разлетелись по морю дождём, и вместе с огромным чудищем Хэ Сюань ринулся с атакой на противника. Он летел по воздуху алой стрелой, грозящей уничтожить всё на своём пути. И под эту самую стрелу Ши Цинсюань бросился, без оглядки, становясь живым щитом для Ши Уду.       Завершать свою жизнь подобным образом, разумеется, в планах у Ши Цинсюаня не было, в защиту он вложил максимум имеющейся энергии, призвав ветер. Но всё произошло так быстро, что у него сложилось чувство, будто он стал мелкой птицей, которую копытом ударила лошадь.       Боль пробила тело с ног до головы. Не смертельно, однако до жути отвратительно. Ши Цинсюань успел услышать позади лишь изнывающее ужасом «Нет!», да перехватить откровенно удивлённый взгляд Хэ Сюаня. И мигом позже его к чертям собачьим отбросило назад. Да и Ши Уду зацепило следом.       Очень странное ощущение: ослепительная боль и моментальная тьма, после которой, будто через секунду, Ши Цинсюань уже лежал на песке, смотря на алеющее небо. Если бы не события этой ночи, подумал бы, что попал в ад.       — Цинсюань! Цинсюань!       — Не ори, — разлепив веки, Ши Цинсюань увидел склонившегося над ним старшего брата. Выражение его лица, конечно, не передать словами: смесь удивления, страха и злости.       — Ты что… творишь?       Проигнорировав вопрос и заняв сидячее положение, Ши Цинсюань отметил, что возросшая духовная сила и дни тренировок хоть чуть-чуть, но укрепили его тело. В противном случае, будь он в женском обличии, то малой кровью не отделался бы. Оглянувшись на старшего брата, Ши Цинсюань с грустью признал его ужасное состояние. Побитый, промокший до нитки. А грозный взгляд и оскал делали Ши Уду похожим на волка.       Выучив урок, что крики вряд ли донесут до младшего брата смысл фразы «убирайся, если жизнь дорога», Ши Уду мог лишь положиться на действия. Но ему даже не удалось подняться с колен, боль и серьёзные раны тут же заставили его упасть на песок, сплёвывая кровью. Внезапный приступ резвости с его стороны был обоснован прибытием недостающего героя сих событий.       Ши Цинсюань поднялся с песка. Ши Уду попытался его перехватить, но ему не составило труда отмахнуться от него, вырвавшись из цепких пальцев. Он заградил собой Ши Уду, наконец, впервые за долгое время посмотрев прямо на Хэ Сюаня. Тот стоял на расстоянии нескольких шагов впереди, что позволяло в деталях рассмотреть черты его бледного напряжённого лица.       — Отойди.       Одно единственное слово прозвучало приказом, подкреплённым удушающей тяжёлой энергетикой. От Хозяина Чёрных Вод исходила мощная аура зла, сгусток самых негативных эмоций, которым можно уничтожать души. Только глядя на Хэ Сюаня, Ши Цинсюань испытывал ровным счётом ничего. Он отрицательно покачал головой, а затем сделал то, что заставило демона в недоумении нахмуриться — опустился на колени.       — Я знаю… — произнёс Ши Цинсюань, смотря прямо в чёрные, как омуты, глаза Хэ Сюаня. — Я знаю, что ты не простишь моего брата. Не оставишь в живых. Наверное, я сделал неправильно, помешав вашему бою. Но иначе не мог, потому что тогда бы ты не услышал меня. Ты выйдешь победителем из этой битвы, поэтому у меня будет просьба: если ты убьёшь Ши Уду… то убей нас вместе.       — Что?! — услышанное явно не могло оставить Ши Уду безразличным к ситуации. — Ты спятил?! Цинсюань, живо уходи! Иначе!..       — Хватит! — не смея оборачиваться, прервал его Ши Цинсюань. Он не хотел смотреть на старшего брата, он боялся, что если увидит его, то не сможет перенести горечь последней минуты жизни. — Хватит. Дай мне уже решить свою судьбу самостоятельно! Умрёшь ты, а мне что делать одному?! Бегать всю жизнь от богов, которые будут преследовать меня из-за того, что я по тупости склонил колено перед Цзюнь У, от отчаяния доверился ему в сложный момент?! Кто за меня вступится?! Кому я вообще нужен?! Я ни разу не силён, как ты, брат! И уж тем более как Мин-сюн, так что хватит думать, будто… будто…       — Мин-сюн?       Голос заставил Хэ Сюаня в миг растерять пыл и замереть подобно кролику. Но кратковременный испуг растворился в удушающем отчаянии, из-за которого Ши Цинсюань выдавил измученную улыбку. Из горла вырвался тихий истеричный смех. Ши Цинсюань буквально смеялся сквозь подступающие слёзы.       — То, что я говорил тебе… о том, кто я, это правда, — переведя дух и найдя в себе смелость поднять взгляд на демона, Ши Цинсюань продолжил: — Я не просто лишился памяти, я поменялся с заблудшей душой местами. Когда я тонул, я… нашёл ту часть себя, которой был. Точнее, она нашла меня, вернула, разрешила вернуться, объединиться. Но лучше бы не находила. Без меня она была бы сильнее. Без меня она нашла бы силы забыть… всё. Без этих воспоминаний, — схватив себя за край ханьфу у груди, Ши Цинсюань крепко сжал кулак, словно желая вырвать сердце вместе с эмоциями, которые прогрызали его, словно черви. — Без этих… чувств… Я бы смог забыть о тебе, забыть о том, что чувствую, что заставил себя чувствовать, когда ты держал меня подле себя, я… Я бы смог забыть, заставил бы себя. Смог бы возненавидеть тебя за то, что ты сделал, когда гора Тунлу…       Даже выдавливать слова оказалось из себя болезненной пыткой. Ослабев, Ши Цинсюань свесил голову и согнулся, уронив руки в холодный песок. Его трясло от натиска ненавистных эмоций, слёзы резали глаза. Ши Цинсюань не нашёл бы в себе сил вновь посмотреть в глаза Хэ Сюаню, и не только от понимания того, что он испытывал к нему далеко не отвращение. Одно его имя вызывало в нём ноющую боль в сердце, желание улыбаться и рыдать.       Вздрогнув, Ши Цинсюань завалился вперёд и, уткнувшись лбом в песок в нижайшем поклоне, сквозь прорывающиеся рыдания произнёс:       — Прости, что сломали твою жизнь, Хэ Сюань. И спасибо… что дал возможность побыть хоть немного счастливым, хоть и за счёт твоей судьбы. Вверяю себя в твои руки, но если убьёшь моего брата, я молю о милости убить и меня тоже.       Смирение.       Ши Цинсюаня немного удивило, что после его слов Ши Уду не пустился осыпать его спину грозными речами. Возможно, старший брат тоже что-то понял. Понял, наконец, что ему не всегда удастся вмешиваться в решение судьбы Ши Цинсюаня, как бы он этого ни хотел.       Они оба виноваты перед Хэ Сюанем. Пусть Ши Цинсюань и хотел свалить всю ответственность на Ши Уду, сейчас он едва ли мог позволить себе подобное нахальство. Даже если Ши Уду принял единоличное решение, то в итоге только Ши Цинсюань пользовался удачей Хэ Сюаня, только он вёл беспечную жизнь, в то время как судьбой ему было прописано страдать от злого рока.       Воздух потяжелел, задрожал от колебаний тёмной энергии, которая исходила от Хэ Сюаня. Без единого слова демон показал, сколь глубоки и яростны его чувства. Ши Цинсюань заставил себя выпрямиться из соображений гордости, однако поднять взгляд на Хэ Сюаня у него не нашлось сил.       Вода в море поднялась бушующей пеной, переплетаясь с вязкой демонической ци, из-за которой стало трудно дышать. И под гнётом слепого гнева Хэ Сюаня он вдруг испугался того, что в свой последний миг так и будет смотреть на мокрый песок. Обернувшись, он искренне боялся, что обнаружит лишь пустоту, однако Ши Уду всё ещё находился рядом.       Великий бог морей, которого боялись и сторонились на пантеоне, предстал перед Ши Цинсюанем потерянной душой. Ши Уду явно не мог смириться с подобной судьбой, уж тем более сидеть сложа руки. Однако он не смел шелохнуться. Не смел больше забирать у младшего брата возможность распоряжаться своей жизнью. Даже если это означало смерть для них обоих.       Со слезами на глазах Ши Цинсюань улыбнулся. Ши Уду, помедлив, лишь устало вздохнул. А что ему ещё оставалось?       Ему не удалось стать достаточно сильным, чтобы защитить младшего брата.       Ему не удалось стать достаточно сильным, чтобы выйти из схватки победителем.       Возможно, ему стоило в очередной раз наплевать на желания Ши Цинсюаня, чтобы вытащить его дурную голову из проблем. Но, увы, Ши Уду успел только помыслить о подобном, потому что в следующий миг его с братом накрыла чёрная непроглядная тьма.

Я клянусь, что стану чище и добрее, И в беде не брошу друга никогда. Слышу голос и спешу на зов скорее - По дороге, на которой нет следа. SKYFOX ROCK - Прекрасное далёко (cover, rock vers)