Журавль или синица?

      Ши Цинсюань просыпался несколько раз, но с такой тяжестью в теле, что раз за разом проваливался в сновидения. Ему хотелось спать, и даже когда он заставлял себя открыть глаза и продержаться в состоянии бодрствования хотя бы пару минут, на это уходило немало сил.       Сколько прошло времени с тех пор, как Мастер перестал его мучить? Трудно сказать. По ощущениям — целая вечность. Кутаясь в тяжёлое одеяло, словно в кокон, и зарываясь в подушки, Ши Цинсюань желал лишь раствориться во тьме. И в какой-то степени его желание исполнилось. Потому что во снах он пребывал в бескрайнем ничто и в полном одиночестве. Оглядываясь по сторонам, он ничего не видел кроме пелены белоснежного тумана.       — Огонёк? — эхом разлетался его обеспокоенный голос. Никто не отвечал. — Огонёк! Сяо Хо!       Она не отвечала. Ни на прозвище, ни на имя. Пустота молчала, ничто не выдавало в ней чужого присутствия. Ши Цинсюань с болью на сердце продолжал осматриваться, срываясь на бег, однако никого так и не нашёл. Ему становилось страшно. Часть его души просто пропала. Ши Цинсюань уже не мог иначе думать об огоньке, она долгие годы являлась его опорой и поддержкой, а теперь вдруг исчезла, оставляя ноющую пустоту. И это только здесь, в мире грёз. А что же он почувствует, когда проснётся?       На него навалилась тоска. Рухнув на колени, Ши Цинсюань с отчаянием опустил плечи и прижал к груди руки. Пусто… одиноко… Её нигде нет. И что же делать? Как теперь быть? Будет ли он столь же уверен в себе, как прежде? Раньше мир снов служил ему убежищем, где он мог спокойно обсудить свои переживания с маленьким сияющим призраком, который дарил чувство тепла и уюта.       А теперь здесь воцарилась холодная тьма.       Ши Цинсюань не хотел тут оставаться. Что бы он ни почувствовал по пробуждении, это всё равно будет лучше, чем наблюдать бескрайний мрак своего опустевшего подсознания.       В очередной раз Ши Цинсюань разлепил веки. Чувствовал себя намного лучше, чем в предыдущую попытку проснуться. Он приготовился испытать бурю эмоций, но по факту его встретило пугающее спокойствие. Он лежал в постели, согрев её теплом своего тела. Лениво оглядевшись и отметив мрачный интерьер небольшой спальни, Ши Цинсюань не сразу сообразил, почему убранство казалось таким знакомым. Уронив взгляд на небольшое зеркало с резным орнаментом, он пробудил воспоминания и узнал комнату, в которой жил во время пленения на острове посреди Чёрных вод. Это обитель Хэ Сюаня.       Отчего-то это не облегчило душу.       Тяжко выдохнув, Ши Цинсюань перевернулся на другой бок и, увидев одну вещь, моментально проснулся. На прикроватном столике под стеклянным колпаком сиял огонёк, совсем маленький, дай бог размером с бабочку. Тут же откинув одеяло и резко заняв сидячее положение, Ши Цинсюань охнул и прикрыл глаза — голова закружилась. Его нагое тело скрывал лёгкий хлопковый халат. Волосы пребывали в ужасном состоянии, словно какая-то птица успела свить из них гнездо, пока он спал. Про то, сколь помятым он себя чувствовал, Ши Цинсюань решил вообще не думать.       Подползя к прикроватному столику, он сел на краю кровати. Рядом со стеклянным колпаком лежала записка: «Стекло служит защитой от распада, оно под заклинанием. Не открывай».       У Ши Цинсюаня не оставалось сомнений, что он смотрел на дух Сяо Хо, и тот казался таким хрупким, что невольно просыпался страх. В сновидениях огонёк горела ярко, была размером с кулак, а сейчас… выглядела очень слабой. Ши Цинсюань осторожно постучал по стеклу, однако призрак никак не отреагировал, он просто парил над маленьким кругом заклинания.       На Ши Цинсюаня накатила тоска и отчаяние. Может, внутри себя он и не ощущал сильных изменений, однако, что чувствовала сейчас огонёк? Она ведь буквально являлась частью его души. И эту часть грубо вырвали, словно кусок плоти. Вернёт ли огонёк свои воспоминания? Да банально — вернёт ли разум? Ши Цинсюань чувствовал непомерную вину перед этим маленьким существом, и ничего не мог поделать.       Он просидел в комнате долгое время. Отыскав гребень, расчесал волосы и оставил их распущенными. Одежда в шкафу вся запылилась, поэтому он предпочёл остаться в халате и просто забраться на кровать под одеяло. И просто сидел, смотря на огонёк, который заменял слабую лампу. Даже несмотря на то, что на улице стоял день, света очень не хватало.       Дожидаясь Хэ Сюаня — а что ему ещё оставалось делать? — Ши Цинсюань, по ощущениям, просидел в постели пару часов. Он не знал, о чём думать, пытался понять, что изменилось в нём, однако испытывал равнодушие к своему окружению. На сердце царило спокойствие, и даже когда тихо скрипнула дверь, пуская внутрь Хэ Сюаня, Ши Цинсюань только и смог поднять на него невыразительный взгляд.       — Давно очнулся?       Ши Цинсюань покачал головой. Он даже разговаривать не хотел. Ничего не хотел. Разве что вновь закутаться в одеяло и почувствовать тепло.       Ничего не сказав, Хэ Сюань закрыл за собой дверь и подошёл к Ши Цинсюаню, присаживаясь на кровать. Последний продолжал безынтересно смотреть куда-то вниз, он чувствовал себя опустошённым, даже злиться не мог. Однако тянущееся молчание его слегка угнетало, поэтому, обернувшись к огоньку, он тихо спросил:       — Это то, что осталось от её души?       — Это и есть её душа, — сухо отозвался Хэ Сюань. — Мастер сказал, что, если напитывать её энергией, она восстановится и обретёт форму некой сущности. В зависимости от того, какой энергией её подпитывать — божественной или демонической, тем она и станет: сильным духом с частицей божественности или демоном. А если открыть защиту, то она либо растворится, как энергия, либо отправится на цикл перерождения.       — Ты хочешь сделать из неё демона?       — Если бы решал только я, то отдал бы её Хуа Чэну.       Не поняв подобного желания, Ши Цинсюань с сомнением посмотрел на Хэ Сюаня и обнаружил, что тот глядел на него с долей недовольства.       — Почему ты не сказал, что работаешь на Хуа Чэна?       — А, — только и вырвалось у Ши Цинсюаня. — Да я как-то и не собирался.       Теперь настал черёд Хэ Сюаня негодовать.       Тем не менее Ши Цинсюань не считал нужным распространяться о том, что на протяжении последних лет работал на Хуа Чэна. Даже после того, как он отыскал Ци Жуна и принудил его покинуть тело смертного, кроме притворства Лазурным демоном у него ничего не было. Чтобы построить базу и собрать вокруг себя последователей, требовались деньги.       «Поэтому, выражаясь словами огонька, я сумел продать… как там… стартап Хуа Чэну и сделать его своим спонсором, отрабатывая долг последние годы».       В противном случае ему бы только оставалось бродить по свету и терять духовные силы. А так он хотя бы обрёл имя Лазурного поветрия, ему молились люди, которые приходили в Убежище, а демоны — в основном Ци Жун — не оставляли без демонической энергии.       — Значит, предпочёл сбежать от одного Непревзойдённого к другому, — с открытым презрением подметил Хэ Сюань. — Сейчас тоже сбежишь?       Вообще, хотелось. Однако вместо колючих слов Ши Цинсюань предпочёл обойтись обвиняющим взглядом.       — Ты обещал отказаться от мести моему брату, если я останусь, если ты разделишь меня с огоньком.       — Я не обещал отказаться от мести.       — Тогда обещай, что откажешься. Нет, даже не так… ты пообещаешь и откажешься.       От непреклонного требования у Хэ Сюаня невольно промелькнуло удивление на лице. Однако Ши Цинсюань не боялся его. Не боялся сурового взгляда тёмных глаз, не боялся мертвенной бледности лица и угнетающей ауры. Он понял, что пережил столько всего, что разучился бояться Хэ Сюаня. Только не после того, каким ужасам он его подвергал.       Возможно, его решение нельзя назвать здоровым подходом. Всё равно что жертва, прощающая преступника. Однако ради того, чтобы тот отказался мстить и принял ситуацию, Ши Цинсюань готов проглотить свою гордость. Если смотреть на положение дел со стороны, произошедшие с ним горести можно расценивать как расплату. И он расплатился сполна.       — Ты дерзишь приказывать князю демонов?       — Да, и что?       Хэ Сюань нахмурился.       — И что ты мне сделаешь, Хэ Сюань? — устало опустив плечи, спросил Ши Цинсюань. — Будешь прокалывать три дня моё тело иглами? Изнасилуешь? Разорвёшь мою душу на части? Отправишь на тот свет? Так я уже там был, из-за этого в моём теле и поселилась огонёк. Что ещё? Что ещё ты хочешь со мной сделать?       Молча выслушивая его вопросы, Хэ Сюань становился мрачнее тучи. Он долго смотрел на Ши Цинсюаня, после чего прищурился и отвернулся. Его нельзя назвать раскаявшимся или сожалеющим, но озвученные слова били прямиком в сердце, в самое больное место.       — Хэ Сюань, давай оставим прошлое в прошлом, — вздохнул Ши Цинсюань. — Я говорил с Ши Уду. И сказал ему, что уйду к тебе. То, что произошло на топях северных земель, как я атаковал небожителей ветром и огнём — Ши Уду знал, что я так поступлю. Он принял моё решение, был вынужден принять и признать, что только я смогу разрешить, наконец, этот конфликт. Даже если мне придётся стать разменной монетой.       — Не верю, что он так легко тебя отпустил.       — Не легко.       Говоря «не легко», Ши Цинсюань приуменьшил масштаб трагедии. Ши Уду пережил все стадии отрицания в тот день. И гнев, и страх… Он едва не набросился на него в бешенстве с кулаками, много кричал и разгромил свой кабинет. Называл Ши Цинсюаня глупым, неразумным ребёнком, дураком и более обидными словами. А когда силы иссякли, умолял его не уходить. Пожалуй, с этим Ши Цинсюаню оказалось справиться труднее всего. Он мог вытерпеть гневающегося Ши Уду, кричащего и даже рукоприкладствующего, но никак не беспомощно падающего перед ним на колени и умоляющего не уходить.       Ши Цинсюаню, пожалуй, никогда не забыть этой картины. В те минуты уже он чувствовал себя старшим братом, пытающимся успокоить младшего и с улыбкой в голосе заверить, что всё будет хорошо. Честно говоря, он находился в шаге от того, чтобы отбросить идею с возвращением к Хэ Сюаню.       Но теперь он здесь. В обители демона Чёрных вод.       — Знаешь, что было для меня самым сложным, Хэ Сюань? — после затянувшегося молчания спросил Ши Цинсюань. — Это сохранить любовь к тебе. Те тёплые чувства, которые я взрастил, пока мы оба были божествами. Это оказалось очень сложно… ведь я говорю не про страсть или желание прикоснуться к твоему телу. А про любовь. Про искреннюю привязанность. Знаешь…       С тяжким вздохом ухватившись за халат в районе сердце и сжав ткань в кулаке, Ши Цинсюань потупил взгляд. Его голос звучал ровно:       — Мне было очень страшно просыпаться, я думал, что, разделившись с огоньком, потеряю себя. Но по ощущениям будто ничего не произошло, только… пусто стало на сердце. Холодно и одиноко. Грустно. Я знаю, что ты хотел вернуть меня из эгоистичных побуждений, либо из желания отомстить огоньку, что она пыталась тобой манипулировать, я не знаю. Скажи, Хэ Сюань, зачем ты хотел вернуть меня? Скажи, зачем хотел, чтобы я ушёл от Ши Уду, чтобы огонёк не путала мои мысли? Зачем?       — Потому что ты принадлежишь мне.       — Это не ответ.       — Другого у меня нет.       — Хэ Сюань… — грустно улыбнулся Ши Цинсюань. — После всего, что произошло с нами, ты так и продолжишь обесценивать наши чувства?       — Я ничего не чувствую.       — Ты пытался поцеловать огонька после того, как мы разделили момент близости, и расстроился, что она выбрала меня, а не тебя. Ты серьёзно?       — Я просто сделал вам одолжение, это произошло в помутнении рассудка.       — То есть ты меня совсем не ревновал?       — Чушь.       — И ты не прочь, если мы это повторим?       — Я сказал — я сделал вам одолжение…       — О, я не про тебя. Про огонька и меня. Когда она восстановится. Раз тебе всё равно, ты ведь не против, если мы найдём утешение друг в друге, если тебе всё равно?       Ши Цинсюань не сдержал смешок, увидев, сколь сконфуженно и возмущённо на него глянул Хэ Сюань. Покачав головой, он подметил:       — В последнее время ты очень плохо следишь за своим выражением лица, Хэ Сюань. У тебя всё на лбу написано. Ты ведь ревнуешь. Не буду строить догадки насчёт огонька, но ты точно ревнуешь меня. Ты мог забрать меня у Ши Уду, разлучить с ним, но с огоньком так просто не справиться… мы же были с ней буквально одним целым. А ты жадный… очень жадный. И жестокий. Забрал меня у всех, а теперь говоришь, что твоя ревность и жадность — мои выдумки.       Он действительно испытывал обиду от таких слов и действий. Хэ Сюань дразнил его, заставлял чувствовать себя ничтожеством. Либо действительно ничего не понимал, либо искусно манипулировал им. Только вот Ши Цинсюань теперь видел его насквозь, и отказывался играть в жертву.       — Ну и что ты хочешь? — напряжённым голосом поинтересовался Хэ Сюань.       — Люби меня. Откажись от мести. Будь моим. Это всё, чего я желаю от тебя.       — Слишком завышенные требования, — подсев ближе, с явным недовольством отметил Хэ Сюань. Потянувшись к Ши Цинсюаню и обхватив под нижнюю челюсть, он грозно прищурился. — Особенно для того, кто находится в моей власти.       — А ты уверен, что это я нахожусь в твоей власти, а не наоборот? — уверенно заглянув в тёмные глаза собеседника, уточнил Ши Цинсюань.       Сердце забилось быстрее. Поддавшись порыву, Ши Цинсюань тоже потянулся к Хэ Сюаню, но опустил руку поверх его бедра. Тот промолчал, лишь с показным недовольством прищурился, когда Ши Цинсюань скользнул ладонью на внутреннюю сторону бедра, вминая пальцы в крепкие мышцы.       — Кому ещё ты позволил бы себя так трогать, м-м?       — Если не перестанешь, я… м…       Прикрыв глаза и сведя брови к переносице, Хэ Сюань недовольно запыхтел, когда Ши Цинсюань скользнул ладонью от внутренней стороны бедра к его паху. От понимания, что он так свободно прикасался к демону Чёрных вод, у него ещё сильнее забилось сердце от волнения. Это напоминало игру с огнём. Такую волнительную, такую опасную…       И откуда в нём взялась подобная смелость? Неужели выработалась с годами, а вовсе не являлась частью души огонька?       — Хватит притворяться, Хэ Сюань. Вот он, я. Вот он, ты. Просто люби меня. Потому что я очень хочу любить тебя.       Оставшись равнодушным к речам Ши Цинсюаня, Хэ Сюань долго смотрел ему в глаза, пока чужая рука продолжала ласкать его сквозь слой одежды. И всё же он подался вперёд, накрывая губы Ши Цинсюаня своими, заставляя того удовлетворённо замычать. Свободной рукой Хэ Сюань ухватил его за запястье, пытаясь убрать от своего паха, но тот выразил сопротивление, крепче сжав член сквозь ткань штанов.       Сквозь поцелуй донеслось раздражённое рычание, после чего Хэ Сюань с напором углубил поцелуй, ворвавшись в рот Ши Цинсюаня языком. Сопротивляясь внизу, Ши Цинсюань оказался покорен сверху и позволил Хэ Сюаню с животной страстью целовать себя, переходить от влажных поцелуев к покусываниям. Тому пришлось подхватить его под голову, чтобы не позволять отстраняться. Хэ Сюань терзал не только его рот, но и не позволял перевести дыхание. От сбивчивых порывистых поцелуев и укусов раскраснелись губы, слюни скапливались в уголках рта, а слух дразнили громкие причмокивания.       У Ши Цинсюаня начинала кружиться голова. Он не боялся Хэ Сюаня. Наконец-то не боялся, а жаждал почувствовать наяву его страсть. Отдать себя ему, а также забрать его полностью себе. Этот мужчина… он хотел его. Чёрт возьми, да, он хотел его сделать своим.        Перестав терзать его губы, Хэ Сюань крепко ухватил его за волосы, заставив тихо вздохнуть и разомлеть. От столь властного жеста сердце забилось ещё быстрее. Ши Цинсюань не смел разорвать зрительный контакт, его гипнотизировал взгляд тёмных глаз, прожигающих душу.       Они долго смотрели друг на друга, неприлично долго. Ши Цинсюань пытался унять волнение, а Хэ Сюань, похоже, старался совладать с животным порывом наброситься на него и окунуть в бушующую страсть.       — Осилишь?       Ши Цинсюань в сомнении нахмурился, не поняв вопрос.       — Что осилю?       — Меня.       «Это он таким образом спрашивает, хорошо ли я себя чувствую для любовных утех?» — подумал Ши Цинсюань, находя это немного забавным. Но он не улыбался, а только кивнул.       — Хорошо. Раз хочешь принадлежать мне, я сделаю тебя своим.       Вообще-то, он не совсем это имел в виду, и даже выражался иначе, однако предпочёл промолчать. Хэ Сюань отпустил его и поднялся с кровати, принявшись неспешно раздеваться. Ши Цинсюань проглотил невидимый ком, застрявший в горле, и перевёл неловкий взгляд к огоньку, но та продолжала парить под колпаком без каких-либо изменений. Похоже, была ещё слишком слаба, чтобы пробудить сознание.       «Ну, это к лучшему…»       Сняв тонкий халат и поёжившись, Ши Цинсюань ощутил неловкость. Он разместился поверх одеяла полностью нагой, но смущался не столько себя, сколько ожидания, которое проходилось коротать, наблюдая за Хэ Сюанем. Тот раздевался, не обращая на него внимания, и это позволило Ши Цинсюаню с куда большей уверенностью понаблюдать за ним.       Он с трудом верил, что это происходило с ним. С ними. Столько испытаний, столько страхов и неудач… Но ему действительно хотелось обрести счастье с Хэ Сюанем, любить его таким, какой он есть, а не любить тот образ, который он когда-то себе придумал. Хэ Сюань — это не Мин И. Это не его тихий, молчаливый друг, следующий за ним безмолвной тенью. Хэ Сюань — жестокий демон с нелёгкой судьбой, который таил себе многовековую обиду за испорченную жизнь. Возможно, когда-нибудь, он станет для Ши Цинсюаня самым ласковым и заботливым партнёром, однако ему не хотелось себя обманывать. Любовь не изменит Хэ Сюаня, но любовь поможет ему справиться с ненавистью, которая проросла в его сердце ядовитой лозой.       Со временем ненависть уйдёт. Но именно ненависть сделала Хэ Сюаня тем, кто он есть сейчас. А ещё… ненависть Хэ Сюаня сильно изменила Ши Цинсюаня. Сломала, вывернула наизнанку, закалила и перековала заново.       Так что им придётся вновь открывать друг друга. Начать всё с чистого листа… и узнать, возможно ли простить друг другу те ужасы, из-за которых так круто изменилась их жизнь.