Дежавю

Арсений проснулся, как бы это ни было странно, от боли в левой руке. Он попытался открыть глаза, но тут же зажмурился, когда яркий свет порезал ему взгляд. Что за чёрт? Он попытался посмотреть в сторону, но под основанием головы стрельнуло болью, из-за чего Арсений замычал, снова морщась. — Арсений? — раздался женский голос где-то над головой. — Вы меня слышите? Он разлепил губы (кошмар, как же сухо во рту!) и выдавил из себя хриплое: «Да». Только сейчас до его уха начали доноситься размеренные пики кардиомонитора. Он что, в больнице? Арсений снова попытался открыть глаза. Прищурился, постаравшись увидеть хоть что-то через щёлки век, но сдался, снова жмурясь. — Это прекрасно. Хотите пить? Просто кивните, не пытайтесь говорить. — Хочу, — всё равно упрямо прохрипел Арсений и наконец смог открыть глаза, впечатываясь взглядом в белый больничный потолок. Да, теперь он точно был уверен, что он в больнице. Девушка отошла — видимо, за водой. Кое-как справившись с подступившей паникой, Арс попытался повернуть голову в сторону, но где-то внутри черепа кольнуло, из-за чего он снова поморщился, оставаясь в неподвижном состоянии. Напоили его с рук — Арсению нужно было только приложиться губами к стакану и глотать, пока не перестанет влезать. Он выпил целый стакан: вода была невероятно сладкой на вкус, словно он не пил уже несколько дней. Кстати, об этом… — Меня зовут Ирина Кузнецова, я ваш лечащий врач, — сказала девушка, ставя стакан на тумбочку у его койки. В другой руке она держала планшет с бумажками: видимо, его история болезни? А что за болезнь-то? — Вы Арсений, верно? — Да, — всё ещё немного хрипло отозвался Арс. Он смог безболезненно повернуть голову к Ирине. — А полное имя? — Арсений Сергеевич Попов, — ответил он, и голова снова резко заболела, заставляя зажмуриться. — Что у вас болит? — с участием спросила Ирина, помечая что-то в планшете. — Дайте подумать… Левая рука, шея, левая нога… и просто ужаснейшим образом стреляет голова, — добавил Арс, когда в голове, действительно, стрельнуло. — А что со мной произошло? Почему я вообще здесь? — Вы попали в аварию, — мягко ответила Ирина, опуская планшет. — К счастью, отделались вы ушибами, порванными связками, например, как вы сами заметили, в левой руке, и большой гематомой левой ноге. Но вот голова серьёзно пострадала. В частности, — она посмотрела на планшет, — сотрясение мозга и… скажите, что последнее вы помните? — Как проснулся здесь, — раздражённо ответил Арсений. Ну а что: какой вопрос, такой и ответ. Ирина, впрочем, улыбнулась. — Я имею в виду последнее до того, как вы проснулись здесь, — пояснила она спокойным тоном, хотя Арс уловил холодные нотки. Уже и пошутить нельзя… Он напрягся, устремляя взгляд в потолок. — Кажется… — начал Арс, надеясь, что, начав говорить, облегчит мозгу задачу. — Кажется… Но голову снова прошибло болезненным импульсом, не подпуская близко к каким-либо воспоминаниям. Арсению стало по-настоящему страшно. Быть такого не может, он же помнит себя, помнит родителей, помнит коллег по работе, это не может быть амнезия, не может… — Давайте попроще, — вновь смягчилась Ирина, видя, какие муки отображаются на лице Арсения. — Вы знаете, какое сегодня число? — Ну, — запнулся Арс. — Вроде двадцать четвёртое апреля? Ирина виновато улыбнулась, приподнимая брови, и покачала головой. — А год? Ну, это проще простого. — Две тысячи пятнадцатый. Даже та виноватая улыбка, которая была у Ирины на лице, погасла. Она бегло осмотрела бумажку на планшете и снова вернула взгляд к Арсению. — Сегодня 12 июня 2022 года. У Арса недоверчиво засосало под ложечкой. Какой, к чёрту, 2022 год? — Это шутка какая-то? — спросил он, резко поворачивая голову в сторону и жалея об этом в ту же секунду, кривясь от боли. Но это сейчас было второстепенно. Он попробовал сесть на койке, но врач положила руку ему на грудь и слегка надавила, не давая подняться. — Вам нужен покой, — серьёзным тоном сказала она, смотря на Арсения в упор. — Лежите спокойно, я скоро вернусь. Как только Ирина скрылась за дверью, Арс всё-таки сел и начал осматривать всё, до чего мог дотянуться взглядом. Во-первых, он обнаружил, что его левая рука была замотана эластичными бинтами. В принципе, неудивительно, если там действительно порвались связки. Слава богу, что не перелом. Во-вторых, в левую же руку была воткнута капельница с жидкостью непонятного происхождения и назначения. Арс попытался согнуть руку в локте — ощущения не из приятных. В-третьих… в палате он был один. Вот это уже было странно. У двери стояла вешалка, на которой висело чёрное пальто. Арс не помнил, чтобы у него такое было… Страшно захотелось пить. Арсений посмотрел на оставленный Ириной на тумбочке стакан. Пустой. С повреждённой ногой, сотрясением и капельницей едва ли можно пойти поискать кулер… оставалось только дождаться врача или медсестру. Вдруг Арсения осенило. Телефон. Ну конечно, никто бы не смог поменять дату в его телефоне, так он поймёт, что его пытаются разыграть, докажет, что он умнее этих шуток… Разумеется, Арс всем своим естеством подавлял даже мысль о том, что он действительно не помнит последние семь лет своей жизни. Это просто невозможно. Не с ним. Нет. Немного склонившись к тумбочке, Арс пошарил несогнутой левой рукой по маленькой полке и не обнаружил там ровным счётом ничего. С другой стороны, ну а кто бы положил сюда его телефон? — Итак, Арсений, — в палату вернулась Ирина, за ней — две медсестры, — нам нужно провести небольшое обследование, мы отвезём вас на КТ для постановки диагноза. — Где мой телефон? — вместо какого-то вразумительного ответа спросил Арсений. Врач изумлённо приподняла брови и поправила очки. Она окинула Арса осуждающим взглядом (всё-таки он сидел, когда она просила спокойно полежать) и вздохнула. — Я не залезала в ваши вещи, — ответила Ирина таким тоном, словно объясняла простейшие вещи шестилетнему ребёнку. — Мне нужен мой телефон, — упрямо продолжил настаивать Арсений, смотря на неё в упор. Одна из медсестёр сняла пальто Арсения с вешалки и поднесла к нему. Он поспешил засунуть руки в карманы и — о счастье! — обнаружил там телефон. Только… не свой. — Чёрт, — выдохнул он, смотря на огромный экран, который был размером чуть ли не с ладонь. И это… телефон такой? — Вам всё равно пока нельзя смотреть в экран с сотрясением, — сказала Ирина. — Оставьте телефон на тумбочке, КТ не занимает много времени. Арсения выписали через неделю. Через скучнейшую, напряжённейшую и стрессовейшую неделю его жизни. По крайней мере из тех недель, что он помнил… Генерализованная диссоциативная амнезия — такой диагноз ему озвучила Ирина. Арсений очень удивился, что у амнезии ещё бывают и виды. Конечно, первое, что Арс сделал, когда Ирина наконец оставила его совсем одного, — достал телефон и включил его, к удивлению для себя обнаружив, что тот разблокируется по сканированию лица. И то, что дата там была ровно такая, какую ему назвала Ирина, стало для него огромным ударом. А после этого он сделал две вещи: как ему показалось, гениальнейшую и, опять же, как ему показалось, наиглупейшую. Гениальность первой вещи заключалась в том, что Арсений переписал всевозможные важные факты о себе и своих данных из телефона на бумагу. Например, зашёл в заметки и нашёл там пароли ото всех банковских карт, ноутбука и пары соцсетей. Или зашёл в приложение доставки и вычислил из списка адресов свой домашний (а потом и проверил это в приложении другой доставки). И чувствовал себя при этом самым умным человеком на Земле. Глупость второй вещи состояла в перезагрузке телефона, после которой тот начал требовать пароль из шести цифр, никак не реагируя на лицо. Арсений был в отчаянии, ведь даже полная очистка телефона не помогла бы: ему нужна информация из него. Фотографии, которые он так и не открыл, заметки, которые не успел посмотреть, ища только важную информацию (ведь в любой момент могла зайти Ирина и отругать его за пренебрежение её рекомендациями!). И так Арсений остался без телефона и без какой-либо возможности себя чем-нибудь занять. Читать ему было нельзя, смотреть телевизор ему было нельзя… можно было гулять по коридорам и территории больницы. А на третий день сжалившиеся медсёстры (очарованные его улыбкой!) принесли ему магнитофон с радио. И где только откопали такой раритет? А сейчас он стоял на улице и ждал такси, которое ему заказала Ирина, проявив сострадание к его проблеме с телефоном. — Куда вам потом перевести деньги? — спросил Арсений. Та лишь отмахнулась. — Главное доберитесь спокойно, — улыбнулась она на прощание. — И, ради бога, Арсений, постельный режим! Самым удивительным и самым страшным для Арсения было то, что за всю эту неделю ему никто ни разу не позвонил узнать, где он и как он. Ни СМС-очки, ничего. Хотя, разумеется, ему звонила мама. И ей он сказал, что всё в порядке, просто сильно занят на работе. Ей незачем переживать о нём, пока он сам во всём не разобрался. Но неужели он совсем никому не нужен? Подъехала жёлтая машинка с нужным номером. Арсений обернулся на здание больницы. Ирина, оставшаяся на улице покурить, махнула ему рукой от крыльца. Он помахал ей в ответ и открыл дверь автомобиля. Арсений чувствовал, что, уезжая из больницы, остаётся совсем один. Без телефона с информацией, без кода от домофона подъезда, к которому он едет, без знакомых и даже тончайших ниточек, ведущих к событиям пропавших из его памяти семи лет. Ни единой идеи, как их вернуть. Ирина сказала, что они должны будут вернуться сами через какое-то время, но нужно будет стараться их стимулировать, пытаться вспомнить что-то самостоятельно, расспрашивать знакомых… Вот только как это сделать, если все усилия вспомнить хоть что-то заканчивались режущей болью где-то в черепной коробке?