meyp

Аонунг старался. Он отчаянно старался избегать братьев Салли каждый раз, едва завидев их на горизонте. Его внутренности сковывал страх, заставляющий поджимать свой хвост, стоило подумать, что… О, Эйва, он повел себя, как… Ему так стыдно за свое поведение, что он едва может смотреть кому-то в глаза, как раньше, не думая о том, что об этом могли бы сказать его родители. Это так унизительно. А сложнее всего было объяснить им, откуда у него укус на шее. Хорошо, что не осталось других следов, иначе это было бы невозможно оправдать. А тут пришлось подговорить Цирею, чтоб она взяла вину на себя, мол, выбесил ее брат своим поведением. Родители за это лишь отчитали его, сказали, чтоб он, наконец, взялся за ум. И он с облегчением выдохнул, возвращаясь к переживаниям. Эти лесные… Они заставили его плавиться в своих руках, бездумно отдаваясь, не думая о возможных последствиях. Кажется, они ищут возможность с ним поговорить, но он продолжает бегать, придумывая себе оправдания. То он с Ротто на рифы собирается, то пришла его очередь илу кормить, то помогает матери. Так и продолжает этот спектакль уже, кажется, четвертое затмение. Но с каждым разом бегать становится труднее, так как оба Салли активно следуют за ним по пятам. Но Цирея благодушно согласилась последний раз их отвлечь, чтобы он смог сбежать, не попавшись. Что им нужно от него? Они собираются шантажировать? Повторить? Или сделать вид, что ничего не было? Он, в любом случае, не хочет этого знать и даже думать об этом. От одного воспоминания о произошедшем низ живота скручивает возбуждением, а в паху приятно ноет. Даже в заднице зудит желание повторить это. От осознания этого к горлу рифового подступает ком, который он с горечью сглатывает, продолжая молча чистить моллюсков. Он так глубоко ушел в собственные мысли, что клинок соскакивает с раковины, полоснув острым кончиком его по ладони, задевая немного и подушечку указательного пальца. От полоснувшей руку боли он шипит, бросая в корзину и клинок, и так и не открывшуюся раковину моллюска. Из-за спины раздается взволнованный голос, заставляя его дернуться в испуге: — Ты в порядке? Аонунг оборачивается и видит перед собой Ло’ака, неуверенно мявшегося в паре метров. Он не сдерживается, огрызаясь: — В полном, отвали… — и показательно отворачивается обратно, надеясь, что младший Салли просто свалит молча, оставив его в покое. — Давай взгляну, я могу… Делает пару шагов вперед, как рифовый перебивает его: — Оставь меня, Ло’ак. Я сказал тебе, что я в порядке, отвали уже, — тот сначала поникает от его слов, поджимая уши, но потом, все же, делает еще несколько шагов к рифовому, пусть и неуверенных. Услышав его, Аонунг оборачивается: — Я неясно выразился? Или нужно повторять трижды для особо тупых? — а у самого сердце бьется бешено в волнении и каком-то страхе. Ло’ак упрямо подходит к нему, садясь на корточки прямо напротив, и берет его руку за запястье, внимательно рассматривая рану. Она оказалась поверхностной, просто поцарапанная кожа, на которой выступило несколько капель крови. Он, воровато оглядевшись, внезапно подносит руку рифового к лицу и, высунув язык, слизывает красные бусины, металлическим привкусом оседающие на кончике языка. Аонунг застывает, боясь пошевелиться. В животе приятно потянуло, а вдоль позвоночника пробежали мурашки, отчего он слегка вздрогнул. Он неотрывно смотрит в лицо младшего Салли, а тот смотрит прямо в голубые глаза, будто в самую душу. Великая Мать, как оторваться? — Эй, что вы тут… Внезапное появление Нетейама заставило рифового вздрогнуть в испуге и развернуться корпусом к нему. — Все нормально, он просто порезался, — отвечает брату Ло’ак, наблюдая, как тот подходит к ним, вставая рядом. Аонунг выдергивает свою руку из его слабой хватки и поднимается на ноги. Он наклоняется, чтобы забрать обе корзины с моллюсками, как старший Салли аккуратно обхватывает пальцами его запястье: — Аонунг, нам нужно поговорить, перестань бегать от нас, пожалуйста. Тот на это лишь хмыкает, пытаясь сдержать внутреннюю дрожь от этого касания. — Кажется, я в прошлый раз дал вам обоим понять, что говорить нам не о чем, — отвечает он, разгибаясь. Оба парня хмурятся на его слова, поднимаясь следом. Нетейам пытается что-то сказать: — Аонунг, послушай… — Что вы хотите от меня услышать? Хотите повторить или, наоборот, забыть об этом? О, а может, вы шантажировать меня пришли? — он не кричит, шипит, едва не плюется словами, пытаясь скрыть волнение. — Я просто хочу забыть это, а вы постоянно третесь возле меня, напоминая о том, как мы… — запинается, не найдя в себе силы произнести это вслух. Братья переглядываются между собой, а затем возвращают взгляд к рифовому. Немного подумав, Нетейам произносит: — Пожалуйста, давай вернёмся в ту маруи и поговорим спокойно? Это все, что мы смеем просить у тебя. И он слаб, раз позволяет им уговорить себя. Он слаб перед этими двумя.

***

Пришлось попросить сестру закончить за него работу прежде, чем пойти с этими Салли. Цирея, хоть и нехотя, но согласилась закончить за него с моллюсками и прикрыть его задницу перед родителями. Она не сводила с него подозрительного взгляда все время, пока он двигался в одном только ему известном направлении, скрываясь за одной из маруи. Очевидно, ей не стоит особых усилий связать два и два. Наконец, он здесь. Еще на подходе рифовый почувствовал, как внутри все стягивается узлом от непрошенных воспоминаний. Пытаясь отогнать их, Аонунг делает глубокий вдох, а затем выдыхает, отодвигая ткань на входе и заходя внутрь. Его тут же сгребают в объятия две пары рук, а кожу шеи обдает горячим дыханием. Мозг подбрасывает непрошенные воспоминания, ставшие более яркими из-за похожих обстоятельств. Но рифовый дергается резко, выворачиваясь из их объятий. Кожу неприятно стянуло прохладой, но он раздраженно дернул плечом, отмахиваясь от этих ощущений, как от назойливой мухи. — Что вы творите? — шипит он на братьев Салли. — Я что, по-вашему, похож на идиота? Или вы думаете, что если сумели заманить меня сюда один раз, то сможете сделать это во второй, так еще и повторить… произошедшее? — запинается на мгновение на последнем слове, но ему удается сдержать себя в руках. Нетейам делает шаг навстречу, подняв руки вверх и поджимая виновато уши: — Прости, я… Мы думали, что так будет проще… — Проще что? — не дает ему договорить Аонунг. — Проще снова воспользоваться мной? О, это же так весело, наверное, было иметь меня. Воспоминаний мало, и вы решили снова меня трахнуть, да? — Нет, Аонунг, послушай, мы… — Зачем вы, вообще, это сделали? — он старается не повышать голос и поджимает уши. — Вам так понравилось унижать меня? Посмеялись? А теперь нужно это повторить, да? — он подошел вплотную к старшему Салли, уничижительно тыкая пальцем в его грудь через слово, и смотрит, как тот поджимает губы, переводя взгляд на брата. — Скажи, вы уже успели кому-то растрепать, или мне стоит б… — его затыкают чужие мягкие губы на своих, прижимающиеся в целомудренном поцелуе. Рифовый стоит, замерев, несколько долгих секунд, вдруг чувствуя, как талии касается чья-то теплая ладонь. Он протестующе мычит, упираясь ладонями в грудь Нетейама, и отталкивает его, вытирая губы с выражением отвращения на лице. — Аонунг, просто выслушай нас, прошу, — говорит ему Ло’ак, подходя к брату. Не пытаются больше приблизиться, и на том спасибо. Аонунг скрещивает руки на груди, поджимая губы. Он вскидывает голову, глядя на обоих парней презрительным взглядом, хотя внутри все требует их выслушать. Но он упрямо хмурит брови: — Я не хочу ничего слышать. Просто дайте обещание, что… произошедшее останется между нами, и я смогу со спокойной душой уйти. На его слова братья хмурятся, переглядываясь. Было в их взглядах что-то такое, что… Рифовый встряхивает головой, отгоняя навязчивые мысли, и продолжает смотреть на них, переводя острый взгляд с одного на другого в ожидании ответа. Напряжение буквально витает в воздухе, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. Наконец, Нетейам, заговорил: — Так, давай мы это забудем, если ты дашь нам второй шанс… — произносит он, казалось бы твердо, но в голосе сквозит нервозность. Аонунг непонимающе смотрит на него: — Какой, к черту, второй шанс? Нетейам замялся, не зная, как сказать. Ло’ак, как более смелый, отвечает: — Мы хотим быть с тобой… быть твоими… ну, то есть… агрх, — он рычит от досады, понимая, что его слова звучат как-то нелепо, и чешет рукой затылок. Лицо Аонунга вытягивается в удивлении. — Черт, ну ты понял, что я имею… — Что ты, черт возьми, несешь? Это шутка какая-то? — на последних словах он смотрит на старшего Салли. Тот неловко улыбается, сталкиваясь с ним взглядами, и пожимает плечами: — Это то, что мы пытались сказать тебе все это время. Рифовый просто стоит, хлопая глазами неверяще. В груди все предательски сжимается, скручивается в узел. Что они несут? Это же просто шутка, да? — Сначала вы меня унизили, а теперь вы решили еще и добить? Что вы хотите услышать от меня? Что я тоже этого хочу? Что я безумно рад вашему предложению? — он, честно, пытается говорить спокойно, унять разбушевавшееся сердце, которое хочет им верить. — А что потом? Воспользуетесь еще раз и посмеетесь? Думаете, что сможете легко меня надурить? Что я вот так возьму, поверю и брошусь к вам на шеи с распростертыми объятиями. О, ну и, конечно же, еще разок-другой отдамся, — от абсурдности ситуации хочется смеяться, с губ срывается смешок. — Давайте просто закончим это. Вы меня не трогаете, я — вас. Забудем, — он шагает к выходу, на пути к которому стоят парни. Аонунг их обходит, но внезапно оказывается схвачен за хвост. Он шипит, оборачиваясь на братьев Салли, но Ло’ак его бесцеремонно дергает к себе, вырывая с губ, неожидающего подобного рифового, вскрик. Он снова влетает в объятия этих двоих и пытается вырваться. — Аонунг, успокойся, пожалуйста. Над тобой никто не издевается. Мы говорим тебе это на полном серьезе, — говорит ему спокойно Нетейам, заставляя застыть и заинтересованно дернуть ухом. — Нас изначально тянуло друг к другу, и спустя долгое время мы с братом поняли, в чем дело. Да, мы выбрали не лучший способ донести до тебя наши намерения, но… — Но мы хотим это исправить и начать все сначала, в какой-то степени, — перебивает его брат. — Мы просим тебя дать нам шанс, Аонунг. Ты нам нужен, — заканчивает Ло’ак свою мысль, проникновенно заглядывая в его глаза. Рифовый рвано выдыхает, испытывая столько смешанных чувств, что ему кажется, будто его сейчас разорвет на части. Как же хочется в это поверить, довериться им, но… — Я будущий Оло’эйктан, вы это понимаете? Какое, к черту, «вместе»? Это все — неправильно, это… — В нашем племени это было нормой, — перебивает его Ло’ак. — Мужчины так же могут заводить однополые семьи, если Эйва их обручит. Аонунг тупо хлопает глазами, пытаясь вникнуть в эти слова. — Ло’ак хочет сказать, — проникновенно начинает Нетейам, — что Эйва не считает однополые связи чем-то ужасным. Рифовый, наконец, отмирает, переводя на него взгляд: — Но не несколько же мужчин вместе. Вы что, совсем уже…? — Мы не просим тебя это афишировать, Аонунг. Мы лишь хотим быть с тобой. Нам неважно, захочешь ли ты об этом кому-то рассказать или нет. Нам просто нужен ты. В голове роем вертятся все возможные мысли, он пытается ухватиться хотя бы за одну, но волнение, поселившееся в груди, мешает ему сосредоточиться. Сердце бешено бьется, норовя пробить грудную клетку и выскочить прямо лесным под ноги, а растерянный взгляд бегает по их лицам, будто выискивая в них что-то. Ло’ак не выдерживает и спрашивает, напряженно дергая хвостом: — Нам лишь нужно знать, хочешь ли ты этого? Хочешь быть с нами, или произошедшее ничего для тебя не значит? — Молчание затягивается, и тогда он тянет руку, касаясь плеча рифового. — Аонунг… — зовет едва слышно, пытаясь привлечь внимание, глубоко ушедшего в себя, парня. Взгляд голубых глаз останавливается на нем, обретая ясность. Рифовый размыкает губы, твердо выговаривая: — Если это окажется в итоге какой-то чертовой шуткой, придуманной для того, чтобы отомстить мне за все, что я сделал вам в прошлом, то… Не дав договорить, братья Салли срываются с мест, обнимая его с двух сторон. Нетейам утыкается носом в его левое ухо, теплым дыханием пуская мурашки по спине, а Ло’ак, будучи чуть ниже, целует благодарно в шею, крепко прижимая Аонунга к себе. — Мы клянемся, что никогда не хотели шутить над тобой. Наши слова искренни, — тихо выдыхает ему в ухо Нетейам. Хвосты лесных мечутся, а уши поджимаются, выдавая их радость. Он неуверенно обнимает парней в ответ, чувствуя, как в груди постепенно теплеет.