Не впускай зверя в дверь

На улице вечерело. Солнце золотило верхушки деревьев, пряталось за крышами домов и медленно погружало Бикон-Хиллз в темноту. Дома становилось прохладно – ветер безнаказанно проникал сквозь щели в окнах, поэтому Стайлз, проигрывая ему, молча укутывался в плед. Отец был на ночном дежурстве, в комнатах царила тишина, и только протекающий на кухне кран нарушал её, будто высказывая тем самым какой-то нелепый протест. Вот и сейчас на нервы действовал этот монотонный звук капающей воды, хотя Стайлз точно знал, что еще вчера всё было прекрасно. Господи, может пора уже послушаться шерифа и нанять сантехника, а не играть в супергероев? Стайлз раздраженно фыркнул и с головой укрылся пледом, лежа на диване в гостиной. Скукота невыносимая. Свод негласных правил, принятых городским советом при активном содействии шерифа, буквально иссушал душу, лишая её развлечений. «Оставаться дома после девяти вечера». «Закрывать дверь строго на все замки». «Закрывать ставни на все щеколды, чтобы свет не привлекал внимание». Для Стайлза это звучало иначе: не жить, не дышать, не веселиться. И снова не жить. Он ведь подросток, ему до одурения хотелось свалить из дома, зарулить на какую-нибудь вечеринку и продать дьяволу свою трезвость. Но последняя вечеринка в Бикон-Хиллз проводилась, кажется, вечность назад. Все следовали правилам, прятались по углам и, как только часы показывали девять, погружали город в еще больший мрак. Бикон-Хиллз как будто умер несколько месяцев назад. Всё началось безобидно, как казалось на первый взгляд: миграция волков в здешние леса, где прежде они не обитали вовсе, могла быть временной. Обычный системный сбой в природном цикле. Люди замечали их присутствие по растерзанным тушкам домашних питомцев и остерегались, но старались жить в привычном ритме. Полиция занималась отловом, и какое-то время это помогало. Волки уходили всё дальше в лес. А потом стали пропадать люди. Много людей. Выходили ненадолго и пропадали без вести. Вопросы, на которые у шерифа не было ответов, породили страх. Страх породил панику. Паника – хаос и безумные теории, от которых замирало сердце. Кто-то говорил, что волков не берет оружие, кто-то утверждал, что эти звери прокляты и нужно отрубать им головы, дабы убить их раз и навсегда. Но только одна теория привлекла к себе особое внимание – она заключала в себе и суждение, и доказательство, и решение. «Мы имеем дело с оборотнями, – сказала Кейт Арджент на очередном городском собрании и кинула на стол с десяток звериных когтей. – И мы знаем, как с ними бороться». Этого оказалось достаточно. Слухи поползли неимоверно быстро и уже через два дня облетели весь город. Шерифу становилось всё очевиднее, куда это движется и чем закончится – паника начала приобретать стихийный размер. Телефоны не умолкали. Люди не переставали спрашивать. Люди продолжали пропадать. И звонок шерифа в Управление по контролю за дикими животными всё расставил на свои места. «Они уверили меня, что волки уйдут сами, да и вообще, это проблема не их уровня, – сказал отец в тот день, когда принял помощь от Арджентов. – А число пропавших, видите ли, не дотягивает до уровня критической отметки. Поэтому мы будем действовать сами». Стайлз тогда улыбнулся, еще не зная, к чему это приведет. «Оставаться дома после девяти вечера». «Закрывать дверь строго на все замки». «Закрывать ставни на все щеколды, чтобы свет не привлекал внимание».

***

Непонятный звук резко вырвал Стайлза из сна. Отбросив плед, он присел на диване и осмотрелся: в холле горел приглушенный свет, и в целом ничего не изменилось, но какое-то неприятное чувство плотно осело в груди. Наверное, шорох донесся с улицы, потому что в доме было тихо. Будь это зверь, вряд ли бы он крался на цыпочках. Стайлз взглянул на ружье, прислоненное к стене в углу гостиной, и вздохнул. Сердце стало биться ровнее, он снова прилег и постарался уснуть, отбрасывая в сторону тревожные мысли. Однако шум повторился. На этот раз он был громче. Как будто на крыльцо кто-то уронил огромный мешок картофеля – такой основательный и грубый удар. Стайлз вскочил и прислушался: никто не ломился в дом. Он подошел к стене, взял ружье и медленно направился ко входной двери: каждый его шаг был обдуманным и смелым, каждое движение – уверенным. Стайлз не боялся волков и слабо верил в оборотней, но липкую опасность всё-таки ощущал. Возможно, это был обычный инстинкт самосохранения, который очень редко заглядывал к нему в гости. Подойдя к двери, он еще раз прислушался. Возможно, это было глупо, но тишина пугала еще больше, чем шум. Если бы отец был дома, то сказал бы, что стоит затаиться и не высовывать нос – так безопасней. Однако, отца дома не было, а Стайлз считал по-другому. Осведомлен – значит вооружен. Лучше быть уверенным, что по ту сторону дверей никого нет, чем сидеть до рассвета и вздрагивать от каждого звука. Он покрепче перехватил ружье и второй рукой как можно тише открыл замки. Перевел дыхание, собирая волю в кулак, и рывком дернул ручку на себя. Дверь распахнулась, а Стайлз обеими руками вскинул, прицеливаясь, ружье. …и замер. – Что за?.. – он опустил взгляд к полу и внимательно присмотрелся; потом быстро обошел крыльцо с каждой стороны, наводя ружье на кусты и проверяя, нет ли там волков. К счастью, их не было, зато было кое-что другое. Стайлз вернулся обратно к дверям и почесал затылок, не веря собственным глазам: на ступеньках, не шевелясь, лежало окровавленное тело и это определенно был мужчина. А еще он был голым. – Эй! – негромко позвал Стайлз и шагнул к нему, всё еще остерегаясь подвоха. – Э-эй, ты живой? Тело с трудом пошевелилось, издав при этом хриплый, болезненный стон. Стайлз от неожиданности шарахнулся назад. – И что мне с тобой делать? – спросил он у пустой улицы, оглядев темные дворы и выслушав в ответ мертвую тишину. – Черт! Ну черт! Эмоции зашкаливали, мысли путались, и правильное решение маячило где-то на периферии сознания, но Стайлз отказывался его принимать. Вроде бы, всё и так понятно – надо помочь. Этого человека, наверное, избили и ограбили, раздели… догола. О чем тут думать? Да о том, что уровень преступности в Бикон-Хиллз с появлением этих волков резко упал до нуля. Все хотели жить, все боялись – даже не совсем законопослушные граждане – и когда приходило время домá закрывались. Откуда вообще взялся этот мужик? И почему он, мать вашу, голый? – П-помоги, – прошептал тот, еле отрывая голову от пола. – Отлично, ты еще и разговариваешь, – выдохнул Стайлз, не зная, радоваться ему или плакать. – Тебе в больницу нужно, чувак, в боль-ни-цу. Понимаешь? А потом в полицию. – Нельзя, – послышался тяжелый хрип. Стайлз по-прежнему не мог разглядеть его лица, поэтому присел на корточки, стараясь внимательней рассмотреть своего незваного гостя. Всё его тело было покрыто кровоточащими царапинами и ссадинами – они выглядели более чем ужасно. Голова была повернута вбок, а лицо усыпано мелкими царапинами. Даже волосы были испачканы в крови. Складывалось ощущение, что его долго и с удовольствием избивали, а потом… разодрали когтями. – Это сделали волки? – вдруг осенило Стайлза. Он до последнего откидывал эту мысль, и то, что незнакомец не спешил с ответом, только подкрепило подозрение. – Ну ты хотя бы идти-то можешь? Мужчина еле заметно кивнул. Стайлз в который раз огляделся, убедившись, что на улице они одни, и дал себе еще несколько секунд на размышления. Противоречия разрывали его изнутри. Разум подсказывал, что нужно вызвать отца или хотя бы скорую, а воспитание твердило, что надо бы учитывать желания второй стороны. Пусть даже это противоречило здравому смыслу. В сложившейся ситуации вариантов у Стайлза было не так уж и много: мужчина твердо дал понять, что в госпиталь и полицию обращаться нельзя. Дело было нечисто, тут и сомневаться не стоило, однако, Стайлзу ли привыкать? – Ладно, хрен с тобой! – решительно бросил он и подался вперед. Кряхтя и прикладывая немалые усилия, Стайлз поставил его на ноги и попытался стать опорой, но весил тот, казалось, целую тонну. – Ты вроде говорил, что можешь идти сам. Передумал, что ли? – с долей сарказма спросил Стайлз, и тут же почувствовал, как тело мужчины напряглось в попытке сделать самостоятельный шаг. С трудом, но у него получилось. – Отлично, так и продолжай. Нужно обработать твои раны, придется идти на второй этаж. Послышался сдавленный стон. Неудивительно, каждое движение должно было приносить просто адскую боль. – Почти пришли, – сказал Стайлз, поднимаясь на предпоследнюю ступеньку. Он обернулся украдкой, убедившись, что дверь закрыл на оба замка. – Надеюсь, ты не сдохнешь у меня на лестнице, иначе мне придется тебя распилить по частям и закопать на заднем дворе. Мужчина усмехнулся из последних сил, но следом напряг мышцы. Стайлз невольно скривил лицо, представляя, как сильно у того всё болит. Переживать нечто подобное на собственном опыте ему, слава богу, не приходилось, потому что быть сыном шерифа – значило иметь определенный иммунитет. Мало кто хотел проблем. Максимум, что доставалось Стайлзу, это сломанный нос и треснутое ребро. Так себе ощущение, но, конечно же, не сравнимое с тем, что предстало его взору прямо сейчас. Возможно, быть изгоем даже лучше, чем красавчиком с идеальной фигурой, коим был… кто? Стайлз даже имени его не знал. Он вообще его не знал, в принципе, и собственная доброта однажды обязательно Стайлза погубит. Ему оставалось только надеяться, что «однажды» – это не сегодня.

***

Добравшись до ванной, Стайлз усадил мужчину на пол, позволяя тому спиной опереться на стену. Кафельная плитка тут же окрасилась алым. Он присел на корточки и внимательно присмотрелся. – Антисептика недостаточно, – сделал вывод Стайлз, разглядывая повреждения. Всё было хуже, чем показалось на первый взгляд: раны были более глубокие, грязные, явно грозящие инфекцией. – Нужно хотя бы промыть водой. И если ты не помрешь, то обработаем антисептиком. Но прежде, чем я начну тебя мыть, ты должен мне кое-что сказать. Мужчина поднял на Стайлза измученный взгляд, в котором ясно читалось – разговаривать у него не было ни сил, ни желания. Да и нужно ли это вообще? – Нужно, – ответил Стайлз на незаданный вопрос. – Я, между прочим, прямо сейчас вижу твой член, а это даже не первое свидание. Так что, будь добр, хотя бы представься. Произнося эти слова, Стайлз всячески пытался не смотреть ниже его пояса, чтобы не показаться грубым, но, взглянув туда однажды, сложно было не возвращаться вновь. Член, и правда, был внушительным, даже без эрекции. – Меня зовут Дерек, – хрипло ответил незнакомец. – Дерек, – повторил Стайлз. – Окей, давай смоем с тебя кровищу и грязь, а потом будем спасать дальше. Ты точно не хочешь в больницу? Я даже палец себе перемотать не могу, а тут… Он взмахнул рукой, показывая весь масштаб проблемы. Дерек отрицательно покачал головой. – Нельзя, – повторил снова и, поморщившись, закрыл ладонью рану на боку. Она выглядела хуже остальных. – Могу предположить, что это опасно, да? – иронично пошутил Стайлз, и для него не стало такой уж неожиданностью, когда Дерек кивнул в ответ. – Ну да, а еще ты сбежавший преступник, которого я укрываю дома и помогаю залечить раны, или, еще хуже, сумасшедший маньяк, который скоро пустит меня на кебаб. И только попробуй мне кивнуть сейчас, я тебе врежу. Дерек сидел с закрытыми глазами и тяжело дышал. Воспользовавшись моментом, Стайлз изучил его лицо: тонкие губы, широкие брови и мелкие морщинки на лбу. Дерек был красивым. И, несмотря на свой потрепанный вид, каким-то необъяснимым образом вызывал к себе доверие. Где-то на подсознательном уровне. Где-то очень и очень глубоко. На самом деле это было странное чувство, и то спокойствие, которое Стайлз сейчас испытывал, немного удивляло. Наверное, всё дело в жалости, потому что, случись такое со Стайлзом, он бы хотел, чтобы ему тоже помогли. Чтобы ему доверяли. Чтобы пустили в дом. – Ты готов? – спросил Стайлз, прежде чем закинуть его руку себе на плечо. Он не дождался ответа и помог Дереку подняться. – До ванны всего три шага. Давай: один, два, три. Считать чужие шаги было волнительно. – Вот так, осторожно, – прошептал Стайлз больше самому себе, нежели Дереку, когда усаживал того в ванну. – Сейчас может быть больно. Он открыл воду, аккуратно отрегулировав температуру. По громкому стону он сразу понял – Дереку не просто больно, ему чертовски больно. Стайлз сморщил нос и почувствовал себя беспомощным. – Я всё еще боюсь, что ты откинешь ласты прямо у меня в ванной, – посетовал Стайлз, но тут же взял себя в руки, решив, что проблемы стоит решать по мере их поступления. Одна из них, кстати, поступит уже утром. Кое-что важное придется объяснить отцу: либо почему у них в ванной лежит труп неизвестного мужчины, либо почему в комнате Стайлза лежит всё тот же голый неизвестный мужчина, израненный, но пока еще живой. – Что ты собираешься делать после того, как мы промоем раны? – поинтересовался Стайлз, доставая с полочки дезинфицирующее мыло. Он взбил его губкой и собрал ладонью пену. – Не то чтобы я тебя прогонял, если только чуть-чуть. Но всё же? Куда ты пойдешь с такими ранами? – Дай мне полчаса отдыха, – еле слышно сказал Дерек, обернувшись через плечо. – Больше я тебя не потревожу. – Отличный план, – Стайлз покачал головой. – Главное, чтобы он сработал. Дерек выглядел еле живым. Он с трудом разговаривал, с трудом шевелился, а его раны, судя по алой воде, до сих пор сильно кровоточили. Что изменится через полчаса? Наступит смерть? Действительно, у Дерека был отличный план. Помедлив немного, Стайлз прикоснулся ладонью к его спине и легкими движениями начал аккуратно наносить пену. Дерек вздрогнул, и Стайлз мог бы поклясться, что тот недовольно скривил лицо. Внутри стало неуютно. Он убрал руку, перевел дыхание и снова набрал в ладонь воздушный, мятно пахнущий комок. – Я должен сделать это еще раз, – его слова прозвучали, как оправдание. Прикоснувшись к плечу Дерека, он на мгновение замер: кожа под его рукой полыхала. На этом месте не было глубоких ран, так, немного мелких царапин, поэтому такая высокая температура показалась удивительной. Стайлз бы даже сказал – невозможной. Он начал медленно водить ладонью, поднимаясь к шее и смывая следы крови, затем опустился к лопаткам, скользнул по позвоночнику и нежно, насколько мог, огладил правый бок, на котором зияла самая большая рана. Дерек сидел напряженно, мышцы его подрагивали – как будто каждый мыльный пузырек, касаясь раны, кусался и обжигал. Стайлз пытался, правда, очень пытался быть осторожным, но в их ситуации либо ты не прикасаешься вообще, либо делаешь всё на совесть. Он предпочитал второй вариант. – Сейчас будет неприятно, – предупредил Стайлз, набирая в ладони теплую воду. Нужно было смыть пену и приниматься за грудь и ноги, не теряя времени. – Потерпи. Дерек, готовясь, сильно сжал руками бортики ванной. Казалось, что еще немного, и на ней останутся вмятины, но Стайлз быстро отогнал от себя эту бредовую мысль. Он сосредоточился и начал осторожно поливать чужую спину, наблюдая, как хаотично стекают капли, унося вместе с собой багровую мыльную пену. Дерек заметно расслабился, привыкая. Плечи опустились, выровнялось дыхание. Стайлз, посчитав это хорошим знаком, облегченно выдохнул и всего лишь на секунду прикрыл глаза. Он спасал человека. И у него, кажется, получалось. Конечно, вполне могло оказаться, что спасал он человека плохого, но раны болят у всех одинаково, так ведь? Судить он не решился. Просто помогал, как подсказывало сердце. – Здесь будет чуточку больнее, – предупредил Стайлз, осматривая грудь. Он добавил еще немного мыла, взбил пену и, кинув Дереку, принялся смывать запекшуюся кровь. Каждая царапина, что ощущалась под пальцами, рассказывала свою историю. Стайлз как будто вернулся в детство, оказавшись в гостях у своей тетушки на окраине Техаса. В её доме было много книг. Они были толстые и тяжелые, но привычные для Стайлза буквы в этих книгах не жили. Когда он впервые увидел россыпь шариков – белых и выпуклых, – то удивился и не поверил, что такое читают, а не рассматривают. В пять лет это простительно. А потом тетушка рассказала ему десятки историй, которые прятались за узорами, молча дожидаясь своего часа. Стайлз никогда не знал своего дядю и понятия не имел о том, что книги он читал руками. Вот и сейчас ему казалось, будто под пальцами оживала чья-то история, совсем незнакомая, не читанная ранее. Каждая новая царапина – новая глава. И та книга, что рождалась в итоге, была уродливой и жуткой, её совсем не хотелось перечитывать вновь. Стайлз как можно ласковей провел ладонями по ребрам, затем поднялся выше и тщательно намылил волосы на груди – крови на них было много. – Почти закончил, – сказал он и снова посмотрел Дереку в лицо. Тот сидел с закрытыми глазами и молчал. Наверное, пытался сосредоточиться и не обращать внимание на внешний мир, чтобы не сдохнуть. Или постепенно терял сознание – Стайлз не мог сказать наверняка. – Ты живой? – для верности спросил он, прикасаясь ладонью к небритой щеке. Ответом послужил короткий, обжигающий взгляд. Кивнув самому себе, понятия не имея, зачем, Стайлз набрал в руки воды и так же аккуратно, как и прежде, смыл мыльную пену. Он вообще не мог вспомнить, когда в последний раз был таким аккуратным и осторожным. В конечном итоге картина разительно отличалась от той, что была в самом начале. Кожа приобрела более здоровый вид, некоторые царапины, как ему показалось, и вовсе исчезли. От Дерека приятно пахло мятой. Так сильно хотелось наклониться и провести носом по плечу, втягивая аромат, но желание явно грозило смертельным исходом. Вместо этого Стайлз мельком посмотрел на его член, убеждаясь, что в мытье тот не нуждается, потом оглядел ноги, решив, что им достаточно обычного споласкивания водой, и громко хлопнул в ладоши. Дерек от неожиданности вздрогнул. Стайлза вдруг посетила мысль, что перед ним сидел совершенно другой человек, не тот, что еще недавно лежал у него на крыльце. Взгляд казался живее, осознаннее. В нем не было той невыносимой боли, которая так пугала и вызывала жалость. Дерек смотрел по-другому. И в сказки про оборотней, почему-то, непременно захотелось верить. – Я закончил, – будто оправдываясь, промямлил Стайлз и сел на задницу. Кафельный пол ощущался неприятным холодом. – А ты, к счастью, не умер. Ну просто идеальный вечер. На улыбку Дерек ответил хмурым молчанием. – Ладно, ты готов ко второму раунду? – он указал рукой на царапины, намекая, что пора бы их обработать. – Заклеим самую большую рану, а с остальными разберемся и так. Ты посиди здесь, я схожу за пластырем, он обычно лежит в другой аптечке. Дерек, кажется, попытался что-то сказать, но передумал; посмотрел на Стайлза внимательно, будто запоминая, и этот изучающий взгляд дрожью отозвался по всему телу. Стайлз поднялся на ноги – от резкого движения немного закружилась голова, но он стойко переждал этот момент, не подавая вида, и быстро побежал в кухню, чтобы отыскать там нужную коробочку с ярко-красным крестом на крышке. Найдя её, он быстро вытащил оттуда два широких пластыря, не зная точно, хватит ли одного, и так же быстро поспешил обратно. Последняя ступенька оказалась очень коварной – Стайлз споткнулся об нее и, пролетев несколько шагов вперед, чудом удержал равновесие. Он выпрямился и уже был готов войти в ванную, как неожиданно замер. Его сильное и здоровое сердце зашлось в приступе страха. Перед ним стоял волк. В его доме. Рядом с его спальней. Настоящий, мать вашу, волк. Черная шерсть, влажная и блестящая, мерцала под искусственным светом. Зверь стоял, не шевелясь, и взглядом голубых глаз как будто пригвождал к полу. Стайлз боялся даже вдохнуть. Боялся за себя, за Дерека, за отца, который мог в любую минуту вернуться с дежурства чуть раньше обычного. Стайлз боялся представить, что сейчас творится в ванной, ведь противостоять такому сильному и большому волку раненый человек вряд ли бы смог. В груди стало тесно. Чувство безысходности на корню душило его надежды, давило тяжестью и, смешиваясь с адреналином в крови, рождало тошнотворную смесь. Стайлзу хотелось бежать, сорваться с места. Хотелось взять в руки оружие и направить его на волка. Но бежать было глупо – волк гораздо быстрее него, и стоял, преграждая путь к комнатам позади себя. А ружье осталось на первом этаже. Если Стайлз побежит по лестнице, то повернется к волку спиной, а это – верная смерть. Один прыжок, и нет его. Шаг в сторону – труп. Неверное движение – труп. Зверю оставалось всего пять-семь шагов до Стайлза. Стайлзу оставалось всего две-три секунды до смерти. Если честно, он никогда прежде не молился, и это было отличное время, чтобы начать. – Пожалуйста, – прошептал он, сам не понимая, кому: то ли Богу, то ли волку. Выставил вперед ладони, и пластырь, выпавший из рук, напомнил ему о Дереке. – Прошу тебя. Не надо. Зверь, насторожившись, немного подался вперед, будто готовясь к прыжку. Стайлза бросило в жар. – Ш-ш-ш, – успокаивающе прошептал он. Руки подрагивали. Он начал интуитивно отступать назад, к лестнице, хоть и понимал прекрасно, что убежать таким образом вряд ли получится. Скорее, это был просто внутренний инстинкт – двигаться, не вызывая агрессии. – Я тебя не трону, – как можно убедительней произнес Стайлз, по-прежнему отступая. – Я для тебя не опасен. И если ты меня вдруг понимаешь… – он замолчал, обдумывая собственные слова. – Если всё это правда, и ты меня действительно понимаешь, то я могу быть тебе другом. Но для этого мне нужно уйти. «А если не понимаешь, – подумал он про себя, – то мне всё равно пиздец». Пульс оглушающе громко стучал в висках. Стайлз прислушался к звукам в ванной, но там лишь тихо журчала вода. – Дерек? – на пробу позвал он, едва повышая тон. Волк шагнул к нему, но тут же оступился на переднюю правую лапу, словно это движение причинило ему боль. Стайлз резко шарахнулся назад. От падения вниз спасли какие-то жалкие несколько сантиметров. – Ш-ш-ш, всё хорошо, я молчу, – снова прошептал Стайлз. – Всё хорошо. Хотя, на самом деле, всё было очень даже дерьмово. Тревога разрывала его изнутри, затапливала по самые уши и подкидывала красочные картины собственной смерти. Вместе с умением молиться к Стайлзу пришла паническая атака. Сердце забилось как сумасшедшее, едва не пробивая грудь, а новая доза адреналина, попав в кровь, вскружила голову и заставила мелко дрожать. Пол под ногами стал казаться мягким и вязким, ноги будто увязли в песке, не давая пошевелиться. Стайлз попытался дышать размеренно, чувствуя, что это губительное состояние убьет его быстрее, чем волчьи клыки. Не помогло. Паника захлестнула еще сильнее, и по непонятным для Стайлза причинам волк, вместо того, чтобы воспользоваться мгновением, отступил. Встряхнул мордой и снова сделал несколько шагов назад; занес лапу вверх и попытался убрать что-то с носа, нечто невидимое, явно ему мешающее. А потом тихо заскулил. В отличие от волка Стайлз ловко поймал момент: развернулся к лестнице и побежал. Быстро, без оглядки, не останавливаясь. Лестничные ступеньки плыли перед глазами, волнами уходя куда-то в стену, а предметы вокруг растворились, сливаясь в одно большое пятно. Было видно только входную дверь – наверное, паника помогала ему. Позволяла сконцентрироваться на единственном спасении, что-то вроде «открой замки и будешь в безопасности». Или «открой замки и не думай о том, кто у тебя за спиной». Совсем не думать, конечно же, не получалось, но это даже к лучшему – маячащий где-то на периферии страх делал все движения отлаженными и четкими. Стайлз, будто по щелчку, отворил оба замка и распахнул дверь, выбегая в объятия прохладного сырого воздуха. Ночь обрушилась на него подобно ледяной воде: освежила и вернула ясность мыслей. И если бы Стайлз не споткнулся на крыльце, в два шага перелетая через ступеньки и падая навзничь, то это был бы самый идеальный побег в его жизни. Первый и, как он надеялся, последний. Затаившись, он медленно обернулся через плечо, наблюдая за входной дверью. Волк за ним не спешил. Там было пусто, вообще ни единого намека на погоню. Разве хищники так поступают? Стайлз перевернулся на спину и, на всякий случай, отполз к подъездной дорожке. Ладонями ощутил под собой холодный и влажный асфальт. До слуха донеслись отдаленные звуки полицейской сирены, и он, облегченно выдохнув, рухнул на землю. Наверное, подумалось ему, волк почувствовал себя плохо и сейчас лежал где-нибудь посреди коридора, не в силах уйти. Отец как-то упоминал, что добровольцы раскладывали на тропинках в лесу собачью отраву. Помогало это или нет, доподлинно было не известно, но кто знал – вдруг этот волк съел нечто подобное и, потеряв ориентир, каким-то чудесным, черт возьми, образом пробрался в дом. «Чудесным» – очень подходящее слово. Полицейская машина затормозила у обочины, и Стайлз, задрав голову вверх, наблюдал, как перевернутая фигура отца быстрым шагом приближается к нему. Стало как никогда спокойно на душе. – Пап, – приветственно взмахнув рукой, он приподнялся на локте и остался в таком положении. – Какие-то проблемы? – Проблемы? – Джон нахмурился, неверяще уставившись на сына. – И это ты меня спрашиваешь? Соседи позвонили в участок, сказали, что услышали подозрительный шум возле нашего дома. Благо, я был в квартале отсюда. Оказывается, у Стайлза были очень внимательные соседи. Ну просто золото. – Кажется, у нас в доме волк, – он указал рукой на дверь, и поднялся на ноги, потому что выносить этот обеспокоенный взгляд отца было просто невыносимо. – Ладно, у меня действительно возникла проблема. Но я не мог тебе позвонить, окей? Со мной всё в порядке, я убежал. – Убежал, – всё так же хмуро повторил Джон. – А волк, значит, остался в доме? Стайлз активно закивал. – И не побежал за тобой? Он пожал плечами: – Ему вроде плохо стало. Ты же не пойдешь проверять? Джон, не ответив, достал пистолет из кобуры и снял с предохранителя. И лишь когда он скрылся в доме, держа оружие наготове, до Стайлза вдруг дошло: он забыл проверить Дерека. За всей этой паникой его существование отошло на второй план. – Ох, че-е-ерт, – процедил он сквозь зубы и пальцами вцепился в волосы. Паника, но уже не такая концентрированная, окатила новой волной. – Черт-черт-черт! Па-а-ап! Дернувшись к нему, Стайлз остановился. Может, ему лучше сразу свалить из города? Без вещей, без прощальной записки – отец и так поймет, почему Стайлза и след простыл. Но хуже всего было не знать, в каком состоянии тот найдет Дерека: живым или мертвым. Наверное, это была одна из главных причин, почему Стайлз не спешил заходить обратно в дом. Там убежать от отца будет гораздо сложнее. – Ты в порядке? – Джон вышел на крыльцо, пряча пистолет обратно в кобуру. – Я слышал твой крик. Видел кого-нибудь? – Кого именно я должен был увидеть? – насторожился Стайлз, не находя себе места. – Не знаю, – прищурился отец. – Ты открывал дверь после девяти? – Нет, – быстро ответил он, не раздумывая. – Нет, только сейчас, когда убегал. – Тогда как этот волк должен был попасть в дом? – рассерженный взгляд отца был Стайлзу очень знаком. – Здесь никого нет – ни на первом этаже, ни на втором. Может, ты просто уснул внизу и тебе почудилось спросонья? Оставил включенной воду и не разобрал, откуда звук. Такое уже было однажды. Только шериф не взял во внимание, что в тот раз Стайлз конкретно так лунатил. – Я видел волка собственными глазами, – предположение отца Стайлза немного обидело. – Смотрел на него и… – он замолчал, переваривая услышанное. – Подожди, то есть, вообще никого? Прям совсем? Что, вот прям вообще? Сделать акцент на последнем слове было крайне важно. – Даже в ванной? – не унимался Стайлз. Быстрым шагом прошел к дому и, остановившись на пороге, обернулся: – А в моей комнате смотрел? – Говорю же, никого, – по виду отец был крайне уверен в своих словах. – А теперь зайди в дом и расскажи мне всё по порядку. Долго объяснять не пришлось. Джон молча выслушал короткий рассказ о неожиданно появившемся волке, об открытом окне в ванной, через которое он, скорее всего, выпрыгнул и приземлился на заросший газон; выслушал извинения за не выключенную воду и горько вздохнул. Сыну он верил, просто, наверное, очень устал. Да и выглядел как-то измученно. – Мне нужно вернуться в участок, – безрадостно сказал Джон и, поднявшись с дивана, поправил ремень на брюках. – Очень надеюсь, что наши соседи больше не будут звонить в участок. А ты ложись обратно спать. Ночь на дворе. Стайлз кивнул и проводил его до двери. Если бы отец только знал, как же трудно будет уснуть после странного исчезновения и волка, и Дерека. Это же гребанная магия в масштабах одной скучной жизни, кто бы смог после этого заснуть? Все замки были закрыты. Он проверил их несколько раз, потом убедился, что ружье по-прежнему стоит там, где его оставили в прошлый раз, и пулей помчался к лестнице. В самом конце пути Стайлз немного замешкался – воспоминания были слишком свежи – и пошел осторожней. В коридоре действительно никого не было. Не было и в спальне. И в ванной. Дерек будто испарился вместе с волком, не оставив после себя и следа. Остатки грязной воды давно смыло, полотенце, подготовленное для него, так и осталось нетронутым. Только шторка развевалась на ветру, проникающем в дом сквозь приоткрытое окно. Стайлз почесал затылок и усомнился: а точно ли не приснилось? Обошел ванную по кругу и, немного помедлив, опустил вниз оконную раму. Попытка рассмотреть хоть что-нибудь в этой густой и непроглядной тьме осталась безуспешной. За окном было пусто. А на подоконнике осталась подсохшая капля крови. Улыбнувшись самому себе, Стайлз перестал сомневаться – не приснилось. Да и магия, видимо, всё-таки существует.