Вдохновение

      Последние дни июля принесли с собой спасительную прохладу и унесли нескончаемый зной. Грозовой фронт накрыл Лэствилл с самого утра, воздух как будто дышал осенью, пусть до той ещё оставался целый месяц. Да, время бежало неумолимо, воровало день за днём, превращая их в историю, иногда закрепляя в памяти, иногда стирая за незначительностью.       Лайя не могла уснуть, хотя время давно перевалило стрелками часов за полночь, а луна делала робкие попытки пробиться сквозь толщу туч. Тут и там вспыхивали зарницы — гроза возвращалась, неумолимо сгущаясь над городком, но Владу это совершенно не мешало сопеть, уткнувшись лицом в подушку.       В попытке уснуть Лайя даже заварила себе чай, но кружка быстро опустела, а Морфей всё не увлекал в свои объятия. Поэтому девушка просто сидела на полу спальни, опустив на колени подбородок. Со второго этажа дома Влада хорошо просматривалась вся округа, и Лайя наблюдала, как ветер безжалостно треплет ветки деревьев, осыпая листву. Было в этом что-то прекрасное и одновременно печальное, Лайя даже написала несколько абзацев, зная, что они отлично будут смотреться в главах, где Маршал отправляется во Вьетнам.       Её собственный Маршал собирался в Чикаго уже через неделю. Он и так выторговал у руководства ещё семь дней, чтобы остаться в Лэствилле. От осознания, что последние недели уходящего лета придётся провести в одиночестве, становилось безумно тоскливо. Иногда Лайя думала, что тоже может вернуться домой раньше, однако не хотела показаться Владу слишком навязчивой.       Первая капля дождя ударилась о крышу, а затем хлынул ливень. Частый, громкий, наверняка холодный, он стеной скрывал от себя улицу за окном, только яркие молнии разрезали небеса на части. Гремело так сильно, словно великаны бросали камни с гор. Лайя наблюдала за бушующей стихией, ценя тепло дома ещё сильнее.       Время для раздумий было самое подходящее, а подумать имелось над чем. Например, о Сандре, некогда крепкая дружба с которой сошла на «нет»; о Владе и том, что будет дальше, потому что им всё равно придётся рассказать об отношениях; о собственной книге; о работе, в конце концов. Лайя пыталась аккуратно расставить мысли по полочкам в своей голове, придать им систему, вымести метлой бардак. Почему жизнь такая сложная? Почему не получается поступать всегда правильно, не задевая других? Но ответа в дожде не находилось — он просто стучал по крыше и стёклам.       — Почему ты не спишь? — голос Влада заставил вздрогнуть от неожиданности.       Лайя обернулась, глядя на мужчину, что приподнялся на локтях. Девушка осторожно встала с пола, подошла к постели и, присев на её край, оказалась в тёплых объятиях, прижатая к груди. С Владом всегда было уютно: как наброшенный на плечи плед, он разгонял грусть и вселял спокойствие. Он всегда слушал и искал правильные слова, и Лайя удивлялась, что за внешней оболочкой совершенно несерьёзного весельчака и авантюриста скрывается такая глубина.       Они сидели неподвижно несколько минут, лишь дыхание тревожило воздух в комнате, а гром нарушал тишину. Во всём мире в тот момент не существовало места лучше ни для Лайи, ни для Влада — оно было там, рядом, соприкасаясь кожей и соединяясь чувствами.       — Ложись, — шёпотом произнёс Влад и поцеловал Лайю в макушку, — уже очень поздно, наверное.       — Да, — Лайя перебралась на соседнюю сторону кровати, а затем устроилась возле с мужчины. — Влад, — позвала негромко она и переплела их пальцы, — я, думаю, пришла пора поговорить с Сандрой. Я больше не могу ей врать.       Про себя Влад возликовал. Хотелось кричать «наконец-то», но он только прижал Лайю к себе ближе и спросил:       — Мне пойти с тобой?       Лайя не ответила, не зная, как правильно сделать, но в душе расцвела чёткая уверенность, что рядом нужный человек. Она сделала правильный выбор этим летом, всё в жизни не зря.

༻❀༺

      Пасмурное утро нового дня дышало свежестью. Оно пробиралось приятной прохладой в приоткрытые окна, щекотало пятки, пытаясь разбудить, но двое спали слишком сладко, чтобы обращать на что-то внимание. Их окутало не только одеяло — объятия друг друга и, конечно, любовь, что согревала изнутри.       Но веки девушки дрогнули, когда настырный солнечный луч наконец прорвался сквозь толщу сизых облаков и любопытно заглянул в их спальню. Её пробуждение заставило проснуться и мужчину рядом. Он смешно поморщился, недовольный светом, уткнулся лицом в подушку, чем вызвал смех.       — Доброе утро, — пробубнил Влад.       — И сколько сейчас часов утра? — Лайя продолжала хихикать и откинула с его лба непослушную прядь волос.       — Около двух после обеда, — на самом деле он понятия не имел, который час, но точно самое время для поцелуев.       Им не нужно было никуда спешить, только наслаждаться друг другом и той историей, что они писали сами невидимыми чернилами в книгах своих жизней. В истории того утра — если двенадцать часов можно считать утром — были пушистые шапки из мыльной пены под совместным душем, был горячий кофе, снова сваренный в джезве, и стопка горячих блинчиков. Был смех, была радость, прикосновения и предчувствие важных слов. Обычное превращалось в особое, значимое и бесконечно ценное для двоих.       После завтрака Влад сказал, что хочет разобрать библиотеку деда. На понедельник было запланировано несколько встреч с покупателями, и теплилась надежда, что кто-то из них решится на покупку. Но с другой стороны в душе щемила тоска, потому что в этих стенах оставалось детство, первые слова и шаги, первые разбитые колени. Отсюда Влад первый раз пошёл в школу и сюда же вернулся из неё в последний учебный день. Здесь он встретил своё совершеннолетие, здесь понял, кем хочет стать. Сюда, в конце концов, Влад приехал этим летом, чтобы встретить девушку, в которой так отчётливо видел свою судьбу. Сейчас она водила пальцем по корешкам пыльных книг, склоняла голову, читая названия, а её волосы струились по плечам. Она пряталась в давно позабытый в этом доме кардиган и теперь стала похожа на два слова — «любовь» и «лето».       — Ты хочешь убрать книги с полок? — Лайя обернулась, встречаясь с влюблённым взглядом ставших такими родными глаз.       Влад прослушал вопрос, потому что любовался. Лайя и маленькая домашняя библиотека так подходили друг другу. Если бы Влад был художником, обязательно оставил бы этот момент на холсте. Или написал строчки книги, если бы являлся писателем. Но он просто смотрел, запоминая эту картину, полную простого счастья.       — Ты меня слышишь? — Лайя засмеялась и пошла к нему, чтобы через мгновение утонуть в объятиях.       — Я всё прослушал, — честно признался Влад. — Ты слишком красивая.       Благодаря за комплимент, Лайя чмокнула Влада в губы, становясь на носочки, а он в ответ низко её наклонил, будто в танго, и поцеловал уже серьёзнее.       — Если продолжится в таком духе, — заметила девушка, — то до книг мы сегодня не доберёмся.       — Плевать!       — Нет! — Лайя рассмеялась. — Дисциплина превыше всего.       — У тебя с ней бо-о-ольшие проблемы, — весело протянул Влад, но всё же вернул Лайю в исходное положение.       — Мне понадобится мягкая ткань и вода, — Лайя уверенно пошла назад к книжным полкам. — Нужно убрать пыль, а потом вытереть обложки насухо.       — Да, мой генерал, — шутливо отдал честь Влад и скрылся за дверью.       Лайя вытащила наугад книгу с полки. Их здесь было не очень много — всего два шкафа. В основном классика, знакомая Лайе очень давно. Однако нашлось несколько изданий, что девушка раньше не читала, и теперь хотелось бы наступления осени, тёплый плед и горячий чай.       Книги одна за другой освобождали стеллаж, поднимая облачка пыли в воздух. Лайе почему-то становилось грустно от этого, за недолгое время она привязалась к дому, а его библиотека и вовсе попала в самое сердце. Но в Чикаго их ждёт новая жизнь. Она будет не такой неспешной, как в Лэствилле, но тоже, знала Лайя, прекрасной и полной чувств.       Взгляд зацепился за знакомую вещь: шкатулка, точно такая, как у Грейс дома, где хранились письма от Роберта. Она стояла боком, надёжно спрятанная за книгами от любопытных глаз. Лайя осторожно взяла её в руки и опустилась в кресло рядом. По спине пробежал холодок, а мысли метались в голове. Такую шкатулку её бабушке подарил Роберт. Точь-в-точь: резная крышка, узоры по бокам. Она явно была сделана самостоятельно, а не приобретена в магазине.       Лайя знала, что поступает неправильно, но открыла шкатулку. Она оказалась пуста, однако та, что принадлежала Грейс, была с двойным дном. Лайя не знала, как справиться с механизмом, водила пальцем по дереву, а когда услышала за стеной шаги, быстро захлопнула, чтобы Влад не подумал о ней ничего плохого.       — Что это у тебя? — мужчина поставил на пол ведро и положил на полку тряпки. — Никогда такой не видел.       — Она была здесь, — Лайя кивнула в нужном направлении.       — Там внутри что-то есть? — подойдя ближе, Влад присел на подлокотник кресла и, не дожидаясь ответа, поднял крышку, открывая взору пустоту. — Красивая, — он осторожно взял вещь в руки. — Наверное, дед сам делал.       — У моей бабушки такая же… — пробормотала Лайя.       В её голове таилась поистине безумная догадка, которая ну никак не могла оказаться правдой. Таких совпадений просто не бывает в жизни, разве что в кино или книгах, и Лайя отгоняла эти мысли, чтобы не увериться, а потом не разочароваться.       — Правда? — Влад посмотрел на девушку с интересом, замечая наконец её растерянность. — Лайя, всё в порядке?       — Да… У неё должно быть двойное дно. Наверное.       Влад нахмурился и ещё раз — уже с пристальным вниманием — изучил шкатулку сначала изнутри, а затем снаружи. Ответа не находилось, он поднялся, пересел за стол, что стоял у окна, чтобы получить больше света. Лайя пошла за ним и уже готова была даже позвонить Грейс, чтобы узнать, в чём секрет, но раздался тихий щелчок: Влад нашёл на дне крепёж, который надёжно скрывал тайны.       Двое переглянулись. Сейчас они чувствовали, что прикасаются к прошлому, сердца стучали очень быстро, а по спинам бежал холодок.       В шкатулке лежал пожелтевший конверт. Лишь увидев имя получателя, выведенное очень аккуратно печатными буквами, Лайя почувствовала, как от лица отлила кровь. Затем имя отправителя. Да, это могло быть совпадением, но в глубине души Лайя точно знала, что всё по-настоящему.       Влад же ни о чём не подозревал. Он провёл пальцем по штампу возврата, достал конверт — под ним лежали ещё несколько. Затем аккуратно открыл и извлек постаревший лист бумаги, сложенный вчетверо.       Лайя знала этот почерк. Она с силой держалась за край стола, отчего побелели костяшки пальцев. Теперь даже название книжного магазина заиграло для неё новым смыслом: «Джи Джи» — Дженифер Джейн, именно так звали её бабушку, а Грейс — просто домашнее прозвище. Имени деда Лайя не знала, но теперь то стало очевидно: Роберт. Это было немыслимо. Это казалось невозможным. Но Влад начал читать вслух, развевая в прах последние сомнения:

«Здравствуй Грейс! Думаю, это моё последнее письмо к тебе, последний шанс. Я уже узнал, что произошла чудовищная ошибка: ты теперь считаешь меня мёртвым, однако это не так. Хочу попросить прощения, что злился на тебя напрасно, считая, что ты меня предала, не отвечая на письма. Мне рассказали, как ты горевала и уехала, чтобы не натыкаться на боль в этом городе. Я тебя понимаю, потому что теперь сам везде и всюду встречаю её. Мне горько, что так получилось. Мне жутко от того, что я не обнял тебя на прощание, мне стыдно, что заставил тебя страдать, пусть сам того не ведая. Милая, родная Грейс, ты мой свет, моя жизнь. Пишу лишь с надеждой, что ты ответишь, и мы сможем вернуть всё назад. Но если нет, если нам не суждено строить общее счастье, знай, что навсегда и навечно моя любовь к тебе будет жить в глубинах сердца. С любовью и тоской, твой Роберт».

      — Ничего не понимаю! — воскликнул Влад, опуская письмо на стол, а затем доставая следующее, а за ним ещё несколько.       На дне шкатулки лежал последний кусочек пазла, не оставлявший больше ни одного шанса на сомнение: чёрно-белое фото девушки в длинном платье в цветочек и со счастливой улыбкой на лице. Лайя видела его много раз, такую же фотографию бабушка бережно хранила в старом альбоме и говорила, что на нём она запечатлена в свои лучшие дни. В это невозможно было поверить — настоящее чудо или просто судьба.       — Я знаю, кто это, — Лайя взяла в руки фото и бережно провела пальцами.       — Кто? — Влад повернулся к девушке.       Он знал лишь одну любовь деда — его жену Энн. Мир переворачивался с ног на голову, и ощущение было, словно его обманывали всю жизнь, а сейчас отнимали детскую мечту.       — Это моя бабушка.       Влад, наверное, впервые не знал, что ему сказать. Он смотрел то на Лайю, то на фото, то на стопку писем, что ещё не прочёл, и не мог соединить воедино. Всё казалось ошибкой и неправильным стечением обстоятельств, потому что вот так попросту не бывает.       — Можно? — коснувшись ещё нераспечатанных конвертов, Лайя несмело посмотрела на мужчину, и он в ответ медленно кивнул.       Старая бумага тихонько шелестела, открывая двоим буквы, написанные половину века назад. Теперь вслух читала Лайя. Она присела на край стола, каждое слово произносила негромко и медленно, боясь упустить суть. Четыре коротких письма, они занимали по страничке. Два первых были полны нежности и рассказов о солдатской рутине, третье содержало непонимание, почему Грейс не отвечает, четвёртое полнил гнев. Роберт уверился, что любимая его позабыла, оставила, не стала ждать, а между строк отчётливо читалась боль.       Разобраться в датах оказалось сложно: штампы давно стёрло время, в самих письмах был проставлен лишь год. Но Лайя предполагала, что первое письмо пришло в Лэствилл, когда Грейс его уже покинула.       — Но так же не бывает, — покачал головой Влад.       — Чего именно? — Лайя аккуратно собирала такие ценные вещи обратно в шкатулку.       — То, что мы с тобой встретились, — сжав руку девушки, Влад заглянул ей в глаза. — Спустя столько лет…       — Да, звучит немного… невероятно.       Они помолчали, глядя друг на друга. В уютной тишине, с верой в судьбу, осознавая, что не было бы любви между Робертом и Грейс, их встреча тоже, скорее всего, не состоялась бы. Именно письмо подтолкнуло Лайю в Лэствилл, именно в книжном магазине она попыталась поймать вдохновение. Они так долго ходили одними дорогами в Чикаго, постоянно разминаясь, а здесь Влад наткнулся на девушку буквально в первые минуты.       — Можешь мне рассказать с самого начала? — наконец Влад нарушил молчание.       — Конечно, — Лайя кивнула, — но пойдём на кухню, нам понадобится очень много кофе.

༻❀༺

      Встреча и беседа с Сандрой оказались отложены на неопределённый срок. Влад и Лайя посвятили остаток дня разговорам и просмотру старых фотографий. Лайя рассказала всё, что знала, Влад поделился своим. Вместе они по крупицам собирали картинку, предполагали, где-то додумывали.       За окном снова накрапывал дождь, а они продолжали сидеть на кухне, ожидая, когда будет готов яблочный пирог. И непонятно было, какой теперь день или даже год, они вдвоём потерялись во времени и знали только друг друга.       А потом, когда пирог стал меньше на целую половину, Влад предложил поехать в соседний городок. Там жила Мэри, кузина его деда, и она могла добавить недостающие кусочки мозаики. Время ещё было не позднее, и Лайя согласилась без раздумий.       Всего через двадцать минут авто мчалось по пустынной трассе. Кроны деревьев трепал ветер, они громко шумели, а дождевые капли застилали лобовое стекло, пытаясь скрыть обзор. Однако во всей этой на первый взгляд мрачной картине было нечто особенное, тоненькая ниточка, что связывала души. Для них не существовало прохлады, походившей уже на осеннюю, и дождя, что лишь усиливался с каждой секундой, тепло было не на коже, куда глубже — в сердце.       Лайя почти всю дорогу смотрела на Влада, отводя взгляд на жёлтую полосу разметки лишь тогда, когда он поворачивался. Сложно давалась вера в то, что книжный герой ожил, что он рядом из плоти и крови и его можно коснуться пальцами. Нет, их встреча точно произошла не случайно, она обязательно значит гораздо больше, чем просто летний роман — прочтённый и позабытый на пыльных полках памяти.       Знак с названием городка остался позади — Лайя его даже не заметила, в очередной раз изучая профиль сосредоточенного мужчины рядом. На землю набросил накидку вечер, пришедший слишком рано из-за плотных туч, и так уютно светились окошки небольших домов.       Влад уверенно припарковался у одного из них, повернулся к Лайе, беря за руку, провёл костяшками пальцев по её щеке. Как поразительно она дополняла его жизнь, какой идеальной была. И, что таить, как быстро он её полюбил и уже не смыслил дней в одиночестве. Признание почти сорвалось с губ, но Влад решил, что хочет сделать его в другой обстановке. Более значимо и красиво, а не сидя в салоне машины. Потому что такая женщина заслуживала исключительно самого лучшего.

༻❀༺

      Тётушка Мэри встретила радушно: домашним печеньем, горячим чаем, что так идеально подходил к погоде, тёплой улыбкой. Радости её при виде Влада не было предела, она усадила гостей за стол, а на лице, покрытом следами времени, сияло счастье, и Лайя немного смущалась.       — Тётя, это Лайя, моя девушка, — Влад приобнял её за плечи.       — Чудесная, — Мэри улыбнулась. — Ты часто у нас бываешь? Может, мы виделись уже…       — Я здесь первый раз, — ответила Лайя, застенчиво теребя край кардигана.       — Мы хотим кое-что спросить, — осторожно начал Влад. — Может быть, ты помнишь кого-то по имени Грейс? Она жила в Лэствилле в начале семидесятых.       — Или Дженифер, — добавила девушка. — Её имя Дженифер, но все называют Грейс.       Мэри призадумалась. Поправила очки с толстыми стёклами на переносице, затем обхватила ладонями чашку, покачала головой. Она возвращалась мысленно в далёкие дни, когда и солнце грело теплее, и шоколад казался слаще. Как давно это было, сколько лет минуло с тех пор, но некоторые моменты отпечатались навечно. Мэри помнила молодую девушку, в которую был влюблен её кузен. Она помнила и заводные танцы, и как сидели у костра, перебирая струны гитар, и как встречали рассветы, и как провожали потом закаты. Славное время.       — Помню, — Мэри опять улыбнулась и покачала головой. — Сколько лет прошло… А зачем вам? — ностальгия сменилась удивлением.       Влад и Лайя переглянулись, мужчина заговорил:       — Мы сегодня нашли у деда письма. Для Дженифер, а она…       — … моя бабушка, — закончила за него Лайя.       — Ну конечно! — женщина всплеснула руками. — Вот откуда я тебя знаю! Ты же так похожа на Грейс!       Лайя немного смутилась, когда Мэри сжала её пальцы. Немолодая дама на мгновение вернулась в молодость. Перед ней сидела девушка, отражавшая в себе прошлое, будто невероятным образом исчезло пятьдесят лет.       А затем она рассказывала. Как познакомилась с Грейс, как ездила в Лэствилл, где они проводили время большой компанией, как быстро летели счастливые дни. А затем случился Вьетнам. Эту часть истории Мэри рассказывала тихо, а голос насквозь пропитала грусть. Женщина хорошо помнила, как горевала Грейс, как прощалась, покидая Лэствилл, а затем затерялась на просторах огромной страны.       Нити оборвались быстро. Наверное, боль заставляла отпустить разом, чтобы поскорее забыть, излечиться. И когда от Роберта пришло первое письмо — счастью родных не было предела. Мэри пыталась отыскать Грейс. Она звонила, она писала, но трубки никто не снимал, а письма возвращались обратно. Она оставила попытки.       Роберт вернулся. Выжил, выстоял, почти невредимый. Возмужал. Он тоже пытался найти свою любовь. Он ездил в её родной город, бесцельно бродил по улицам, ходил по больницам, не теряя надежды, но та медленно таяла снегом под солнцем. Попытка за попыткой, одна неудача за другой. Грейс растворилась, осталась прошлым, несбыточным, как будто бы даже чем-то нереальным. Он отпустил.       — Ну а дальше ты знаешь, мой мальчик, — Мэри взялась за чайник и добавила в чашки напиток, — он встретил твою бабушку, они поженились, родилась Хлоя. Роб купил магазин, жизнь шла своим чередом…       — Он назвал магазин «Джи Джи», — тихо сказала Лайя, и губы Мэри тронула улыбка.       — Дженифер Джейн, — женщина кивнула. — Скажи мне, милая, она ещё жива?       — Да! — Лайя просияла. — Я думаю, что Грейс будет очень рада вас увидеть.